Глава 13
Учебное утро начинается странно. Захожу в школьный холл на первом этаже, и моему взору тотчас предстает непривычное зрелище: привалившись спиной к небольшой колонне, Соколов стоит напротив мило улыбающейся Грановской и игриво теребит край ее невозможно короткой юбки. Расстояние между ребятами непростительно маленькое, а язык их движений кажется каким-то… Чересчур интимным, что ли.
Слегка шокированная увиденным я пристраиваюсь у стенда с расписанием и принимаюсь украдкой наблюдать за друзьями. Они говорят на пониженных тонах и, не стесняясь, касаются друг друга. Лерка время от времени прикладывает ладонь к Тёмкиной груди, а тот, в свою очередь, продолжает жамкать клетчатую юбку и как бы невзначай задевает пальцами ее бедро.
Что здесь, черт возьми, происходит? Почему эти двое, обычно общающиеся как кошка с собакой, так внезапно поладили? И не просто поладили, а прямо-так заговорили друг с другом на трогательном языке голубиного воркования?
Ничего не понимая и окончательно запутавшись в собственных противоречивых предположениях, я выползаю из импровизированного укрытия и направляюсь прямиком к друзьям. Уж лучше узнать у них все напрямую, чем строить сводящие с ума догадки.
— Привет! — произношу звонко, чтобы привлечь к себе внимание.
Если честно, я ожидала, что при звуках моего голоса эти двое, как минимум, отцепятся друг от друга, а, как максимум, шарахнутся в разные стороны. Но Артём и Лера продолжают невозмутимо стоять рядом, неторопливо повернув ко мне головы.
— Привет, малая, — отзывается Соколов, окидывая меня прохладным взглядом. — Ну как прошла свиданка с сынком мэра?
— Я не ходила, — огрызаюсь я, гипнотизируя его ладонь, расположенную на ткани Леркиной юбки.
И чего он к ней прицепился? Будто на клей супер-момент посадили! Никак оторваться не может!
— Что так? — с наигранным расстройством интересуется он. — Мальчик не позвонил?
— Позвонил! А я ему отказала! — рычу я, с вызовом глядя на Грановскую.
Лерка поджимает губы и легонько поводит плечиком, дескать, как знаешь, я тебя об этом не просила.
Стискиваю зубы и недовольно переступаю с ноги на ногу. Направляясь сегодня в школу, я была убеждена, что вчерашний неприятный инцидент с Лапиным исчерпан. Думала, мы с ребятами просто посмеемся над нелепой ситуацией и станем общаться как ни в чем не бывало. Ведь Тёма с Лерой — мои лучшие друзья!
Однако желанным «как ни в чем не бывало» тут и не пахнет. Я стою рядом с ними и чувствую себя, как тот самый придурковатый чудик-сосед из фильмов, который вваливается в спальню к влюбленной парочке в самый неподходящий момент.
— Ну а у вас как дела? — стараясь звучать непринужденно, спрашиваю я. — О чем болтаете?
— Да так, о том о сем, — неопределенно отвечает Грановская, а затем наконец отстраняется от Соколова на шаг и небрежно добавляет. — Ты чего мне вчера не позвонила? Задание со звездочкой по физике сделала?
В любой другой ситуации я бы прониклась к Лерке благодарностью за заботу о моей успеваемости. Подруга прекрасно знает, что точные науки даются мне с большим трудом, поэтому всегда помогает и с домашкой, и с контрольными.
Однако сейчас я чувствую исключительно сильную и не поддающуюся рациональному объяснению злость. Мне хочется нахамить Грановской и, проявив гордость, больше никогда-никогда у нее не списывать. Даже несмотря на то, что вчерашняя задачка со звездочкой так и осталась нерешенной.
— Не захотела и не позвонила! — в сердцах рявкаю я и, развернувшись на пятках, устремляюсь прочь.
В душе клокочет глупая обида, а руки самопроизвольно сжимаются в кулаки. Понятия не имею, с чего я так взбеленилась, но адекватность мне сейчас явно не по силам.
Все еще разъяренная я взлетаю на третий этаж и на входе в кабинет математики чуть не сбиваю с ног вальяжно прогуливающегося новенького. Наше столкновение происходит настолько неожиданно, что мы оба с трудом удерживаем равновесие и слегка теряемся. Правда, к чести Лапина, он первый берет себя в руки и, потирая ушибленное моим лбом плечо, насмешливо произносит:
— Ты чуть не покалечила меня, Солнцева. Как будешь искупать вину?
От подобной наглости я не сразу нахожусь с ответом. Ведь конкретно моей вины в произошедшем нет. Это просто несчастный случай!
— Могу подуть на ранку, — иронизирую я. — Где бо-бо?
— Давай, — на его лице проступает хищный оскал. — У меня вот здесь болит, — указывает пальцем на слегка покрасневшую щеку. — И еще вот тут, — перемещает руку ко рту.
В недоумении гляжу на парня. Что он несет? Его губы выглядят вполне себе целыми. Я уверена, что моя голова приземлилась гораздо ниже и правее.
— Ну же, Василиса, подуй, — воспользовавшись моим замешательством, парень приближается, нахально обхватывает мою поясницу и толкает к себе на грудь.
В нос ударяет дорогой аромат мужского парфюма, а перед глазами проносится наглющая ехидная ухмылка. Очевидно, Демид не привык церемониться с девушками и считает, что ему дозволено абсолютно все.
Моя реакция незамедлительна: выставляю руки вперед и что есть мочи отталкиваюсь от не в меру напористого одноклассника. Я не одна из тех девчонок, которых можно беспрепятственно лапать! Я и по роже, если что, звездануть могу!
— Эй! Держи свои клешни при себе! — выдаю оскорбленно.
— Прости, — с совершенно неискренним сожалением произносит он. — Я просто хотел облегчить боль.
— Ой, ну хватит уже! — ворчу я. — Не так уж и сильно мы столкнулись!
Что за мужики нынче пошли? Прибедняются на ровном месте!
— Мне больно по другой причине, — говорит Демид, изображая вселенскую грусть. — Потому что ты меня отталкиваешь.
Да чтоб его…
Только что я готова была придушить этого парня, а теперь вот проникаюсь к нему долбаным сочувствием. Я ведь и правда не очень хорошо поступила: сама подкатила к нему, обнадежила, а потом слилась, ничего толком не объяснив. Не по-человечески как-то.
— Слушай, извини, что так вышло, — почесываю затылок, старательно пытаясь подобрать нужные слова. — Наверное, мы друг друга не совсем поняли. Я просто хотела проявить ни к чему не обязывающее дружеское участие, ну и, видно, как-то неясно выразилась…
— Ну так прояви, — перебивает Демид. — Дружеское участие.
— В смысле?
— Погуляй со мной. Что тебе стоит?
Чем больше этот парень на меня давит, тем меньше мне хочется проводить с ним время. Но скребущее чувство вины за собственное непоследовательное поведением не позволяет быть прямолинейной и твердой.
— Может, как-нибудь, — мямлю я. — На следующей неделе или через…
Натянув вымученную улыбку, пытаюсь обогнуть парня, но он, шагнув в сторону, преграждает мне путь и угрожающим тоном цедит:
— Не надо так со мной, Вася. Я очень плохо переношу отказы.
Растерянно таращусь на Демида снизу вверх, но звонок на урок, зазвеневший как нельзя вовремя, и появившаяся в дверях математичка избавляют меня от необходимости что-либо ему отвечать.
Проследовав за учительницей, юркаю на свое место и тут же скрываюсь за учебником. Ужас! Все-таки Лапин — невыносимый тип. Надо держаться от него подальше. А то от одного его присутствия кровь в венах стынет.