Шпионаж под сенью муз. Как представители творческих профессий служили разведке

Недовольство ЦК КПСС

В 1970 году в свет вышел роман всемирно известного писателя, философа, ученого Ивана Ефремова «Час Быка». И вскоре после того, как тираж книги начал быстро раскупаться, а в библиотеках выстроились очереди за долгожданной новинкой, в ЦК КПСС за подписью председателя КГБ Юрия Андропова поступила служебная записка. В ней говорилось: «В романе “Час Быка” Ефремов под видом критики общественного строя на фантастической планете “Торманс” по существу клевещет на советскую действительность…»

Иван Ефремов был приглашен на беседу к секретарю ЦК Петру Демичеву. Во время высокой аудиенции в марте 1970 года писатель и партийный чиновник беседовали взаимоуважительно. Демичев всячески подчеркивал в разговоре, что он на стороне Ефремова, но для пользы дела надо бы внести несколько поправок в текст. Писатель пообещал подумать.

Через какое время запрет на «Час Быка» был снят. Казалось, инцидент исчерпан. Но вскоре стало ясно, что нет. По инициативе секретаря ЦК по идеологии Михаила Суслова 12 ноября 1970 года собирается специальное заседание Секретариата ЦК. И рождает под грифом «Совершенно секретно» постановление, насыщенное нелицеприятными для Ефремова формулировками. Вот одна из них: «…Писатель допустил ошибочные оценки проблем развития социалистического общества, а также отдельные рассуждения, которые дают возможность двусмысленного толкования».

После этого был приостановлен выход собрания сочинений Ефремова. Писатель негодовал. Почему он должен оправдываться, вносить поправки в тексты по указанию власти? Почему выброшен из издательского плана его пятитомник?

Обидно. Унизительно. Несправедливо. Иногда хочется втайне от всех рыдать ночь напролет. Но ведь под звездами не рыдают, под ними живут… Позже Ефремов использует эту фразу в романе «Таис Афинская». И фраза станет крылатой.

Погребение по индуистской традиции

Через несколько месяцев на Ефремова заводится дело в КГБ по статье «шпионаж». При желании писателю с большими натяжками можно было бы инкриминировать антисоветчину, симпатии диссидентскому движению, но… шпионаж? Попробуем разобраться.

Поздний вечер. Москва. 1971 год. На столе офицера контр разведки Управления КГБ по Москве и Московской области, в круге света от включенной лампы, — свежая, пока еще тонкая, светло-коричневая папка. Это не что иное, как ДОР (дело оперативной разработки), заведенное в отношении Ивана Ефремова. Разработка идет по линии «шпионаж в пользу Великобритании». Это дело отныне — приоритетно в деятельности начальника УКГБ генерал-лейтенанта Виктор Алидина.

Офицер, которому поручили ответственное задание, начинает входить в курс дел. В папке пока только одна бумага — десятилетней давности рапорт о некоем эпизоде 1961 года.

…Это был день скорбный. Словно в унисон настроению Ефремовых, отца и сына, небо было свинцовым, тяжелым, иногда плачущим мелким дождем. Скрипели уключины лодки. Отец и сын молчали. На середине реки отец вытащил урну с прахом умершей жены и медленно высыпал пепел в воду. Именно таким образом было решено на семейном совете попрощаться с умершей от тяжелой болезни женщиной — по индуистской традиции.

И это в атеистической стране, строящей коммунизм, светлое будущее всего человечества! Благодаря стараниям осведомителя это событие в тот же день попало в сводку регионального отделения КГБ. А теперь тот давний рапорт лежал в папке ДОР. Машина по фабрикации «дела» Ефремова была запущена. Раз уже легла в досье бумага о необычном для советских людей обряде погребения, то много ли чего еще можно накопать…

В московском УКГБ родилась рабочая версия, да еще какая: отец и сын Ефремовы, Иван и Аллан, — самые настоящие агенты разведки Великобритании. Глубоко законспирированные. И генерал-лейтенант Алидин довел до подчиненных свое видение того эпизода 1961 года на подмосковной речке. Суть такова: жена Ивана Антоновича и мать Аллана Ивановича — Елена Конжукова, известный ученый-палеонтолог, узнала о шпионской деятельности своих близких и решила, во имя высших ценностей, сдать их органам госбезопасности. Но английские шпионы Ефремовы, рядившиеся до поры до времени в ризы честных советских людей, проведали об этом и казнили женщину, представлявшую для них опасность разоблачения. После чего следы преступления растворили в тихих водах речушки.

По сути, Алидин дал приказ подчиненным обосновать эту версию и превратить ее в обвинение по статьям «измена Родине» и «шпионаж в пользу иностранного государства».

Затем в деле появились материалы уже на новую жену Ефремова. Алидин обратил внимание офицеров управления, что в биографии Таисии Иосифовны Ефремовой есть несколько месяцев, не поддающихся оперативной проверке, а именно: период пребывания на оккупированной немцами территории во время Великой Отечественной войны. Было решено отрабатывать версию, согласно которой там действовала английская резидентура, которая и завербовала женщину. Согласно этой версии, после войны в Лондоне приняли решение о взаимной расшифровке двух агентов друг перед другом, да не просто так, а через заключение брака. Для этого и пришлось, дескать, Ефремову ликвидировать первую жену, как помеху, чтобы новой спутницей его жизни стала коллега-шпионка.

Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно, как написал в свое время Лермонтов.

Три сестры

Во время очередного совещания Алидин приказал офицерам контрразведки предъявить фотокарточку Ивана Ефремова трем сестрам писателя. Как говорят в тех кругах — для оперативного опознания.

Но тут вдруг начинается череда смертей: сразу после совещания умирает одна сестра, а еще через несколько дней — две другие, которые жили вместе. Предъявить им фотографию просто не успели. И тут же делается вывод: Ефремов, узнав о намерениях оперработников провести опознание, убил своих сестер.

При этом не стали заморачиваться вопросом: откуда писатель узнал, о чем говорилось в генеральском кабинете?.. Этот вопрос отбросили, поскольку он мешал вталкивать аляповато нарисованную картину в рамки заданной начальством версии.

Хотя наверняка у подневольных офицеров возникали простые мысли: сначала могла естественной смертью умереть одна старушка, после чего, узнав о ее кончине, ушли в мир иной от огорчения две ее сестры.

Впрочем, самого Ефремова чекисты не трогали. Но за ним, как утверждала впоследствии вдова, пустили наружное наблюдение. Судя по всему, Ефремов об этом знал. В «Книжечке советов» (жена писателя нашла предназначенную ей тетрадку уже после смерти мужа) Иван Антонович предостерегал Таисию Иосифовну: «…Не пускай неизвестных людей, а впустив, никогда не говори запальчиво или откровенно с неизвестным человеком. Немало шансов, что это окажется дрянь, подосланная или просто решившая воспользоваться беззащитностью…»

Смерть под запись

Маховик паранойи раскручивался все сильнее, но внезапно, 5 октября 1972 года Иван Ефремов умер на глазах у оперработника, который, как говорится в официальном документе, «осуществлял за ним негласный визуальный контроль с помощью специальных оперативно-технических средств». Возможно, речь шла о скрытой кино- или телесъемке.

Опер рапортовал, что смерть наступила в тот момент, когда «объект» вскрыл некое письмо. Из чего Алидин, ничтоже сумняшеся, сделал заключение: английская разведка, установив, что их агент на грани провала, убрала его с помощью письма, обработанного сильнодействующим ядом из категории боевых отравляющих веществ.

Чекисты продолжали плодить все более фантастические версии, которые тут же брались в разработку. Так как труп Ефремова был быстро и неожиданно для КГБ кремирован, на Лубянке сделали вывод: вдова шпиона помогла спрятать улики.

Оранжевый тюбик с иностранными словами

Без малого через месяц со дня кончины Ивана Антоновича, 4 ноября 1972 года, в его квартире был проведен многочасовой тщательный обыск. Он начался утром и закончился за полночь. В поте лица трудились одиннадцать сотрудников госбезопасности.

О том, что происходило в квартире покойного писателя, свидетельствует документ:

«Секретно.

Заведующему Отделом административных органов ЦК КПСС

тов. Савинкину Н.И.

4 ноября 1972 года с целью возможного обнаружения литературы антисоветского содержания, на основании постановления, санкционированного первым заместителем Генерального прокурора СССР тов. Маляровым М.П., на квартире Ефремова Ивана Антоновича, 1907 года рождения, беспартийного, писателя-фантаста, умершего 5 октября 1972 года, сотрудниками УКГБ по гор. Москве и Московской области был произведен обыск.

Постановление о производстве обыска было предъявлено вдове Ефремова — Ефремовой Т.И., о чем она расписалась.

Обыск проводился с соблюдением процессуальных норм, и претензий к сотрудникам органов госбезопасности Ефремова не предъявляла.

При обыске был изъят документ, носящий резко антисоветский характер (позднее было установлено, что автором этого документа является некий Гейнрихс, проживающий в гор. Фрунзе), а также ряд предметов, которые могли использоваться Ефремовым в проведении противоправной деятельности.

Часть изъятых предметов после их исследования специалистами была Ефремовой возвращена.

Материалы на Ефремова И. А. докладывались в инстанции.

22 января 1973 года Управлением КГБ при СМ СССР по гор. Москве и Московской области по факту смерти Ефремова возбуждено уголовное дело.

Ведется следствие.

При ответе заявителю просим иметь в виду, что продолжается оперативная проверка связей Ефремова И. А.

Заместитель Председателя КГБ

при Совете Министров СССР

В. Чебриков».

Историк Никита Петров изучал документы по делу, заведенному после смерти Ефремова в отделе по надзору за следствием в органах государственной безопасности Прокуратуры СССР. Выяснилось следующее. После смерти писателя следственный отдел УКГБ по столице и области возбудил уголовное дело по факту кончины Ефремова «в связи с неясностью причины смерти и для проверки его личности». Снова был сделан обыск. По протоколу, искали «идеологически вредную литературу». Однако вынесли из квартиры совсем другое. В перечне изъятого: старые фотографии Ефремова и его друзей, письма его к жене и ему от читателей, квитанции, «оранжевый тюбик с иностранными словами», образцы минералов, разборная трость, «металлическая палица из цветного металла», книга про Африку, «различные химические препараты в пузырьках и баночках», которые оказались гомеопатическими лекарствами. Всего 41 предмет.

«Самое странное, что в поисках чего-то сотрудники КГБ прощупали все стены, потолки, полы металлоискателем. На прямой же вопрос Таисии Ефремовой к оперативникам, в чем же обвиняется писатель, ей ответили: “Ни в чем, он уже покойник”», — поделился информацией Никита Петров с журналистами. Историк считает, что если бы писателя всерьез подозревали в сотрудничестве с иностранными разведками, то в деле имелось бы прямое указание об этом. Но там были заявлены иные мотивы, включая «проверку личности». Будто бы Ефремов и в самом деле был «не тот, за кого себя выдавал».

Несколько раз следствие продлевали и, наконец, прекратили 7 марта 1974 года «за отсутствием события преступления».

Фантазия и фантастика

«Несколько лет назад в интервью «КП» петербургский писатель Андрей Измайлов рассказал совсем неожиданную версию чекистского внимания к Ефремову, оговорив при этом, что автор ее — не он, а известный советский писатель-фантаст Аркадий Стругацкий.

Как-то Измайлов и Стругацкий говорили о том, что в конце 1960-х и начале 1970-х годов в спецслужбах США были созданы учреждения, которые занимались «летающими тарелками» и возможностью проникновения на Землю инопланетян. Измайлов по памяти воспроизвел журналистам слова Аркадия Стругацкого (уже покойного к тому времени):

«У наших могла появиться аналогичная идея… Мы с братом получили не одно письмо про инопланетных шпионов. Можно себе представить, что вновь созданный отдел компетентных органов возглавил чрезвычайно романтически настроенный офицер, который поверил в абсурд “фантасты суть агенты”. Я ставлю себя на место гипотетического романтического офицера и рассуждаю здраво: если Ефремов — агент внеземной цивилизации, то должно быть какое-то средство связи. Но как выглядит средство связи у цивилизации, обогнавшей нас лет на триста — четыреста, да еще и хорошенько замаскировавшей это средство?! Поэтому брали первое, что попалось».

В русле этой версии Стругацкого можно предположить: Лубянку насторожило то, что в своих произведениях Ефремов предвидел много важных событий и открытий. Так, например, в 1944 году в рассказе «Алмазная труба» он рассказал об открытии месторождения алмазов в Якутии. А в 1954 году, всего на 300 километров южнее от описываемых в рассказе мест, было открыто первое якутское месторождение алмазов — так называемая трубка «Мир». Ефремов предсказал открытие крупного месторождения ртутных руд на Южном Алтае в рассказе «Озеро горных духов» (1943). Идея голографии у него описана в рассказе «Тень минувшего» (1945). А об особенности поведения жидких кристаллов можно прочитать в рассказе «Атолл Факаофо» (1944).

Множеством революционных идей, которые тогда казались лишь фантастикой, наполнен роман «Туманность Андромеды» (1955): Трехмерное телевидение с параболическим вогнутым экраном, геостационарный спутник, который всегда находится над одной точкой земной поверхности, экзокостюм («прыгающий скелет»), помогающий преодолевать гравитацию и многое другое.

А был ли мальчик?

Сон не только разума, но и совести рождает чудовищ. Чего только не напридумывали «фантасты» в погонах! Всплыл, например, такой факт: в 1924 году английским резидентом в Турции был некий белоэмигрант Ефремов. Была известна лишь его фамилия, а больше ничего — ни возраста, ни примет, ни биографических данных. А не «наш» ли это, товарищи офицеры, Иван Антонович Ефремов?

К делу подшивается справка, согласно которой у Ива-на Антоновича в детстве был приемный брат-одногодок. Что-либо узнать о послереволюционной судьбе этого мальчика «не представилось возможным». Тогда выдвигается версия о том, что Иван Ефремов — вовсе не Иван Ефремов, а тот самый мальчик. После 1917 года он якобы убил подлинного Ивана Ефремова и воспользовался его именем для прикрытия своей шпионской деятельности. После этого отбыл в Турцию по делам службы. И много лет спустя лже-Ефремов был заброшен англичанами в СССР.

Бывший офицер КГБ В. Королёв, служивший в 1970-е годы под началом В. Алидина, спустя двадцать лет после этого вспоминал в журнале «Столица» о событиях, в которых, правда, не участвовал, но о которых знал в силу своего служебного положения:

«По причине высокого уровня работы английской разведки оперативных дел на них практически не было, и она считалась “гнилой” как у нас, так и во Втором главке, ведущем контрразведывательном органе страны… Насколько я помню, главный “идеологический контрразведчик” страны — начальник 5-го управления Ф.Д. Бобков — был единственным чекистом, поощрявшим титанический труд Алидина. Второй главк, курировавший наши дела по шпионажу, к материалам на И.А. Ефремова относился, мягко говоря, скептически. Однако никто не рисковал открыто возражать Алидину, поскольку всему Комитету он был известен как доверенное лицо Брежнева и Гришина. “Липа” была настолько очевидной, что над разработчиками потешались все, кому приходилось знакомиться с материалами. Именно потешались но не удивлялись и, тем более, не возмущались, поскольку сляпанных наподобие этого "дел" в КГБ в те годы было не мало в силу плановости в работе…»

Итак, выдающийся писатель, ученый, философ-космист даже, если угодно, пророк Иван Ефремов попал в жернова чекистской «плановой работы». Имело значение также острое желание Ю. Андропова поднять престиж возглавляемого им тогда КГБ. Лес рубят, щепки летят…

И внеземные цивилизации здесь ни при чем.