Скандальная свадьба (СИ)

— 34 Аиша —

Потерянно смотрю на маму. Она становится бледней, тоже растроенная.

— Арина Игоревна, как же так? Вы же говорили в прошлый раз, что есть определенные сложности, но это не критично, и что есть шансы…

— Говорила, — перебивает маму врач. — Но это было до того, как я получила новые анализы. К тому же тогда мы не делали настольно обширного обследования.

— То есть это все? Конец? — шепчу, а у самой внутри все замирает от мысли, что я неполноценная, что все пропало, и теперь муж откажется от меня.

— Ну, я этого не говорила, — успокаивает меня Арина Игоревна. Даже улыбается ободряюще. — Если этот вопрос для вас важен, то в принципе есть возможность поправить положение.

— Правда? — вырывается у меня быстрее, чем успеваю хотя бы задуматься, о чем речь.

— Конечно, правда, — фыркает она. — Я бы не стала предлагать какую — то ерунду.

— С диагнозом Аиши действительно можно что — то сделать? — осторожно уточняет мама, пока мои мысли хаотично сменяют друг друга.

— Можно. Если не затягивать, то результат будет хорошим.

Чувствую, как руки подрагивают. Надежда разливается в груди. Неужели мне действительно так повезло?

— А что именно нужно будет сделать?

— Ну, во — первых, с процедурой лучше не затягивать. Сейчас у Аиши конец цикла, будет как раз хорошо провести, допустим… — Арина Игоревна смотрит на монитор, — допустим, прямо сегодня. Готовы?

— Да! — резко отвечаю и подаюсь вперед, боясь, что врач может передумать. — Я готова!

— Аиша, но ведь…

— Мам, я согласна! — твердо возражаю. — Что нужно делать?

— Подожди, дочка. Для начала надо узнать подробности.

Смотрю на нее с вызовом. Не хочу ругаться с ней. Но я знаю, что не могу упустить шанса стать нормальной. Не хочу терять Таира! Он ведь говорил про детей, говорил, что подождет, да. Но хотел же! Я же видела, как он смотрел на племянников, помню, как муж рассказывал про них. И я понимаю — для Салманова вопрос детей важен.

— Сегодня у нас действительно есть окошко, — говорит Арина Игоревна. — Если сейчас оформим и подпишем согласие, то я попрошу медсестру, и она начнет готовить все необходимое.

— Давайте подпишем, — решительно заявляю.

— А что конкретно за процедура? — спрашивает мама. — И как долго она проводится?

— Всего минут тридцать. После понаблюдаем Аишу еще полчасика, и все, можно будет домой. Проводится она безболезненно. Нужно всего лишь удалить полипы в полости матки, и после не будет препятствий для беременности.

— Тогда почему в прошлый раз вы ничего подобного не предлагали? — удивляется мама.

— Слушайте, я ведь уже объяснила — на тот момент у меня не было полной картины. Даже если не делать ничего, то, конечно, теоретически шансы на беременность будут, просто минимальные.

— Я готова, — принимаю решение. — Хочу сделать это сегодня.

— Аиша, подожди…

— Нет, мам. Я готова пройти процедуру. Мне нужно это.

Мама отрицательно качает головой.

— Нет, мы сначала подумаем, и потом придем снова.

Арина Игоревна раздраженно хмыкает и снова смотрит в монитор.

— Если вам не важна фертильность дочери, зачем тогда просили принять вас без записи?

— Я подпишу согласие, — принимаю окончательно решение. — Мам, я сама в состоянии сделать выбор.

— Хорошо, тогда оформляю. Это займет несколько минут, — довольно улыбается врач. Мама же неодобрительно смотрит на меня и, наклонившись, шепчет:

— Дочка, так нельзя. Это же не просто процедура, а операция, которую надо обдумать. Надо посоветоваться с мужем и…

— Что обдумывать? Подождать, пока Таиру все расскажут? Нет, я уже совершеннолетняя и имею право сама принимать решение!

Я в отчаянии. Если мама сейчас пытается меня отговорить, то мы поругаемся. А я этого не хочу. Куда важнее в этот момент решить вопрос с моим здоровьем. На кону моя семья, и я не готова отказываться от мужа и терять его. Нисколько не сомневаюсь, что угроза Мадины или Залины будет воплощена в жизнь.

В итоге я все же подписываю все документы. Не особо даже вчитываюсь — медсестра поторапливает, говоря, что операционная освободилась ненадолго. Мама делает еще попытку отговорить меня, мы почти ругаемся, и в итоге она сдается, говоря, что будет рядом.

Меня чуть потряхивает от волнения. Во — первых, потому что я могу решить свою проблему здесь и сейчас. А ведь я была готова услышать, что все, шансов нет. И, конечно же, надежда сейчас меня буквально окрыляет. Что такое потерпеть немного по сравнению с возможностью подарить мужу малыша? Во — вторых, я рада, что теперь угроза раскрытия моего секрета больше не висит надо мной. В — третьих, я вижу, что мама против. Это меня тоже расстраивает. Не понимаю, почему она так негативно реагирует. Зачем пытается меня отговорить?

— В прошлый раз я сделала ошибку. Но сейчас ты ведь сама слышала и про диагноз, и про анализы, — говорю, после чего мама окончательно сдается, поняв, что меня не переспорить. Нет уж, я не упущу возможности сохранить семью.

Больше мы к этой теме не возвращаемся. Меня отводят в операционную, переодевают. С каждой минутой волнение становится все больше.

Перед глазами снова то сообщение, а в груди — страх, леденящий душу. Я должна успеть. Должна все исправить.

Забираюсь на гинекологическое кресло, а у самой руки трясутся. Здесь довольно прохладно, и я списываю свое состояние на то, что мне просто холодно. Мысленно твержу, что все пройдет хорошо. Что я все сделала правильно. Что ради сохранения семьи я должна пройти через это.

Медсестра подходит справа и укладывает мою руку на подставку.

— Сейчас я вам поставлю катетер, чтобы…

В этот момент я слышу грохот. Испуганно приподнимаюсь и оборачиваюсь — дверь оказывается раскрытой нараспашку, а на пороге стоит мой муж…