Шиноби Мрачного Рассвета

Глава тридцать третья

Холод пробирал до костей. Ни утепленная форма, ни одеяло, в которое он завернулся, не спасали — в неподвижности и отсутствии огня, каменные стены пещерки неизбежно высасывали тепло, а необходимость поддерживать Скрыт не позволяла толком согреться чакрой.

Сай ненавидел холод. Тот всегда напоминал ему о детстве, тех нескольких годах, что он провел в странных подземельях, среди равнодушных людей в безликих масках. В очередной раз поежившись, он тихо вздохнул, покосившись на своего соседа.

Над Намикадзе, казалось, холод не имел власти. Замерев в неподвижности, джонин отключился от реального мира, полностью сосредоточившись на поддержании своих странных техник. Не сказать, что Сай был тем огорчен — Наруто его нервировал, заставляя своей отрешенностью вспоминать тех же людей из детства, их лица, что показывались порой из-под масок. Учитывая, что сейчас в крохотном убежище помимо них двоих оставалась лишь Мию, отсыпающаяся после ночного дежурства, отсутствие внимания со стороны Намикадзе могло только порадовать.

Поход дался Саю тяжело. Если на равнинах страны Огня уже ощущалось первое дыхание весны, по мере подъема в горы страны Земли отряд вновь оказался во власти холода и снега. Нет ничего хуже, чем бежать по снегу — неоднородный, то рыхлый, норовящий уйти из-под ног, то вдруг подставляющий твердый и хрупкий наст, он требовал непрестанного внимания, точного дозирования чакры и просчитанных движений. Не проблема, когда надо преодолеть какое-нибудь поле, не оставив следов, но не тогда, когда требуется бежать по нехоженой целине день за днем. Саске задал совершенно безжалостный темп. До того Сай считал, что хорошо подготовлен — в школе связных всегда следили за тем, чтобы ее выпускники не стали обузой боевым отрядам. Но седьмая команда отличалась какой-то особой выносливостью, долгими часами двигаясь безостановочно, невзирая на сложности. Когда, наконец, Учиха объявлял привал, Сай падал совершенно без сил, безучастно наблюдая, как остальные обустраивают стоянку. Единственным, что его радовало, оставалась еда. Сумки седьмой команды оказались буквально набиты свитками хранения, вмещавшими не только уйму самого разнообразного снаряжения, но и восхитительно горячую стряпню прямиком из заведений Акимичи. Пожалуй, только это и позволяло связному сохранять присутствие духа.

— Сообщение, — голос неожиданно заговорившего Наруто заставил шиноби дернуться.

— Минуту... — Сай принялся торопливо складывать печати, вызывая Гамаюто — своего основного контрактора.

Нужда в его услугах возникла всего лишь третий раз.

Первое сообщение стало банальным отчетом о достижении отрядом цели — широкой долины меж двух горных склонов. Ничего примечательного в той не наблюдалось — примерно в середине еловая роща, еловый же лес, взбирающийся по склону, на который вышел отряд, да петляющая по дну едва наезженная дорога — единственный признак людей. Однако не приходилось сомневаться, что с мирной долинкой все было не так просто. И без того не пренебрегающий маскировкой, в двух днях пути от цели Саске приказал перейти в режим максимальной скрытности. Шли ночью, полагаясь на шаринган. В воздухе постоянно рыскали призываемые Намикадзе вороны, которым, похоже, тьма не мешала. То и дело приходилось останавливаться, запуская Скрыт, подолгу выжидая, чтобы потом рвануться вперед, преодолевая очередной пояс патрулей. Добравшись до цели, они окопались в крохотной пещерке, вход в которую удалось найти лишь благодаря шарингану. Потянулись дни ожидания. Долгими часами Намикадзе сидел неподвижно, ведя разведку какого-то подземелья с помощью мертвых животных.

Второе сообщение Наруто передал лишь спустя неделю — кодовую фразу, ни о чем Саю не говорящую. Он не знал, к какому объекту вышел отряд и не знал, что им предстоит сделать дальше. От него даже не требовалось участвовать в бою, лишь передавать сообщения. Но S-ранг миссии говорил сам за себя.

Как и поведение Гамаюто.

Появившийся в линиях печати жаб выглядел немолодо и не мог похвастаться размерами, будучи едва ли по колено Саю. Не самый сильный призыв, под стать призывателю. Обычно важничающий, подолгу листающий книжечку с кодовыми фразами, любящий побрюзжать, на этой миссии Гамаюто исполнял свои обязанности мгновенно и без лишних слов.

— Разбитый кувшин, — Намикадзе не разменивался на приветствия, озвучив код сразу, стоило только появиться жабе.

Читать выражения лиц у животных трудно, но Сай решил, что Гамаюто заволновался.

— Сверим часы, — кивнув джонину, обернулся он к связному.

Шиноби послушно извлек из кармана куртки чехол с хронометром. Выполненный в противоударном и водонепроницаемом корпусе, тот отличался исключительной точностью хода и столь же исключительной ценой. Гамаюто носил аналогичный прибор в специальной перевязи.

— Повторный призыв через тридцать минут, — выдал указание жаб.

Именно животные владели кодовыми таблицами, определяя по сказанным словам кому и что нужно сообщить, насколько срочно и выдавая, при необходимости, особые указания связным.

Как сейчас.

— Сай, код — черный.

Теперь настал черед шиноби волноваться. Хотя черный и предусматривался процедурами, ему еще не доводилось слышать об использовании этого кода в реальности. Что бы ни произошло, ровно через полчаса он обязан выполнить призыв Гамаюто. Даже если для этого надо будет отвернуться от врага в разгар боя. Единственное оправдание для нарушения — смерть.

— Понял.

Следующие полчаса Сай провел как на иголках. Невероятный черный код невольно заставлял напрягаться в ожидании неприятностей, подсознательно предполагая, что столь жесткие приказы не могут быть отданы в нормальной обстановке. Беспокойство подогревал и краткий диалог между Наруто и разбуженной голосами Мию:

— Ооноке прибыл?

— Да.

— Ох... значит, уже скоро... — и куноичи полезла по узкому ходу, ведущему из пещерки наружу.

Сай знал только про одного шиноби по имени Ооноке...

Но беспокойство оказалось напрасным. Ровно через тридцать минут, Сай благополучно вновь призвал жабу.

Гамаюта появился с какими-то дощечками в руках. Подробности разглядеть связной не успел — Наруто буквально выхватил те у животного. Последовал строенный хлопок... и Сай почувствовал, как у него отвисает челюсть.

— О-о-ох, Минато, чтоб тебя... я до последнего надеялся, что это, все же, не та самая печать, — Хирузен Сарутоби уселся на землю, держась за голову.

— Доводилось пробовать? — глухо отозвался Минато Намикадзе, похоже, также чувствующий себя не лучшим образом.

— Было дело, Тобирама когда-то экспериментировал, вместе со старым узукаге...

Третий пришелец, Какаши Хатаке, молчал, со странным интересом разглядывая свою ладонь, попеременно сгибая пальцы.

— Привет, — флегматично поздоровался с новоприбывшими Наруто.

***

Лучше всего это место характеризовало слово «смрад». Когда-то небольшая полость в горной толще могла стать образцовым примером доступных лишь мастерам дотона подземных красот, со своим стремительным ручейком и живописными сталактитами. Но увы, инженер, проектировавший оплот Ивы был далек от романтики и вывел сюда один из водостоков подземного комплекса. Наблюдай кто-нибудь за этим местом, он годами бы не видел никаких изменений. Журчание двух потоков, вонь и темнота. Устоявшийся порядок оказался нарушен лишь неделю назад. Желоб, приносящий нечистоты, изрыгнул перемазанный комок, обернувшийся крысой.

Разумеется, мертвой.

На методичное обследование пещеры у нежити ушло несколько часов — кромешная тьма вынуждала действовать на ощупь. Тем не менее результат оказался приемлем. И сегодня подземную полость ждал повторный визит — канализация выплюнула новую крысу. Но, в отличие от своей предшественницы, та уже не была простым трупиком животного, неся зашитый в тело футляр с печатью. Подземную тишину нарушил первый хлопок...

Спустя минуту в небольшой пещерке стало не протолкнуться. Согнувшись в три погибели, тесно прижавшись друг к другу, в подземелье собрались вся седьмая команда, Какаши и хокаге.

Стоило только ему оказаться в пещере, Ульгрим активировал Комокутэн, одновременно поднеся к лицу светящийся циферблат карманных часов. В дали будущего даже шаринган с трудом различал призрачный свет, но мечника интересовали лишь ближайшие минуты.

— Не заметили, — голос грандмастера прозвучал глухо из-за маски.

Момент с перемещением прямо под бок Ивовцам был одним из самых опасных. Не приходилось сомневаться, что уж на столь важном для цучикаге объекте хоть один сенсор да найдется. Но успокаивающий свет часов заверял, что в ближайшие минуты их не раздавят сомкнувшиеся стены каверны.

А дальше время скрытности закончится.

— Тридцать секунд. Удачи вам, — выдохнул Минато на прощанье и исчез.

Начинать сегодняшнюю операцию предстояло ему.

Долго ждать не пришлось.

— Началось, — почувствовав технику старшего Намикадзе, Мию, наконец, дает сигнал, запуская метроном в разуме грандмастера.

Так-так — текут оговоренные секунды. Какаши ждет. Десять, двадцать... тридцать.

Время.

Проход до помещений базы Хатаке пробивает одной техникой, разом создавая двадцатиметровый тоннель, заставляя расступиться каменную толщу. Закрыть базу барьерами со всех сторон Ива не смогла, но сигнализация, как и защита от пространственных техник, на стенах имелась. Теперь о них знают.

Стихийное пробуждение, Пневматический взрыв, Покров молний, и Ульгрим первым врывается в оплот Камня, тут же открывая счет. Спешащая по коридору пара чунинов лишается голов раньше, чем успевает осознать атаку. Рядовому мясу не под силу тягаться в скорости с грандмастером.

— Готовы, — Варкастер констатирует смерть, одновременно окутываясь облаком выпущенного из печатей праха.

Не джашиниты.

В отличие от своих конохских собратьев, подземелья Ивы отделаны даже с некоторым изяществом — стены облицованы гладкими плитами, подогнанными столь точно, что в щель и лезвие не просунешь; поверху тянутся несложные геометрические узоры, в которые вписаны лампы освещения и вентиляционные решетки. От последних сейчас протянулись длинные языки копоти. В раскаленном воздухе висит запах гари и разносится вой сирен. Хокаге постарался, приветствуя ивовцев.

План базы им известен частично от Хана, частично из проведенной некромантом разведки. Под землей скрывается два этажа. Благодаря найденной Варкастером пещере, отряду удалось оказаться сразу на нижнем, избежав столкновения с той частью гарнизона, что концентрировалась наверху. Однако их цель находится на противоположной стороне сооружения, и дальше дорогу предстоит пробивать.

Они успевают преодолеть метров десять, выскочив на т-образный перекресток, когда Ива наносит удар. Стены рвутся навстречу друг другу с поразительной для камня стремительностью. Но Какаши наготове – дотон сегодня его главная забота. Руки джонина касаются стен, останавливая вражескую технику. Вот только и сам он вынужден замереть.

Ульгрим бросает взгляд в будущее. Влево: десять секунд и изломанное камнем тело. Вправо...

— Направо.

Их ждут. Вспыхивают барьеры, каменные щиты преграждают коридор. Поверхность стен плывет...

Варкастер сметает ивовцев как лавина хлипкий штакетник. Защита — дело костей, сейчас разум архимага посвящен разрушению и смерти. Стрелы рока и Свежеватели мелькают в такт метроному, взламывая барьеры, обращая в пыль камень, испаряя плоть.

В мельтешении техник шаринган видит, как ныряет в стену удачливый враг.

Удача тут же изменяет ему — попытавшись выскочить во фланг Варкастеру, он так и остается наполовину торчать в камне, жутковатой статуей без головы. Вновь мертвецы — это просто мертвецы. Никакой сверхживучести.

Какаши догоняет их, штурмовики движутся дальше.

Они петляют и финтят. Внешне хаотичный и бессмысленный, маршрут тщательно просчитан Нара. Каждый поворот, каждая пробитая дотоном или Стрелой стена призваны распылить силы защитников, сбить их с толку, заставить суетиться. Да, под землей от мастеров камня не скрыться, но это не значит, что нужно давать им время подготовиться к удару.

Очередной проход встречает штурмовиков каменной преградой, растущей прямо из плит стенной отделки — защитники принялись блокировать коридоры. Момент ожидаемый, но всячески оттягиваемый. Теперь судьба отряда лежит на плечах Какаши — джонин открывает проходы, состязаясь в контроле над камнем с шиноби Ивы. Но их продвижение замедляется и, что важнее, делается более предсказуемым. Засада становится вопросом времени.

Ждать приходится недолго.

Вновь каменная пробка, преграждающая коридор. Какаши уже привычно собирает технику... и камень подчиняется с неожиданной легкостью, словно спеша убраться с их пути. А точнее, пути атакующих. Момент просчитан идеально — когда преграда падает, пламя, молнии и гранитные шипы уже в шаге от них.

Но Мию заранее подает знак, и атака разбивается прибоем о волнолом Щита праха. Буйство стихий столь велико, что заклинание выдерживает лишь считаные секунды. Но это не имеет значения — Варкастер выстраивает конструкт за конструктом, создавая многослойную защиту. Два, четыре, шесть — фуин татуировки некроманта скрывают сотни килограммов праха. Экономить нет нужды.

Маг безошибочно ловит крохотную паузу, когда порыв первой слаженной атаки врага выдохся, а новой еще не последовало. На краткое мгновение Щиты вновь становятся просто пылью, чтобы тут же затвердеть, пропустив Стрелу рока.

И грандмастера меча.

Кажется невозможным найти путь в хаосе техник, среди жаждущих плоти огня и камня. Но не для Ульгрима. Хаос — его стихия. Метроном ведет вперед, и мечник спешит следом, расходясь со смертью на миллиметры и мгновения, так же как делал тысячу раз до этого. Нерассуждающее орудие, еще одна атака среди заклинаний некроманта.

Их шестеро. Шесть фигур в безликой форме. Мечника не интересуют детали — это просто цели, которых нужно достигнуть. И они совершают ошибку, ту же ошибку, что совершали тысячу раз до них — видя танцующего среди огня Ульгрима, переносят внимание на него, снижая давление на Варкастера.

Мечник припадает к полу, пропуская над спиной очередную Стрелу. Фигуры противников прыскают в стороны. Траектории сходятся, шаринган видит шанс. Удар-из-тени пожирает последние метры, первый враг лишается головы.

И не умирает. Безголовое тело неуклюже машет руками, пытаясь зацепить мечника, но джашиниту не хватает опыта, чтобы координировать движения со столь необычной точки зрения. Ульгрима живучесть врага не волнует — он уже атакует следующего. Сейчас его задача развалить вражеский строй, дав Варкастеру перейти в наступление.

Нет, не Варкастеру.

Команде.

Обезглавленный падает ничком — колени перебиты кунаями Мию. Новый противник замахивается в сторону чего-то, видимого только ему и Нара — Ульгрим походя подрубает джашиниту ноги. Справа враг уже окутывается пламенем, готовя технику, но его прерывает алая вспышка магии Бездны.

За считаные секунды от шестерых врагов остаются четыре расчлененных тела. Они живы — разрозненные конечности дергаются, пытаясь собраться вместе, лица на отрубленных головах кривятся, сыпя беззвучными ругательствами — говорить без легких затруднительно. Еще двоим везет меньше. Или больше? Магия Варкастера не оставляет от них ничего значимого.

Ульгрим мельком оглядывается — схватка вынесла их в круглый холл, где сходятся три коридора. У стены стойка какого-то поста, за ней пара дверей.

Тревогу вновь поднимает Мию, не тратя времени на объяснения, выкрикивая приказ:

— Тени!

Команда сжимается в круг, спинами к заключенному в центре Шикамару. Куноичи вскидывает руку с бумажкой фуин...

Все происходит одновременно — вырываются из стен враги, ослепительно вспыхивает печать, выбивая из фигур коноховцев длинные тени... Тени, что подчиняются законам оптики лишь неразличимо малые мгновения.

Шикамару останавливает всех.

Несколько секунд неподвижности становятся приговором. У джашинитов был бы шанс на успех, не знай коноховцы, кто их ждет. Но они знают и бьют на поражение. Пятеро целиком сгорают под ударом Мучительного пламени, головы двоих лопаются в руках окутанного молниями Хатаке. Еще двое превращаются в расчлененные обрубки, попав под Вихрь клинков Ульгрима. Из дюжины напавших вырваться из хватки Нара удается троим. Один тут же падает — Мию хладнокровно метит по коленям, даже не пытаясь тратить кунаи на более простые цели. Один бросается к Шикамару и вновь вязнет в тенях — для него достаточно и света стенных ламп. Последний чудом уворачивается от Стрелы рока, прыгает к некроманту... и влетает в Цепи чакры. Золотые змеи сдавливают свою жертву, ломая кости, превращая в кашу органы. Джашинит валится на пол бесформенным тюком, выплевывая ругательства вперемешку с кровью. Похоже, боль его волнует куда меньше поражения.

Взгляд в будущее Ульгрим бросает уже привычно, просто на всякий случай.

Трещат сухожилья и ткань, но и тело мечника, и куртка Мию выдерживают рывок — диковинным снарядом куноичи улетает в коридор.

— Назад!

Какаши реагирует без рассуждений, мигом отпрыгивая следом. Ульгрим мчится за ним. Шикамару слишком далеко — остается надеяться на Варкастера. И некромант не подводит — стоит мечнику ступить в коридор, как его сбивает с ног пущенный Цепями теневик.

Но сам маг не успевает.

Словно по команде, вздрагивает копошащаяся на полу мешанина конечностей. Сложно поверить, что чакросистемы расчлененных тел способны сохранить хоть какую-то целостность, но пальцы отсеченных рук собираются в печати концентрации. Техника не очень-то и сложна, на самом деле. Банальные Каменные пики — ничего лучше на одной печати и в таком виде джашиниты не могут выдать. Но их много. Тех, кто пережил атаку на седьмую команду, пусть и не оставшись в целости.

И они в своей стихии.

Атак слишком много, ни Щиты, ни Призрачные узы не спасают некроманта — каменные копья пробивают его тело в добром десятке мест. Ядовитая зелень Крови Дрига вытравливает причудливые дорожки на снарядах джашинитов...

Но Ульгрим видит то, чего не понимают ни судорожно всхлипнувшая Мию, ни окаменевшие Какаши с Шикамару, ни радующиеся успеху джашиниты.

Не только они в своей стихии.

Мрачным Рассветом багровое зарево врывается в коридоры оплота Ивы. Печатей поглощения больше десятка, за мерцающими линиями пентаграмм не видно ни стен, ни пола.

При таком уровне повреждений и концентрации Смерти, исцеление от Поглощения уже не напоминало естественную регенерацию. Ни в малейшей степени. Казалось, будто магия заставила само время обратить свой ход. Снаряды просто вышвырнуло из тела некроманта. Ручейки зеленой крови замерли, а потом устремились вспять, вихрями ввинчиваясь в жилы. С последними каплями края чудовищных ран сомкнулись без следа, словно створки крепостных ворот за отбившим дерзкую вылазку отрядом.

В сущности, сейчас Варкастера интересовала только целостность мозга. Все остальное не важно — были бы под рукой враги в достаточном количестве. Сотня демонов, к примеру.

Или отряд напоенных чужими жизнями джашинитов.

Поднятая некромантом буря не думала стихать. Уже совершенно целый, Варкастер стоял среди шевелящихся конечностей и марева магии, равнодушно гвоздя кунаями по пальцам, вновь пытающимся крутить печати. Ульгрим не замедлил поддержать друга — через тройку секунд ни одной целой кисти в зале не осталось.

Вскоре джашиниты умерли. Умерли буднично и не зрелищно, просто прекратив шевелиться и уставившись остекленевшими глазами в никуда. Чужие жизни не помогли спастись от некроманта.

— Дальше! — рявкнул Ульгрим, приводя в чувство соратников. — Еще не конец, ходу!

И вновь, коридоры, каменные пробки и засады...

Но словно увиденное пробудило что-то в душах Мию и Шикамару. В мелодии боевого транса Ульгрима появились новые нотки. К мрачной партии органа и его собственному гитарному перебору добавились флейта и скрипка. Привычный дуэт с некромантом разросся в квартет.

Вопреки нормальному порядку вещей, отряд рвался к цели со все возрастающим напором, не совершая больше ошибок. Восстановивший большую часть своих возможностей, Варкастер наглядно демонстрировал то, что принесло ему славу сильнейшего боевого мага Каирна. Не знающий усталости, страха и пределов собственных сил, некромант без счета сыпал заклятьями, проламывая любую защиту, какую ивовцы пытались поставить на их пути. Тех же, кому удавалось разминуться с магией, встречали сталь мечей Ульгрима и отравленные кунаи Мию. Иллюзии и тени толкали под руку самых удачливых. Железо и магия, техники и движения идеально дополняли друг друга. Не нуждаясь в словах, не медля ни единого мгновения, они вместе исполняли симфонию боя.

Уже не команда шиноби наступала по коридорам подземной базы, а многорукое, многоглавое чудовище охотилось в лабиринте, сжигая свои жертвы дыханием Бездны, отрывая головы ударами стальных когтей, разя ядовитым жалом, опутывая щупальцами теней...

***

Воздуховод был спрятан прекрасно. Что не удивительно для крепости, построенной мастерами дотона. Найти дыру, скрывающуюся под неровным шалашом крупных скальных обломков, самостоятельно вряд ли бы удалось. Но Хан хорошо подготовился к предательству, передав Минато старые схемы сооружения. Ооноке хоть и перестроил то внутри, инженерные коммуникации трогать не стал. В результате воздушные каналы стали путем для крыс Наруто. Одна из них и сейчас пребывала здесь — оставленный силой хозяина, трупик валялся на земле возле скал. В полуденном свете в глаза бросался грубый шов на теле животного — след помещенного внутрь футляра с печатью.

Воздух расступился с негромким хлопком, пропуская Минато. Миг, и глаза хокаге изменились, выдавая запущенный режим сеннина. Одно движение, и огромный камень улетает в сторону, открывая выход вентиляционной шахты.

Вентиляция всегда оставалась одним из самых уязвимых мест подземных сооружений. По-настоящему эффективные барьеры просто не пропускали достаточно воздуха, слабые же скорее выдали сенсорам расположение каналов, чем принесли пользу. Основной защитой оставалась тайна. Конечно, применялись и некоторые инженерные ухищрения — решетки, не пропускавшие диких животных, фильтры, призванные остановить газообразные яды...

Даже не будь они прогрызены нежитью, не те вещи, что способны защитить от Дыхания Кагуцути.

Первый акт спектакля начался.

Белое, немыслимо жаркое пламя промчалось по воздуховодам, вырываясь из вентиляционных решеток чадящими факелами, превращая подземелье в крематорий. Имея доступ к воздушным каналам и достаточно времени, Минато мог бы сжечь обитателей базы заживо прямо отсюда — чакры сеннину вполне хватало. Ооноке не мог этого не понимать, на чем и строился расчет. Повторив технику еще раз, хокаге метнул в небо кунай. Сила, дарованная режимом сеннина, позволила зашвырнуть тот вверх на сотни метров.

Минато любил атаковать сверху. Подсознанию людей не свойственно ожидать удара с неба. Даже тренированные и опытные бойцы зачастую уделяли этому направлению недостаточно внимания, упуская те мгновения, которые стремительный хокаге умел превращать в победу. Перемещаясь меж подбрасываемыми кунаями, помогая себе техниками футона, Минато мог десятки минут удерживаться в воздухе.

Однако не летать по-настоящему. Парадокс, но небо было стихией мастеров дотона. Точнее, Мастеров, таких, как Ооноке, тех, кто достиг вершин в этом стихийном преобразовании, научившись управлять собственной массой.

На что Минато так же рассчитывал.

Цучикаге не заставил себя ждать. И глава Ивагакуре, на первый взгляд, не впечатлял. Вынырнувший из толщи камня шиноби был худощав и невысок, если не сказать миниатюрен. Блестящая на солнце лысина, и совершенно седая бородка клинышком выдавали почтенный возраст. Во многом Ооноке походил на Хирузена. Вот только имевший перед глазами пример Сандайме и предупрежденный Ханом, Минато знал, на что обращать внимание. Несмотря на кажущуюся дряхлость, двигался цучикаге с легкостью несвойственной возрасту, стремительно и плавно уйдя от первой атаки хокаге.

Пыль от ударившей в землю молнии не успевает осесть, как Ооноке устремляется в небо. И тут же атакует, сумев застать Минато врасплох — крохотный, но летящий с немыслимой скоростью снаряд врезается ему в плечо. Режим сеннина предохраняет хокаге от ран, но столкновение закручивает его в воздухе, лишая ориентации.

Хирайшин переносит Четвертого к кунаю, падающему к земле чуть в стороне. Вовремя — там, где он был мгновение назад, проносится поток белого сияния — цучикаге пустил в ход высвобождение пыли, джинтон. Единственный в своем роде кеккей тота, способный одним ударом уничтожить любую цель. Никакой режим сеннина не спасет.

Вновь отправив в небо слишком низко упавший кунай и добавив к нему еще один, Минато перемещается к следующему маяку. Джинтон, при всей своей силе требует времени на подготовку техники. Ооноке же, хотя и держится в воздухе куда меньшими усилиями, чем хокаге, не тренировался специально вести бой в трех измерениях. Минато ускользает от него, используя уже полтора десятка бесконечно падающих кунаев.

Вновь белое сияние, и несколько клинков исчезает в никуда — цучикаге пытается снизить мобильность противника. Вот только предугадать направление удара для Минато несложно, и одновременно с Ооноке он готовит собственную технику — с пронзительным воем Рассенсюрикен устремляется тому в спину.

Не оглядываясь, цучикаге падает камнем, инвертируя левитацию, не уменьшая, а уже увеличивая свою массу. Диск проносится мимо.

Вот только это контролируемая техника.

Перемещаясь к очередному маяку, Минато меняет направление удара. Заложив лихой вираж, завывающий снаряд коршуном падает за своей жертвой.

Навстречу белому сиянию.

Хокаге тихо ругается себе под нос. То, что джинтон способен просто уничтожить чужую технику стало неожиданностью.

А Ооноке меняет тактику. Постоянно маневрируя, старясь оказаться в стороне от созданной Минато стаи кунаев, он подтягивает к себе землю. Тонкой струйкой камешки тянутся снизу, закручиваясь по орбитам вокруг цучикаге. Все быстрее и быстрее.

Ждать, во что это выльется, хокаге не собирается. Клинков в воздухе уже достаточно. Годы и годы он оттачивал владение Хирайшином, принося в жертву иные направления искусства шиноби, упрямо и последовательно сокращая сначала количество необходимых печатей, потом время на концентрацию. И сейчас годы обернулись единственной секундой. Секундой, за которую Минато облетел все маяки, направив клинки в цучикаге.

А потом активировал фуин, начиная второй акт спектакля.

Фокус прост: вокруг рукояти каждого куная обернута не одна фуин, а пара. Первая — маяк Хирайшина. Вторая — практически обычная печать хранения.

И два десятка кунаев превращаются в две сотни.

Что бы ни готовил Ооноке, ему уже не до того. Бросив каменную технику, он обращается к футону, исторгая во все стороны ударную волну, пытаясь смести летящие к нему клинки.

И дело, конечно же, не в остроте железа.

Минато удается вернуть на траекторию почти семь десятков маяков. Остальные откинуло слишком далеко, чтобы тратить на них драгоценные мгновения.

После футона настал черед джинтона — четверть мчащейся на цучикаге стали исчезает в белой вспышке.

А потом становится поздно — кунаи уже слишком близко, а с ними и хокаге. Рука Четвертого сжимается на предплечье лидера Камня.

На миг они встречаются взглядами, и Минато не видит в глазах Ооноке ожидаемого безумия, лишь спокойствие и сосредоточенность.

«Здравствуй, Минато».

«Здравствуй, Ооноке».

«Хороший бой».

«Хороший».

«Жаль, что так получилось».

«Да».

Минато кажется, что, найдись в бою время на диалог, он звучал бы так. Но времени нет — цучикаге наносит удар.

Настоящий мастер, может управлять не только своей массой.

Легкие хокаге наливаются свинцом, неспособные сделать вдох, сердце застывает железным самородком, кровь тяжелой ртутью отливает от мозга. Многотонное тело падает к земле.

Но защищенный сенчакрой организм выдерживает испытание. На мгновение Минато становится точкой, и вот уже с хрипом делает вдох, переместившись к одному из маяков. Все поддерживать в воздухе больше нет смысла — они сполна выполнили свое предназначение. Отправив вверх лишь десяток и позволив себе вновь свободно падать, хокаге находит взглядом Ооноке.

Неподвижно зависнув, цучикаге рассматривает свою руку. Может показаться, что там, где его коснулся хокаге, остался обычный ожог. Но печать маяка хуже. Намного хуже. Минато больше не нужны кунаи, не нужно продолжать воздушный бой, уводя Ооноке от родной стихии. Одно усилие мысли, и он окажется рядом. Да, печать с чужой чакрой не продержится долго на организме шиноби. Но Минато хватит и десятка-другого секунд. Маяк Хирайшина на теле — это приговор.

Был бы им, не будь цучикаге джашинитом.

Потоки воздуха свиваются острейшим клинком, и отсеченная конечность устремляется к земле. Культя не кровоточит, а на лице Ооноке не отражается и тени боли, лишь все та же спокойная сосредоточенность.

Минато вновь облетает кунаи, подкидывая вверх слишком низко упавшие. Он не удивлен, давно зная, с кем придется сражаться, и теперь ждет, что предпримет противник. Хоть Ооноке и вывернулся, но джинтон, главная его сила, требует обеих рук. Преимущество теперь на стороне хокаге, без всяких сомнений. Минато ожидает ошибки цучикаге. И тот ее совершает.

Он поступает разумно.

Больше не пытаясь играть на чужом поле, полагаясь на левитацию, Ооноке камнем летит вниз, меняя воздушную стихию на подземную, погружаясь в твердь с легкостью опытного ныряльщика. Хочет ли он выйти из боя? Или собирается нанести какой-то новый удар из-под каменной защиты? Уже неважно.

Акт третий и последний.

Минато со всей силы мечет вверх очередной кунай. Взмывая на головокружительную высоту и тут же начиная падать.

Камень не воздух. Двигаться в нем с той же скоростью невозможно. Сколько метров за секунду преодолеет мастер уровня Ооноке? Два? Три? Пять? Да хоть десять. На сегодняшнем поле боя лидер Ивы не единственный виртуоз дотона. Пора выйти на сцену новому актеру.

Изломанная трещина взрывает поверхность долины, очерчивая место приземления цучикаге. Доселе скрывавшемуся, Хирузену в сегодняшнем спектакле отведена лишь одна реплика, и он не экономит чакру, создавая технику Каменной тюрьмы. Целый остров неторопливо и величаво устремляется в небо, унося в себе врага.

У Минато есть немыслимая роскошь — несколько секунд на подготовку атаки. Он не спешит, накачивает техники, не обращая внимания на приближающуюся с каждым мгновением землю.

Левая рука — вой сошедшего с ума неба. Миллионы и миллионы потоков воздуха, сжатых настолько, что способны резать закаленную сталь.

Правая рука — ослепительное сиянье. Кусочек солнца, чей жар заставляет вскипать даже плоть сеннина.

Долгие секунды хокаге держит техники. Две техники, две опустошенные печати с сенчакрой. Два чудовищных диска, что устремляются вниз, к вырванной из земли скале.

А это уже скала — Ооноке не собирается умирать так просто. Не тратя время на борьбу с Хирузеном в контроле над Тюрьмой, он преобразует землю вокруг себя. Разнородные камни сжимаются, обращаясь гранитом, гранит оборачивается базальтом...

Рассенсюрикен и Хитакидама сталкиваются над тусклой поверхностью стальной сферы.

***

Заклятье уже привычно цепляется за скрытые в теле джашинита структуры, донося информацию до Варкастера. Ничего нового — не раз виденное сегодня заклинание, обеспечивающее целостность организма. И хоть оно построено по совершенно непривычным магу правилам, отличаясь дивной эффективностью, куда больше его волнует иное.

Питает эту странную магию чужая жизнь, запасенная в телах джашинитов.

Алая молния Стрелы рока перечеркивает противника, обращая его в пыль. Она быстрее Поглощения, а в лечении Варкастер сейчас не нуждается. Очередное поле боя остается за отрядом Конохи. Шестерка чунинов пыталась... нет, не остановить, а всего лишь задержать штурмовиков.

Ульгрим молча дает знак, и они спешат дальше. Коридоры сменяются коридорами, секунды текут за секундами, сливаясь в минуты. Больше никто не пытается встать на пути седьмой команды. Сопротивление гарнизона сломлено. Но чем ближе их цель, тем внимательней Варкастер прислушивается к своим ощущениям. Развязка близка, а причина, по которой хокаге здесь понадобился именно он, все не появляется.

И будто кто-то читает мысли некроманта.

— Призраки.

Короткая реплика словно спускает взведенный механизм. Отряд сжимается в тесный круг, останавливаясь посреди коридора. Все действия обговорены и отрепетированы еще в Конохе.

— Пойдут сферой, — кровавый блеск шарингана. — Больше никого.

— Пять метров, больше не выйдет, — Какаши уже собирает печати.

— Этого достаточно, — ставит точку некромант.

Хатаке выпускает технику, и кажущиеся нерушимыми, стены отступают. Трещат и осыпаются плиты, слышится приглушенный грохот обвалов — камень, расталкиваемый силой шиноби, ищет себе место. Два метра, три, пять. Несколько секунд, и седьмая команда уже в центре созданной техникой сферы. Какаши убрал камень даже внизу — оставшаяся под ногами площадка опирается на тонкую колонну. Теперь, чтобы добраться до команды, призракам придется преодолеть изрядную дистанцию по воздуху.

Комокутэн не ошибся — циановые пятна призрачных фигур действительно возникают по всему периметру практически одновременно. Сложно даже сказать, сколько их. Два десятка? Три? В полной тишине они атакуют с неотвратимой неторопливостью прилива.

Некромант хладнокровно подпускает бесплотных созданий на расстояние вытянутой руки и уничтожает всех разом.

Это было заклинание из старого арсенала Варкастера. Той его части, которая, как он думал, уже никогда не пригодится. Но сегодня пришлось вспомнить многое из прошлого. Джашинитам достались те заклинания, которыми он когда-то исследовал защиты одержимых магов. Призраки получили Могильный зов, что создавался специально для борьбы с духами. Некроманту не потребовалось удерживать заклинание и единой секунды — предназначенные совсем не для боя, потусторонние сущности моментально распались.

— Что, все? — в голосе Шикамару удивление. Могильный зов не имел внешних проявлений, заметных не магам. Для шиноби призраки исчезли в одно мгновение.

— Да.

— Как-то... слишком просто.

— Только для меня.

Хокаге отнюдь не рвался привлекать сына к штурмовой операции такого уровня, полагая изначально обойтись лишь консультацией. Но доводы некроманта были просты и убийственны. На то, чтобы переубедить отца, ему потребовалось всего три слова: «попробуй его уничтожить». Через час, исчерпав свой арсенал, Минато сдался, так и не сумев нанести хоть какого-то ущерба Тени ушедшего, безразлично проигнорировавшей все атаки каге. Встреться с подобным противником обычный шиноби, и ему придется отступить. А где, как не в логове джашинитов, быть знакомым по стране Тигра призракам?

Разобравшись с угрозой, отряд продолжил движение и совсем скоро оказался практически у цели — одно из ответвлений на очередном перекрестке уходило к полигону, который согласно информации Хана и был переоборудован не то в лабораторию, не то в ритуальный зал.

Аккуратно заглянув за поворот, Ульгрим присвистнул:

— Наруто, пускай ворона. Я туда без разведки не сунусь.

Некроманту хватило одного взгляда, чтобы понять, что тот имел в виду. Кто-то заранее позаботился о тщательной подготовке последнего рубежа обороны. Обозначенный на плане прямым как стрела, коридор оказался изогнут, так что вход на полигон скрывался из виду. Стены и потолок покрывала вязь фуин, которую даже не пытались замаскировать. Полет призванного демона оборвался через считаные метры — ворон сгорел без остатка в огненной вспышке, источник которой маг затруднился бы даже указать.

— Пробьемся сквозь стены?

— Это полигон, — покачал головой Какаши, — я в одиночку не проломлю барьеры. Нужно ждать Минато и Хирузена.

Вот только Варкастера интересовало мнение совсем не бывшего наставника. Они вернулись за угол, и Ульгрим прищурился, заглядывая в будущее, а потом с усмешкой ответил:

— За три цикла.

Под недоумевающим взглядом Какаши мечник оборачивает бумажку фуин вокруг рукояти куная, вручая тот Мию. Та молча кивает, прекрасно зная, что ей делать. Схватив одной рукой мага за плечо, второй Ульгрим начинает собирать печати.

Выждав немного, подстраивая свою атаку под технику друга, Варкастер вскидывает ладонь, выпуская Луч расщепления. Алая спица упирается в камень стены, мгновенно превращая тот в ничто. Пыль, исторгаемая быстро растущей каверной, никак не соотносится по объему с разрушаемым материалом.

Пара секунд, и контур накачки завершает цикл. Поток проходящей сквозь тело мага силы Бездны рывком удваивается. Спица обращается плотным лучом, пробивающим в земле уже не тонкий шурф, а хоть и весьма узкий, но тоннель.

Гордость Варкастера, Луч расщепления был единственным в своем роде заклинанием, чья сила зависела от вкладываемой магии не в линейной, а в геометрической прогрессии, что позволяло учинить колоссальные разрушения, имея в распоряжении время на подготовку.

Две секунды, цикл...

Оставшиеся до стены полигона метры скалы испаряются мгновенно. В глубине тоннеля, по которому уже протиснется человек, можно разглядеть искрящую стену барьера, что пытается сдержать заклятье...

Все стационарные барьеры строятся на поглощении части энергии атаки. Именно это позволяет укреплениям сдерживать чудовищные техники хвостатых. Но, несмотря на общность основ, магия не чакра — пытающийся остановить натиск Варкастера, барьер работает на одном лишь накопителе полигона.

Последний цикл. Тело мага на пределе, проходящая сквозь него сила отзывается давно позабытой болью. Следующий цикл стал бы смертельным, но в нем нет нужды.

Все происходит почти одновременно. Исчезает барьер; отменяет Луч Варкастер; мечет кунай Мию. Ульгрим завершает Хирайшин.

Миг небытия, и мечник с некромантом врываются на бывший полигон.

Противников трое. На вид, обычные шиноби — безликая черная форма, джонинские жилеты, протекторы... Из образа выбиваются только подвески — у каждого на шее болтается цепочка с вписанным в круг перевернутым треугольником.

Мир замедляется, некромант рискует, задерживая атаку, вглядываясь в лица врагов, решая...

Кто? Куноичи с выцветшими глазами старухи и гладкой юной кожей? Мужчина, на вид, едва разменявший четвертый десяток, но седой как лунь? Статный темнокожий старик, единственный, чей облик не вызывает диссонанса? Цучикаге слишком занятой человек, чтобы лично заниматься всеми нюансами подготовки джашинитов. Должен быть тот, кто посвящен в тайны преображения. Тот, кто знает, как накапливается чужая жизнь.

Тот, кто ответит на вопросы Варкастера.

Промедление могло бы дорого обойтись некроманту. Воздух вокруг друзей взрывается, воскрешая в памяти давний бой с носителем бакутона в стране Тигра... Но Ульгрим начеку. Фигура мечника вспухает фиолетовым облаком Сусаноо, призрачный щит прикрывает замешкавшегося некроманта, принимая большую часть удара. Обогнувшая препятствие ударная волна пытается разорвать тело мага, но вложенные в кости заклятья сберегают Варкастера. Контузия, лопнувшие барабанные перепонки и содранная кожа — ерунда.

Ивовцы когда-то выстроили свой полигон в форме круга, и теперь Печать поглощения накрывает его разом, не оставляя свободным ни единого клочка пола. Ульгрим Варкастера не волнует. Они уже проверяли — это заклятье не в состоянии совладать с защитой Сусаноо.

Чужая жизнь обрушивается на некроманта полноводной рекой. Но дожидаться исцеления некогда — маг срывается с места, утягиваемый к стене Цепями чакры.

Противники уже на куполе потолка. Они еще не поняли, что происходит — заклятье пока вытягивает из них заемную жизнь.

Меч Сусаноо врезается в камень, вынуждая шиноби Ивы прыснуть в стороны. На пол с грохотом падают выбитые ударом каменные глыбы. Потолок идет трещинами, но конструкция выдерживает испытание.

Варкастер решает остановить свой выбор на старике, но тот уходит от Стрелы рока с легкостью танцора.

Куночи, сложив пару печатей, окутывается алым сиянием и одним прыжком оказывается на плече Сусаноо, еще в воздухе вынимая из ножен за спиной короткий танто.

Но Варкастеру не до нее — носителем бакутона оказывается седой. Волна детонации вынуждает мага бросить выцеливание старика и сменить позицию. Спрыгивая на пол, он оказывается в шаге от вмонтированного в камень огромного символа — уже знакомого круга с треугольником. Образующие знак стальные желоба запятнаны подозрительными бурыми потеками.

Секунды тают за секундами, а шиноби Ивы не думают умирать, хотя жизнь продолжает вливаться в некроманта, уже исцелив все полученные повреждения.

Варкастер пересчитывает затягивающийся бой и меняет тактику. Печать поглощения гаснет, позволяя вступить в схватку остальной команде, а мечнику сберечь остатки чакры, пожираемые Сусаноо.

Судя по всему, вовремя — Ульгрим отменяет защиту в то же мгновение.

Куноичи, едва успев пару раз ткнуть мечом в Cусаноо, теряет точку опоры. Высверк стали... Каким-то чудом ей удается уклониться от клинка грандмастера. Не до конца, но удар, что должен был перерубить шею, приходится в челюсть, уродуя лицо. Рана мгновенно начинает затягиваться.

Из пробитого в стене тоннеля в ореоле разрядов вырывается Какаши. Правая рука сияет, удерживая живую молнию Райкири, шаринган ищет цель...

От очередного удара бакутонщика маг уходит банальным прыжком... и подставляется прямо под гранитный шип, пущенный стариком. Камень пасует перед силой Призрачных уз, и некромант остается невредим, но удар отправляет его на пол. Щит праха перекрывает вектор возможного продолжения атаки. Перекат, и маг вскакивает на ноги... чтобы обнаружить себя прямо в центре странного знака джашинитов.

Мир остановился.

Замер Ульгрим, позволяя в подробностях разглядеть удар грандмастера меча. Замерла в воздухе кровь, едва успев покинуть рассеченную артерию куноичи Ивы. Замерли бакутонщик и Какаши в трех шагах от него. Тело Варкастера тоже застыло, он не мог оглянуться на остальных. Но вряд ли за спиной ждало иное зрелище. Впрочем, окружающий мир волновал некроманта мало. Куда больше его интересовало иное.

Он был не один.

Как кристалл в своем росте сливается с подобным себе, создавая друзу, так и его разум стал не единственным, доступным сознанию. Не инородное вкрапление телепатической атаки, нечто совершенно иное. Странное, необъяснимое ощущение. И знакомое. Не раз в прошлой жизни он сталкивался с подобным. В темных подземельях Некрополиса и среди мхов Астерканской долины, под сенью дубов Могильного кургана, и на выжженных солнцем камнях Корванского плато. Они приходили к нему, когда он стоял над телами их жрецов. Грозили, стращали, приказывали, просили...

Джашин почтил его своим вниманием.

Варкастер молчал, не собираясь начинать диалог первым, анализируя ощущения от незваного гостя. В разное время он сталкивался с разными богами. Ему были знакомы и всеобъемлющая гордыня Могдрогена, и безумие пустоты Х’тона, и неутолимый голод Опустошителя. Но Джашин не походил ни на кого встреченного ранее. Отстраненное, холодное присутствие. Последние сомнения относительно местных культистов рассеялись. У мира шиноби имелись собственные боги. Один, по крайней мере.

Пауза затягивалась. Джашин молчал, словно тоже пытаясь разобраться в маге. Варкастер терпеливо ждал, нисколько не обеспокоенный. В свое время он уделил немало внимания вопросу божественности, и теперь прекрасно представлял, чего стоило опасаться, а чего нет. Боги были могущественны, бессмертны...

И бессильны.

Перешедшим в иную форму существования, им было так же трудно вмешиваться в дела реального мира, как людям в жизнь существ, обитающих в тех глубинах океана, куда никогда не проникает солнечный свет. Власть богов ограничивалась приверженцами собственного культа, жрецами и алтарями. К последним, видимо, относился и знак на полу, в который Варкастера угораздило вкатиться, отдав Джашину некую толику власти над собой. Высшим же проявлением бога являлся аватар — земное воплощение его воли, смертная оболочка, вмещавшая лишь ничтожную часть сил, но зато способная свободно действовать в реальном мире.

Маг знал — даруемых алтарем возможностей Джашину не хватит, чтобы просто убить того, кто ему не поклоняется. А если где-то поблизости обнаружится аватар... Варкастер несколько раз встречался с ними и пережил эти встречи. Аватары — нет. Конечно, он мог чего-то не знать, а боги другого мира могли играть по иным правилам. Но некромант все равно не умел бояться, и потому просто ждал.

Мир пришел в движение так же неожиданно, как и остановился. Брызнула кровь, голова куноичи слетела с плеч. Мигом преодолел последние три шага Какаши, всаживая технику под ребра седого бакутонщика.

Бог ушел, не удостоив некроманта беседой.

Ничуть не огорченный, Варкастер распылил Стрелой рока не собиравшееся умирать тело куноичи, и развернулся к оставшемуся в одиночестве старику, готовя Урожай душ.

Если ему удастся освоить способность накапливать в себе чужую жизнь, он приблизится к неуязвимости настолько близко, насколько это вообще возможно. Даровано было знание Джашином или нет — не важно. Магия выше богов. Заклинания остаются заклинаниями, кто бы их ни придумал, кто бы ни использовал. Дригу Варкастер тоже не поклонялся, что ничуть не уменьшало эффективность заклятья, зовущегося его кровью.

В одиночку старик долго не продержался. Какаши нагнал его в толще камня, когда, пользуясь отказом барьеров полигона, тот попытался отступить. Вынужденный вновь вынырнуть на поверхность, шиноби Ивы попался в паутину Шикамару и встретил свой конец под ударом Стрелы рока.

Спрятанная на теле Варкастера плашка печати потеплела, подтверждая срабатывание. Теперь оставалось только ждать — возможность проверить улов появится у него лишь по возвращении в Коноху.

— Прошу прощения, хокаге-сан, враги закончились, для вас никого не припасли.

Обернувшись на голос Ульгрима, некромант увидел выходящих из дыры в стене Минато и Хирузена.

— Вижу. Наруто, ты в порядке? — почему-то взгляд отца сразу прикипел к некроманту.

— Да, — озадаченно ответил тот.

После секундного молчания хокаге буркнул:

— Сделай так, чтобы эти тряпки не увидела Кушина. Это приказ, понял?

Некромант оглядел себя. После всего случившегося сегодня его форма превратилась в совершенную рванину. Впрочем, Варкастера это не сильно волновало. Когда Юна сожгла плащ с печатями, он отказался от идеи дорабатывать одежду, переведя ее в разряд расходников. Так что расползающиеся на клочки куртка и штаны были хоть и наилучшего качества, особой ценности не представляли. Куда больше беспокоило повреждение нанесенных на тело фуин с прахом. Краска Поглощением не восстанавливалась и далеко не все печати остались работоспособны после исцеления. Предвидя эту проблему, Варкастер вместо нескольких татуировок большой емкости с самого начала выбрал более кропотливый вариант с нанесением десятков миниатюрных знаков. Сейчас ощущения подсказывали некроманту, что потеряны процентов пятнадцать резервов. Больше чем он надеялся, но меньше чем опасался.

— Понял.

Учитывая чрезмерно эмоциональные реакции Кушины, ей действительно не стоит знать о масштабе полученных его телом повреждений.

— Хорошо, — кивнул Минато, — Мию, десять минут на медпомощь. Остальным отдых. Мы с Хирузеном пока постоим на страже.

— Есть, — ирьенин уже раскладывала свою сумку с медикаментами.

Если сам некромант в конечном счете не получил ни царапинки, остальным повезло не так сильно. Хотя серьезных травм удалось избежать, теми или иными ранами обзавелись все. Но долго рассиживаться не было времени. Операция еще не закончилась — Ивагакуре не так уж далеко, и вряд ли там еще не знают о нападении. Каждая минута уменьшает фору перед грядущей погоней.

Алтарь джашинитов сгинул, перемолотый скалами, взбесившимися от совместных техник Какаши и Хирузена. То, что осталось от полигона, Третий расплавил Дыханием Кагуцути.

Они шли обратно, разрушая за собой все, до чего могли дотянуться. Схлопывались коридоры, пылали неясного назначения залы и вполне заурядные склады. Сопротивления отряд Конохи больше не встречал. Едва ли погиб весь гарнизон, но те, кто остался, спешили убраться подальше, не пытаясь тягаться с отрядом такой силы.

На верхнем из двух уровней подземелья они задержались у камер. Сюда из тюрем свозили пленных, подобных Куренай. Десятка полтора шиноби в безликих робах и без протекторов оказались надежно одурманены — похоже, долго их здесь держать не собирались. Мию после беглого осмотра лишь покачала головой — преодолеть наркотический сон быстро ей было не под силу. Но план предусматривал и это — из свитков хранения появились носилки и взявшиеся за их рукояти неутомимые мертвецы. Разросшийся отряд продолжил движение.

— Ну, ничего себе! — присвистнул Ульгрим, когда они, наконец, покинули подземелье. На этот раз, через главный вход.

Пейзаж действительно удивлял. С узкого скального карниза, на котором они оказались, открывался прекрасный вид на долину. Но пасторальной картины больше не существовало. Прямо посередине, там, где проходящая по дну дорога делала петлю, образовался огромный кратер. Чуть дальше от него на земле лежало нечто, больше всего смахивающее на половинку рухнувшего с неба гигантского яйца — неровный край обломанной скорлупы, расплескавшееся вкруг содержимое. Разве что темно-серый цвет выбивался из образа. Присмотревшись, маг понял, что видит какой-то металл. Кое-где изломы до сих пор отливали темно-вишневым цветом, выдавая чудовищную силу опалившего их пламени.

Пламя же заставило отступить и холод — снег исчез едва ли не по всей долине. Еловой рощи больше не существовало — почерневшие лишившиеся ветвей стволы лежали на земле, веером расходясь от остатков стальной сферы. Чуть дальше разгорался пожар, уже взбирающийся по ельнику на противоположный склон долины.

— Это ты сделал? — обратился Варкастер к отцу.

— Я, — кивнул тот.

— Чем?

— Просто Рассенсюрикен, Хитакидама и много-много чакры. Взаимное усиление огня и ветра работает и на техниках S-ранга, знаешь ли.

— Впечатляет, — пробормотал некромант, вызвав удивленные взгляды команды.

— Ого, сколько эмоций! Я польщен, — улыбнулся Минато.

— Ооноке, полагаю, мертв? — счел нужным уточнить Какаши.

— Сомневаюсь, что он мог уцелеть, — кивнул посерьезневший хокаге. — Но... Наруто, попробуй проверить сферу. Вечная проблема таких техник — когда от противника не остается ничего, не разберешь, действительно ли тот мертв, или вывернулся в последний момент.

— Хорошо.

— Я с тобой на всякий случай, — двинулся следом Ульгрим.

Вблизи стальное яйцо внушало еще больше, вздымаясь вверх десятиметровой стеной. От металла все еще отчетливо тянуло жаром.

— Не слабо, да? — тихо осведомился Ульгрим, — Я, конечно, знал, что каге сильны, но только сейчас понял насколько.

— Да, — вынужден был согласиться маг. — От такой атаки не помог бы и Провозвестник. Полное одномоментное разрушение тела.

— Я смотрю, отец смог тебя действительно впечатлить, — усмехнулся мечник.

— Да, — вновь согласился маг, и сменил тему: — Ооноке мертв. Точнее, кто-то умер внутри сферы.

— Цучикаге в собственном соку, вряд ли тут возможны варианты, — хмыкнул Ульгрим.

А Варкастер вдруг понял, что успех запечатывания души джашинита, волнует его куда меньше, чем десять минут назад.

Неуязвимости в мире шиноби существовать просто не могло.

***

Двое шли по весеннему лесу, с привычной легкостью находя путь меж черных, еще и не думающих укутываться листвой деревьев. Одинаково невесомо скользя по грязи проталин и насту еще не сошедших сугробов, они напрямую двигались к своей цели, пренебрегая тропами и не смущаясь необходимостью пересекать овраги и холмы, которыми изобиловали предгорья.

Двое в черных плащах с красными облаками.

— Ну, а она, с..., и говорит: на такое я не подписывалась! С... е... ! Ну, я и не сдержался, у... от души. Кто ж знал, что там эти у... ждут?! Ну, и порешил всех. Именем Джашина, б... ! — экспрессивно вещал пепельный блондин, дополняя слова активной жестикуляцией. Лицо, приятное в иных обстоятельствах, кривилось в гримасе злобы, руки то и дело тянулись к странному оружию, закрепленному за спиной — трехклинковой каме, окрашенной в алый цвет.

— Деньги забрал?

Его спутник был куда выше и заметно шире в плечах. Обтягивающий голову капюшон и скрывающая низ лица тканевая маска не позволяли оценить его внешность.

— Забрал, б... .

— Молодец.

Блондина от пренебрежительной похвалы перекосило еще больше. Перепрыгивая очередной ручей, он было открыл рот, собираясь исторгнуть новый поток брани, уже в адрес своего спутника...

Мир остановился, заставив Хидана зависнуть посреди прыжка.

«Джашин-сама!»

Дурацкое происшествие со шлюхой и скверный нрав напарника мигом вылетели у него из головы. Нечасто господин удостаивал своего единственного настоящего жреца такой чести, как прямой разговор.

«Покинь Акацки. Отправляйся на южный континент».

Когда бог приказывает, жрец делает. В голове Хидана мигом начал вырисовываться план. Потребуется несколько дней и пара жертв, чтобы перестроить тело, но оно того стоит — вряд ли что Пейн, что Зецу проигнорируют дезертирство одного из своих бойцов, но искать-то они будут пепельного крепыша-блондина, а не к примеру, скрюченного, почерневшего от работы крестьянина. Отправляться в плаванье лучше из Нитинана, и нанявшись матросом. Протектор — к биджу...

Ни единой секунды сомнений в приказе повелителя Хидан себе не позволил. Но... он все же был единственным жрецом Джашина. Настоящим жрецом. И потому, мог... нет, не задать вопрос. Всего лишь позволить всплыть тому в мыслях, зная, что они открыты его богу.

Почему?

Почему они бросают столь долго и тщательно разрабатываемый план, разом перечеркивая всю сделку с Зецу? Почему отказываются от использования жаждущих силы Ивовцев для возрождения древней магии заклинателей? Той, что так необходима, дабы вернуть культу былое величие.

Но сегодня у бога не было настроения объяснять свои поступки жрецу. Мир рванулся вперед так же неожиданно, как и остановился. Хидан мягко приземлился на берег ручья, в паре шагов позади своего спутника.

Взгляд сам собой нашарил затылок Какузу, рука коснулась артефакта за спиной, пробуждая спящую в нем магию. Один удар. Нукенин не ждет атаки, не готов. Словно наяву Хидан увидел впивающиеся в кость алые клинки, кровь, струящуюся по рукояти, дыхание чужой жизни, перетекающей к новому владельцу...

Рука разжалась, оставив оружие висеть за спиной. Привычным усилием Хидан отогнал мимолетное искушение, навеянное Жаждой жизни. Его бог не ошибается. Джашин не приказывал спешить, а значит, в этом нет необходимости. Можно дождаться подходящего момента, уйти тихо и незаметно. Пейн собирает отряд для атаки на очередного джинчурики? Отлично — превратить четко спланированный бой в свалку нетрудно. В суматохе он и уйдет.

Хидан отвел взгляд от Какузу. Несмотря на столетия опыта, дарованные Джашином знания и возможность пережить практически все, кроме полного разрушения тела, Хидан не был уверен в своей способности убить этого монстра. Сажать себе на хвост разъяренного нападением Какузу плохая идея. Лучше немного подождать.

— Пришли, — хрипловатый голос спутника, оторвал блондина от размышлений о плане своего побега.

Они стояли недалеко от опушки, на крутом склоне очередного холма. Внизу, среди пустых, кое-где еще укрытых снегом полей, можно было разглядеть вытянувшуюся вдоль единственной дороги небольшую деревушку.

Какузу указал на селение:

— Хатису.