Слабо не влюбиться? (СИ)

Глава 23

Помните, я говорила, что худшее — это неопределенность? Так вот, я ошибалась. Теперь, после Тёмкиного признания мне становится ясно, что худшее — это горькое осознание того, что чувства, вдруг вспыхнувшие в груди, не взаимны. Что парень, разбудивший мои лениво дремлющие гормоны, горит другой.

Поцелуй с Соколовым стал для меня целым событием, перевернул мой мир с ног на голову, разделил всю жизнь на «до» и «после». Вот только для него это ничего не значит. Он увлечен перепиской со своей ненаглядной Дианой, той самой эффектной одиннадцатиклассницей с ногами от ушей. Волнуется из-за нее. Нервничает. Даже румянец на щеках нарисовался.

В общем-то, это закономерно… Где Орлова и где я?

— Правда? — изо всех сил пытаюсь изобразить радость. — И что она тебе написала?

— Встретиться после школы зовет, представляешь? — Соколов явно ошеломлен. Проводит пятерней по волосам и одаривает меня озорной улыбкой. — Честно говоря, я не думал, что выгорит. И все благодаря тебе, Васек! Ты гений!

Тёма и впрямь следовал моим советам. Примерно неделю назад он подошел к Диане на перемене и просто завел с ней разговор. Без всяких намеков на флирт и ухаживания. Общался с ней как с другом — ровно и с непринужденным юмором. Я знаю, он так умеет. А затем первый завершил диалог. Заинтриговал и отошел назад, оставив за собой шлейф интригующего очарования.

Потом была сцена в столовой, где Соколов великодушно подогнал Орловой ее любимой пирожок с черникой. Откуда он знает о ее предпочтениях? От меня. Я три дня подряд наблюдала, какую выпечку Диана покупает в школьном буфете и выяснила, что она просто обожает чернику. Эта информация, разумеется, незамедлительно поступила к Тёме. И он ей воспользовался.

Ну а в конце мы сделали ход конем — включили девчачью ревность. В тот момент, когда Диана стала подозревать симпатию Соколова и, как мне кажется, начала чувствовать нечто похожее, парень выкинул смертельный номер: одарил комплиментом ее подругу.

Три простых шага и вуаля — сообщение от Орловой висит в Тёмкином директе. К сожалению, чужую личную жизнь у меня получается налаживать гораздо лучше, чем свою собственную.

Я действительно помогла другу заинтересовать главную красавицу школы. Сделала все, чтобы его внимание было приковано к ней, а не ко мне. Собственными руками вырыла себе могилу и добровольно залезла в нее.

Глупая. Блин, какая же я глупая!

Почему так поздно поняла, что Соколов для меня больше, чем просто друг? Почему не прозрела раньше? Почему не расслышала тихий голосок собственного сердца? Ведь нашептывало оно мне, уже несколько лет нашептывало, что у нас Тёмкой все слишком ярко. Слишком бурно. На оголенном нерве.

Это не дружба! Это издевательство какое-то…

— Поздравляю, Тём, — вопреки стремлению держаться бесстрастно, мой голос звучит надтреснуто, словно сухая листва, ломающаяся под подошвой ботинок. — Что будешь делать? Согласишься на встречу?

— Да, черта с два! Конечно! — Артём полон энтузиазма. — Я эту девчонку не упущу!

А я вот тебя упустила. Сама толкнула в объятия соперницы.

— Рада за тебя.

Эти слова вылезают из горла со странным дребезжанием. Должно быть, именно так звенит разбитое сердце.

— Правда? — Соколов наконец выбирается из кокона эйфории и направляет взгляд прямо на меня. — Просто по тебе не скажешь… Поникшая какая-то. Все в порядке, Вась?

Нет, Тёма, не в порядке! Я не знала, что всего один поцелуй с тобой превратит мою душу в зияющую рану! Не знала, что это почти убьет!

— Да, нормально… Просто живот немного прихватило. Должно быть, те сырные шарики были не первой свежести, — мямлю я, пряча от друга зудящие глаза.

— Я тоже их ел, но дискомфорта вроде не чувствую. Может, стоит прилечь? Там в гостевой спальне кровать есть.

— Да нет, — мотаю головой. — Знаешь, я, наверное, пойду домой. Что-то мне правда нехорошо.

Прикладываю руку к животу и демонстративно морщусь.

— Ладно, пойдем, — вздыхает Соколов. — Я тебя провожу.

Я знаю, что Тёма говорит это из вежливости. На самом деле ему совсем не хочется уходить. Тут ведь весело. Да и игра в бутылочку в самом разгаре.

— Нет, не надо. Я сама дойду, не переживай.

— Поздновато уже, — обуреваемый сомнениями он косится на окно. — Нет, все же лучше провожу.

— Сказала же, не надо! — фраза выходит слишком резкой, и я, смутившись, добавляю. — Мы с Леркой дойдем. Она вроде тоже домой собиралась.

Это ложь. Никуда подруга не собиралась. Но сейчас я готова сказать, что угодно, лишь бы Тёма от меня отстал. Каждая минута наедине с ним подобна изощренной пытке. Мне физически больно, аж кости ломает.

— Окей, — парень дергает плечом и немного хмурится.

Кажется, я все же выдала себя. Он почувствовал мое эмоциональное напряжение.

— Ладно, Тём, я побежала, — махнув рукой, вымученно улыбаюсь. — Удачи тебе с Дианой.

Не дожидаясь его ответа, выскальзываю из кухни и торопливо семеню в зал, за Грановской. Понятно дело, что до дома я без проблем могу дойти сама, но в данной момент мне жизненно необходимо ее присутствие. Я как никогда нуждаюсь в дружеской поддержке.

— Лер, я домой, — приблизившись к подруге со спины, я наклоняюсь к ее уху. — Пожалуйста, идем со мной.

Она оборачивается и окидывает меня пристальным взглядом. Я молю бога, чтобы Лерка не стала задавать мне вопросов, и, к счастью, она этого не делает. Понимающе кивает и молча устремляется в прихожую. Грановскую можно сколько угодной судить за взбалмошность и излишнюю эксцентричность, но отрицать то, что она — хороший друг, нельзя.

Накинув куртки, мы с Леркой выходим на улицу. Фонари, расположенные по обеим сторонам тротуара, разгоняют нависающую мглу. Вечерняя прохлада приятно бодрит, подстегивая шаг.

— Это было эпично, верно? — Грановская поворачивает голову и цепляется за меня взглядом.

Она не уточняет, о чем речь, но я и так понимаю, что о поцелуе.

— Эпично и трагично одновременно, — испускаю протяжный вздох. — Соколов запал на Диану Орлову.

— Да, я слышала. Но он запал до того, как вы с ним…

— Нет, Лер, — перебиваю, чтобы она не успела понастроить иллюзий, в которые я непременно захочу поверить. — Случившееся ничего не меняет. Он по-прежнему в нее по уши.

— С чего ты взяла?

— Он сам сказал. Стоял и улыбался как блаженный, потому что она сама ему написала.

Какое-то время Грановская молчит, а затем произносит то, что как нельзя лучше характеризует сложившуюся ситуацию:

— Хреново.

— Да, именно, — усмехаюсь невесело.

— Ну и забей Вась, — она обнимает меня за плечи, прижимая ближе к себе. — Значит, не судьба. В конце концов, на Соколове свет клином не сошелся.

Свет, может и не сошелся, а вот моя жизнь — вполне вероятно.

Эта грустная мысль мимолетом проносится в голове, но я ее не озвучиваю. Намеренно. Буду брать пример с Лерки — она-то никогда из-за парней не унывает. И я не стану. Даже если это Соколов.