Слабо не влюбиться? (СИ)

Глава 26

Мы с Тёмой, лавируя в потоке машин, несемся по городу. Мне не страшно, я люблю скорость, но все равно льну к другу всем телом. Прижимаюсь к нему грудью и с наслаждением ощущаю его тепло под своими ладонями. Тёма сильной и какой-то очень надежный. Во всех его движениях сквозит уверенность, которой хочется довериться.

И я доверяю. Давно уже доверяю.

Притормаживаем недалеко от центральной площади и слезаем с мотоцикла. Сняв шлем, Соколов лохматит непослушные кудри, я же, наоборот, пытаюсь пригладить распушившиеся волосы. Расчески у меня с собой нет, поэтому приходится ограничиться пальцами.

Купив по стаканчику пломбира, неспешным шагом мы устремляемся вдоль широкой липовой аллеи. Болтаем обо всем и в то же время ни о чем: о школе, о музыкальных новинках, об общих знакомых. Создается ощущение, будто мы вернулись на несколько лет назад, в ту беззаботную пору, когда Тёма еще не встречался с Дианой и делился со мной секретами.

— Поверить не могу! — восхищенно восклицаю я. — Ты поедешь на фестиваль в Питер и будешь играть там свою музыку? Это же настоящий успех!

Тёмкины новости не могут не радовать. В своем деле он растет не по дням, а по часам.

— Ну да, я даже обалдел, когда меня позвали. Там ведь не только новички, но и профи будут.

— Вангую: скоро ты станешь популярным, обзаведешься своей фан-базой и будешь оставлять автографы на нижнем белье своих поклонниц, — шучу я.

— Зачем на белье? Лучше сразу на задницах, — парень плотоядно скалится.

— А Диана не заревнует?

— Нет, — отмахивается он. — Наши отношения выше этого.

Его послушать, Орлова прямо святая: не ревнует, мозги не делает, в друзьях его души не чает. Прямо не девушка, а мечта.

— Значит, она тебя и из армии дождется?

Сажусь на лавочку напротив фонтана и смахиваю со лба набежавший пот. Жара на улице просто невыносимая. Даже мороженое ее не выдерживает и тает прямо на глазах.

— Хотелось бы в это верить, — Соколов плюхается рядом, вытянув вперед длинные ноги. — Ну а ты, Вась, будешь меня ждать?

— В каком смысле? — с удивлением.

— В прямом, — Соколов испытующе глядит мне в глаза, слегка щурясь на полуденном солнце.

— Ну, ждать, может, и буду, а вот хранить верность — точно нет, — иронизирую я.

— Сучка! — парень наклонятся и со смехом проводит своим мороженым по моей щеке.

— Эй! — взвизгиваю я. — А ты чего хотел?

Подаюсь вперед, стараясь ткнуть Соколова в лицо своим стаканчиком, но засранец перехватывает мои запястья и смещается в сторону, избегая встречи с пломбиром.

— Хотел, чтобы ты весь год сидела у окна и лила по мне слезы, — друг вновь атакует меня мороженым.

Теперь белая сладость у меня не только на лице, но и на сарафане. Тёма, не жалея пломбира, измазал меня всю. Вот наглец!

— Больно много чести! — фыркаю я и предпринимаю еще одну попытку отомстить.

На этот раз мне удается осуществить задуманное. Мой рожок приземляется прямо в центр Тёмкиного лица, стирая с него самодовольное выражение. Сладкая, стремительно тающая жижа капает у парня с носа и медленно стекает по щекам. В данный момент он выглядит очень комично, хотя я, наверное, тоже ничуть не лучше.

— Ну как, я хорош? — ржет парень, проводя пальцем по коже, а со смаком его облизывая.

— Красавец, каких свет не видывал я, — хохочу я.

Отчего-то сейчас мне так смешно, что даже живот подрагивает от колик. Давно мы с Соколовым так не дурачились.

— Ты тоже ничего, — в его голубых глазах зарождаются опасные искорки. — А теперь пойдем мыться!

С этими словами Тёмка вскакивает с лавочки и, прежде чем я успеваю что-либо сообразить, хватает меня на руки. Причем так лихо и без усилий, будто я натуральная пушинка.

— Соколов! Прекрати! Что ты делаешь?! — верещу я, захлебываясь то ли от возмущения, то ли от смеха.

Пытаюсь вырваться и встать на ноги, но мои потуги тщетны — у Артёма стальная хватка.

— Как что? Отмывать тебя буду, хрюшка маленькая!

Интуитивно оглядываюсь по сторонам, и тут до меня наконец доходит, что именно он собирается сделать.

— Нет! Только не в фонтан! Пожалуйста!

— Извини, Солнцева, душа поблизости нет, так что будем пользоваться подручными средствами.

Приблизившись к краю фонтана, Соколов опускает руки и роняет меня в воду. Перед самым падением я перестаю сопротивляться и благодушно позволяю освежающей прохладе поглотить мое тело. Но вовсе не потому, что сдалась, а потому, что буквально за пару секунд в моей голове созрел план.

Центральный фонтан довольно большой. Глубина метр, а может, и более того. Поэтому промокаю я капитально и насквозь. Но в условиях изнуряющей тридцатиградусной жары это не так уж и плохо. Мало того, что от мороженого отмылась, так еще и взбодрилась.

Все еще находясь в фонтане, встаю на ноги и убираю с лица мокрые прилипшие волосы. Соколов по-прежнему стоит на краю и от всей души потешается надо мной.

— Ну как дела, малая? Чистенькая стала?

Только поглядите, весело ему! Однако он позыбал, что смеется тот, кто смеется последним.

Делаю быстрый рывок вперед и, ухватив Соколова за футболку, что есть мочи тяну на себя. Поначалу друг сопротивляется, пытаясь удержать равновесие, но эффект неожиданности играет свою роль: парень вслед за мной летит в воду, обдавая брызгами раскаленный асфальт.

Из моего рта вырывается победный возглас, а Артём тем временем выныривает наружу. Мокрый до нитки, но, несмотря на это, широко улыбающийся. Белая футболка липнет к его телу, а сникшие от воды кудряшки сосульками обрамляют лицо.

— Ладно, Васек, счет один — один, — усмехается он, шагая ко мне.

Его взгляд, в свете дня кажущийся не просто голубым, а прямо-таки аквамариновым, фокусируется на моем лице, а потом плавно сползает по шее вниз. Тёма беззастенчиво меня разглядывает, да и я, в сущности, занимаюсь тем же самым.

Забавно, конечно, но, намокнув, белая ткань его футболки совершенно теряет способность что-либо скрывать. Именно поэтому я почти беспрепятственно любуюсь Тёмкиным торсом и впечатляющим рельефом его живота.

Губы против воли растягиваются в глупой улыбочке, когда слегка поплывшее сознание пронзает одна ужасающая мысль: мой-то сарафан тоже белый! А лифчика на мне нет!

Словно дернутая током, резко опускаю взор себе на грудь, и тело пронзает ощущение жуткого стыда. Сарафан безбожно просвечивает! Там даже для фантазии места нет — видно абсолютно все!

Торопливо прикрываю ладонями столько неожиданно оголившуюся грудь и гневно цежу:

— Куда ты смотришь, паршивец? Нет бы сразу сказать, что я сиськами свечу!

— И обломать весь кайф? — Соколов наконец отрывает взгляд от моего бюста и переводит его на лицо. — Прости, это не в моих правилах.

— И вообще, какое ты право имеешь на меня так пялиться?! — его спокойствие неимоверно злит. — У тебя вообще-то девушка есть!

— Ты тоже на меня пялилась, — парирует нахал. — Даже не скрывай.

— Я… Я не пялилась! — восклицаю я, однако выходит неубедительно.

— А что, бюстгалтеры нынче не в моде? — присаживаясь на край фонтана, интересуется Тёма.

Причем произносит это таким светским тоном, будто мы с ним погоду обсуждаем, а не лифчики!

— Ах! Как ты меня бесишь, Соколов!

Мне хочется снова вцепиться в него и попробовать утопить, но долбаная стыдливость не позволяет оторвать руки от груди. Поэтому я так и стою посреди фонтана, крепко обняв себя.

— Да ты не подумай, я не осуждаю. Грудь у тебя классная.

Парень говорить это совершенно серьезно, без какой-либо издевки, а я все равно умираю от желания провалиться сквозь землю. Возможно, если бы на его месте был кто-то другой, я бы отнеслась к случившемуся более философски, но с Тёмой… Черт, рядом с ним я неизменно превращаюсь в оголенный провод. Каждая его реплика, каждый взгляд сводят меня с ума. Заставляют искрить и потрескивать от напряжения.

— Поехали домой, а? — смирившись с поражением, прошу я. — Мне надо переодеться.

— Как скажешь, — соглашается друг.

Выбравшись из фонтана, мы, мокрые и посмеивающиеся, вновь бредем по аллее. Прохожие провожают нас удивленными и осуждающими взглядами, но нам, как обычно, нет до этого дела.