Синеусая траурница

Глава 13. Чудеса в долине

Прогресс — не случайность, а необходимость.

Герберт Спенсер

Чтобы не пугать лошадей, которые при виде дракона всякий раз нервно вздрагивали, храпели и боялись приблизиться, воины решили поделиться на две группы. Троих бойцов оставили с рептилией, они вернутся домой позднее, а командир отправился в деревню, сопровождая гостей. К ним примкнул здоровяк со своим страшным оружием. Он топал позади, держа огнемёт наготове, и внимательно разглядывал лесную чащу. Командира звали Цихсан, а второй боец громогласно представился Шучженем. Саня и Женя, как для простоты решил называть их Земноводный, а ребята и не возражали. Дорога к дому была намного приятней недавнего изнурительного похода. Оказывается, рядом с поляной была хорошая, утоптанная тропа, по которой уже много лет передвигались воины, периодически встречаясь с жёлтыми тварями. Монстры часто приходили, и уйны давно уже вычислили дни нашествий, загодя направляя к порталу многочисленные вооружённые отряды. Раньше демоны доставляли немало проблем, когда вылазили целыми толпами, и люди нередко гибли в сражениях. Но с тех пор, как удалось переправить на остров несколько драконов, жители вздохнули свободней. Жёлтые твари боялись гигантских ящериц, и людям стало легче удерживать натиск. Теперь они обходились всего лишь одной или двумя «вуу» — группами из пяти человек. Безусловно, это были самые лучшие, опытные бойцы и они успешно защищали деревню. Сегодня прибытие путешественников по досадной случайности совпало с очередным появлением монстров, однако уйны ждали новых друзей, загадочный Мудрейший узнал о них и предупредил воинов. Интересно, как ему удалось?

Деревня находилась на расстоянии дневного перехода, и прогулка обещала быть необременительной. Шли пешком, непринуждённо болтали, смирные лошадки послушно трусили следом… В целом, путь прошёл без особых приключений, если не считать пары небольших моментов, немного задержавших в дороге. Вначале чуть не пострадал Земноводный, когда отошёл в сторону с натоптанной тропы и умудрился в кустах наступить на змею, прямо ей на голову! Испуганный профессор некоторое время стоял неподвижно, боясь лишний раз шевельнуть ногой, и с ужасом разглядывал извивающееся тело здоровенной китайской кобры, одной из самых ядовитых змей, пока синхронно подскочившие монах с командиром не изрубили её на части. Как выяснилось, эта змея, кроме смертельных укусов, ещё и неплохо плюётся ядом, попадание которого в глаза почти всегда заканчивается слепотой. К счастью для всех, обошлось… Запасливый Джинхэй тут же нацедил яда в маленькую бутылочку и выбросил голову, а остальные куски запихал в сумку, обещая сварить на ближайшем привале отменную похлёбку.

Во втором эпизоде Земноводный опять отличился, стал героем дня и обзавёлся новым, преданным другом. Шедший позади него здоровяк внезапно завопил и стал отдирать с шеи большое, кровососущее насекомое, в котором профессор с удивлением признал одну крайне редкую, но очень опасную, кусачую гадину. Несмотря на то, что путники пользовались репеллентами, а местные жители наносили на открытые участки кожи какую-то пахучую мазь, кровососа это не отпугнуло… Шея бойца на глазах стала краснеть и отекать. Испытывая смешанные чувства — жалость к редкой особи и опасения за жизнь человека, профессор оторвал насекомое и раздавил. Он стремительно кинулся к седельной сумке, где хранил медикаменты, нашёл там противоядие, быстро и умело набрал шприц, сделал инъекцию, а после этого обработал шею спиртом и наклеил повязку. Китайского Евгения пришлось положить на землю, он начал терять сознание, но вскоре лекарство сработало. Воин пришёл в себя и торжественно поклялся, призывая всех богов в свидетели, что отныне будет помогать Земноводному и защищать его, пока не искупит свой долг. Земноводный смутился — не хватало ещё становиться иконой в глазах местных жителей, но Шучжень упрямо возразил. Профессор спас ему жизнь, воин обязан следовать за ним. Таков путь! Хитрый монах дословно перевёл и прибавил от себя, застращав товарища, чтобы тот не смел отказываться от помощи местного бугая, иначе они кровно обидят доброго малого, что совершенно недопустимо. Земноводный обречённо вздохнул, пожал руку здоровяку и также торжественно сообщил, что принимает клятву… Таким образом, безжалостно расправившись с двумя ядовитыми представителями местной фауны (кстати, суп из кобры, действительно, был превосходным), четверо друзей продолжили путь и к вечеру вышли к деревне, где их уже поджидали.

Лес вскоре закончился, и тропа устремилась по дуге, в широкой расселине пологих и длинных возвышенностей, которые загораживали обзор. Ещё не открылись дома, но у поворота собралась многочисленная группа людей. Новые лица в этих краях — большая редкость. С десяток жителей высыпало на дорогу и радостно махало руками, а их неугомонные счастливые отпрыски помчались навстречу диковинной процессии. Словно взъерошенные воробьи, они прыгали рядом, а более смелые украдкой прикасались к чужестранцам, чтобы затем с визгом отскочить подальше под дружный смех всей ватаги. Дети кричали, носились, бесцеремонно тыкали пальцем, смеялись и тараторили на все лады. Впервые увидев европейца, они очень обрадовались, зато скромный профессор, опешивший от такой бурной и назойливой встречи, отворачивался и хмурился. Заметив огорчение своего спасителя, Шучжень рявкнул на детишек, и непоседы испуганно разбежались, наблюдая за путешественниками с безопасного расстояния.

— Что он им сказал такое? — недовольно проворчал Земноводный, обернувшись к монаху. — Люди хорошие, приветливые. Зачем детей пугать?

— Якобы, ты могущественный белый колдун, — усмехнулся Джинхэй. — Удачная мысль, кстати. Смотри, не подводи нашего друга!

Они приблизились. Местные кинулись обнимать воинов, хлопать их по плечам. Вернулись! Живые! На шее командира тут же повисла улыбчивая, миловидная девушка, и друзья тактично оставили влюблённую пару в стороне, с усмешкой наблюдая за вторым бойцом. Большой друг, окружённый толпой жителей, остановился поодаль, устроив настоящее представление. Шучжень что-то объяснял, выпучив глаза и надув щёки, с гордостью показывал на профессора, жестикулировал, поворачивая к зрителям шею, где до сих пор торчал пластырь — грязный и замызганный от вечных прикосновений. Земноводный неодобрительно покачал головой и решительно направился к подопечному. Воин замолчал, вытянувшись перед профессором этакой застывшей влюблённой глыбой, и взирал на своего патрона, еле сдерживая довольную ухмылку. Местные почтительно поклонились профессору. Земноводный не знал, что делать в таких случаях. Он сдержанно поклонился в ответ, заслужив одобрение у этих простых, искренних людей. По всей видимости, здоровяк только что трепался с деревенскими о подвигах Земноводного, многократно преувеличив его заслуги, да хвастался своим украшением. Возможно, для бойца — значимая вещь, но такую грязь на шее оставлять нельзя! Николай протянул руку, резко сдёрнув повязку под протестующие бурчания великана. Земноводный бегло взглянул на рану, но она уже не вызывала опасений, и с омерзением выбросил окровавленный лейкопластырь в траву. Но тут он заметил огорчённое лицо Шучженя, его мелко подрагивающие от обиды губы… Тяжело вздохнув, профессор достал новую повязку и приклеил её на одну из нагрудных пластин, в районе сердца. Затем любовно разгладил своё творение, по-отечески похлопал бойца по плечу. Подоспевший Джинхэй торопливо произнёс пару воодушевляющих фраз, отчего Шучжень гордо приосанился, показывая всем могучую грудь с белым квадратиком.

— Выручил, спасибо! Однако, как ты его уговорил? — поинтересовался Земноводный. — Большой ребёнок не хотел расставаться с игрушкой, даже обиделся!

— Сейчас нарисуем что-нибудь, — осклабился проводник, — раз он так дорожит своей тряпочкой.

Монах попросил у Земноводного шариковую ручку и быстро изобразил дракона. Кстати, очень неплохо получилось. Добродушный боец опустил голову, искоса глянул на каракули и расплылся в счастливой улыбке. Командир Цихсан тут же заинтересовался происходящим. Он критически осмотрел рисунок, поскрёб пластырь и задумчиво произнёс:

— Хм, неплохая мысль… Правда, у нас маленькие отряды, — Цихсан просиял. — Когда будет большая война, можно обозначать бойцов с одинаковым оружием. Или командиров! Сделать яркое украшение. Спасибо! Я предложу вашу идею.

Джинхэй привычно перевёл и важно сообщил:

— Поздравляю, Коля! Ты заложил основу военной иерархии. Точнее, внедрил систему знаков отличия.

— Случайно вышло, — засмеялся Земноводный. — Может, ещё что-нибудь придумаем. Только пластыря больше не дам, пусть краской малюют!

— Да тут и без нас уже придумано, — отозвался монах, указывая рукой на прямое, ошкуренное дерево возле обочины, на вершине которого размещался большой стеклянный пузырь, опоясанный широкой медной полосой. Точно такое же дерево стояло поодаль: — Это фонарные столбы. Похоже, сюда занесло инженера из нашего времени.

— Обычные светильники, — пожал плечами Земноводный. — Что в них особого? Масло налито какое-нибудь.

— Угу, масло, — хмыкнул Джинхэй и вкрадчиво добавил. — А стекло откуда?

— Ещё скажи, что китайцы не знают рецепт стекла? Древнее изобретение!

— Знают, конечно, но оно не прижилось. Куда его применять? Для посуды? Проще получить фарфор.

— А для освещения домов? — не унимался Земноводный. — Окна нужны ведь!

— Ну и что? Бумаги полно. Натянул в проём, в доме светло. Климат у нас мягкий… Зачем усложнять?

Наконец они обогнули холмы и вышли в небольшую долину. Дорога спускалась вниз, а вдоль неё на равном расстоянии стояли уже знакомые фонари. Только вблизи они выглядели как-то странно. Под аккуратным навесом виднелся наполовину врытый кувшин, а на самом столбе висел небольшой, крепкий ящик. Джинхэй сразу воодушевился. Любопытный монах передал поводья одному мальчишке, отчего тот сразу надулся от важности, а сам растолкал сгрудившихся жителей и направился к фонарю.

— Ах, вот оно что! — восторжествовал Джинхэй, разглядывая герметичный кувшин, медные клеммы и провода, замазанные какой-то смолой, которые поднимались вверх. — Здесь батарея вкопана. Электричество, Коля!

— Да не может быть!

— Иди, сам посмотри, — ехидно ответил монах, азартно накручивая какую-то рукоятку на столбе.

Оказывается, загадочный пузырь двигался по специальной рамке. Монах опустил фонарь, немного повозился с кольцом и откинул стеклянный колпак. Николай приблизился, с удивлением изучая внутренности фонаря. Ещё одна полусфера закрывала два толстых медных стержня, торчащих из глиняной подушки, между которыми, судя по обгорелым выемкам, должно располагаться что-то. Лампа накаливания! Первые образцы так и выглядели… Земноводный видел картинки, но забыл автора изобретения, в чём тут же признался. Проводник неодобрительно покачал головой:

— И тебе не стыдно? А ещё учёный! Это же русские придумали. Я-бои-ло-цни-ко-в, Ло-дьи-гнин.

Точно! Яблочков и Лодыгин. Русские изобретатели, которые намного раньше Эдисона придумали лампу накаливания. И каждый из них продемонстрировал успешную, рабочую модель. А свечу Яблочкова даже называли в Европе «русским светом». Как он мог забыть о заслугах соотечественников! Пристыженный Земноводный поспешил сменить тему:

— Ну ладно, каюсь! А нить накаливания здесь какая?

— Угольный стержень, скорее всего. Сейчас уточним, — Джинхэй тут же подозвал Шучженя.

Громила с важным видом стал рассказывать деревенскую легенду, как Мудрейший поймал злых духов, которые теперь сидят в кувшинах, смотрят на людей. Если потрогать вот эти медные шишечки, духи могут укусить. Злить их не нужно, но Мудрейший договорился, они стали помогать людям. Каждую ночь их выпускают погулять, вот они бегают между кувшином и пузырём, а в награду зажигают яркий огонь. Правда, он горит недолго, пару часов. Если положить вот сюда тонкую палочку из угля, огонь снова появится. А палочки хранятся рядом. Но сперва надо закрыть дорогу духам, чтобы не укусили. Шучжень показал на прибитый ящичек, где на полочке стояла фарфоровая чашка со стержнями, а рядом, в овальной прорези, торчала рукоятка простого деревянного выключателя. И даже пометка нанесена — широкий, небрежный мазок краской. Воин торжественно потянул рычаг, достал и аккуратно закрепил новый угольный стержень, а затем закрыл маленькую сферу и накинул обратно колпак, затянув медный пояс. Он медленно покрутил ручку, возвращая светильник наверх, снова передвинул рубильник. Внутри фонаря загорелся яркий жёлтый свет. Шучжень улыбнулся и благоговейно пробормотал, любуясь результатом своей работы:

— Вот какое чудо придумал Мудрейший! Но мне кажется, — воин понизил голос, воровато оглянувшись на других людей, — никакие это не духи! Просто мы не умеем делать такие вещи, а Мудрейший знает секрет. Наши старики не хотят об этом говорить, а мы и не спорим. Пусть будут духи! Хотя многие научились управляться с ними, даже дети.

— Ты прав, это обычные предметы, — дипломатично ответил Джинхэй. — Но, чтобы придумать такое, нужна помощь свыше. Бог указал путь, вручил знания, а Мудрейший принёс эти знания вам. Так поступают лишь добрые и умные люди.

— Он очень умный, — серьёзно кивнул боец, любовно оглаживая свой огнемёт. — Мы почитаем и уважаем этого чужестранца, а он делится с нами мудростью.

Друзья продолжили путь. Наконец показалась деревня. Поселение вольготно раскинулось по всей долине, хотя жителей здесь немного. Местные не строили дома кучно, выбирая себе обширные куски земли. Земноводный сперва поразился такой недальновидностью, посчитав, что в случае общей беды, разрозненным жителям будет труднее отражать атаки. Но потом он увидел плотную горную гряду, окаймляющую долину со всех сторон. Получается, единственным входом в деревню была та самая тропа, откуда они пришли. Но в этом районе постоянно патрулируют, врагов заметят и успеют собрать войско. Неплохое, кстати, для того времени. Всего, на случай вторжения, уйны готовы выставить около трёх десятков хорошо обученных и сплочённых воинов с бронированной группой поддержки из двух драконов (точнее, драконов было три, но беременную самку берегли по понятным причинам. Драконы долго вынашивают яйцо, это очень ожидаемое событие). Однако масштабных боевых действий давно не было, а набеги монстров усмирялись малыми силами. Таким образом, исторически сложилось, что в данной местности царили мир и покой. Благообразные жители спокойно разводили скотинку, занимались возделыванием земли с прочими сельскими делами, добывали руду в окружающих горах, в войнах не участвовали, с чужестранцами особо не пересекались, да и влияние далёкой Империи здесь было несущественным. Безусловно, в деревне платили традиционные налоги — несколько раз в году на север острова уходили обозы с рудой и продуктами, всё-таки там был морской порт, но в остальное время уйны были предоставлены сами себе. Загадочному Мудрейшему очень повезло, что он оказался в краях, где можно безбоязненно воплощать свои гениальные задумки. В древние времена люди настороженно относились к техническим новинкам, в других местах учёный мог бы и пострадать. Прогресс всегда сталкивается с традициями… Хотя порой лучше бы люди не плодили новшеств!

— Интересно, — воодушевился Земноводный, с азартом разглядывая окрестности, — какие сюрпризы нас ещё ждут? Паровая машина? Железная дорога? Атомный реактор?

— Угу, — рассеянно ответил друг, о чём-то думая. — Воздушный шар, таинственный остров и диковинная подводная лодка.

— Вот сразу видно, что тебя тянет к Жюль Верну, — рассмеялся Земноводный. — Ты ещё путешествие на Луну вспомни.

— Жюль Верн — гениальный писатель, — пылко возразил Джинхэй. — Вот сам посуди. Маленький французский городок Амьен. Обычный человек, который закончил семинарию, учился на адвоката, но он ведь не инженер! Откуда у него такие познания? Например, про электрический свет?

— Прочитал в каких-нибудь журналах или газетах, — Земноводный начал раздражаться. — Может быть, он выписывал научные альманахи?

— Русские запатентовали лампы в 1874 и в 1876 годах, — Джинхэй загадочно улыбнулся, — а Жюль Верн перед этим подробно описывает электрические прожекторы у капитана Немо. Помнишь, когда его опубликовали? В 1869 году!

— Как так? — опешил Земноводный, но немного поразмыслив, просиял. — Ну, значит, идея витала в воздухе. Это был очень интересный период в науке. Масса учёных что-то изобретала.

— Допустим, — примирительно буркнул монах. — Только до встречи с вами я даже подумать не мог о путешествиях во времени, а теперь мы в прошлом. Не было ли у француза источника информации? Сколько у него всяких изобретений в романах! Думаю, кто-то его научил, подсказал идею!

— Подсказал, — остановился профессор, думая о наболевшем. — В этом мире уже появился человек, который принёс пользу, — он расстроенно кивнул на фонари: — Вот… А меня для чего закинули? Я биолог, такие вещи делать не умею!

— Задай себе правильный вопрос, — Джинхэй укоризненно покачал головой. — Никто нас не забрасывал. Мы пришли по собственному желанию, — проводник улыбнулся, видя озадаченное лицо Николая: — Разве не так? Кто тебя заставил? Ты встретился с другом, сам принял решение. А я точно также захотел помочь.

— Не пойму, куда ты клонишь?

— Вся наша жизнь и поступки, — многозначительно сказал буддист, — это лишь проявление нашей воли. Мы строим свою судьбу, и не нужно оправдываться, что виноваты обстоятельства. Наши дела выливаются в события, события влияют на других людей, появляются идеи, новые мысли. Ты сделал выбор и оказался здесь. Вот определись для себя, наконец. Кто ты, Коля? Если ты часть этого мира, тогда не сиди на месте, улучшай его, неси свою мудрость…

— Да что я могу дать? Я не изобретатель. Какую пользу я принесу? — перебил Земноводный.

— Ты уже помог Шучженю, например. Но если ты хочешь остаться простым гостем, тогда не думай об устройстве этого мира. Прими его как должное, не влияй на него. Мир сам проводит тебя до дверей и прогонит, поскольку ты ему не нужен.

— Опять твой божественный промысел?

— Да нет никаких богов! — такое заявление от служителя было неожиданным. — Все боги живут внутри нас. Только одни люди возвышают их над собой и не хотят развиваться, а другие борются, постигают, изучают и совершенствуются, приносят что-то новое, становясь богами в своих мирах.

Земноводный демонстративно сплюнул, отошёл в сторону и сел прямо на землю под недоумённые взгляды всех присутствующих. Некоторые жители последовали примеру, присев на обочине, а дети сгрудились возле лошадей, трогая непонятные для них предметы. На дороге стояли, терпеливо ожидая, трое воинов: спокойный и уравновешенный Цихсан, большой и добродушный Шучжень, верный, но ехидный Джинхэй. Наконец Земноводный принял решение. Он спокойно встал, задумчиво поскрёб отрастающую бороду и направился к монаху:

— В общем, так! Мне надоело. Я плевать хотел на Мироздание, всяких богов, других высших. Я человек… Что ты смеёшься?

— Я ждал этого, — Джинхэй задорно засмеялся. — Наконец ты проснулся, принял себя! Люди гораздо сильнее богов. В нас есть воля и жажда знаний. Мы способны разрушить мир, построить новый, мы можем всё! Например, поделиться знанием… В этом мире появится такой же Жюль Верн, который заставит поверить простых людей в мечту, заставит их творить и созидать. Всё в твоих руках, Коля!

— Да, — серьёзно ответил Земноводный, — всё в наших руках.

Процессия дошла до развилки. Здесь Шучжень остановился, смущённо попросив разрешения у Земноводного побыть с родными. Здоровяк давно не был дома и скучал по своей семье. Все воины проживали недалеко от главной тропы, это было очень удобно. В мирное время они вели хозяйство, как и другие жители долины, периодически уходя патрулировать окрестности или воевать с монстрами. Уйны привлекали бойцов по определённому графику, и на данный момент служба Шучженя закончилась. Земноводный прямо сказал, что у бойца есть свой командир. Как он решит, так и будет. Цихсан категорично спровадил друга отдыхать, и счастливый воин торопливо побежал к маленькому, аккуратному дому, который виднелся поодаль. Путники прошли дальше, а вскоре перед ними появился другой дом, возле которого Цихсан остановился и почтительно произнёс:

— Здесь живёт Мудрейший.