Шиноби Мрачного Рассвета

Глава сорок первая

Усиленный пост, который выставляли в воротах Конохи с начала войны, все еще не сняли. Вместо тройки чунинов, лениво осматривающих повозки и разглядывающих прохожих, вокруг створок рассредоточился добрый десяток шиноби. И это только те, кто оставался на виду. Лица нескольких из стражников скрывали маски АНБУ, а ковырявшиеся в какой-то телеге бойцы даже не повернули головы к приближающейся команде номер семь. Пара крестьян, видимо, владельцев транспорта, терпеливо ждала в сторонке, истекая потом под лучами полуденного солнца — на небе не наблюдалось ни облачка.

— О, Саске! Привет! — махнул Ульгриму подпирающий стену шиноби.

Мечнику понадобилась целая секунда, чтобы вспомнить едва знакомого однокашника с джонинского курса.

— Вы правда завалили одного из Мечников Тумана? — меж тем спросил тот.

Остальные стражи оживились, по семерке мазнули заинтересованные взгляды.

— Нет, — не моргнув глазом, соврал Ульгрим и назвал пароль.

— Э? — кивком подтвердив пропуск, удивился джонин. — Так что, брешут люди, Бива Джузо жив?

— Не-е, помер, — махнул рукой мечник, проходя мимо.

— Так отчего помер тогда?! — уже в спину команде прокричал любопытный шиноби.

— Острый инфаркт!

Кто-то хохотнул, Ульгрима догнал тихий шепот, объясняющий соль незамысловатой шутки. Через секунду позади раздался радостный смех на несколько голосов.

— Ну, готовься, — ткнул Ульгрима локтем в бок Шикамару. — Стоит всем узнать, что ты один Джузо сработал, с тебя не слезут.

— Угу, — поморщился мечник и недовольно буркнул: — хочу обратно, на миссию. Надо в администрацию зайти, может есть что-то подходящее.

— Нельзя сейчас на миссию, Шикамару нужно восстановиться, — возразила Мию.

— Я в порядке! — протестующе вскинул руки теневик.

Точнее — руку. Правую, замотанную в бинты, достаточно согнуть он не смог.

— А это пусть Сенджу-сама решает, — отрезала ирьенин.

К большому неудовольствию Ульгрима выйти из боя чисто, совсем без ущерба, команде не удалось. Ао, пытаясь достать спутанного тенями Орочимару, перестарался, и когда сеннин вдруг исчез, на линии атаки оказался теневик. Полностью уйти из-под удара тому не удалось. К счастью, стараниями Мию, Нара действительно был близок к выздоровлению. Но и какое-то время на восстановление формы ему в любом случае требовалось.

— Сегодня же покажись в госпитале, — меж тем продолжала наседать куноичи.

— Да покажусь, покажусь, — недовольно отбивался Нара. — Можно хотя бы домой зайти переодеться с дороги?!

Так, в препирательствах, они добрались до перекрестка, где пути команды расходились.

— Думаю, пару дней отдохнем, — прервал перепалку Ульгрим останавливаясь.

— Что, совсем без тренировок? — недоверчиво прищурилась Мию.

— Да, — пожал плечами мечник, — нам это не повредит.

Ирьенин исподтишка метнула взгляд на Варкастера и тут же отвернулась.

— Хорошо, как скажешь.

— Пока, — коротко попрощался некромант и двинулся к центру города.

Мию еще мгновение провожала его взглядом, а потом, тряхнув головой и коротко попрощавшись с друзьями, развернулась в другую сторону.

— Идем? — взглянул на мечника Шикамару.

Пути в кварталы Учиха и Нара расходились позже, и обычно они еще какое-то время шли вдвоем.

— Я в подземелье, — покачал головой Ульгрим.

— А... ну да, — замялся теневик. — Тогда до встречи.

Подземное убежище встретило мечника приятной после полуденного зноя прохладой и абсолютной темнотой.

— Дом, милый дом, — буркнул себе под нос Ульгрим, безошибочно шагая по знакомым коридорам.

Освещение он включил, только добравшись до своей комнаты. В неприятно резком свете ламп перед мечником предстало почти пустое помещение: потрепанные и немного покоробившиеся от времени стенные панели; старая скрипучая кровать с комковатым матрасом, на которой он провел пока только две ночи; не менее старый и скрипучий стул; так и не разобранный баул с прихваченными из дома вещами. Вздохнув, Ульгрим нашел сменную одежду и направился в душевую.

Помывочная настроения мечнику также не подняла. Хотя водопровод функционировал вполне сносно, тронутая ржавчиной лейка в каменном потолке не отличалась изысканностью, а в сколах потрескавшегося кафеля кое-где и без шарингана угадывалась плесень. Никакого сравнения с горячей фурако в купальне Учиха.

Освежившись, мечник вернулся в облюбованную комнату и, развалившись на кровати, задумчиво уставился в потолок. Мысль поселиться здесь уже не казалась такой удачной, невзирая на удобство доступа к полигону. Насколько бы он ни был неприхотлив, подземелье не тянуло на место, куда хочется вернуться в конце дальней дороги. Даже Варкастер предпочел первым делом отправиться в особняк хокаге.

«Да и Куренай сюда не приведешь» — мелькнуло в голове Ульгрима.

Повалявшись еще десяток минут, определяясь с планами на день, мечник рывком поднялся с кровати и покинул подземелье. Первой его остановкой стал ресторанчик Акимичи. В ожидании заказа Ульгрим задумчиво барабанил пальцами по столу, разглядывая залитую солнцем улицу.

Для него и раньше не было проблемой приобрести хорошее жилье — Коноха в целом и хокаге в частности щедро платили за риск. Награда же за голову Джузо, хоть и поделенная на всю команду, надолго снимала вопрос денег с повестки дня. Однако за такой покупкой неизбежно следовали тонкие политические моменты. Как бы к этому ни относился Ульгрим, он оставался принцем Учиха, а теперь еще и наследником. Пока он живет в никому не известном подземном убежище, конфликт с Фугаку их личное дело. Но стоит открыто поселиться вне квартала клана, и проблемы в семье главы Учиха быстро станут предметом досужих домыслов. Как бы ни поменялось отношение к нему Фугаку, сам Ульгрим испытывал скорее сочувствие к ставшему жертвой обстоятельств шиноби и усугублять ситуацию не хотел.

Размышления мечника прервал официант, принесший еду.

— Кажется, половину этого я не заказывал, — удивленно приподнял бровь Ульгрим, обозревая стремительно появляющиеся на столе мисочки и судочки.

— За счет заведения, — поклонился в ответ официант.

Хмыкнув, Ульгрим взялся за палочки. Он почти успел насытиться, когда на стол упала тень.

— Разрешите присоединиться, Саске-сан?

Подошедший двигался бесшумно, но мечник все равно уловил присутствие шиноби парой секунд ранее и потому без удивления поднял взгляд на гостя.

Как и большинство представителей клана, тот был высок и массивен. Встав для приветствия, Ульгрим обнаружил, что Акимичи ничуть не уступает ему в росте. О разнице в весе и говорить не приходилось — из мешкообразной фигуры можно было вылепить двух поджарых мечников. С пухлого лица щурилась пара маленьких глазок-щелочек, довершая портрет неповоротливого увальня. Как водится, впечатление сколь обманчивое, столь и опасное.

— Просто Саске, Акимичи-сама. Конечно, присоединяйтесь, — приглашающе повел рукой Ульгрим, слегка кланяясь.

— Тогда, просто Чоза, — возразил Акимичи, усаживаясь напротив.

Пара официантов возникла словно из ниоткуда. Опустошенная Ульгримом посуда исчезла, сменившись новыми блюдами. На столе появились кувшинчик саке и приборы для Акимичи. Благосклонно кивнув обслуге и подождав, когда та отойдет на почтительное расстояние, Чоза обратился к Ульгриму:

— Ты убил Бива Джузо.

— Уже все в курсе?

— Смотря о чем. О том, что ваша команда схлестнулась с акацки и вышла победителями, да, знают многие. Мизукаге прислала сообщение о вашем бое. А вот о том, что ты Джузо прикончил один на один, я знаю благодаря Шикамару — он телеграфировал отцу, а тот рассказал мне.

— Болтун, — недовольно буркнул Ульгрим и со вздохом согласился: — Да, я убил Джузо.

Чоза прикрыл глаза и с полминуты сидел неподвижно. Если бы не дыхание, мечник решил, что тот заснул.

— Спасибо.

Короткое слово прозвучало с таким чувством, что Ульгрим на мгновение смутился, не найдясь с ответом.

— Говорят, месть не приносит удовлетворения, — помолчав, продолжил Чоза, берясь за кувшинчик саке. — Врут. Жаль, что мне не удалось самому достать ублюдка, но я рад тому, что за Чоджи отомстил его друг. Скажи, Джузо страдал перед смертью?

— Да, — не колеблясь, солгал Ульгрим.

На что Чоза спокойно констатировал:

— Врешь.

Мечник заинтересованно прищурился, разглядывая округлое лицо Акимичи. Хотя он и не использовал прием, позволяющий обмануть даже шаринган, распознать его ложь и без того было непросто.

— Вру, — кивнул Ульгрим.

— Как он умер на самом деле? — спросил Чоза, протягивая собеседнику чашку саке.

— Счастливым, — честно ответил мечник, с интересом ожидая реакции.

Рука Акимичи замерла, не донеся саке до рта.

— Счастливым? — удивленно переспросил Чоза. — Это... не то, что я ожидал услышать. И что же его так... обрадовало?

— Боюсь, что я, — криво усмехнулся Ульгрим, и на немой вопрос в глазах Акимичи пояснил: — он был мечником... настоящим Мастером. Он не достиг того, чего достиг я, но смог это увидеть и оценить. Сложно объяснить.

— Вот как... — задумчиво протянул Чоза, затем вздохнул и все же выпил саке. — Должен признаться, это не то, что я хотел бы услышать. Но не всем нашим желаниям суждено сбываться. Твоей заслуги это никак не умаляет. Значит, у Конохи теперь есть свой Мечник? Хм... Жнец? Черный мечник? Может Черная молния? Как тебе? Есть другие идеи?

— Для прозвища? — скептически поднял бровь Ульгрим. — Как будто молва будет меня спрашивать.

— Именно это она сейчас и делает, — ответил, к его удивлению, Акимичи. — Ты оказал мне неоценимую услугу, и я хочу отблагодарить тебя помощью, которую больше никто не сможет предложить. Надеюсь, ты не станешь распространяться о том, что сейчас услышишь.

Заинтригованный, Ульгрим молча кивнул, ожидая продолжения.

— Как все знают, наш клан занимается ресторанным делом, и пять из десяти заведений в Конохе принадлежат нам. — Чоза выдержал паузу. — И оставшиеся пять тоже нам, только об этом уже знают немногие. А что такое ресторан, кафе, бар? Это разговоры. Слухи. Сплетни. Информация тоже наш хлеб. Однако мы умеем не только собирать слухи, но и запускать. Одно мое слово, и к вечеру тебя будет обсуждать вся Коноха. А завтра выбранное прозвище приклеится намертво. Я знаю о твоем разладе с Фугаку, хотя и не знаю причин. Думаю, к прославленному Мастеру Меча он будет более благосклонен. Тем более теперь.

— Что значит «теперь»? — насторожился Ульгрим.

— После исчезновения Итачи, — пояснил Чоза, как нечто само собой разумеющееся.

Рассуждения о прозвищах и неожиданном амплуа клана Акимичи мигом вылетели из головы Ульгрима.

— Какого еще исчезновения?

— Ты не знаешь? — удивился Чоза.

— Мы пару часов как вернулись в Коноху, я еще не заходил... домой. Что случилось?

— Хм... — Чоза задумчиво пожевал губами, но любопытствовать не стал. — Что же, давай я тогда тебе и расскажу. Итачи исчез из больницы пару недель назад, буквально накануне того, как пришли новости о вашем бое. Палата охранялась людьми твоего отца, но они ничего не заметили — пропажу обнаружил ирьенин на очередном обходе. Ушел Итачи сам, или был похищен, неизвестно... по крайней мере у меня такой информации нет. Понимающие люди склоняются ко второму. Лежачий, после нескольких недель в коме — мгновенно прийти в себя он не мог. Между обходами лишь несколько часов, и на предыдущем осмотре ирьенин не отметил каких-либо изменений в состоянии. — Чоза на мгновение замолк, потом со вздохом продолжил: — Но слухи тем не менее ходят разные. И большинство едва ли радуют Фугаку. Некоторые горячие головы даже называют твоего брата нукенином... — осторожно закончил Акимичи.

— Бред, — отмахнулся от последнего предположения Ульгрим.

Варкастер заверял, что Итачи уже мертв, невзирая на продолжающее функционировать тело, и мечник ему безоговорочно верил. Вряд ли кто-то мог разбираться в смерти лучше некроманта. Вот только и похищение имело мало смысла. Чтобы раздобыть шаринган требовалась максимум голова — извлечь додзюцу в более спокойной обстановке. А больше у Итачи просто было нечего брать. Значит, тот мертв уже во всех смыслах. Ульгрим мрачно отметил, что ощущает по этому поводу лишь злость от утерянного Мангеке. С гибелью брата он смирился уже давно.

— Чтобы добыть шаринган, живой Итачи не нужен, — наконец нарушил установившуюся тишину Ульгрим. — А вынести мертвое тело в печати на порядок проще, чем скрываться с живым на плече.

— М-м... Не все так просто, — медленно ответил Чоза, внимательно разглядывая мечника. — Заранее извиняюсь, если задену твои чувства. Но целью похитителей мог быть не только шаринган.

— А что еще? — сбил Ульгрима с толку ответ Акимичи.

— Хм... как бы так сказать... Несмотря на свое состояние, Итачи физически был полностью здоров. Включая... хм... репродуктивную систему. Для мало-мальски толкового ирьенина не составит труда, путем некоторых манипуляций... хм...

— Вы хотите сказать, что Итачи могли похитить в качестве бычка-производителя? — прервал замявшегося Акимичи опешивший Ульгрим.

Тот молча кивнул и заметил:

— Для мелких какурезато кровь Учиха сама по себе сокровище, способное многократно их усилить, не говоря уж о шансе на пробуждение шарингана у детей. Да и многие кланы, даже в деревнях элементальных стран, могли бы соблазниться таким шансом.

Ульгрим несколько секунд молчал, осмысливая услышанное, потом выругался. Длинно и основательно.

— Если отцу рассказали подобную версию...

— Рассказали, — вздохнул Чоза.

— Никто не умер? — мрачно осведомился мечник.

— Цунаде Сенджу трудно убить, — едва заметно улыбнулся Акимичи. — Но, насколько я знаю, обошлось все же без членовредительства, хотя Фугаку, конечно, был в ярости.

— Проклятье... — Ульгрим снова выругался. — Пожалуй, мне надо домой. Что до вашего предложения, то я бы предпочел оттянуть момент, когда меня догонит слава. Пусть Мертвитель Намикадзе притягивает к себе взгляды, пока я из его тени делаю свое дело. Так оно сподручнее. Думаю, с вами еще сочтемся, как-нибудь. А нет, значит нет. Я убил Джузо, так сказать, по велению сердца, а не ради вашей благодарности.

Несколько секунд Чоза задумчиво разглядывал Ульгрима, потом кивнул.

— Пусть будет так. Когда тебе понадобится услуга — обращайся. Я не откажу.

— Спасибо за беседу Чоза-сан, — поднялся мечник.

— Тебе спасибо, — склонил голову Акимичи.

***

Жгучие струи душа колотили по спине и плечам, смывая вместе с мылом пыль дальней дороги. Распаренная докрасна кожа взывала о пощаде, требуя прибавить холодной воды, но Варкастера слишком занимали собственные размышления, чтобы отвлекаться на капризы тела.

Всю обратную дорогу из страны Воды маг пребывал в нетипичных для себя колебаниях. Хотя схватка в Косоку, безусловно, завершилась их победой, цена оказалась весьма высока. И если сгоревшее в огне Орочимару снаряжение, включая печати и даже фуин-татуировки, Варкастер списал в потери без сожалений, то последовавшие процедуры по восстановлению самого себя проигнорировать так легко не получалось.

Многострадальному телу мага из прошлой жизни доводилось выдерживать и артиллерийские удары, и погружение в агрессивные химические среды, и, конечно же, бесчисленные атаки стихийных заклинателей. Но еще никогда Варкастер не оказывался настолько близко к пределам возможностей мертвой фазы. К счастью, опыт позволил ему верно оценить ситуацию и вложить всю мощь не во встречную атаку, а в защиту. Но даже под Провозвестником Призрачных уз хватило на сохранение одного лишь скелета.

Последовавшая следом контратака пусть и достигла цели, полностью восстановиться не позволила, и позволить не могла, даже не сумей Орочимару вырваться. Хотя сеннин отдал феноменальное количество жизни, для воссоздания тела практически с нуля этого было недостаточно. Не завершись вскоре бой ретирадой нукенина, и теряющее эффективность Поглощение поставило бы мага в весьма щекотливое положение. Но если благодаря бегству Змея спастись Варкастер успевал, то на поиски этически приемлемого выхода времени уже не оставалось.

Бой архимага и нукенина S-ранга изрядно уменьшил население Косоку, однако то все же был бой. В гибких моральных устоях шиноби потери среди неодаренных всегда относились к категории весьма досадного и нежелательного, но порой неизбежного сопутствующего ущерба. Геноцид, учиненный некромантом после боя, проходил уже по разряду преступлений. Не из тяжких — ни изгнание, ни казнь Варкастеру не грозили даже в теории, все же он спасал свою жизнь, — но вот выставить денежные претензии Конохе дайме страны Воды мог. О чем, вероятно, еще предстояло объясняться с отцом.

Вспомнив о Минато, маг на мгновение вынырнул из своих мыслей, выключил воду и, подхватив полотенце, принялся вытираться.

Но деньги некроманта тоже волновали мало. Возможно, он смог бы оплатить виру даже из собственных средств, не оставаясь в долгу перед деревней. По-настоящему его беспокоило отношение соратников. Хотя Мию и Шикамару ни словом его не упрекнули, прекрасно понимая ситуацию, социальная модель однозначно указывала, что их отношение к нему не могло не поменяться в худшую сторону. И если насчет Нара, потомственного кланового шиноби, Варкастер был более-менее уверен, что все уладится со временем само, то просчитать Мию его возможностей не хватало.

На этой мысли реальный мир вновь потребовал внимания мага. Погруженный в свои размышления, он не удосужился прихватить в ванную чистую одежду. Втискиваться же в пропотевшие тряпки, уже сваленные в корзину для грязного белья, желания не возникало. Недолго думая, Варкастер обмотал бедра полотенцем и вышел в коридор.

Однако сколь ни досадны были изменения в отношениях с соратниками, обратить время вспять он не мог. Оставалось выжидать и надеяться, что, возможно, не без помощи Ульгрима, удастся исправить положение. Но стоило поработать над тем, чтобы необходимость устраивать геноцид некомбатантов больше не возникала. В конце концов напади акацки не в городе, а посреди чистого поля, этот бой мог бы стать для него последним. Что возвращало некроманта к пленной душе джашинита, судьба которой и стала причиной терзавшей мага неуверенности. К счастью, ввязываясь в поиск акацки, Варкастер предвидел возможность столкновения, и бесценная печать не попала под технику Орочимару. Хотя и пришлось после боя повозиться, разыскивая среди обломков оставленную в трактире сумку.

— Наруто-о! — Кушина возникла на вершине лестницы, уже когда маг открывал дверь в свою комнату. — Обед готов... А ну, стоять!

Озадаченный вдруг сорвавшимся с губ матери рыком, Варкастер послушно замер. А Кушина в два шага подлетев к сыну, схватила его за плечи и принялась крутить, разглядывая со всех сторон.

— Где твои татуировки?!

— Сгорели.

Привлеченная шумом, Юи поднялась на второй этаж как раз вовремя, чтобы услышать ответ мага. Бросив на сестру взгляд поверх головы матери, Варкастер прочитал по губам: «идиот».

— Что значит «сгорели»?!

— В меня попали техникой.

На мгновение повисла тишина, маг заметил, как округлились глаза Юи.

— Да, что же...

Кушина, казалось, не могла найти слов, лишь стискивала плечи мага все сильней. С недоумением Варкастер распознал в голосе матери гнев. Он опять что-то сделал не так?

— Мам, ну успокойся, он же в порядке, сама видишь.

Понявшая куда больше мага, Юи подошла к Кушине, успокаивающе положив той ладонь на спину.

— Да... в порядке, — уже спокойней ответила мать и неожиданно стиснула Варкастера в объятьях, уткнувшись ему в шею лицом.

Маг терпеливо ждал, не зная, как реагировать и надеясь, что непонятная ситуация разрешится сама. Так в конечном счете и вышло — через пяток секунд Кушина его отпустила. Отвернувшись и проведя ладонью по лицу, куноичи направилась к лестнице.

— Идемте. Отметим твое возвращение.

— Сейчас, оденусь.

У самых ступеней Кушина остановилась и спросила не оглядываясь:

— Кто тебя так хорошо достал? Джузо или Орочимару?

— Орочимару.

— Змей, значит. Понятно.

Варкастер уловил в последней фразе какой-то эмоциональный подтекст, но расшифровать его не смог.

Приведя себя в порядок и спустившись вниз, маг обнаружил заставленный едой стол и сгорающую от нетерпения сестру. Не успел он взять палочки, как был завален градом вопросов. Попытки Кушины остановить Юи остались тщетны, да и были не очень убедительны — джинчурики сама горела желанием узнать подробности злополучной миссии.

Что и как говорить Варкастер продумал заранее. Едва ли Мей, извещая хокаге о случившемся, в красках расписывала бой. Предупрежденные, Мию и Шикамару распространяться о подробностях использования Провозвестника тоже не станут. Хотя единой теории чакры не существовало, некие эмпирические границы возможного с ее помощью сформулировать было реально. И способность буквально восставать из пепла подходила к оным границам опасно близко. Пусть скрывать мертвую фазу вечно не получится, чем позже о ней станет известно, тем лучше. Врать напрямую некромант не собирался, но и углубляться в детали не стал, умолчав, какой именно урон понесло его тело. Об устроенной им бойне маг также решил не упоминать, если тема не всплывет в разговоре сама.

— К тому моменту из Кири пришли новости о бое на побережье. Как оказалось, джинчурики шестихвостого был не в деревне. Акацки удалось его захватить.

Крайне раздражающее Варкастера обстоятельство. Ранения, Шикамару и его собственное, не только сами по себе их задержали, но и едва не привели к новому конфликту. С одной стороны Ао крайне негативно отнесся к методам самолечения некроманта. С другой, Ульгрим был близок к тому, чтобы снять шиноби Кири голову с плеч — раны Шикамару поначалу выглядели куда серьезней, чем оказались впоследствии. Разойтись миром все же удалось — Ао пришлось удовлетвориться Кубикирибочо, Мию, оказав теневику первую помощь, успокоила Ульгрима.

Но в результате к работе над симпатическим амулетом на основе плоти Орочимару Варкастеру удалось приступить далеко не сразу. А меж тем, на изготовление артефакта, подобного использованному для слежки за Юной, требовалось больше суток. Когда пришли новости, тот еще далеко не был закончен. Утешало одно — благодаря Ульгриму и последней атаке Мию, в распоряжении Варкастера плоти Змея оказалась вдоволь.

Увы, сейчас творение мага было почти бесполезно. Между поисками человека в пределах пары десятков километров и в масштабах континента лежала пропасть. Змей жив и где-то очень далеко — все, что мог сообщить некроманту амулет. Хотя Варкастер не сомневался в своей способности разработать более совершенный его аналог, эта задача требовала времени, и немалого.

— Больше у нас не было причин задерживаться. Мы отправились домой. Дорога прошла без происшествий, — закончил рассказ Варкастер, получив, наконец, возможность уделить внимание своей тарелке.

— Рассказчик из тебя как из листа — кунай, — недовольно пробурчала Юи.

— Какого цвета была та техника Орочимару? — Кушина нахмурившись крутила в руках стакан с соком. К еде она не прикоснулась.

— Белого, — не стал врать маг.

— Неужели... Да нет, бред, — тряхнула головой джинчурики. — Дыхание Кагуцути ты бы не пережил.

Варкастер благоразумно не стал уточнять, что к тому моменту уже был мертв.

— Я не поняла, когда вы успели убить Джузо? — Юи не собиралась удовлетворяться сухим рассказом мага.

— Саске связал его поединком в самом начале боя, — терпеливо повторил Варкастер.

— Это я слышала, — отмахнулась Юи, — а убили-то его когда?

— Я не видел схватки.

— Так его что, прикончили без тебя? И ты даже не узнал подробности?! У-у-у... братец... — Юи демонстративно уронила голову на руки. — Ты в своем репертуаре.

— Зачем мне знать, как именно Саске его убил? — озадачился маг.

— Постой-ка, — вскинулась Кушина, — Саске уложил его один на один?

— Да.

— Чего-о?! — Юи изумленно уставилась на мага.

— Хм... — Кушина прищурилась, покосившись на дочь, и вернулась взглядом к сыну. — Кажется, кто-то подал заявку на S-ранг.

Уточнять, что она имеет ввиду, Варкастер не стал, вместо этого попытавшись сменить тему:

— Отец сегодня будет дома? Мне нужно с ним поговорить.

— Минато отправился на гокаге кайдан, — покачала головой Кушина и вздохнула: — Вернется в лучшем случае через несколько недель. Его пока замещает Джирая. Если ты о печатях, то отдай их ему.

— Хорошо.

Пару Печатей заключения шиноби маг действительно успел изготовить по дороге, и хотя поговорить с отцом он собирался о поиске базы Акацки через Орочимару, вопрос был несрочный. На разработку артефакта в любом случае требовалось время.

— Что за печати? — мигом заинтересовалась Юи.

— Это секрет, — опередила Варкастера с ответом Кушина и с улыбкой щелкнула дочь по носу.

— Не больно-то и хотелось, — демонстративно надулась та.

Увы, дальше диалог вернулся к прошедшему бою. Охваченные любопытством, женщины не собирались отставать от своей жертвы, и ловко пресекали попытки Варкастера свернуть разговор. Несмотря на возможности Чистого разума, на поприще риторики некромант безнадежно проигрывал, и пара куноичи медленно, но верно вытягивала из него подробности. К удаче мага, как только стал вырисовываться масштаб жертв среди населения Косоку, Кушина, покосившись на Юи, сама аккуратно закруглила разговор, так и не выпытав у него детали работы Провозвестника. Не упустив возможность, Варкастер поспешил покинуть дом и направился в свое подземелье, мыслями вернувшись к джашиниту.

История с Юной и последующая вынужденная миссия серьезно затормозили работу над печатью душ. Природа аномалии, сводящей с ума джашинита, все еще оставалась для Варкастера загадкой. Он успел разработать несколько планов экспериментов, что должны были помочь разобраться в этой проблеме, но претворить их в жизнь, находясь в дороге, было совершенно невозможно. Узник, обладающий бесценным знанием, все еще томился в первоначальной ущербной версии артефакта. В дороге маг старался дать пленнику отдых, «выпуская» его из печати в хватке Урожая душ. Но это в лучшем случае могло замедлить деградацию джашинита, но никак не обратить ту вспять.

Подземелье встретило Варкастера привычной прохладой и тишиной. Для эксперимента он предпочел уже опробованный ранее чулан. Труп, из запасов, всегда имевшихся в лаборатории, лег на пол. Привычная вязь заклятий...

На этот раз джашинит молчал. Глаза мертвеца таращились в потолок без малейшего проблеска мысли. Увы, худшие опасения мага подтверждались. Пленник окончательно утратил когнитивные способности. Сама память должна была еще держаться, но шансов достучаться до нее без разума не осталось.

Почти.

Варкастер не стал бы легендой Каирна, не умей идти на риск. Порой, граничащий с безумием, если результат того стоил. И способность накапливать в себе жизнь, маг считал более чем стоящим результатом. Ведь тогда совсем не обязательно убивать. Крошечное, почти незаметное воздействие, укорачивающее жизнь на день, максимум — на неделю. Ни один ирьенин не обнаружит потерю. Пусть капля жизни ничтожна, но стоит умножить ее на число обитателей Конохи, Танзаку, и каждого другого города, на чьи улицы судьба занесет Варкастера... Главное — узнать принцип сохранения собранной добычи.

Вернувшись в полутемный зал полигона, некромант погрузился в медитацию, обратившись к воспоминаниям без малого восемнадцатилетней давности.

Заклятье имело отдаленное сходство с Провозвестником. Вот только вокруг ядра-алтаря формировался отнюдь не храм. Ощетинившийся пиками шпилей фрактал, спираль, изгибающаяся в восьми измерениях в попытке поглотить саму себя. Когда ей это удастся, в мир придет Тишина.

Однако пройти по этой дороге до конца Варкастер все еще не мог, и сегодня его интересовал не собственный шедевр. Конструкция раскручивалась виток за витком, но в какой-то момент выверенные до невозможного идеала линии, плоды многих лет размышлений и тщательных расчетов, сменились куда менее упорядоченным нагромождением контуров и узлов. Словно здание, начатое по чертежам гениального архитектора, наспех достраивал деревенский самоучка в меру своего разумения. Так и оставшееся безымянным заклинание, что маг использовал при перерождении, связывая души, свою и Ульгрима.

Несмотря на кажущуюся примитивность изменений, пытаться состряпать сейчас что-то подобное на основе Тишины Варкастер бы не рискнул, невзирая на обстоятельства. Но вот как раз создавать ничего и не требовалось. Одной из функций безымянного заклинания была защита связываемых душ от смешения.

Убрать ее не составило труда.

***

Лабораторное крыло встретило своего хозяина, как всегда, приятной прохладой, тишиной и едва уловимым неопределенно-химическим запахом. Обычно такая атмосфера действовала на Орочимару умиротворяюще. Но не сегодня.

Хлопнула дверь. Рассеянно протирая очки, в коридор неторопливо выплыл седоватый толстяк в лабораторном халате. Змея он заметил, только едва не уткнувшись в него носом. Зато разглядев босса, тут же просиял и затараторил, даже не здороваясь:

— Орочимару-сама! Наконец-то вы вернулись! Подопытный тридцать семь показывает очень интересные...

— Позже, Нобуру-сан, — отмахнулся Орочимару, обходя тучного руководителя исследовательского отдела. — Мне нужно кое-что срочно проверить.

— Конечно, как скажете! Я подготовлю доклад! — донеслось сеннину в спину.

Заглядывать в жилые комнаты Змей не стал, сразу направившись в свою личную лабораторию. Только здесь сеннину удалось, наконец, обуздать лихорадочную тревогу, преследовавшую его последние дни — выработанный самим для себя протокол безопасности он выполнил со всей возможной педантичностью. Только убедившись, что в лабораторию в его отсутствие никто не входил, а каждая пылинка лежит на своем месте, Орочимару приступил к подготовке препарата для исследования.

Спустя минуту возни с реактивами и скальпелем, предметное стекло заняло свое место под объективом микроскопа. Ранку на месте срезанной кожи Змей просто зализал — плоть восстанавливалась буквально на глазах. Как и должно было быть.

Уже склонившись над окулярами, Орочимару замер, прислушиваясь к ощущениям, и тихо выругался, разворачиваясь к двери.

— Да чтоб тебя... не мог подождать.

Вошедший через минуту Пейн двигался с явственным трудом. Бой с джинчурики шестихвостого обошелся лидеру Акацки дорого. Вынужденный в одиночку компенсировать отсутствие сразу двух бойцов, он отдал Риннегану куда больше, чем обычно. Тем не менее в этот раз он предпочел явиться к Орочимару лично. Весьма настораживающее обстоятельство. Равно как и оставшийся стоять на пороге Тендо.

Войдя в лабораторию, Нагато огляделся и ткнул рукоятью трости в сторону Орочимару.

— Не будешь ли любезен...

Что тот имеет ввиду, Змей сообразил не сразу. А поняв, молча поднялся, уступая гостю единственный в помещении стул.

— Спасибо...

Вид Пейна с отчетливым облегчением падающего на сиденье вызвал у Орочимару привычные двойственные чувства. Насколько его восхищала сила этого шиноби, настолько же коробила физическая немощь. И впервые на памяти сеннина Нагато столь откровенно проявлял слабость. Может быть, это шанс...

Но додумать мысль до конца Змей не успел.

— Собираешься уйти? — фиолетовые глаза без белков и радужек смотрели на прислонившегося к стеллажу сеннина прямо и пристально.

Ситуацию Змей оценил мгновенно. На такой дистанции Шинра Тенсей сотрет его в пыль, каким бы немощным ни казался Нагато. Даже Тендо, так и стоящий в дверях, не понадобится.

— С чего ты взял? — решил потянуть время Змей.

— Из всех моих людей ты меньше всего заинтересован в нашем деле как таковом. Последние операции прошли не лучшим образом, так что такое решение напрашивается. Поэтому я внимательно наблюдал за тобой после Косоку, — Нагато многозначительно постучал себя пальцем по виску, рядом с глазницей.

Поколебавшись, Орочимару решил не отнекиваться. Не будь Пейн уверен в своих выводах — не пришел бы, а собирайся убить — не стал разговаривать.

— Допустим, такие мысли меня посещали. Это, — обвел рукой лабораторию сеннин, — хорошая и честная плата за мои навыки, но она потеряет всю ценность, если сюда ворвутся люди Минато. Мы два раза сталкивались с коноховцами и оба раза счет вышел не в нашу пользу. Четвертая война фактически закончена, у Минато скоро будут развязаны руки, и он возьмется за нас всерьез. Не хотелось бы оказаться на стороне проигравших.

— В нашу победу ты не веришь? — спокойно осведомился Нагато. Откровенность сеннина впечатления на него не произвела.

— В открытом противостоянии с Конохой? — Змей покачал головой, — Нет, не верю. Шиноби Листа многочисленней и лучше обучены, чем люди Аме. Что до самого нашего отряда, только под крышей дома Намикадзе обитает три эски, — Орочимару криво усмехнулся. — А сколько их еще сможет собрать Йондайме, когда не надо будет оглядываться на другие деревни?

Вопреки ожиданиям Змея, Нагато кивнул:

— Ты прав.

Орочимару в удивлении поднял бровь, но промолчал, ожидая продолжения.

— Прав в своем анализе стратегической обстановки, но... — Нагато на мгновение замолчал, а потом резко сменил тему: — Знаешь, почему я выбрал именно вас в свой отряд?

Змей хмыкнул на такой маневр, но ответил:

— Не то чтобы у тебя был большой выбор. В мире не так много нукенинов S-ранга.

— Да, но все-таки он у меня был. Тем не менее именно вы получили предложение вступить в Акацки.

— Ну, и почему же? — без особого интереса задал Орочимару вопрос, который от него явно ожидался.

— Потому что вы больше чем шиноби. Нет, — Нагато поднял руку, останавливая собравшегося съязвить Орочимару, — я не про ваши выдающиеся силы, знания и навыки. Скорее про то, что вами движет. Возьмем для примера Какузу. Знаешь, за что я его уважаю? За жадность.

Змей усмехнулся, но слушал уже с интересом, не пытаясь перебивать.

— Найдись кто-то, способный и провернуть такую сделку, и дать стоящую цену, Какузу расстался бы даже с навыками шиноби. Продал бы и Джионгу, и свои сердца, даже сам очаг. Для него все эти дзюцу не цель, а лишь средство для добычи денег. Ты когда-нибудь пробовал заговорить с ним об экономике? Попробуй, удивишься глубине его познаний. Или вот ты, — ткнул пальцем Нагато в Орочимару. — Ты ученый. Признайся, тебе ведь не техники важны как таковые и даже не геномы. Страсть к процессу исследования, познанию тайн, вот что тобой движет. Ты прав, кандидатов было не так уж много, но я выбрал тех, в ком есть эта страсть, нечто, что ведет их, цель, что делает ремесло убийц лишь средством. — Нагато умолк, выдерживая театральную паузу, и веско закончил: — Я выбрал тех, кому не повезло родиться шиноби.

Орочимару от неожиданности потерял дар речи и только потому не расхохотался. Меж тем не дав собеседнику прийти в себя, Нагато продолжил распаляясь:

— Неожиданно, не правда ли? Но задумайся на секунду. Родись Какузу неодаренным, и мог бы получить обычное образование, выучиться на казначея, построить карьеру в деле, к которому лежит душа. Ты мог бы стать ученым, раздвигать границы изведанного, не тратя время на умения выживать и убивать. Но вам не повезло. Вы родились с проклятьем чакры, обреченными на путь шиноби. Мы все с ним родились. Отмечен чакрой? Живи убивая, пока не убьют тебя! Мы как животные, Орочимару. Все наши мысли, наше искусство, каждый шаг — все крутится вокруг смерти. Умеешь убивать лучше, больше, быстрее? Славься мастер! Не получается? Трави неудачника! Много ты видел шиноби, которые на досуге занимаются чем-то кроме тренировок? Рисуют, пишут, делают хоть что-нибудь? До того, как собрать вас, я встречал лишь одного такого. — Нагато на мгновение замолк, переводя дух, но тут же продолжил: — Не потому ли вы и оказались среди нукенинов, что это был не ваш путь? Выбор — вот чего я хочу. Чтобы ребенок, родившийся с очагом, не был обречен стать убийцей. Только представь. Мир, в котором мастера суйтона грезят о тайнах океанов, а не новой форме водяного лезвия. Мир, в котором дотон и футон используют, чтобы узнать, что же там, в небе, где кончается воздух. Мир, в котором одаренные ведут за собой человечество, а не режут друг друга за пачку ассигнаций...

Нагато закашлялся. Прочистив горло, он уже спокойней закончил:

— И именно поэтому хокаге проиграет. Он всего лишь вождь застрявшей в прошлом деревни наемных убийц, с кругозором, ограниченным его положением. Он не способен представить масштаб наших действий, а значит, правильно среагировать на угрозы.

Повисла тишина. Пару секунд Орочимару разглядывал Нагато, словно неведомую диковинку, а потом все же расхохотался. В голос, утирая слезы и задыхаясь.

— Уф... это было нечто. Ты всерьез в это веришь? — спросил он, немного успокоившись.

Не то чтобы Пейн никогда не делился с ним своими мыслями — в конце концов, все члены отряда знали, над чем работают. Однако настолько эмоциональный монолог тот выдал впервые. И ведь явно говорил о наболевшем.

Однако ответ мгновенно стер остатки веселья с лица сеннина.

— Я всю жизнь посвятил воплощению этой мечты, Орочимару. И, заметь, пять из девяти биджу уже в моих руках.

Змей не мог не признать, что доля истины в этих словах есть. Сколь бы нелепыми ему не казались мечты главы Акацки, к цели тот шел неотступно.

Найтись с ответом Орочимару не успел.

— Я, разумеется, тебя не убедил.

— Глупо было на это рассчитывать, — хмыкнул Змей, покосившись на Тендо, все так же стоявшего у входа в лабораторию.

— А я и не рассчитывал, — легко согласился Нагато.

— Тогда зачем все эти сказочки про мир... шиноби-нешиноби?

— Чтобы ты услышал. Если я прав насчет тебя, ты не сможешь просто отмахнуться от моих слов. Начнешь обдумывать и однажды, уверен, согласишься со мной. А пока... — опершись на трость, Нагато встал. — У меня есть для тебя более приземленные доводы в пользу продолжения нашего контракта.

— Хм?.. — подался вперед Орочимару, демонстрируя интерес, но изготавливаясь к бою.

Если Пейн решил преподать ему урок, то все начнется сейчас. Однако тот не спешил нападать.

— Во-первых, четвертая война не закончена. Силы Ивы и Кумо подорваны, но не истощены. Они искали возможности для реванша, и они нашли их. Для начала хокаге придется как-то пережить гокаге кайдан. А дальше... Помнишь мой маленький заказ? Тот самый, не имевший отношения к техникам, но который ты с таким удовольствием выполнил? — в последней фразе отчетливо прозвучала ирония.

Орочимару настороженно кивнул. На фоне обычных его исследований работа для Пейна оказалась приятным разнообразием. От сеннина даже потребовалось освоить кое-какие новые знания. Что оказалось весьма интересно, стоило признать.

— Его время пришло, — дождавшись кивка, продолжил Нагато. — В ближайшем будущем Конохе будет не до нас. Я вынашивал этот план годами, Орочимару. Не думаешь же ты, что мне не приходили в голову те же рассуждения, что и тебе? Дела идут не так хорошо, как хотелось бы, но в рамках предусмотренного.

— Это...

— Это было во-первых, — не дал себя прервать Нагато. — А это во-вторых. Считай, что я повышаю твою плату по контракту.

Хлопок печати, и на стол встал наглухо закупоренный сосуд. Хотя наполняющая его жидкость и была мутноватой, разглядеть плавающий в ней человеческий глаз не составляло труда.

— Хм... — Орочимару склонился над банкой и без особого интереса уточнил: — Шаринган? Я их уже...

— Мангеке шаринган.

Змей прикипел взглядом к мигом ставшему бесценным сосуду.

— Откуда?!

— Из личных запасов четвертого хокаге. Он не знал, что это, и потому не особенно ценил. Думаю, ты сможешь распорядиться этим лучше. — Нагато отвернулся, направившись к двери. — То, что такой разговор у нас состоится рано или поздно, было очевидно. Я давно позаботился о соответствующих аргументах. Полагаю, мы договорились? — обернулся он на пороге.

Орочимару ответил не сразу, увлеченно разглядывая полученное додзюцу. Наконец, он повернулся к главе Акацки:

— Должен признать, убеждать ты умеешь. Да, я все еще в деле.

И перед самим собой приходилось признать, что он не лукавит. Мангеке был давней мечтой Орочимару, уступая первенство лишь Риннегану. Каковы бы ни оказались свойства глаза, он выведет его боевой потенциал на новый уровень. А значит, противостояние с Конохой из разряда угроз переходит в разряд возможностей. В мире не так просто найти противников для натурных испытаний подобных сил.

Однако стоило Пейну покинуть лабораторию, как Змей отставил колбу в сторону. Разбираться с неожиданным приобретением предстояло долго, а сейчас его ждал микроскоп с уже установленным препаратом.

Митоз шел с чудовищной скоростью. Образец быстро подбирался к границам стекла, грозя заляпать собой предметный столик. Но Орочимару ничего не замечал, полностью поглощенный зрелищем в окулярах и поддержанием техники, подстегивающей и питающей деление клеток. Он проводил этот эксперимент сотни, если не тысячи раз, оценивая пределы живучести различных организмов. Клетки обычного человека делились с минуту — эквивалент шестидесяти — семидесяти лет жизни. Образцы, взятые у шиноби, держались дольше, доходя до полутора минут. Результаты самого Орочимару после всех экспериментов и улучшений приближались к пяти минутам.

Раньше.

Образец так и не выбрался за пределы предметного стекла. Клетки делились все медленней, все больше из них выглядели поврежденными. Ошибки нарастали лавинообразно, считаные мгновения, и в окулярах перед сеннином осталась лишь мертвая плоть. Оторвавшись от микроскопа, Змей перевел взгляд на стоящий рядом хронометр, уже зная, что увидит.

Эксперимент продлился тринадцать секунд.

Сеннин молча взялся за скальпель. Первый образец сгорел во вспышке катона, новый занял его место. Не обращая внимания на пачкающую одежду кровь, Змей вновь приник к окулярам. Катон, скальпель, кровь, хронометр. Еще раз, и еще, и еще... Лишь подняв голову от микроскопа в десятый раз, Орочимару перестал тянуться к скальпелю. Минуту он сидел неподвижно...

Звон стекла, обиженное звяканье разлетающегося на части микроскопа — мощный пинок отправляет лабораторный стол в полет. С перекошенным от ярости лицом Змей хватает за спинку стул. Удар — рассыпается прозрачными осколками шкаф с тщательно подготовленными культурами. Удар — рушатся полки, лабораторные журналы летят на пол, в растекающуюся лужу реактивов. Стул взмывает над хроматографом... и взрывается обломками, встретившись со стеной в считаных сантиметрах от хрупкого прибора.

Тяжело дыша, Орочимару замер посреди разгромленной лаборатории, усмиряя собственную ярость, тихо повторяя раз за разом:

— Тварь... Тварь...