Синеусая траурница

Глава 14. Аллури Ситарама Раджу

Неизменный признак мудрости — видеть чудесное в обыкновенном.

Ралф Уолдо Эмерсон

На пороге дома, опираясь на причудливый посох, украшенный витиеватой резьбой, стоял высокий старик. Несмотря на возраст, он не выглядел измождённым. Этакий старый могучий дуб, наполненный древней жизненной силой, который с годами становится всё мощнее и твёрже. Большие руки с крупными прожилками вен, широкими ладонями и крепкими узловатыми пальцами. Плотно сжатые губы и загрубевшее, неподвижное лицо в морщинах. Чёрная борода и длинные волнистые волосы с густой проседью. Широкая цветастая повязка, удерживающая непослушные пряди. Просторный полотняный балахон, подпоясанный кожаным ремнём, увенчанным серией мелких сумочек и мешочков. Сбоку на поясе небрежно висели короткие ножны, откуда торчала изогнутая рукоять… Загадочный Мудрейший напоминал бы мифического волхва или друида, как их принято изображать, если бы не смуглая кожа и большие чёрные глаза, внимательно взирающие на гостей. Наконец старик разжал губы и хрипло, с гулким дребезжанием в голосе, обратился к Земноводному, словно игнорируя Джинхэя, стоящего напротив. По-английски он говорил медленно, вспоминая и подбирая фразы давно позабытой речи.

— Простите, что не встретил у портала. Ноги болят, ходить трудно, — хозяин дома смущённо улыбнулся, но тут же стал серьёзным, пристально оглядев всю кавалькаду. — Правда, я ждал другого человека. Где он?

— Ушёл в портал, не успел отменить переход, — резко ответил Джинхэй, привлекая к себе внимание. — Это был гениальный русский учёный. Темпоральный физик.

— Хм, — пренебрежительно осведомились от крыльца. — Что может понимать буддийский монах в этернализме и коллапсе временной функции?

— Инженер по образованию… Я знаком с работами Лекруа, Вингмана и Хацамуро.

— Ну, конечно! Самовлюблённый болван Лекруа! Он за десятки лет ничего не придумал, кроме теории дивергенции. Не говори мне про этого бездаря, — старик нахмурился, задумчиво посмотрел на монаха, перевёл взгляд на Земноводного и снова вернулся к монаху: — Странно… Я думал, что ты простой проводник, — он сдержанно кивнул, приветствуя оппонента. — Извинения приняты?

— Чего ещё ожидать от брахмана? — вызывающе ответил монах, с усмешкой делая ответный поклон. — Принято, пандит, подискутируем потом.

— Э-э-э, мне кто-нибудь объяснит, наконец? — удивительно спокойно произнёс Николай. Он вышел вперёд и занял позицию между спорящими. — У нас тут что? Научная беседа?

— Именно, юноша, именно! Приятно пообщаться со сведущими людьми. Особенно здесь…

— Мы встретились с известным индийским учёным, — улыбнулся Джинхэй, кивнув на старика. — Разумеется, это брахман. Только они могут заниматься наукой. Хочешь, назову имя?

— Раджаникант Надкарни, — торжественно сказал Николай, осенённый внезапной догадкой.

— Не совсем, — усмехнулся старик, с любопытством разглядывая Земноводного. — Всего лишь на одну треть… Да, я тоже гибрид, не удивляйся, — он медленно спустился с крыльца, приблизившись к друзьям: — Позвольте представиться, коллеги. Аллури Ситарама Раджу.

— Он же маратхский принц Дхонду Пант, или Нана Сагиб, — внезапно добавил Джинхэй, пристально изучая перстень на руке индуса. — Предводитель восстания сипаев. Я ведь прав?

— Прав, но об этом потом, — невозмутимо парировал Раджу и широко улыбнулся. — Думаю, сейчас для вас гораздо актуальней отдохнуть. В доме ждёт горячая баня и хороший ужин. Прошу… За вещи и лошадей не беспокойтесь. О них позаботятся.

Оказывается, старый Раджу устроил в доме очень приличную баню. Земноводный застирал одежду, потом с наслаждением вымылся и попарился, остервенело соскабливая многодневную грязь, и переоделся в удобный полотняный балахон, заботливо предоставленный хозяином. «Сейчас бы кружечку пива», — подумалось вдруг Николаю. Он вспомнил давнюю посиделку и загрустил… После Николая пошёл Джинхэй. Буддийским монахам не разрешено оголяться в присутствии посторонних. В некоторых случаях они так и моются в одежде. Перед походом в баню снимают повседневную робу и надевают другую, предназначенную для мытья. Облившись водой, робу намыливают, и она, словно мочалка, впитывает пот и грязь. Затем монахи ополаскиваются и переодеваются в сухую чистую одежду…

Ужин Земноводному не понравился. Вся еда была сильно приправлена замысловатыми специями, от чего профессор, привыкший к более простым блюдам, очень страдал. Конечно, он не сказал хозяину, по достоинству оценив его старания. Добродушный индус сам прислуживал гостям, что было удивительно. Принц всё-таки… Земноводный улыбался и мужественно ел, запивая острую пищу каким-то сладким напитком. Вскоре Раджу принёс масалу, традиционный чай в большом бронзовом заварнике, и с десяток «куллархи» — одноразовых глиняных стаканчиков, которые очень распространены в Индии. Эти стаканчики просты и дёшевы в изготовлении, а после того, как чай из них выпит, их обычно выбрасывают. Ну и в завершении на столе появился поднос с душистыми, мягкими булками, буквально насыщенными мёдом и орехами. Чай оказался непривычным — со специями и молоком, однако Земноводный всё-таки отважился его попробовать, обильно заедая невкусный напиток сладкой выпечкой. В общем, колоритный был ужин, познавательный…

Трое учёных собрались вместе в маленькой уютной комнате, где было разбросано несколько массивных тюфяков, набитых душистой соломой. После заявления Джинхэя об инженерном образовании Земноводный уже перестал удивляться его познаниям, искренне радуясь обществу надёжного, талантливого собрата. Друзья удобно устроились, терпеливо ожидая долгого разговора, а сам Мудрейший разместился в глубоком деревянном кресле, сославшись на больные колени и спину. Какое-то время он молчал, пристально разглядывая гостей, и о чём-то напряжённо думал. Вскоре индус заговорил:

— Никогда не любил биографии, но сейчас придётся рассказать две истории… Кстати, монах, — внезапно сменил он тему, — ты посвящён в технику разделения прадханы и пуруши?

— Разрушить авидью? Восьмая ступень познания! — встрепенулся Джинхэй. — Разве я достоин?

— Достоин. Готовься, — повелительно оборвал Раджу. — Время пришло, ученик…

— Да, учитель, я посвящён, — смиренно ответил монах. Он встал, сложил руки на груди и низко поклонился. Затем он сел прямо, поджав ноги, закрыл глаза и отстранился от всего.

Из уважения к Николаю, индус говорил с монахом по-английски, хотя речь шла о таких странных, далёких вещах, непонятных в обычном мире, что Земноводный сперва растерялся. Он вопросительно посмотрел на Мудрейшего. Старик усмехнулся и повторил:

— Время пришло… Но вернёмся к беседе.

— Что такое прадхана и пуруши? — неожиданно спросил Земноводный.

— Тело и душа, условно. Чтобы освободить душу, надо разрушить связь. Монах сможет…

— Но человек ведь умрёт, — напрягся Николай. — Монахам нельзя убивать!

— Прости, коллега, но ты европеец. Другая духовная школа, — хозяин тепло улыбнулся и покачал головой. — Раджаникант ведь не умер. Преспокойно сидит во мне много лет. Правда, пытался гадить, но я его усмирил.

— Выходит, — Земноводный обрадованно взглянул на браслет, — Артур ошибся?

— Так у него не было практических наблюдений. Одни расчёты… Кстати, про какого Артура говорим? Из твоего мира или моего?

Николай грустно вздохнул и в очередной раз поведал свою историю. Аллури расслабился в кресле, откинувшись назад, и прикрыл глаза. Он внимательно слушал, периодически постукивая пальцем по подлокотнику. Точно такая же манера, как у Крижницкого. Николая сперва позабавило это сходство, но мысли о друге, возможно погибшем, сразу испортили настроение.

— Артур не погиб, — обнадёживающе сказал старик, наблюдая за профессором. — Но я не знаю, куда его занесло.

— Как ты догадался? — изумился Николай. — У меня на лице написано, что ли?

— Это несложно. Мы недавно говорили о нём. Кроме того, я прекрасно знаю нашу общую привычку — вникать в беседу, прикрыв глаза, и колотить пальцем. Логично предположить, что ты скорбишь, думая о друге.

— Так это же всё из-за меня! — огрызнулся энтомолог. — Я виноват!

— Виноват портал и те существа, которые его построили, а Крижницкий сделал свой выбор… Ты собираешься слушать или мы будем размазывать сопли? — увидев угрюмый кивок, Аллури откашлялся и невозмутимо продолжил. — Так вот, если верить Раджаниканту, который в ментальной форме неплохо шатался по всяким закоулкам, порталы были построены древней могущественной цивилизацией. Они жили давно, усердно ломая структуру мира, понаделали энергетических дыр и оставили человечеству дурное наследие. Заигрались с ментальностью… и растворились в нас. А точнее, вызвали генетический сбой у древних обезьян, дав толчок эволюции. Звучит бредово, исходя из канонов современной науки. Никаких официальных доказательств о прежней цивилизации нет, но мы мало знаем окружающий мир. Вселенная многомерна. Люди не могут познать её обычными способами. Однако в культуре нашего народа кое-что сохранилось. Мои предки методично развивали особые свойства разума, позволяющие высвобождать духовную сущность и жить отдельно от тела. Правда, подобных людей сейчас мало. Нужен человек с определённым генетическим набором, но ещё в моём веке это было редкостью, не говоря уж про двадцатый…

— Так это правда? Про Сагиба?

— Разумеется, — обиделся Аллури, демонстрируя перстень. — Это родовой перстень Бхат, подаренный мне, приёмному сыну Баджи-рао. Меня любили и оберегали, как своего. Это моя семья, мой род!

— Извини, — буркнул Николай, поспешно меняя тему. — Как ты познакомился с Артуром?

— Я был молод, — тяжело вздохнул старик. — В известных хрониках ошиблись на двенадцать лет. Мне было двадцать три, когда англичане подавили восстание. Я испугался! Сбежал в Непал, потом выбрался в Тибет. Случайно вышел к порталу, был атакован бабочками… Плохо помню. Обессиленный и полуслепой, я полз в горах несколько дней. Очнулся в монастыре… В другом веке. Прошло сто восемь лет.

— А дальше?

— Хотел вернуться, но портал закрылся. Жил некоторое время среди монахов Йерпа, постигал мудрость, взамен делился своей. Я же брахман, в конце концов! Затем ушёл, много учился, много читал. Познакомился с Артуром, построил прибор и обнаружил новый портал в районе Чэнду.

— Всё ясно, — задумался Николай. — Ты жил в монастыре, где хранится ключ.

— Нет там ключа, — уточнил индус. — Только свиток, указывающий путь. Совершенно бесполезная вещь.

— Чтобы открыть, нужен прибор или древний ключ, но его украли европейцы в конце девятнадцатого века, — торжественно продолжил Земноводный. — В теле одного из них я сейчас и нахожусь.

— Ничего странного, — внезапно оживился старик. — У тебя бывали яркие, сочные сны? Реальные и детальные, где кажется, будто живёшь в другом мире? Это твоя душа гуляет, пока ты спишь.

— Так я ведь не индус, — обиженно протянул Николай, — и не умею… Как ты сказал? Освобождать духовную сущность!

— Умеешь, но пока неосознанно. Правда, никто тебя не учил… Стало быть, генотип подходящий, — Аллури захихикал, но тут же повелительно поднял руку, предупреждая негодование энтомолога. — Не спорь! На самом деле у русских с индийцами очень много общего. Мы потомки одного народа. Только предки восточных славян остались на равнине, а мои пошли на восток, через Южный Урал, в Индию.

— Ну ладно, — махнул рукой Земноводный. — Великое переселение, арийцы, протославяне… Это мы всё слышали. Очень интересно, разумеется, но речь о другом. Как я попал в другую реальность?

— Для начала, давай вкратце расскажу о модели мира. Представь себе полый шар. Пусть это будет твоя вселенная, не важно. Весь шар буквально утыкан сквозными отверстиями. Доступно?

— Угу, — улыбнулся Николай, вспоминая забавную теорию котелков, которую рассказывал Артур.

— Хорошо. Внутри шара крутится ещё один, плотно примыкая стенками. И на нём такие же отверстия. Это мой мир. Там дальше будут новые шары, вложенные друг в друга, но не станем углубляться. Итак, материальное тело может попасть из одного мира в другой только через дырочки… А для души нет преград!

— Так, продолжай.

— Когда ты спал, твоя душа ушла в мой мир, а в это время открылся портал из прошлого. Душа проникла в чужое тело. Портал закрылся, дырки сместились. Назад пути нет.

— Это что? Всё напрасно? — возмутился Земноводный, порываясь вскочить. — Я никогда не вернусь?

— Терпение, юноша, — гневно рявкнул Аллури, пресекая попытку и укоризненно глядя в глаза бунтарю. — Жаль, что я не преподаю, иначе отлупил бы тебя линейкой за такое непочтительное отношение!

— Да, учитель, — улыбнулся Николай, представив эту картину. Он успокоился и сел на место. — Я больше не буду, простите.

— Вот. То-то же, — покровительственно заворчал индус, отставляя посох в сторону. Он медленно встал и дошёл до стола. Немного подумав, Аллури отщипнул кусок сладкой булки и поместил его в рот. Счастливая детская улыбка озарила лицо старика. Казалось, даже морщины разгладились от удовольствия. Но вскоре опять вернулись привычно нахмуренные брови, сурово сжатые губы и пронзительный, изучающий взгляд: — Продолжаем. У нас была аналогичная картина. Раджаникант активировал портал, когда я открывал свой. Только этот неуч допустил ошибку в расчётах и полностью разорвал связь с телом. Разумеется, потерянная душа тут же ринулась занимать ближайшую оболочку. Я оказался сильнее, выкинув наглеца обратно. Но он успел закрепить… Скажем так, базовую метку, по которой можно находить путь. Не буду мучать подробностями. В итоге, его бедная сущность прыгала взад-вперёд, пока не прилипла окончательно.

— А что с телом?

— Формально Раджаникант Надкарни умер. Душа целиком ушла ко мне. Правда, я тоже пострадал, не завершив переход, и поехал к своему другу в госпиталь. В соседних реальностях события и персонажи могут повторяться. Ничего тут удивительного, — старик изучающе посмотрел на собеседника и, кивнув своим мыслям, вернулся к разговору. — Надеюсь, твоё тело в порядке и до сих пор хранит опорный фрагмент, тот самый маячок. Чтобы вернуться, тебе нужно попасть в Чэнду в момент, когда европейцы открыли портал. Я смогу вычислить временные точки, у каждого портала есть своя цикличность. Так вот, в нужное время душа сама освободится и найдёт путь. Сейчас это сделать проблематично. У тебя мощная энергетика, ты крепко засел в чужом теле. Это плохо. Когда-нибудь твоя душа окончательно сроднится, нарастит новые структуры и тем самым порвёт связь с прежним обиталищем. Физически ты умрёшь в своём мире. Всё просто… Довольно, ученик, покидай мой разум, — Аллури внезапно сменил тему, обращаясь к Джинхэю: — Мне уже трудно тебя сдерживать, возвращайся!

Монах открыл глаза, встал и низко поклонился:

— Благодарю за доверие, учитель. Я смогу это сделать, но тогда вторая душа сразу…

— Я знаю, — раздражённо бросил индус. — Мой выбор. Другого выхода нет. Раджаникант давно в этом теле и не справится с новым. Да и не забывай, что Николай очень силён, он займёт весь энергетический поток и разрушит чужую сущность, как уже сделал однажды, — Аллури осёкся, вспомнив, что по-прежнему говорит по-английски, и обернулся к Земноводному, до которого начал доходить смысл этой чудовищной реплики.

— Получается, я убил Маружицкого? — потрясённый Земноводный встал, ещё до конца не поверив, и в надежде взирал на друзей. Однако их серьёзные лица убедили профессора в обратном. — В таком случае, я должен заменить его, — твёрдо сказал он: — Это моя вина, он крупный энтомолог, принёс много пользы.

— Нет, у тебя своя жизнь! — резко ответил старик. — Я заменю, мой путь завершён. Следы Сагибов пропали в девятнадцатом веке. Для мироздания мы давно мертвы, ещё и потрепали друг друга, — индус грустно усмехнулся. — После той памятной встречи я долго восстанавливался, а потом решил уйти. Перед путешествием тщательно подготовился, набрал всякого полезного хлама, сделал точные расчёты и спустился в новый мир. Живу здесь почти тридцать лет, а сейчас появляется интересный шанс. Да и Раджаникант устал взаперти. Сам-то я могу покидать тело, но уже без былого размаха. Сильно ограничен в пространстве и времени. О вашем прибытии, кстати, случайно узнал. Нечасто гуляю… Напомни, как звали того учёного?

— Маружицкий Сигизмунд Алексеевич.

— Хорошо, хоть не англичанин, — улыбнулся Раджу. — Недолюбливаю англичан, сам понимаешь.

— Но как ты его заменишь? — опомнился Николай. — Он специалист и уже в те годы написал немало трудов. Мне-то проще, я посвятил энтомологии кучу времени.

— Не переживай, мой друг. Мозг помнит всё. Если доберусь, весь опыт Сигизмунда в моём распоряжении.

— А следующие работы?

— Буду учиться, — серьёзно ответил индус. — Буду постигать новую науку. Не опозорю!

— Сперва надо добраться до Чэнду, — Николай укоризненно покачал головой, — а у тебя ноги болят. Как ты пойдёшь?

— Ты до сих пор не сообразил? Меня понесёт Джинхэй. Второе сознание… Тело остаётся Раджаниканту. Будет жить в этой эпохе. Он талантливый учёный. А без меня спокойно выправит энергетику. Глядишь, ещё помолодеет.

— Чудеса какие-то, — недоверчиво хмыкнул Земноводный, переводя взгляд с одного на другого. — Парни, вы ведь шутите надо мной, правда?

Судя по внешнему виду, парни не шутили. Земноводный разочарованно свистнул и присел за столом. Он долго выбирал себе блюдо, потом притянул первую тарелку с какой-то рассыпчатой крупой и жадно принялся за еду, позабыв про специи, непривычный вкус и другой колорит. Страшная усталость последних дней, злость, отчаяние, непонимание… Всё это торопливо заедалось острой индийской пищей, запивалось противным чаем. Лишь бы немного отвлечься.

— Коля, о чём ты думаешь? — Джинхэй подсел рядом и тоже приступил к еде.

— Напиться хочу и забыться, — пробурчал Николай, — чтобы вот этого всего не видеть!

— Это не поможет, — засмеялся монах, — проверено!

— Я знаю… Дай-ка мне вон ту тарелочку с фруктами.