Слабо не влюбиться? (СИ)

Глава 57. Лето 2023

Артём

Ресторан и правда хорош. Я даже удивился. Думал, после Москвы провинциальное заведение общепита уже не сможет меня удивить, но не тут-то было. Мало того, что в интерьере нет никакой древней позолоты, которую я на дух не переношу, так еще столы накрыты реально стильно. Без излишней вычурности и с нотками модернизма. Приятно осознавать, что у матери, в отличие от большинства ее ровесниц, есть вкус.

Переобнимавшись чуть ли не с половиной зала, который набит родственниками и друзьями, я наконец протискиваюсь к нарядным родителям. Обещал приехать хотя бы на пару дней раньше, но не вышло. Рабочие процессы — стихия непредсказуемая. Поэтому вылетел из Москвы прямо день в день. Помылся, побрился — и вперед праздновать. Предков дома уже не застал, так что сейчас с меня поздравительная речь. Ну и, само собой, подарок.

Жму руку отцу и целую в щеку мать. Они оба выглядят прекрасно. Почти не изменились с тех пор, как я был ребенком. Все такие же стройные, подтянутые и улыбчивые. Возможно, во всем виноват сентиментальный момент, но я вдруг отчетливо осознаю, что люблю своих родаков. Сегодня, пожалуй, в этом можно даже признаться.

Толкаю коротенький, но красивый спич и снова обнимаю маму. Она растроганна и ласково треплет меня по щеке. Позволяю ей это делать, хоть и рискую показаться в глазах окружающих маменькиным сынком. Но это ничего, сегодня можно. Сегодня их день.

Вручаю подарок и с наслаждением ловлю выражение радостного изумления на лицах родителей. Поездка на Мальдивы — это то, о чем они давно мечтали, но все время откладывали в долгий ящик. И вот теперь их мечта у них в руках. Осталось выбрать дату и собрать чемоданы.

— Артём, ну не надо было, — охает потрясенная мама. — Это же дорого! Я же про блендер тебе говорила… Что нам новый блендер нужен, помнишь?

— Блендер сама купишь, — усмехаюсь, почесывая подбородок. — Я все равно в них ни черта не шарю.

— Спасибо, сын, — улыбается папа. — Отличный подарок.

Слава богу хоть он не скромничает. В этом смысле я однозначно в него.

— Пожалуйста. Вот тут на обратной стороне, — тычу в сертификат, — номер турагента. С ней надо будет связаться и согласовать детали.

— Ой, как здорово! Спасибо, сыночек! Я прям не ожидала! — щебечет мама. — А что с Аделиной? Так и не смогла вырваться?

— Нет, на работе запара. Эта съемка у нее еще полгода назад была запланирована, так что никак не получилось отменить.

Вижу, как мать едва уловимо поджимает губы, а отец хмурится. Конечно, им это не по нраву. Как-никак Аделина — моя невеста. Но я делаю вид, что ничего не заметил. Так будет правильней. К чему размусоливать неприятную тему?

— Алина, Макар! Какие вы красивые! — раздается где-то за моей спиной.

Обернувшись, замечаю здоровенную тетку преклонных лет, которая, подобно барже, плывет прямо на моих родителей. Кажется, она какая-то дальняя-предальняя родственница, но выяснять наверняка я не хочу. Поэтому напускаю на себя вид «я здесь никто и звать меня никак» и спешно ретируюсь. Пусть предки сами разбираются со словоохотливыми пенсионерками.

Подхожу к стенду с планом рассадки и, холодея от страха и предвкушения, осознаю, что мы с Васей Солнцевой будем сидеть за одним столиком. Судя по списку фамилий, там соберется вся «молодежь» до тридцати, но остальные соседи меня мало волнуют.

Нахожу нужный стол, который правда пока пустует, и быстренько меняю карточки с именами так, чтобы мы с подругой детства сидели рядом. Не спрашивайте, зачем я это делаю — я сам не знаю. Просто мне так хочется. А копаться в глубинных причинах своих желаний я не привык.

Устраиваюсь поудобней и принимаюсь глазеть по сторонам. Вечеринка, конечно, добротная, но, как ни крути, все равно возрастная. Хотя чего я ожидал? Серебряная свадьба, ё-моё.

— Свободно? — напротив меня останавливается чувак в тошнотворном малиновом галстуке.

— Это зависит от того, кто ты, — пожимаю плечами. — Тут рассадка по именам.

Парень принимается изучать карточки, а я — его. Высокий, тощий, на вид не старше двадцати семи. Что это за хрен и почему я никогда его не видел?

— О, надо же, мое место и впрямь здесь, — садится в паре стульев от меня, а затем протягивает ладонь. — Я, кстати, Арсений Ищенко, коллега вашей мамы.

Врач, значит. Теперь понятно, чего так вырядился.

— Артём, — жму его руку. — Откуда ты знаешь, что я сын Алины Семеновны?

— Ну как же, вы у нас звезда, — посмеивается, но как-то нервно. — Московский диджей! Мы вас в отделении все в лицо знаем.

— А-а… Понятно, — тяну без особого энтузиазма. — Ну круто.

Арсений пытается вести непринужденную светскую беседу, а я все гадаю, что он тут забыл. Помнится, мама говорила, что планирует пригласить только самых близких. А тут и четвероюродные тетки, и моложавые коллеги… Зуб даю, это пиршество влетело отцу в копеечку.

— А вы с детства знали, что свяжете жизнь с музыкой? — не унимается юный доктор.

— Слушай, давай на «ты», — предлагаю я. — Мы же вроде ровесники.

— Да я только за, — кивает.

Какое-то время молчим, а потом он напоминает:

— Ну так что там насчет музыки?

Если честно, развивать тему очень лень. Потому что это самый частый вопрос, который мне задают незнакомые люди. И ответ на него уже успел набить оскомину. Поэтому я решаю не повторять одно и то же по сотому кругу и немного развлечься.

— Нет. По правде говоря, я всегда мечтал стать элитным стриптизером, но провалился на вступительных в хореографическое, — печально вздыхаю. — Вот и пришлось податься в диджики.

Лицо бедного паренька надо видеть. Гамма эмоций на нем бесценна. Тут и шок, и смущение, и (только подумайте!) любопытство. Ну еще бы! Не каждый день встретишь человека, мечтающего исполнять грязные танцы.

— Ты сейчас серьезно? — на всякий случай осведомляется он.

— Более чем, — многозначительно.

— А что такое, позволь спросить, элитный стриптиз? — он подается вперед, облокотившись на стол. — Про обычный-то я, ясно дело, слышал, но вот про элитный — впервые.

Вот блин. Дотошный засранец оказался. Я, если честно, и сам не в курсе, в чем разница. Так, для красного словца сказал… А он возьми и прицепись.

— Ну, элитный — это, когда…

— Элитный — это, когда за большие деньги, — перебивает до боли знакомый голос. — Очень жаль, что со стриптизом не сложилось, Соколов. Такой талант пропадает.

Стоп-кадр.

Адреналин — в кровь. Рычаг удовольствия — до предела.

Замираю, стремясь растянуть радость от предвкушения долгожданной встречи, но уже через секунду не выдерживаю и рывком оборачиваюсь:

— Малая!

Она точно такая же, какой я ее помню. До мельчайших деталей. До последней веснушки на курносом носу. Улыбается мне и шагает навстречу. Так, словно не было всех этих лет. Словно мы с ней вообще не расставались.

Раскрываю объятия, и Вася без стеснения обвивает мою шею руками, окутывая пространство вокруг своим сладким дурманящим запахом. Господи… Она и сейчас пахнет конфетами! Карамельными! Со вкусом вареного сгущенного молока!

— Ну и ну, Соколов! — Солнцева отклоняется и заглядывает мне в лицо. — Сколько лет, сколько зим! Где ты пропадал?

«А я таких же, как и ты, искал», — хочется ответить в рифму, но я сдерживаюсь. Потому что сейчас это не в тему. А еще потому, что таких, как она, больше нет. Теперь я знаю это наверняка.

— Так в Москве же, — поедаю Василису глазами. — Ты разве не знала?

— Знала. Просто хотелось бы получать информацию о твоих новостях лично, а не из Интернета, — она улыбается, но я все равно слышу в ее словах едва различимый укор. И внутренне признаю, что он обоснован.

После моего внезапного отъезда мы ни разу не разговаривали. Поначалу я не звонил, потому что чувствовал себя уязвленным. Тешил задетое ее отказом эго. Ведь тогда, после армии Вася предпочла мне долговязого хмыря из института.

Потом, когда детская обида схлынула, я хотел выйти с Солнцевой на связь, но неожиданно поймал себя на мысли, что не знаю, о чем с ней говорить. Все заранее заготовленные фразы казались какими-то безликими и омерзительно шаблонными, поэтому я просто отложил занесенную к уху трубку.

Не отважился. Смалодушничал.

Время шло, и я еще несколько раз хватался за мобильник. Набирал ее номер и, не дожидаясь гудков, сбрасывал. Строчил длинные унылые сообщения в стиле «я так скучаю по тебе», которые, перечитав, стирал. Я чувствовал растущую пропасть между нами и не знал, как ее перепрыгнуть. Я был глуп, нерешителен и, вероятно, слишком молод.

А потом в моей жизни появилась Аделинка. И все как-то сразу стало проще.

В идеальном мире любовь не ведает ни страхов, ни сомнений, но в реальности все совсем иначе. Люди слишком несовершенны, чтобы избегать ошибок и сразу поступать правильно. А еще они ленивы, слабы и до безобразия ценят комфорт.

С Аделиной мне было комфортно. Ну, по крайней мере, до всей этой свадебной чумы. С Васей — сложно и непонятно. Так что с точки зрения человеческой природы мой выбор был вполне очевиден.

— Прости, — почесываю затылок, испытывая легкую неловкость. — Дела-дела… Закрутился немного.

Мы оба знаем, что это ложь, но сейчас так надо. Даже если в душе завывает вьюга, мы будем улыбаться и соблюдать формальности. Потому что это наша первая встреча за много лет. Потому что мы уже не дети.

— Ничего, я все понимаю, — она переводит взгляд за мою спину. — Не подскажешь, где мое место?

— Вот здесь, — отодвигаю для нее стул. — Прямо рядом со мной.

— Спасибо, — Вася адресует мне сдержанный кивок и садится.

Нет, все-таки первое впечатление обманчиво: она изменилась. На смену трогательной юношеской угловатости пришли плавные привлекательные изгибы. Смущенный, по обыкновению мечущийся взгляд стал более спокойным и холодным. Светлые волосы отрасли и теперь достают до лопаток. А улыбка больше не манит широтой от уха до уха. Она теплая, но закрытая. Кажется, отныне, чтобы увидеть весь ряд Васиных зубов, придется изрядно поднапрячься.

— Ищенко Арсений. Очень приятно познакомится, — мой новый знакомый тычет Солнцевой свою потную ладошку.

И зачем он все время представляется по имени и фамилии? Еще бы отчество добавил. Формалист хренов.

— Василиса, — отзывается девушка, обхватывая его руку кончиками пальцев. — А вы Соколовым кем будете?

Пока они обмениваются любезностями, я пользуюсь случаем и придвигаю свой стул поближе к Васиному. Так, чтобы чувствовать ее запах. И чтобы лучше видеть ее идеальное во всех смыслах личико. Фарфоровая кожа, легкий вечерний макияж, подчеркивающий выразительность зеленых глаз, и мягкое мерцание блеска на чувственных губах — она охренительно красива!

— Вы сегодня одна? — переходит в наступление врач.

— Как видите, — Солнцева держится с небывалом достоинством.

— И я один, — он довольно щерится.

Едва удерживаюсь, чтобы не закатить глаза до самого мозга. Сеня что, всерьез рассчитывает, что ему что-то обломится? Да будь он хоть последним мужиком на всем белом свете, Вася вряд ли бы обратила на него внимание.

Не подумайте, я не мизантроп и не сноб… Просто во флирте, как и на ринге: люди должны быть одной «весовой» категории.

— Недавно вычитал в одной научной статье, что, по мнению женщин, мужчины-врачи на тринадцать процентов привлекательней представителей других профессий, — выпячивая грудь, атакует Арсений.

Боже мой. Остановите кто-нибудь этого пикапера!

— Правда? — Вася с сомнением приподнимает бровь. — Даже привлекательней, чем пожарники?

— Эм… Ну…

Усмехаюсь. Счет один-ноль. И явно не в пользу доктора.

— Выходит, самая сексуальная профессия — это пожарник? — встреваю я, перебив Сеню, который снова открыл рот.

— Не знаю, — Вася пожимает плечами. — По-моему, сексуальным мужчину делает вовсе не профессия.

— А что же? — не скрывая любопытства, я разворачиваюсь еще на сорок пять градусов.

Ожидаю услышать, что угодно, только не то, что Солнцева произносит в итоге:

— Живой ум. Ну и смелость, чтобы нести ответственность за принятые решения.

Чеканит так, словно давно заготовила ответ на этот вопрос. Четко и без запинки.

Мне чудится, или это камень в мой огород? Не про ум, разумеется. А про ответственность за принятые решения. Уж не намекает ли она, что я струсил? Тогда, когда рванул в Москву, не попрощавшись?

— Согласен, — поддакивает Арсений. — Лучше и не скажешь.

Очевидно, он потерял надежду впечатлить Васю своими профессиональными достижениями и теперь решил подойти с другого бока — через лесть. Только его комментарии вообще не в тему. Он здесь лишний. Словно пятое колесо в телеге. Но создается ощущение, что никто, кроме меня, этого не замечает.

Мы с Солнцевой не виделись пять гребаных лет. А она как ни в чем не бывало слушает ересь этого нудного типа. Даже поддакивает периодически. Делит свое внимание между нами совершенно поровну, абсолютно никого не выделяя.

Может, я, конечно, раскатал губу, но все же в глубине души надеялся, что со старым другом Васе будет интересней, чем с малознакомым пареньком в жутком галстуке.

Почему она на меня не смотрит? Почему делает вид, что ей все равно?

Перевожу хмурый взгляд в центр стремительно заполняющегося гостями зала, и напряженное сознание вдруг пронзает ужасная мысль.

А что, если Вася не притворяется? Что, если ей действительно все равно?