Сколько горя нужно для счастья? Книга 2

Глава 16

Хороший нож из закаленной стали или пластиковая вилка? Дерево, металл, пластилин, стекло, пластмасса, бумага, резина — все существующие изделия изготовлены из определённого материала, обладающего разными свойствами и имеющего разную стоимость в зависимости от крутости заявленных качеств.

Человек тому не исключение.

Хоть он и состоит из хлипкой плоти и жиденькой крови, но порой люди обладают волшебными характеристиками.

С одной стороны, это все такие же килограммы мяса, обтянутые кожей на прямых ногах, но некоторые из них нарушают задумку творца.

Обстоятельства сложились так, что мужчина должен быть и может быть несгибаемым, несокрушимым, непреклонным, твердокаменным монолитным созданием. Такому парню по силам взвалить на плечи проблемы миллионов людей, при этом с такой легкостью, что даже поясница не заболит.

Не важно какие испытания будут свалены на голову, его не сломать.

Ипотека, проблемы на работе, дурной коллектив, ночные смены, плохая экология, сломанный двигатель на старенькой машине, цены на бензин, соседи-алкаши, сыновья-дибилы, распутные дочери, гулящая супруга, тараканы в квартире, просроченный йогурт на завтрак, служба в армии, заплывший фингал, проколотая ржавым гвоздем пятка, открытый перелом, паленый коньяк, рваные носки, протертые на жопе трусы, грязная майка, которую не берет ни один порошок, одноразовый станок, которым ты бреешься уже четвертый месяц ежедневно, высохший пакетик чая, заваренный девять раз, лимончик, который стрельнет в глаз стоит начать его резать, тюремный срок за то, что попал не в то место и не в то время, воздух в шприце, который ему загнал пьяный медбрат, служба в армии и война…

Ему не трудно держать пустую бутылку из-под подсолнечного масла сорок минут горлышком вниз, чтобы последние капельки упали. Из гигиены только твердый кусочек мыла, который даже не мылится, но мужчина по умолчанию выглядит шикарно. Голодание до вздувшегося живота, также не является проблемой. Если такому парню не давать кальций двадцать лет, у него всё равно не выпадет ни один зуб. Кожу мужчины не прокусит ни одна гадюка, а если прокусит, то сама же и отравится. Не важно сколько спирта покоится в желудке, он никогда не опьянеет.

Суровый профиль и черты лица остры, как будто из скалы высекли, а взгляд такой тяжелый и мужской, что если волк, вожак стаи, встретится с ним глазами, то тут же встанет на задние лапы и заскулит как собака.

Плечи широки и могучи настолько, что за ними безопаснее чем за пазухой Христа. Каждый волосок на щетине острее швейной иголки, но щечку такого кавалера мечтает поцеловать любая женщина. Мужчине по силам построить или разрушить любую цивилизацию, он землепашец, воин, отец семейства, завоеватель, он преобразует и изменяет мир!

Человека закаляют трудности, только они способны отвердить жиденький творог, из которого он слеплен.

Если юноша родился в мегаполисе в богатой семье, то у него никогда не выпадут молочные зубы, под «проблемой» он будет понимать слегка остывший кофе. Тестостерон в крови даже не появится, а волосы в паху будут нежнее чем женские на голове, мытые дорогими средствами. Выдуманные психологические расстройства заменят настоящие заболевания.

Консистенция такого юноши — кашицеобразный кисель. Узенькими плечиками и хрупкими костями он никого не защитит, не построит семью, не воспитает детей, не сможет взять ответственность даже за себя одного, гены умрут вместе с ним, эволюция на нём прервется.

Вот примерно так и вывели собак — скрещивали слабых со слабыми и в итоге получился столичный изнеженный ребенок.

Но! Если ты с рождения не слышал ни одного теплого слова в свой адрес, если осознавал насколько тяжела отцовская рука и что обед не по расписанию, ведь мать твоя суровее сатаны, что из всех лекарств от всех болезней у тебя только зеленка и марлечка пропитанная мочой, если с детства усвоил, что везет только тому, кто сам себя везет, если в словарном запасе нет таких слов как «дай» и «пожалуйста», если привык добиваться и стоять намертво на своём, то ты будешь нести свет, на свет этот будут лететь всякие крылатые москиты, но они испепеляться…

За твоими плечами стоят сотни таких же бедолаг и тружеников, что выжили в прошлом и передали тебе гены. Ты принял эстафету и будешь беречь факел от затухания, мчись с ним вперед и в дождь, и в морозный ветер.

Многие сломаются при такой стадии взросления и отбракуются, но нам ведь с вами в непростые времена нужны волки в стаю, а не чихуахуа.

Искариот вспомнил примерно такую риторику господина посвящённую воспитанию мужчин.

Я должен подобрать правильную методику взращивания солдат, сделать из мальчиков что в кулаке и женской сиськи не сминали, тех самых настоящих мужчин из былинных рассказов. Такой воспитательный процесс я бы сравнил со срыванием резьбы.

Посмотрим какой болтик окажется крепче…

Игнатий.

Не успели мы перевести дух по приезду, как от руководства сразу же поступило первое не боевое распоряжение — выкопать и обустроить большую землянку.

Коллектив немного не понимал зачем, ведь повсюду стояли шатровые палатки с печным отоплением, но поддавшись общему настроению, я тоже не стал задавать лишних вопросов, точнее будет сказать — вообще никаких вопросов, дар говорить покинул нас как минимум на неделю.

Копали мы долго, да так, что лопата чуть ли не вросла в руку и не стала её частью. В первый же день каждый обзавелся большим кровавым мозолем, затруднительно даже ложку держать, а самому себе задницу подтереть — почти что подвиг.

Забудьте, эта самая меньшая из трудностей, которую даже принимать во внимание стыдно.

Следующим пунктом шла военная подготовка…

Каждодневное пробуждение в то время суток, когда из-за густой темноты не видно вообще ничего.

— Какой наш девиз? Спросил младший командир.

— Мы в порядке — спасибо зарядке! Ответили мальчики хором.

— Замечательно! А теперь приступаем к упражнениям, заодно согреетесь.

Двигали конечностями мы до скрипа в суставах, казалось, что руки и ноги скручиваются в узел, но права и времени отдыхать никто не жаловал.

Далее пробежка… Холодный воздух обжигал горло, гланды скукоживались, хронический насморк не давал вдохнуть полной грудью, каждые десять метров мы схаркивали мокроту и немножко крови.

Бежали до тех пор, пока семь человек не рухнут в беспамятстве. Симулировать не получится, всякому потерявшему сознание устраивали проверку и били сапогом по голове.

Потом мы взваливали тела себе на спины и ползли до финиша по маленькому щебню. Животы стираются в кровь до кубиков пресса, кожи на локтях и коленках не остается совсем, от дикой усталости я подбородком вспахивал землю…

Чтобы хоть чем-то помочь себе, я проматывал в голове старые школьные мысли… У нас была тоненькая, но основополагающая книжка — руководство мужчины. Одно из главных правил в ней гласило — Мужчина не имеет права жаловаться на жизнь! Вторым было — Закрывай глаза, когда умываешься с мылом…

Я перестану себя уважать если не справлюсь, буду проклинать если дам слабину! Все же правильно орал командир… — Если трудно и жить не хочется от изнурения, то просто стисни десна до тех пор, пока кровь не пойдет, главное язык не прикуси и ползи! Ползи сука! Мозг дает понять телу, что больше нельзя, ты соглашаешься с ним и всё равно ползешь дальше… В этой жизни не только мозгу нельзя доверять, даже к своей жопе нужно относится скептично.

Я в теле главный и ты мне не указ!

Выдержу, стерплю… Только нервирует и раздражает, что место где пролегает финишная черта определяет главнокомандующий и она с каждым днем всё дальше и дальше, а мы напротив, при таком образе жизни к финишу все ближе и ближе, как не парадоксально…

Рукопашный бой…

Очень трудно и неохотно заставлять себя бороться всерьез с теми, кого ты считаешь близким другом. Юноши такие же сироты как ты, росли в одном приюте, кушали с общей посуды одинаковыми столовыми приборами, перечитывали одни и те же книги и возможно влюблялись в одну и ту же девушку…

Халтуры запрещены! Если кто-то жульничал и бил не в полную силу и инструктор это приметил, то били уже тебя и поверьте, наказывали основательно, зубы летят при каждом ударе.

Людей вынуждают становиться злее, черствее, хладнокровнее и беспощаднее… Я понимаю, что такие и нужны на войне, но как же нам потом жить эту жизнь… Если я изничтожу мягкость и доброту, что покоятся внутри, то смогу ли потом проявлять ласку в отношении близких людей? Примет ли меня девушка, не ужаснется ли ледяных глаз и губ от которых идут мурашки по коже, но только не такие, как ты думал…

С каждым днем я сатанею все сильнее… Ты меньше зацикливаешься на тех моментах, если вдруг кого-то обидел. Чувства других людей уже где-то там, за той чертой, куда тебе не интересно заглядывать.

Злость лучше отчаяния, вот что мы уяснили в первую очередь. Агрессия придает сил, побуждает вскипать гормоны и действовать. Минус в том, что на глазах возникает красная пелена и разум затуманивается, но на войне он особо и не нужен, за нас уже сотню раз подумали более компетентные люди.

— Готов? Спросил Варлам. Мне малость не повезло с оппонентом. Варлам сильнее, крупнее и злее… Он с первых же дней вдохновился риторикой главнокомандующего Искариота, который твердит — что тот, кто сильнее, тот и прав.

Логика неприятная и очень хочется поспорить, но к сожалению, уже спустя две минуты напряженной мысленной борьбы, ты склоняешься к мнению, что так оно в мире и устроено. Можно часами говорить о гуманизме, о цивилизованных способах решения конфликта, но я бы посмотрел, как ты продолжить тараторить за всё хорошее против всего плохого, когда тебе дадут по зубам.

Ладно бог с ним и его габаритами! Главное не трусить! Побеждает тот, кто духом сильнее! С такой формулой победы я рванул на него с низкого старта.

Пришел в сознание я от того что щеки горели… — Перестань меня хлестать… В глазах плыло, тошнило, ребра болят, а еще левый глаз как-то не до конца открывается…

— Хех, кабину я тебе разнес основательно. И не поспоришь… Где он только таких забавных выражений нахватался…

Сильный он и добрый… Руку подал и даже водички дал отхлебнуть с фляжки… Мой новый заклятый друг.

Нас так же знакомили с оружием.

— Запомните, вы можете руки не мыть перед едой, жопу не вытирать после того как посрете, но оружие всегда обязаны держать в чистоте! Если я замечу хоть одну пылинку, то заставлю слизывать её и полировать винтовку языком. Заместитель командира не шутил… Один раз мы как-то наблюдали ситуацию, при которой юноша облизывал ствол языком, да так усердно, что это могло и спровоцировало неправильные ассоциации…

— А это нормально что у меня привстал чутка? Обычные солдатские разговоры…

Дни уходили один за другим и жить становилось тяжелее не сколько в физическом плане, сколько в душевном.

Личность, сознание, отношение к вещам и миру перестраиваются на противоположный лад, другой температурный режим, тебя словно выдернули из обычной комнаты в раскочегаренную баню и сказали — что не выпустят оттуда пару тройку лет.

Стресс копится в теле, он в твоих костях, крови… Злой как собака — вот теперь как меня можно охарактеризовать, даже обычный хлеб я рву как пёс зубами. Мы все ходим как взвинченные пружины. Представьте, как деревянную бочку силой опускают на самое дно, мы в точности как она, вот-вот грозимся вырваться на поверхность с брызгами во все стороны, но это только одна сторона медали…

Настроение мечется из стороны в сторону…

Когда я наедине, я загнанный человек…

Приходит пустая грусть…

Укрепляется понимание — что отныне ты себе не принадлежишь. От человека отрывают кусочек за кусочком. Мнение, принципы, убеждения, идеи и сокровенные мысли… Все что делает тебя самим собой — силой забирают.

Смогу ли я когда-нибудь сформировать мировоззрение заново?

Останутся ли у меня еще желания за исключением базовых потребностей?

Личность… Смогу ли я таким себя называть? Отыщу ли способ вернуть себя назад? Даже если услуга не бесплатна, то просто назовите цену, я буду копить…

Люди начали заболевать. Желудок протестовал против подножного корма и извергал из себя всё чем мы пытались его накормить. Иногда удавалось обманным путем удержать ужин внутри и не вытошнить его сразу после поглощения.

Пищеварение… Живот болит на постоянной основе, вздувается, режет, колит…

После переваривания приходится уговаривать жопу извергнуть отраву… Это кстати у нас теперь расхожее выражение такое.

— Ты куда? Спросил я Варлама.

— Пойду жопу уговаривать. Произнес он и убежал в кусты.

На выходе из маленького круглого отверстия выдавливалась масса в точности похожая на ужин… Прямо один в один… Хоть сейчас заново в тарелку накладывай, даже пахнет одинаково…

Эхх, на войне как на войне… Устают не от ног, а от их потери…

Когда-то у меня было чистое лицо и аккуратная щетина. Внутри кишела жизнь, и я радовался ею. А теперь кажется, что я постоянно лежу на больничной кушетке и мучаюсь в агонии от неисследованной мною болезни. Меня преследует ощущение, будто все вокруг нереально, но мне не хватит сил задавать этому тон.