В
ВАМПИР — покойник, встающий по ночам из могилы. В. вредит людям и скоту, пьет их кровь, наносит ущерб хозяйству. Представления о В. у славян наиболее развиты на Балканах, к северо-востоку славянского мира они ослабевают. У восточных славян (прежде всего у русских) вариантом В. является «ходячий покойник». На Украине, западе Белоруссии и юге России смешиваются образы В. и колдуна. Упоминания о В. встречаются в древнерусских письменных источниках начиная с XIV в.
В. - это покойники, умершие неестественной или преждевременной смертью: самоубийцы, умершие от ран, от эпидемических болезней, не отпетые, умершие без исповеди. В. становятся развратники, убийцы, скупцы, пьяницы и другие грешные люди, колдуны, знахари и т. д. Южные славяне считали, что с момента смерти до похорон существует наибольшая опасность превращения в В.: если над телом покойника передадут какой-нибудь предмет или на него что-нибудь уронят, если через него перескочит животное или перелетит птица, если на него попадет дождь, если люди, несущие покойника на кладбище, обернутся назад. В ряде случаев считалось, что превращение в В. зависит от судьбы: В. становились люди, зачатые в «злую» минуту, в пост или праздник, родившиеся в сорочке. По южнославянским поверьям, покойник может превратиться в В. в течение 40 дней после погребения. Если за это время В. не будет уничтожен, то от выпитой крови он приобретает силу и может долго жить среди людей, не возвращаясь в могилу.
Чаще всего В. имеет облик конкретного умершего человека, одетого в смертную одежду. От обыкновенного человека его отличает ряд особенностей: поляки полагают, что у него огромный рост, болгары — что у него огромная голова, украинцы считают, что у В. есть хвост. По польским представлениям, у него нет бровей, по болгарским и сербским — носа, по болгарским — хребта и рук. Характерная общеславянская особенность В.: его необычайно красное лицо и глаза. Южные славяне считают, что В. раздут, как мешок, потому что у него вместо тела одна кожа, полная крови. В. может принимать облик любого животного, особенно того, которое перескочило через его тело перед погребением.
В. встает из могилы ночью. После пения первых петухов В. должен возвратиться к себе в могилу. Его нападениям подвержены прежде всего его родные и знакомые, маленькие дети, молодожены, молодые люди брачного возраста, женщины, спящие люди. В. душит свою жертву или выпивает у нее кровь. В. может свести в могилу всю свою семью, отнять здоровье у родных. Поляки и кашубы считают, что В. убивает людей, звоня в колокол или выкрикивая имена: кто его услышит — умирает. Украинцы, сербы и болгары верят, что В. бывает виновником стихийных бедствий, в том числе града, и эпидемий, особенно чумы. На Украине еще в XIX в. были известны случаи сожжения людей, считавшихся В. По южнославянским поверьям, В. сожительствует с женщинами, в том числе со своей вдовой, болгары считают, что он обесчещивает девушек. По сербским верованиям, дети, рождающиеся от связи с В., сами становятся В. или людьми, способными видеть и убивать В. Южные славяне и украинцы считают, что В. вредит также и домашним животным: пьет их кровь, гоняет всю ночь лошадей и коров, отбирает у них молоко. В. разоряет хозяйство: разбрасывает по дому вещи, путает нитки в ткацком станке, разливает воду.
Оберегами от В. служат: огонь, режущие и колющие предметы, специальные заклинания и молитвы. Основным является строгое выполнение предписаний и запретов на похоронах: покойника ни днем, ни ночью не оставляют одного, не гасят свет в доме, изгоняют животных. Чтобы предотвратить перевоплощение в В., у трупа протыкают иглой кожу, рассекают труп на несколько частей и так хоронят, подрезают под коленками жилы, втыкают в пятки острые предметы.
В. старались уничтожить, вбивая в его тело или могилу кол: у восточных и западных славян — осиновый, у южных — терновый. У всех славян могилу, где лежал В., разрывали, отрубали умершему голову и клали ее между ног лицом вниз, у южных славян труп выкапывали и сжигали или перезахоранивали.
Лит.: Власова М.Н. Русские суеверия. СПб., 1998. С. 169–174; Гринченко Б.Д. Этнографические материалы, собранные в Черниговской и соседних с ней губерниях. Чернигов, 1895. Т. 1. С. 93–107; Зеленин Д.К. Очерки русской мифологии. М., 1995.
Е.Е. Левкиевская
ВАРВАРА, Барбара — христианская святая, великомученица (ум. около 306 г.), день памяти которой отмечается 4/17.XII. Народный культ св. В. известен всем славянам, но ярче всего выражен у южных славян. Со дня св. В. или с дней св. Андрея, св. Игнатия, св. Люции начинается цикл зимних праздников, направленных на обеспечение благополучия грядущего года.
Плодородие провоцируется варкой в день св. В. ритуальной каши из зерен пшеницы, кукурузы, гороха и т. п. (панспермия) или только из пшеницы. Каша эта у сербов называется варица, как иногда и сам день св. В. Македонцы из Радовиша на св. В. варили пшеницу, «чтобы получить много хлеба и богатый урожай в поле», а в Куманове ели кукурузную кашу, «чтобы земля не запеклась летом», т. е. чтобы не было засухи. В Боснии и Герцеговине варицу ели три дня — на В., Савву и Николу. Во время варки варицы пели: «Варица варилась, козочка котилась, окотила козляток, чтобы полны были загоны. Овечки ягнились… Коровки телились… А за ними волики. Пусть нам вспашут землю…» (Попово Поле). У сербов в Герцеговине (Мостар), Боснии (Янь) и Шумадии (Гружа) рано утром на св. В. молодки выходили из дому за водой к реке или источнику и «кормили» их варицей. Тогда же мужчины мазали варицей воловьи шеи, чтобы их при пахоте не натирало ярмо. Остатки пшеничной варицы сушили и берегли как лекарство от болезней скота (Лесковацкая Морава).
Св. Варвара. Берестяная иконка. Первая половина XI в. Новгород. Из раскопок 2000 г.
Во многих районах Украины на св. В. варили кутью и «узвар», чтобы было изобилие хлеба и овощей. Белорусы в Борисовском у. пекли вареники (пироги с маком), чтобы скот в хлеву хорошо велся.
Гадание на св. В. по варице было известно у сербов в Герцеговине, при этом бугры и вздутия на каше означали будущий хороший урожай, а трещины — плохой урожай и смерть. Если в середине варицы оказывалась ямка и в ней плавала горошина — в будущем году должен был умереть хозяин; ямки по бокам с востока и запада означали соответственно смерть кого-то из мужчин или женщин. Сербы в Груже смотрели, с какой стороны сначала закипала варица — именно в той они и ожидали урожая.
Первый посетитель — полазник в день св. В. почитался в восточной Македонии и Лесковацкой Мораве. Он мог быть даже членом семьи, но чаще это был знакомый, обладавший «легким приходом», т. е. способный принести благополучие в семью. В день св. В. не ходили к соседям, чтобы к ним не перешла удача, принесенная полазником.
Обход домов на св. В. совершали в восточной Словении, в Помурье, группы ребят десятилетнего возраста. Входя в дом, они произносили благопожелание, состоящее из множества однотипных фраз-клише: «Дай Бог вам столько цыпляток, сколько на моей голове волосков» (далее назывались телята, жеребята, свиньи, злаки и т. д.).
Защита от болезней, по представлениям болгар, обеспечивалась выпеканием на св. В. ритуального хлеба (пита) и булочек (питка), их мазали медом и раздавали детям «для здоровья» или прохожим на улице и говорили: «Возьми ради св. Варвары и бабы Шарки (оспы), чтобы она была сладкой и медовой (т. е. легкой)» (Пловдивский край).
Табу в день св. В. связаны также с обеспечением плодородия, здоровья и защитой от болезней. В Пловдивском крае запрещалось варить кукурузу, фасоль, чечевицу и особенно давать их детям, чтобы у них не появились оспинки на теле. По той же причине нельзя было шить иглой, вязать спицами, «чтобы не колоть и не дырявить детей», нельзя было ткать, прясть, стирать, «чтобы не навести на скот беду» (Добруджа). Сербки в Боснии, в Височской Нахии, при варке варицы не должны были ничего говорить; в Поповом Поле запрещалось раздувать огонь, дуть в него. В западном Полесье не пряли на св. В., «бо вона вэртёнами замучэна» (см. Веретено).
Обряжение св. Варварой и хождение в виде В. в день св. В. совершалось в некоторых краях Чехии и Словакии. Девочки 10–15 лет («Барборки») ходили по домам и послушным детям дарили подарки, а непослушных били метлой.
Св. В. считается покровительницей горняков-шахтеров у всех славян-католиков, равно как и в Западной Европе.
Н.И. Толстой
ВАСИЛИСК — зооморфное существо, убивающее взглядом или дыханием. Представления о В., восходящие к античным источникам, включались в средневековые бестиарии (сборники описаний различных животных), проникали в фольклорные легенды.
Западные славяне считали, что В. сотворен дьяволом; выглядит как петух, но имеет голову индюка, глаза жабы, крылья летучей мыши, хвост змеи. Иногда В. имел облик петуха с крыльями дракона, хвостом ящерицы, клювом орла. В древнерусских словарях-азбуковниках В. описывается как змей, одновременно имеющий сходство с петухом. В. рождается из петушиного яйца, высиженного жабой, или из яйца, снесенного и высиженного петухом в алтаре (ср. других мифологических персонажей, появляющихся из петушиного яйца, — черта, летающих змеев, домовых духов, приносящих богатство хозяину).
Взглядом В. проникает сквозь стены и обращает все живое в камень, В. и сам умирает, увидев в зеркале свое отражение. Ядовитым дыханием В. отравляет окрестный воздух, убивает птиц. В. обитает в расщелинах скал, пещерах, подземельях, где охраняет клады. Он не нуждается в пище: ему достаточно полизать камень, чтобы утолить голод. Губителен для В. вид или крик петуха.
Среди персонажей славянской народной демонологии внешнее сходство с В. имеют сербский «петух-змей» и русский дворовой (в виде змеи с петушиной головой).
Лит.: Белова О.В. Славянский бестиарий. М., 2000. С. 62, 67–68.
О.В. Белова
ВЕДЬМА — в восточнославянских поверьях женщина, обладающая вредоносными демоническими свойствами; относится к категории «знающих» людей (ср. названия В., образованные от слов «знать», «ведать»: ведьма, ведунья, знахарка). В образе В. находят отражение как древнеславянские архаические верования, так и книжно-христианские представления, восходящие к европейским средневековым учениям о ведовстве.
Обычная женщина могла, как считалось, приобрести сверхъестественные способности либо по наследству от матери-ведьмы, либо в результате союза со злым духом, чертом, который вселялся в нее, вступал с ней в любовную связь, заключал какую-то сделку. Ведовские способности могла передать женщине умирающая В., которая старалась перед смертью избавиться от сидящего в ней «не своего духа». Совмещение в В. человеческого и демонического начала понималось в народных верованиях как вид двоедушия: согласно мотивам быличек, пока В. спит, ее душа в виде животного или насекомого выходит из тела, чтобы вредить людям (см. Двоедушник).
Обычно В. представлялась старой и безобразной женщиной, с седыми растрепанными волосами, крючковатым носом, горбатой или хромой; ее отличительной особенностью является дикий или хмурый взгляд, покрасневшие и бегающие глаза; она не смотрит в глаза собеседника: в ее зрачках можно видеть перевернутое вверх ногами отражение человека. Характерными чертами внешности В. считались небольшие (скрытые в волосах) рожки и хвост.
Ведьме приписывались такие вредоносные свойства, как: способность портить скот и отнимать у коров молоко; насылать порчу, в результате которой люди болеют, новорожденные по ночам плачут, свадьбы расстраиваются, супруги ссорятся и т. п. В. может сделать так, что жир с чужих свиней «переходит» к ее свиньям; куры в соседнем дворе перестают нестись, а у В. начинают нестись лучше; пряжа с чужих веретен «уходит» на веретено В. Делая заломы и пережины в чужом поле, В. отбирает урожай в свою пользу. На Украине и в Карпатах верили, что В. могут вызвать непогоду и засуху, наслать град, бурю, наводнение, пожар, похитить небесные светила.
Особенно опасными становились В. в большие годовые праздники (в Юрьев день, на Ивана Купалу, на Рождество), а также в периоды полнолуния или новолуния, в грозовые ночи. Нападая в такие дни на людей и домашний скот, В. оборачивалась жабой, котом, собакой, свиньей и другим животным; могла превратиться в колесо, решето, стог сена либо стать невидимой. Особого рода обычаи были направлены на то, чтобы в это время подкараулить, выследить и разоблачить ведьмарствующих женщин.
Мотив распознавания В. представлен в многочисленных быличках о том, как в ночь накануне Ивана Купалы хозяева караулили В. в своем хлеву и, завидев кота или лягушку, отсекали животному лапу, а на следующий день в пораненной женщине-соседке узнавали В. Считалось также, что В. можно заставить прийти к купальскому костру; для этого на огне кипятили цедилку (полотно, через которое процеживали молоко) с воткнутыми в нее иголками либо лили в костер или на раскаленный серп молоко той коровы, которую «испортила» В.; люди верили, что от этого у нее горело все нутро и она вынуждена была приблизиться к костру, чтобы прекратить свои мучения. Опознать В. можно было и во время церковной службы (особенно пасхальной и рождественской): подозреваемая в ведьмарстве женщина должна была стоять спиной к алтарю, или держала на голове подойник, или старалась дотронуться до иконы, рясы священника, хоругви, или не принимала участия в крестном ходе вокруг церкви.
Еще один широко распространенный мотив, характерный для рассказов о В., - это ее полеты на шабаш: в ночь перед днем Ивана Купалы она мажется колдовским зельем, вылетает через дымоход со словами: «Выезжаю, выезжаю, ни за что не задеваю» и летит верхом на метле (хлебной лопате, кочерге, вилах, в ступе, в решете, на сороке или на животных) к месту общего сбора — на «ведьминскую» гору, «Лысую гору» либо на высокое дерево (дуб, сосну, тополь, березу). Там B. веселятся, пируют, танцуют вместе с чертями, дерутся между собой и т. п.
Общими для славян являются представления о трудной смерти В., которая не может умереть до тех пор, пока не освободится от своей второй, демонической души, т. е. пока не передаст кому-нибудь из людей свою колдовскую силу (ср. также Вештица).
Лит.: Максимов С.В. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб., 1903. С. 128 — 132; Иванов П.В. Народные рассказы о ведьмах и упырях // Украïнцi: Народнi вiрування, повiр’я, демонологiя. Киïв, 1991. C. 430–497; Власова М. Русские суеверия. СПб., 1998. С. 60–72; Виноградова Л.Н. Общее и специфическое в славянских поверьях о ведьме // Образ мира в слове и ритуале: Балканские чтения-I. М., 1992. С. 58–73.
Л.Н. Виноградова
ВЕЛИКАН — мифоэпический персонаж. В народных легендах В. отождествляются с «чужими» народами или воинственными противниками — чудью, гуннами, татарами, турками, шведами.
В. - антропоморфное существо огромного роста (мог взять на ладонь пахаря с упряжкой, реки были ему по колено) и силы (бросал камни величиной с мельничный жернов, вырывал с корнем деревья). Согласно общеславянским легендам, В. были первыми людьми на свете (трансформация ветхозаветного сюжета), участвовали в устройстве мироздания: насыпали горы, курганы, прокладывали русла рек и т. п., при этом передавая друг другу огромные предметы — камни, стрелы, палицы, топоры. Деятельность В. могла носить и разрушительный характер: они уничтожали дома и губили все живое, бросали в небо камни. За гордыню и вредоносную силу В. были истреблены Богом или превращены в обычных людей. В. погибли во время потопа (укр.) или в борьбе с огромными змеями (пол.), были съедены мифической птицей Кук (укр.). С мотивом гибели В. связаны рассказы о древних могильниках и огромных костях, которые сохранялись в Польше и на Украине в храмах и ратушах (служили объектом культового почитания) и использовались как оберег в хозяйстве и лекарство от лихорадки.
Лит.: Криничная Н.А. Персонажи преданий: становление и эволюция образа. Л., 1988; Левинтон Г.А. К мотиву гибели великанов // Материалы всесоюзного симпозиума по вторичным моделирующим системам. 1(5). Тарту, 1974. С. 64–68.
О.В. Белова
ВЕНИК, метла — предмет домашнего обихода, который в народных верованиях ассоциируется с «нечистым», демоническим началом и одновременно выступает в роли оберега. Считалось, что в виде летящей метлы могли появляться духи, приносящие человеку богатство, дух-любовник, огненный змей; верхом на помеле или В. летали ведьмы, колдуньи, босорки, стриги и др. персонажи нечистой силы. С помощью В. ведьма сбивала росу на пастбище, чтобы отобрать у чужих коров молоко. Во вредоносной магии восточных славян старый В. подбрасывали под порог дома, в огород, перебрасывали его через крышу дома, бросали вслед человеку, чтобы навести на него порчу, вызвать в доме ссоры, болезни и несчастья. По севернорусским поверьям, банник обитает в куче не ошпаренных банных В., а домовой сидит в углу под домашним веником, поэтому при переезде в новый дом хозяева брали с собой старый В., чтобы не оставить домового в прежнем жилье.
С В. связано множество запретов и предостережений: старый В. нельзя было выбрасывать вблизи дома, чтобы на него не наступили домочадцы или скот (это грозило им болезнями); запрещалось бить веником детей и погонять им домашних животных; не рекомендовалось сжигать старый В. в своей печи, так как это могло вызвать бурю, сильный вихрь или нашествие насекомых (вшей, клопов, тараканов).
Вместе с тем В. использовали для защиты от вредоносных сил: против проникновения в дом нечистой силы возле входной двери ставили перевернутую прутьями вверх метлу; оберегая роженицу и новорожденного, В. клали в изголовье кровати или под колыбель; веником расчищали путь свадебному поезду или невесте, которую вели в баню, чтобы оградить ее от порчи. К помощи старого В. прибегали и в случае, когда не удавалась какая-нибудь работа: им били маслобойку, если плохо сбивалось масло; проводили веником по основе, чтобы не путались нитки при тканье; били по дну квашни, если не удавалось дрожжевое тесто и т. п. Метлы и В. втыкали в грядки с овощами и в посевы льна, конопли, злаков, чтобы уберечь их от порчи и стихийных бедствий. Сербы Косова затыкали В. в коровник «от вештицы»; жители Полесья подвешивали В. в хлеву как оберег скота; в Силезии клали метлы крест-накрест в дверях хлева в особенно опасные дни (накануне Юрьева или Иванова дня).
Широко использовался В. и в лечебной магии: больных били веником, «обметали» их или прикасались к больному месту; укладывали на В., перебрасывали В. через больного или заставляли его перешагнуть через В.; процеживали через В. воду и обмывали ею заболевшего и т. п.
Особое значение приобретал «покойницкий» В., т. е. тот, которым подметали пол после выноса из дома умершего: его выбрасывали вместе с мусором подальше от дома или бросали в воду, сжигали. У сербов было принято относить такой В. на кладбище, чтобы «душа умершего там и осталась». Украинцы Покутья считали, что «покойницкий» В. следует выбрасывать в отдаленных местах, «чтобы не затоптать покойника»; в польской Силезии это делали с той целью, чтобы «покойник не вернулся в дом». В болгарском проклятье «пусть заметет его черная метла» В. и действие метения являются метафорой смерти. Увидеть метлу во сне означало предвестие беды.
Уничтожение старых и заготовка новых В. обычно были приурочены к Иванову дню: использованные старые В. удалялись за пределы «своего» пространства, туда, где не ступает нога человека и скотины (веники выбрасывали в овраги, в воду, сжигали в ритуальном костре). Растительный материал для новых В. можно было заготавливать лишь после Иванова дня, когда — по поверьям — в растениях уже нет злых духов (болг.). Белорусы Виленской губ. выставляли новые «ивановские» В. на высоких шестах возле дома, чтобы защитить детей от сглаза.
В сербской традиции ритуальными функциями и магической силой наделялась метла, которой подметали гумно. В р-не Косова по окончании молотьбы украшали «стожер» (столб в центре гумна) прутьями метлы или укрепляли ее на вершине столба со словами: «Дай, Бог, в будущем году еще больше!» Прутья этой метлы затем опускали в воду и лечили ею детей от ночного плача.
Активно использовался В. и в очистительных обрядах. Так, в южнославянских ритуалах символического изгнания из дома змей и насекомых (приуроченных к 1 марта, Тодоровой неделе, к Благовещению) хозяева поджигали старые В., обходили с ними свой двор с криками: «Вон, блохи!», «Убегайте, змеи!»
У восточных славян при гаданиях о замужестве девушки часто использовали так называемый «колядный» В. (которым подметали пол в период святок): его подбрасывали вверх, примечая, в какую сторону прутьями он упадет; бросали на дорогу и ждали, кто его поднимет; подкладывали прутья от него себе под подушку на ночь в ожидании вещего сна. В Полесье известен особый ритуал рассечения топором «колядного» веника по истечении святок — это делал тот, кто нарушил запреты шить, ткать и вообще работать в «святые» вечера, чтобы таким магическим способом снять с себя грех.
Лит.: Виноградова Л.Н., Толстая С.М. Символический язык вещей: веник (метла) в славянских обрядах и верованиях // Символический язык традиционной культуры: Балканские чтения-II. М., 1993. С. 3–36.
Л.Н. Виноградова
ВЕНОК — ритуальный предмет, символика которого связана с магическим осмыслением круга (ср. аналогичное значение таких предметов, как кольцо, обруч, калач) и защитных свойств растений (ср. ритуальные формы использования трав, цветов, веток и др. зелени). В обрядах выступает обычно в роли оберега от нечистой силы, сглаза и порчи.
В календарных ритуалах весенне-летнего цикла (Юрьев день, Троица, Зеленые святки, Иван Купала, Божье Тело и др.) В. служили непременным украшением их участников, защитой жилых построек и домашнего скота, объектом магических действий и гаданий. Так, у восточных славян на Троицу плели В. во время сбора «троицкой» зелени, предназначенной для украшения дома и двора. В головные В. часто вплетали полынь как надежную защиту от русалок. В южнорусских областях старались в Троицын день не выходить из дома без В., их надевали и старые, и малые, и мужчины, и женщины. У славян-католиков активно использовались В. в обычаях Зеленых святок. В Польше хозяйки надевали В. на рога коровам, а в селах Поморья маленькие веночки плели даже для гусей и др. домашней птицы. В. развешивали также на амбарах и хлевах, придорожных крестах и колодцах, относили в поля и огороды и т. п. В день Ивана Купалы было широко распространено гадание по В., которые бросали в реку или забрасывали на дерево, на крышу своего дома.
Особые маленькие веночки изготавливали участники праздника Божье Тело, отмечаемого у славян-католиков в 9-й четверг после Пасхи. Их плели (по пять, семь, девять штук) и несли с собой участники церковной процессии, а затем часть из них оставляли в церкви, а часть забирали домой как оберег от грома, молнии, нечистой силы, грызунов и других вредителей.
У южных славян и в Карпатах плетение В. и ритуалы с ними составляли основу обрядности Юрьева дня. Венками украшали овец, овчарни, подойники и всю молочную посуду. Над входом в овечий загон укрепляли дугообразный В., под которым прогоняли все стадо. В Хорватии пастухи плели «юрьевские» В. и прикрепляли их к рогам коров, а после праздника забрасывали В. на крыши домов, чтобы вештицы не навредили скоту. В восточной Сербии овчары плели три «юрьевских» В.: сквозь один из них доили овец, второй надевали на шею той овце, которая первой в сезоне окотилась, третий уносили домой. Во многих местах венком украшали ягненка, предназначенного для обрядового жертвоприношения (курбана).
В весенне-летних обрядах В. был одним из главных атрибутов ряженья, а иногда и единственным знаком, выделявшим ряженого из числа прочих участников. Например, в восточнославянском обряде «проводов русалки» для ряженой «русалки» делали много В., их надевали ей на голову, шею, руки, всю увешивали венками.
После обрядового использования венки подлежали ритуальному уничтожению (их сжигали, разрывали на части, бросали в воду, забрасывали на дерево и т. п.), но часть из них (либо их остатки) сохраняли в качестве охранительного и лечебного средства или средства, стимулирующего плодородие, приплод скота: В. относили на поля, оставляли их в загонах для скота, скармливали животным и домашней птице, вешали на фруктовые деревья. Использованные в обрядах В. широко применялись и в народной медицине (из засохшей зелени готовили целебные отвары, ею окуривали больных и т. п.).
В свадебных обрядах В. является символом брака и одновременно — символом девичества невесты: например, свадебный В. не надевала выходящая замуж вдова или невеста, утратившая девственность до брака. Брачные венки обычно сохранялись в семье для счастья в супружестве: их хранили в сундуках, зашивали в подушку новобрачной, подвешивали в доме на потолочной балке, возле образов, над дверью, отдавали родителям новобрачных, относили в церковь и т. п. Известны у славян и особые пародийные, шутовские В. (сплетенные из колючек, крапивы, соломы), которые надевали на голову подставной «невесте» или ряженой «молодице». На Украине (Житомирская обл.) такие В. в конце свадьбы надевали отцу или матери новобрачных, если те женили своих последних по возрасту детей.
В. мог быть также атрибутом погребальной обрядности, чаще всего при похоронах детей и неженатой молодежи. В этом случае В. служил одним из элементов символической «свадьбы», которую устраивали для умершего. В. возлагали на голову покойнику или на крышку гроба (либо их несли перед гробом, оставляли на могиле, привязывали к кресту и т. п.). По карпатским, украинским и белорусским поверьям, такие В. надо было сплести из тех же растений, что и свадебные В.
Жатвенный венок — элемент обряда «дожинки». Чехия. 1981 г.
Символом завершения уборки злаков был жатвенный В. (у болгар и у русских в этой функции выступал последний сноп). Его плели из последних колосьев прямо в поле, украшали цветами и лентами, возлагали на голову лучшей жнице или несли в руках в свой двор и сохраняли в амбаре до засева (зерно из этого В. добавляли в семена при новом севе). Считалось, что жатвенный В. сохраняет продуцирующую силу зерна и передает ее будущему урожаю.
Л.Н. Виноградова
ВЕНЧАНИЕ — один из центральных обрядов, оформляющих брак (наряду с обручением, брачной ночью, переменой невесте прически и головного убора), переходный обряд, связанный с преобразованием отношений, особенно актуальным для невесты. Отсюда сакрализация В., представление о его опасности и, как следствие, разнообразные обереги и запреты. По пути к В. злые пожелания и проклятия имеют особую силу, молодые доступны влиянию колдовства, невесту может похитить водяной, участники поезда могут быть обращены в волков, в камни. В целях оберега во время В. звонят в колокола для отгона нечистой силы, венчаются в шапке, в одежде красного цвета или с вышитыми крестами, опоясываются сетью, едут к В. молча, а возвращаются другим путем. Ритуально отмечены границы, преодолеваемые участниками обряда: порог дома, ворота, граница деревни, река, порог церкви, алтарь (аналой). Молодые должны переехать через реку, водой «переливают» дорогу свадебному поезду. Мотивы брода, мощения мостов встречаются и в свадебных песнях о В. В. знаменует разрыв с прежним статусом и ритуальное обновление, поэтому в обряде так значима магия начала (В. в воскресенье, первый день недели, первый встречный у церкви, первое поздравление молодых, новая одежда для В.) и отделения (запрет останавливаться по пути к В., оглядываться назад, в прошлое, разрывание девичьей повязки, выбрасывание платка, которым невеста утирала слезы). Разрыв с прошлым меняет обычное течение времени, в которое включено В.: не случайно к В. едут или очень медленно, или во весь опор. Обрядовое время получает космическую соотнесенность: венчаются, когда солнце идет в гору, едут к В. и возвращаются по солнцу, заключают брак обходом по солнцу (ср. рус. «посолонь ходить» — венчаться). Молодые подвергаются изоляции (запрет прикасаться к ним, их молчание, бездвижность невесты по пути к В., закрывание ее покровом). Невеста приобретает сверхъестественные способности: может сглазить присутствующих в церкви при снятии с ее лица покрывала, вызвать засуху, если ее не напоить по дороге к В., предсказывает больному срок излечения. Венчальные предметы получают в результате В. магические свойства: продуцирующие, витальные, лечебные, привораживающие, отвращающие.
У южных славян сохранялось домашнее В. с обведением молодых вокруг дерева, бочонка с вином или места, где совершалось богомолье. У восточных славян известно В. вокруг дуба в случае умыкания невесты или после В. в церкви, вокруг озера у раскольников, «круг ракитова куста» в былине о Дунае, у вербы или на озере под пихтой в народных преданиях; ср. пословицу «венчали вокруг ели, а черти пели» и выражение «венчать вкруг ели», «вкруг куста» (шутливо о невенчанных).
Ряд действий во время В. имеет характер скрепления брачных уз: молодым связывают руки вместе; они одновременно крестятся, задувают свечи и встают на один «подножник» перед аналоем; выходя из церкви, переступают через замок, который замыкается и бросается в реку. Многие действия и гадания имеют целью повлиять на будущие роды. Чтобы обеспечить рождение детей, на пороге церкви разбивают яйцо, невеста грызет церковный замок, приговаривая: «Мне брюхатеть, а тебе [мужу] прихоти носить», сажают ей на колени мальчика и т. д. Для достижения власти в семье каждый из новобрачных старается выше поднять свою свечу, наступить на ногу другому, обежать его, заставить оглянуться, первым выйти из церкви, дольше сохранить молчание после В. Для скорейшего замужества подруг невеста вспоминает перед аналоем одну из подруг, дает дружке встать на «подножник», тянет его за собой, выбрасывает ногой за порог церкви, толкает аналой ногой, а подруги стараются заполучить ее венок. Во время В. невеста имеет при себе от порчи — иглы в одежде, воск, елей, в башмаке льняное семя, просо, крота, за пазухой чеснок, мак, гвозди, щучьи зубы и т. д.; для богатства и благополучия в хозяйстве — деньги, хлеб и соль, жито, лен, шерсть, чтобы велись овцы; для счастливого брака и любви — наговоренный пирог, хлебец «доля» из остатков теста, хлеб, которым благословляли молодых, сладкие пряники и др. Во время В. запрещено проходить между молодыми, иначе они разлучатся, молодым нельзя ничего завязывать на себе во избежание трудных родов. Присутствовать на В. не разрешается родителям новобрачных и девушкам. С В. связано множество примет: встреча с похоронной процессией грозит новобрачным смертью, бодрое поведение коней — счастливый знак; яркий огонь свечей в церкви предвещает хорошую жизнь, тусклый — мрачную, мигающий — бедную, трескучий — ссоры; у кого из новобрачных раньше сгорит свеча, тот раньше умрет. Вдовством грозит упавший венец, оброненный невестой платок. Если при отъезде из церкви зазвонят к вечерне, жизнь молодых будет недолгой. Дождь во время В. знаменует богатство или счастье, но иногда и слезы, солнце — светлую, веселую жизнь, реже бедность, гром — несчастье или смерть.
Венчание. Рисунок в украинском рукописном требнике XVII в.
Наряду с обычным, известно В. символическое. Так, у сербов супруги совершают повторное «венчание» для избавления от бездетности. Пародийное В. устраивают в конце свадьбы: ряженый «поп» «венчает» старым веником «молодых» (мать невесты с отцом жениха, отца жениха с его свахой, переодетых гостей) на мусорной куче или вокруг ступы. В. разыгрывают святочные ряженые, обводя «молодых» вокруг корзины или стула. В Сербии «венчают церковь», опоясывая ее специально изготовленной длинной свечой. Известно «венчание» коров на Троицу: пастух плетет один венок на рога корове, а другой для ее хозяйки. Мотив В. представлен в поверьях: о вихре — «черт с ведьмою венчается», об «игре солнца» — «солнце до венца идет». Мотив В. как связывающий, скрепляющий, а также противоположные ему мотивы «развенчания» и «невенчанности» отражены в магической практике. Для отгона градовой тучи сербы машут на нее венчальным венком, чтобы она «развенчалась» и ушла. У южных славян «венчают болезнь»: для избавления от лихорадки вещи больного относят на вербу. Способность заговаривать болезни девушка может «привенчать себе» на всю жизнь, повторяя про себя заговоры во время В. У болгар невенчанных супругов считают виновниками засухи, а во время града выгоняют их из дома. В Полесье отец обрученной девушки, умершей до В., совершает символическое В. ее с деревом, чтобы она не стала русалкой.
Лит.: Сумцов Н.Ф. О свадебных обрядах, преимущественно русских. Харьков, 1881. С. 29, 61, 67–69, 73, 91, 96, 158–159, 181, 184–185, 193, 196–197, 203–204, 206.
А.В. Гура
ВЕРБА — в народной культуре символ быстрого роста, умножения, иногда плодородия. Жители сербского Баната в Юрьев день опоясывали В. детей и слегка били их вербовыми ветками, «чтобы они росли, как В.». Первые остриженные волосы у маленького ребенка (особенно у девочки) клали на В., чтобы волосы росли быстро и косы у нее были длинными. Болгары вербовыми ветками опоясывали в Юрьев день котлы для первого доения овец, чтобы выросли удои. Поляки сплетенным из вербовых веток бичом погоняли коров, чтобы те давали больше молока. Украинцы ставили стволы В. в прорубь, которую вырубали во льду на Крещение во время водосвятия, а затем приносили эти В. домой и клали в голубятни, чтобы у них водились голуби. Словаки Закарпатья клали кусочки В. на тесто, приготовленное для пасхальных хлебов, чтобы эти хлебы росли в печи так же быстро, как растет В. Восточные славяне, стегая друг друга вербовыми ветками в Вербное воскресенье, среди прочего, желали: «Будь здоров, как вода, расти, как верба».
В., обычно растущая вблизи рек, озер и прудов, широко использовалась в обрядах вызывания дождя. Так, например, южнославянские додолы зачастую были украшены с ног до головы именно вербовыми ветками, из В. же делали венки для додолы, а также букетики, которыми они кропили людей и скот во время обходов дворов. Русские примечали: когда В. «плачет» (т. е. стоит, склонив ветви вниз), обязательно пойдет дождь.
Вместе с тем В. имела отношение и к разного рода демонам. Белорусы, к примеру, считали, что с Крещения до Вербного воскресенья черт пребывает именно в В., а в Вербное воскресенье, когда священник в церкви освящает вербовые ветки, черт вынужден покинуть В. и переселиться в воду или на другие деревья или злаки. Белорусы Витебской губ. именно поэтому остерегались пить воду, зачерпнутую под В. сразу после Вербного воскресенья, поскольку в ней много чертей, которые могут через питье попасть внутрь человека (ср. Болезнь). Словаки верили, что на В. обитает водяной; болгары — что на ней живут самодивы. При этом белорусы и поляки полагали, что черти предпочитают старые, дуплистые В., ср. выражение: «Влюбился, как черт в сухую вербу». Ср. также Бузина, Осина.
В народной медицине болезнь человека символически «переносили» на дерево, в том числе и на В. У сербов больной лихорадкой шел к В., прихватив с собой печеную головку чеснока, вешал чеснок на В. и произносил формулу невозможного: «Когда эта головка прорастет, тогда меня схватит лихорадка!» Поляки, чтобы избавиться от лихорадки, опоясывали больного соломенным перевяслом, а потом обвязывали им В., полагая, что если В. высохнет, то болезнь покинет человека.
Широкую известность получили апотропеические и лечебные свойства вербовых веток, освященных в Вербное воскресенье. Из них делали крестики, с помощью которых позже кропили поля освященной на Пасху водой; их втыкали во все хозяйственные постройки и в стены и окна дома, полагая, что они оберегают дом от грозы и всякого зла; клали в посевное зерно, а после жатвы — подкладывали в амбарах под мешки с зерном; втыкали летом в поля и посевы, чтобы уберечь их от града и нечистой силы; при грозе сжигали веточки в печи, полагая, что этот дым разгонит тучи; окуривали дымом от сожженной ветки больных; давали такую веточку в руки умирающему вместо свечи; помещали их в гроб; выгоняли ими первый раз весной скот на пастбище; хранили в доме за иконами; принеся из церкви, клали в воду: если они распускались к Пасхе, это предвещало счастье, а девушкам — близкое замужество; терли распустившимися почками В. больные глаза и т. п.
На Украине известны легенды, песни, пословицы и другие фольклорные тексты, прямо соотносящие В. с «верхним миром» и областью сакрального, с небом, солнцем, храмом, ср. загадку: «Стоит верба посредине села, распустила ветки на весь свет» (с отгадкой «солнце»).
В этиологических легендах рассказывается о том, как Богородица прокляла В., в том числе за то, что из В. были сделаны гвозди, которыми Христос был прибит к кресту, поэтому В. не дает плодов, под ней нет тени, изнутри она трухлява и т. д.
Т.А. Агапкина
ВЕРБНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ — последнее воскресенье перед Пасхой, Вход Господень в Иерусалим, или неделя Ваи, подвижный двунадесятый праздник. Посвящен в народной культуре весеннему возрождению природы, вегетации, вербе (отсюда названия: рус. Вербное воскресенье, бел. Вербная нядзеля, серб. Врбица, болг. Връбница и т. п.).
Битье вербовой веткой в В. в. распространено у восточных и частично у южных славян, поляков и чехов. Оно совершается обычно утром, после освящения вербы, у церкви или дома и, как правило, с приговором: рус. «Верба красна, бей до слез, будь здоров!», укр. «Не я бью, верба бье / За тыждень — Великдень; / Будь великий, як верба, / А здоровый, як вода, / А богатий, як земля» (Чернигов.). Чаще всего взрослые бьют ребятишек, «чтобы росли и были здоровы». С этой же целью в Белоруссии хлестали в этот день и скот, и пчелиные ульи, и землю в огороде. Сербы в Славонии после обедни хлестали друг друга вербой, приговаривая: «Расти, как верба!», а в Банате били лошадей и детей, «чтобы росли, как верба».
Проглатывание вербных почек-шишечек в В. в. было известно на Украине, где дети съедали почки, «чтобы не болело горло». В России их запекали в хлебцы и скармливали скоту (Ярославский край). В Полесье, на Пинщине, в В. в. при выходе из церкви каждый съедал девять вербовых почек-свечек, «чтобы не болели зубы и не было лихорадки».
Освященные вербовые ветки относили на кладбище (польское Поморье, Западная Украина, Словакия), там трижды хлестали по могилам покойников-родителей (белорусы); кизиловую ветку втыкали около могильного креста, «чтобы в домашнем хозяйстве все шло в гору» (хорваты); вербовые прутики втыкали в могилы всех родственников (болгары).
Венки из освященных веток вербы делали в В. в. болгары и македонцы; молодежь ходила с венками к реке и бросала их в воду: тот, чей венок уплывал впереди других, считался победителем и назывался «крестный», а остальные были «причастные» и должны были на Пасху прийти к «крестному» с красным яйцом. Венки обычно вешали дома у иконы «на здоровье», туда же клали ветки вербы, которые считались средством от грома, грозы и бури.
Словенцы в В. в. делали связки из веток вербы или нескольких лиственных растений и называли их бутара. Это могла быть полутора-, двух- или трехметровая палка, украшенная вербовыми ветками, орехами, пряниками, могла быть и просто связка веток. Ее освящали в церкви, приносили домой, с ней троекратно обходили дом, хлестали двери дома, вешали во дворе на дерево, под стреху, несли в хлев, на пчельник, на сеновал, считая, что бутара защищает от грома и града. Ее употребляли при первом выгоне скота, при первой пахоте, при лечении болезней.
Умывание цветами в В. в., т. е. водой с цветами, сорванными накануне, совершалось сербами в центральной Боснии (Височская Нахия). В западной Словакии было принято в В. в. рано утром умываться из ручья.
Лазарки, ходившие у болгар и сербов по дворам в Лазареву субботу, во многих случаях продолжали свои магические действия в В. в. Выходя из церкви с освященной вербой, они заключали между собой дружеский союз (северо-восточная Болгария). У сербов в В. в. лазарки ходили с вербовыми ветками (Косово) и иногда затыкали их в дверях дома, хлева, в ворота (Банат).
В Далмации и прилегающих к ней краях в В. в. вербу заменяли маслина или кизил, реже ель и лавр. В Чехии дети носили хвойное деревце лето, украшенное лентами, бантами, бумажными цепями; они обходили дома с пением. Вместе с деревцем носили куклу из белых тряпок с растопыренными руками (см. Марена).
Лит. см. в ст. Календарь народный.
Н.И. Толстой
ВЕРЕТЕНО — орудие прядения, наделяемое магическими свойствами.
Как символ женского занятия В. присутствует в ритуалах и верованиях всех славян. У восточных славян новорожденной девочке часто пуповину перерезали на В., прялке или гребне. У сербов в случае затянувшихся родов через рубаху роженицы пропускали топор или В. и говорили, обращаясь к ребенку: «Если ты мальчик, возьми топор, если девочка — возьми веретено!» Сербка, сажая курицу на яйца, «мешала» их В., «чтобы было больше курочек и меньше петушков».
У южных славян В. использовалось для защиты от демонов; его клали, например, в колыбель ребенка; с помощью перевернутого В. опознавали чертей, пришедших на праздник к девушкам под видом парней; выносили В. во двор во время грозы вместе с другими предметами для отвращения молнии и т. п. В Полесье с помощью В. вызывали дождь, окуная его в воду.
Восточные славяне применяли В. в лечебной магии: кололи В. больного, размахивали девятью В., читая заговор; клали В. в воду вместе с ножом и поили этой водой больного. Русские в Онежском крае, когда ребенок не спал по ночам, делали из лучины маленькое В. и прялку, клали у их изголовья и произносили: «Полунощница, щекотаренка! Не играй моим дитяткой, играй прялочкой, веретеночком да помельной лопаточкой!». В любовной магии использовались и вращение, и острота В. Карпатские девушки крутили В., чтобы парни «так же крутились вокруг них». В Сербии девушки протыкали В. сердце крота с приговором: «Как веретено крутится, так пусть крутится Н. (имя парня) вокруг меня».
Запрет пользоваться В. (и даже видеть его) касался святок и других дней, когда нельзя было прясть, ткать, шить. В Сочельник прятали все В., чтобы летом жнецы «не кололись»; в то же время эти В. должны быть «полными», т. е. с намотанными на них нитками, чтобы в грядущем году такими же полными были кукурузные початки. Словаки прятали В. из опасения, что от взгляда на них могла появиться боль в боку. Сербы не позволяли прикасаться В. или веником к ребенку, т. к. считали, что от этого он перестанет расти.
Уподобление В. змее выражено в полесском представлении, что оставленные на праздник в хате В. «пойдут в лес ужами», что сколько оставишь в хате В., столько увидишь летом змей. Согласно волынской легенде, большая и опасная змея веретенница произошла из В., которым женщина пряла на святки, а потом выбросила, вместо того чтобы сжечь.
В. является атрибутом таких мифологических персонажей, как восточно-славянские Пятница и кикимора, которые проказят с В. и не убранной на ночь пряжей — путают и пачкают нитки и т. п. Словенская Перехта в рождественские вечера обходит дома и следит, все ли пряхи кончили прядение; нарушительниц она колет В. в живот, а не соблюдающим пост прокалывает живот и «высасывает все скоромное». В то же время женщины, прядущие в неурочное время, колют своими В. саму Параскеву Пятницу, св. Варвару или Богородицу, которые являются к ним в истерзанном виде как укор в совершенном грехе.
Н.И. Толстой
ВЕСЕЛЬЕ — в народной культуре ритуализованное выражение положительных эмоций, сопровождаемое смехом, пением, танцами, игрой и т. п. В. - обязательный компонент почти всех семейных обрядов и прежде всего свадьбы (ср. веселье как название свадьбы у восточных и западных славян, иногда и у хорватов), а также многих календарных обрядов.
В. противостоит печали, горю, как смех — плачу, пение — молчанию, танец — неподвижности и жизнь — смерти. В Сербии, в районе Таково, если в доме часто умирали, чтобы пресечь эту беду, выбирали в семье человека, который после предания покойника земле еще у могилы начинал громко петь; в Лесковацкой Мораве заставляли мать, у которой умирали дети, петь во время выноса гроба с умершим ребенком; не соблюдали траура по умершим детям, запрещали плакать по ним, чтобы весельем преодолеть смерть. В Далмации после смерти ребенка совершался обряд «радование»: родители с соседями радовались тому, что со смертью ребенка семья получила заступника на небесах в виде ангелочка. В качестве реликтов древней славянской тризны в отдельных славянских зонах сохраняются привычки шутить и смеяться на поминках, играть в непристойные игры, рассказывать сказки и анекдоты. См. Игры при покойнике.
Магическая роль В. ярко проявляется в обряде похорон-свадьбы: умерших девушку или юношу одевали в подвенечную одежду и устраивали посмертную свадьбу с буйным В., музыкой и играми.
Эпитет веселый применяется к огню (ср. весело горит костер), к зелени и цветам (болгары надевали венки из цветов овцам на рога и говорили: «Как весел венок, так и ты будь веселой!»); веселкой во многих восточнославянских диалектах называется радуга, предвещающая хорошую погоду и урожай; веселым называется молодой месяц, к которому сербы обращаются в новолуние: «Здорово, здоровяк и весельчак! Венец тебе на голову, а мне в дом здоровье и веселье!» У сербов рождественский хлеб назывался веселица, словом веселяк называлось жаркое, приготовляемое в Сочельник, так же могли именовать полазника. В Полесье ужин в канун Нового года называется веселая шчэдруха; повсюду считают необходимым на Новый год веселиться изо всех сил, чтобы веселым был весь год.
Лит.: Толстые Н.И. и С.М. Слово в обрядовом тексте (культурная семантика славянского *vesel-) // Н.И. Толстой. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 1995.
Н.И. Толстой
ВЕСНА — в народном календаре начало хозяйственного, а в Средневековье — и календарного года (1 марта).
Начало весны приходится преимущественно на масленицу и мартовские праздники (ср. отмечаемый болгарами день 1 марта), середина — на Пасху и близкие к ней праздники — Юрьев день, дни свв. Марка, Еремии, а завершают цикл Троица и Иван Купала.
Наиболее заметным ритуалом весеннего времени были костры. Они имели значение оберега и символизировали уничтожение нечистой силы; обрядовый огонь связывали с весенним солнцем (тогда как купальские костры отмечали день летнего солнцестояния).
Считалось также, что весна — время разгула нечистой силы. У белорусов и украинцев ведьмы приобретали особую силу в юрьевскую и купальскую ночи. У западных славян ведьмы были наиболее опасны на Пасху и в Вальпургиеву ночь накануне дня св. Филиппа и Якова (1 мая), поэтому в эту ночь их обычно символически «сжигали» или изгоняли, хлопая бичами или стреляя из ружей. По верованиям южных славян, вредоносность ведьм резко возрастала 1 марта и в последний день масленицы. На Украине и в Белоруссии троицкие праздники — период кратковременного пребывания на земле русалок, изгоняемых по завершении Русальной недели.
Для периода ранней весны (примерно до Пасхи) характерны ритуалы по очищению земли, в том числе и от змей и кротов, и превентивные меры, направленные на их изгнание (сожжение старых вещей, мусора, подметание веником в доме и дворе и др.); обряды очищения и обновления жилища (ср. обычай в Страстной четверг белить хату), домашней утвари и пищи (ср. обрядовое мытье дежи, разбивание старой посуды, уничтожение остатков масленичной пищи); обрядовое обновление огня, а также действия, относящиеся к очищению человека (пост, обмывание и др.).
К этому же периоду приурочены ритуалы изгнания (уничтожения) Мясопуста и Карнавала, русские «проводы Масленицы», западнославянские обряды вынесения куклы Марены, или Смерти, сожжение или избиение Иуды и т. п. В этих обрядах обращает на себя внимание момент удаления изгоняемого персонажа за пределы села, а также необходимость совершения ритуала во имя благополучия живущих: словаки считают, например, что если из села вовремя не вынести Марену, то девушек перестанут брать замуж, скот не будет вестись, летом град побьет посевы.
К ранней весне относятся ритуалы, связанные с «магией первого дня». У южных славян, где хозяйственным рубежом года является Юрьев день, старались встать раньше обычного, чтобы не лениться весь год; у восточных и западных славян мылись в Страстной четверг, чтобы весь год быть чистыми, у русских — много ели на масленицу, чтобы быть сытым в течение года, и т. п.
У восточных и отчасти южных славян известно представление о том, что с осени до весны земля «замкнута»: она «спит», «замерла», в связи с чем до определенного момента ее нельзя трогать: пахать, сеять, копать, строить заборы и др. Чаще всего днем, когда земля «пробуждается» и когда можно начинать работы на земле, называли Благовещение, противопоставленное Воздвижению, когда земля «замыкается» на зиму (см. также Осень). На Благовещение (или в некоторые другие весенние праздники) одновременно с землей «пробуждается» и природа в целом: «оживает» корень у растений, а птицы и гады возвращаются из ирия.
Отмена запретов на обработку земли, связанных с периодом ее зимнего сна, объясняет многочисленные магические действия, направленные на обеспечение роста культурных растений: ср. масленичные танцы ради «высокого» льна и конопли, катания с гор и на лошадях (см. Масленица).
Отличительной чертой ранневесеннего периода являются также обряды, связанные с выгоном скота на пастбища или переводом его с зимних пастбищ на летние (ср. обычаи первого выгона скота и обрядового доения, магические действия по охране скота от зверей, змей и нечистой силы).
В обрядности послепасхального периода заметное место занимают ритуалы, относящиеся к будущему урожаю. Это прежде всего обходы полей, сопровождаемые молебнами, трапезой в поле и др. К ним примыкают магические акты по охране посевов и урожая от града и непогоды, полевых вредителей, а также от нечистой силы, которая может отобрать плодородие и «спор». С теми же целями соблюдаются бытовые и хозяйственные запреты, а также празднуются особые дни (у восточных и южных славян, например, «градовые четверги»). К этому же периоду относятся обряды вызывания дождя, совершаемые при засухе или профилактически, а также многочисленные запреты на полевые работы, соблюдаемые в «сухие дни».
Для послепасхальной обрядности специфичны обычаи с использованием свежей зелени и веток. Они начинаются западнославянским «внесением гайка, или лета» (обрядового деревца или ветки) в конце Великого поста, однако апогей весеннего культа растительности приходится на Троицу.
В верованиях восточных и южных славян весна — это период кратковременного пребывания на земле душ умерших. У восточных славян в этом отношении выделяются Страстной четверг, пасхальный четверг (ср. его название «Навский Великдень», см. Нави), когда покойники появляются на земле, и Фомина неделя, когда их выпроваживают обратно. Южные славяне считали, что предки покидают землю лишь на Вознесение, Троицу или в Духов день, а до этого пребывают обычно на цветах и траве. У восточных славян, кроме того, троицкий цикл обрядов обнаруживает связь с покойниками, умершими молодыми (ср. восточно-славянские представления о русалках и обычаи их «проводов»). См. также Задушницы, Семик, Радуница.
Обычно именно в послепасхальный период начинается формирование новых половозрастных групп молодежи (в предшествующий масленице мясоед значительная часть старшей молодежи вступает в брак). Это происходит и во время весенних гуляний молодежи, и в процессе подготовки и проведения некоторых весенних обрядов (например, у болгар в это время начинается набор девушек в лазарки; девушка же, не участвовавшая в таком обряде, не может считаться невестой). В этот же период устанавливаются временные молодежные союзы.
Т.А. Агапкина
ВЕТЕР — явление природы, которое в народных представлениях персонифицируется или наделяется свойствами демонического существа. Могущество В., его разрушительная или благотворная сила вызывают необходимость задабривать В.: ласково с ним разговаривать, «кормить» и даже приносить ему жертву. Характерно и деление В. на «добрые» (например, такие, как «святой воздух» — благоприятный, попутный В.) и на «злые», наиболее ярким воплощением которых является вихрь.
По поверьям, В. обитает в местах далеких, таинственных и недостижимых. Это и глухой лес, и необитаемый остров в океане, чужие края по другую сторону моря, крутая, высокая гора и т. п. В соответствии с индоевропейскими воззрениями на В. как «дыхание Земли», местами его пребывания считались также пропасти, ямы, пещеры. По представлениям южных славян, их стерегут летучие змеи, одноглазая ведьма или слепой старец, безуспешно пытающиеся закрыть дыру, из которой выходит В.
В. могут подчиняться высшему божеству: в «Слове о полку Игореве» В. — «Стрибожьи внуки» (ср. Стрибог). По русским верованиям, В. много, но главных — четыре (соответственно четырем сторонам света); они «сидят по углам земли», старший среди них называется «вихровой атаман»: ему повинуются все остальные, он же посылает В. и вихри дуть туда, куда захочет. В севернорусской традиции известны «ветряной царь», «ветер Мойсий», «ветер Лука», а также «Седориха» — северный В.
Представление о В. как об одушевленном существе отражалось в приглашении, вызывании В., когда он необходим для хозяйственных и иных нужд (при веянии жита, для работы мельниц и т. д.). Самым распространенным способом вызвать В. в затишье считался свист, реже — пение. Чтобы обеспечить попутный В., у русских моряков, особенно поморов, было принято насвистывать. Женщины поморских селений выходили вечером к морю «молить ветер, чтобы не серчал», помогал их близким, находящимся в море. Встав лицом к востоку, они напевным голосом обращались к желаемому восточному В. с просьбой «потянуть» и обещали ему «наварить каши и напечь блинов». В Рязанской губернии с целью вызвать В. при веянии жита старухи изо всех сил дули в ту сторону, откуда его ждали, и махали руками, показывая ему нужное направление.
Дар или жертва В. встречается у всех славян. В. «кормили» хлебом, мукой, крупой, мясом, остатками праздничных блюд; словенцы бросали навстречу В. пепел от костей животного, потроха. Чтобы успокоить сильный В., в Хорватии и Боснии сжигали части одежды, старую обувь. В восточной Польше, приглашая В. во время жары, ему обещали отдать девочку, называя ее по имени: «Подуй, ветерок, подуй, дадим тебе Анусю», и т. п.
По общеславянским представлениям, в В. пребывают души и демоны. Считалось, что с В. летают души больших грешников; сильный В. означает чью-то насильственную смерть. По польским и словацким поверьям, в завывающем В. слышны стоны висельника. Белорусы полагают, что холодный В. дует с той стороны, где утонул человек. По украинским верованиям, появление «ходячих» покойников сопровождается порывами ветра. В Вологодской губернии считалось, что тихий ветерок возникает от дуновения ангелов, а бурный — результат действия дьявольских сил. В. сопровождает появление таких демонов, как вила у южных славян, «поветруля», «витрэница», «ветреник» — в Карпатах, ведьма, черт — у восточных славян.
«Злые» В. являются источниками болезней. Наиболее страшными считаются духи-ветры, нападающие на людей и вызывающие эпилепсию, душевное расстройство. Переносят болезни и небольшие, тихие ветерки: «красный», «белый», «голубой», «желтый» и др. Вместе с В. распространяется и порча. По русским поверьям, знахарки и колдуны портят людей наговорами, которые «по ветру пускают». В Польше о чаровнице говорили, что она бросает чары на В., как будто «сеет».
А.А. Плотникова
ВЕШТИЦА — персонаж южнославянской демонологии, совмещающий в себе признаки реальной женщины, наделенной сверхзнанием, и мифического существа, демона (ср. Ведьма).
По сербским поверьям, вештицей могла стать женщина, в которую вселился «дьявольский дух», либо та, что имела связь с чертями. Демонические свойства приобретала (по достижении зрелого возраста) девочка, зачатие или рождение которой случилось в «недобрый час» (например, в период последней лунной фазы, в канун большого праздника), либо ребенок, родившийся «в рубашке» особого, кровавого цвета. Болгары верили, что опасность стать В. грозила прежде всего тем женщинам, которые утратили способность к деторождению; что вселившийся (в виде черной бабочки) в тело женщины злой дух непременно делал ее вештицей.
В. выглядела как старая, седая, сгорбленная баба с растрепанными волосами, сросшимися бровями, заметными усиками над верхней губой, косоглазая или с глубоко сидящими злыми глазами, с длинным носом, кривыми и волосатыми ногами. Считалось, что у нее есть крылья подмышками и незаметный хвостик. Как и большинство персонажей нечистой силы, В. могла менять свой облик: она оборачивалась бабочкой, ночным мотыльком, черной курицей, жабой, кошкой, волком и др. животными.
Подобно восточнославянской ведьме, В. вредила людям, отбирая молоко у чужих коров, урожай с полей, мед у пчел, насылая порчу и болезни, вызывая непогоду, градобитие, засуху. По болгарским поверьям, В. похищала месяц или заставляла его спуститься на землю и доила его, как корову.
Особенно опасными для людей считались вампирические свойства В., которая якобы пожирала новорожденных младенцев и сердца взрослых людей: чудесной палочкой, веткой она дотрагивалась до груди спящего человека, незаметно от него вынимала сердце и съедала его, а тело жертвы к утру срасталось. Люди, сердца которых съедали В., в скором времени погибали (например, от удара молнии или упавшего на них дерева). Часто объектом нападения со стороны В. оказывались беременные женщины и новорожденные дети. В. могла вынуть плод из материнской утробы, высосать кровь из младенцев. О внезапно умершем ребенке говорили: «Проклятые вештицы выпили его сердце».
От вредоносного воздействия В. старались защититься в такие дни, когда они особенно активно вредили людям: накануне Рождества, в период масленицы, в Страстную пятницу, в ночь накануне Юрьева или Иванова дня. Чтобы не дать В. проникнуть в дом, хозяева втыкали в двери и окна нож, иглу, топор; натирали детям пятки чесноком; выставляли за дверь перевернутую вверх прутьями метлу. Для защиты скота размещали в хлеву конский или воловий череп. Перед сном хозяйка произносила заговоры и молитвы: «Когда пересчитаешь все травы в поле и все листья в лесу — тогда уморишь моего ребенка» или «Когда пересчитаешь звезды на небе и песок в море — тогда навредишь мне и моей семье».
У сербов и хорватов известны рассказы о полетах В. на ночные совместные сборища. Местами таких слетов были высокие деревья (груша, орех, дуб) либо заросли папоротника, можжевельника, либо перекрестки дорог, заброшенные строения. Собравшиеся избирали «главную» В., намечали себе новые жертвы, водили хороводы, устраивали трапезу и т. п.
Если односельчанам удавалось распознать, кто из соседок является В., и заставить ее пообещать больше не причинять вреда, то она теряла свои магические способности и становилась обычной женщиной. Много народных рассказов посвящено теме выслеживания и распознавания В. Одна из них в образе курицы повадилась навещать дом соседа, отчего у него начали умирать дети. Хозяин выследил курицу, поймал ее и накрыл корытом, а утром обнаружил под корытом женщину. Та взмолилась, прося отпустить и дав обещание, что никакие напасти не будут больше грозить этому дому. Чтобы распознать В., люди ловили залетевшего в дом на свет мотылька, опаляли ему крылышки и отпускали со словами: «Приходи завтра, я дам тебе соли». Если утром приходила одна из соседок со следами ожога на теле, то ее считали В.
Л.Н. Виноградова
ВИЙ — персонаж одноименной повести Н.В. Гоголя, по своим внешним признакам и поведению схожий с целым рядом восточнославянских мифологических персонажей.
Отличительная черта В. - смертоносный взгляд, скрытый под огромными веками или ресницами, которые В. может поднять только с помощью нечистой силы. В народных представлениях длинные веки являются признаком демонического существа. Украинская легенда о происхождении чая повествует, что, соблазняя пустынника, дьявол начал ему «вии (веки) напускать», пока стало невозможно старцу глянуть на свет; пустынник веки оторвал и закопал в землю; из них вырос чай. В быличке из белорусского Полесья смерть описывается как чудовищная женщина с огромными веками. Мотив век, поднимаемых вилами (лопатой, крючками), распространен в восточнославянских сказках, однако встречается и в несказочной прозе. В легендах с Волыни упоминается чародей «шелудивый Буняка»; веки его столь длинны, что их поднимают вилами. В Подолии бытовали поверья о некоем Солодивом Буньо, который взглядом уничтожил целый город: его веки также поднимались вилами.
Одним из фольклорных источников литературного образа Вия может считаться образ св. Касьяна.
Лит.: Левкиевская Е.Е. К вопросу об одной мистификации, или гоголевский Вий при свете украинской мифологии // Studia mythologica Slavica. Ljubljana; Piza, 1998. T. i. S. 307–315; Иванов B.B. Об одной параллели к гоголевскому Вию // Труды по знаковым системам. 5. Тарту, 1971. С. 133–142; Иванов В.В. Категория «видимого» и «невидимого» в тексте: еще раз о восточнославянских фольклорных параллелях к гоголевскому «Вию»//Structure of texts and semiotics of culture. The Hague; Paris, 1973. P. 151–168; Назаревский A.A. Вий в повести Гоголя и Касьян в народных поверьях о 29 февраля // Вопросы русской литературы. Львов, 1969. Вып. 2. С. 39–46.
О.В. Белова
ВИЛА — женский мифологический персонаж южных славян (болг. самодива, самовила, юда, макед. самовила, серб., хорв., словен. vila), по ряду признаков сходный с восточнославянской русалкой и западнославянской богинкой.
В. преимущественно представляется как красивая длинноволосая девушка, в белых одеждах, босая, часто с крыльями. Считают также, что В. невидима днем, ее можно увидеть только в полночь. В. умеет летать, великолепно поет, танцует, обычно появляется у воды, где купается, моет свои волосы и пр. В. способна как навредить человеку (убить, наказать слепотой, наслать паралич, искалечить и пр.), так и помочь ему. Человек, которому помогает В., часто сам приобретает сверхъестественные черты (может бороться с реальными и мифическими врагами, исцелять людей, не поддается сглазу и пр.), особенно это относится к детям, похищенным и взращенным В. или рожденным от В., а также к мужчинам, вступившим с В. в половую связь. Люди, которых В. наделила необычными свойствами, становятся героями, о них рассказывают легенды, воспевают в эпосе.
Характерной чертой быличек, рассказов и поверий о В. является их появление в небольшой группе: вместе они кружатся в хороводе, совершают невидимые трапезы на дорогах, на перекрестках, у источников. Попадание человека на место, где побывали В., считается опасным: человек надолго заболевает, и снять такую болезнь можно только магическим способом. Для этого ходят к месту, где произошло невидимое столкновение с В., приносят туда специально выпеченную булочку, сладкую воду или сахар, брызгают на дерево, источник или поляну, «принадлежащие» В., со словами заклинания и просьбой излечить больного, называя В. «сестрами», «матерями».
В. нередко отождествляется с ветром, вихрем, в котором она «обитает», «летает», «танцует», особенно часто этот сюжет связывается с В., которую болгары называют юда, сербы и македонцы — самовила. Опасный ветер убивает человека, поднимая его в воздух, высушивает деревья или же становится причиной длительного заболевания пострадавшего (главным образом психического), для излечения которого также обращаются к В.
А.А. Плотникова
ВИНО — опьяняющий напиток из винограда, символизирующий в обрядах кровь, здоровье и жизнь. В божественной литургии таинством евхаристии В. превращается в кровь Христову и является вместе с хлебом компонентом Святого причастия.
Народный культ В. распространен преимущественно у южных славян в зонах, где есть давняя традиция виноделия. В районах северных и гористых многие функции В. выполняют водка и ракия. У славян есть представление о том, что красное вино — это кровь. Сербы Косова Поля в Чистый понедельник утром умывались и давали детям из яичной скорлупки В., «чтобы они столько же крови получили в году», а хорваты в Лике считали, что сколько В. они выпьют в Страстную пятницу, столько у них прибудет чистой крови. В Истрии хорваты в день св. Франциска (2.IV) пили В. и ели петушиное мясо в надежде, что это даст много крови и они будут крепче и выносливее.
У западных и восточных славян на Карпатах бытовало верование, что один раз в году (на Рождество, Крещение или в Страстную пятницу) вода в водоемах превращается в В. Поэтому карпатские русины в полночь на Рождество ходили пробовать в ручье воду — не превратилась ли она в вино, а поляки за ужином в Сочельник, когда пили воду, говорили, что пьют В. Сербы в Груже верили, что в ночь на Крещение отворяются небеса, реки и ручьи останавливаются и вода превращается в В., а ветер перестает дуть.
В. - обязательный компонент почти всех семейных обрядов. Сербки в Косове дают В. младенцу сразу после рождения, «чтобы он был румяным», а болгарки во Фракии это делают при первом кормлении грудью. Македонцы сразу после рождения поливают вином головку ребенка, «чтобы волосы у него были кудрявыми» (Велес). Обязательная «повойница» (приношение, подарок по случаю рождения) ребенку у сербов включала хлебную лепешку, соль, лук, сахар и В.
В. в свадебном обряде выполняло важную символическую роль, помимо того, что было неотъемлемым компонентом свадебного пиршества. У капанцев (северо-восточная Болгария) перед венчанием парни и девушки мыли руки вином под очажной дымовой трубой. Водой с В. умывались и молодые, «чтобы оградить себя от колдовства и недоброжелательства». При входе молодых в дом невесты В. пил сначала жених, а потом невеста, которая выплескивала остаток В. на стену дома. При входе в дом жениха свекровь подавала невестке В., та окунала в него пальцы и окропляла притолоки двери.
В. в погребальном обряде было обязательно на поминках, но иногда его пили и раньше. Капанцы обмывали покойника водой с В.; эгейские македонцы иногда обмывали покойника В. или мазали его тело маслом, «чтобы он не стал вампиром». Сербы в Лесковацкой Мораве с той же целью покойнику лили воду от только что сваренной кутьи и горячее В. в глаза, уши, рот. На поминках в том же Поморавье брали два кубка с В., передавая их присутствующим перекрестно через стол и постоянно доливая В.
В. клали в гроб с разными целями: или потому, что покойник его любил, или для того, чтобы оно стало целительным, пробыв в могиле 40 дней. Считалось, что такое вино из могилы излечивает чахотку. При «вторичном» погребении кости покойника обязательно обмывали вином.
В. в календарных обрядах употребляется часто. В рождественский сочельник сербы, болгары и македонцы поливали вином бадняк, угощая его, как человека. Вином сербы тушили бадняк и рождественскую свечу; такое вино в Шумадии считалось целебным, им лечили грудные болезни. Полазника на Рождество, в дни св. Игнатия (20.XII) и св. Варвары (4/17.XII) угощали вином. В день св. Трифона было принято подрезать виноград; каждый куст после подрезания поливали вином, чтобы был урожай винограда; каждому встречному подносили фляжку с В.; день кончался всеобщим пиршеством в корчме.
На сербской «славе» священник благословляет В. в чаше, поливает им «славский» пирог. Из чаши каждый должен отпить глоток (Косово). В первый день пахоты пахарь поливал вином землю.
В обычаях В. противопоставляется воде и ракии. Далматинцы верили, что если наливать в стакан сначала В., а потом воду, будут рождаться мальчики, а если наоборот — девочки. Македонцы считали, что разлить ракию — к беде, а разлить В. - к покойнику (Охрид).
У западных славян (чехов и словаков) в день св. евангелиста Иоанна (27.XII) носили освящать В. в костел. Сербы в день Усекновения не пили красного В., «чтобы не пить кровь св. Иоанна». Хорваты в Далмации чтили день св. Мартина (11.XI), покровителя виноделов, пробовали новое вино. В восточной Сербии чтили змею, живущую в винных погребах, отливали ей в особую плошку В. и не позволяли ее убивать во избежание градобития (Болевац).
Н.И. Толстой
ВИХРЬ — в народной метеорологии нечистый, опасный ветер, результат деятельности и воплощение различных демонов. Для представлений о В. существенна семантика кручения, верчения, витья как магических действий, имеющих демоническую природу. По этому признаку В. входит в один семантический ряд с колтуном, заломом, водоворотом.
По народным поверьям, в В. крутятся, танцуют, дерутся, справляют свадьбу черти, ведьмы, вилы, полудницы, лешие, шишиги и др., поэтому украинцы говорят о В., что это черт на свадьбу едет, ведьма замуж идет, черт крупу мелет; белорусы называют В. ведьмина свадьба; поляки — дьявольская мельница. У сербов и черногорцев В. поднимает отправляющийся на битву здухач. В. севернорусской традиции с В. связано появление лешего.
Появление В. связывается с неправильной, нечистой смертью, с самоубийством. Украинцы считают, что В. летит в ту сторону, в которую повернуто лицо висельника; русские, поляки и кашубы — что В. гонит душу самоубийцы; в Полесье верят, что В. ночует на могиле самоубийцы. По восточнославянским поверьям, вихрем прилетает домой душа умершего родственника, в нем крутятся проклятые люди, мертворожденные и дети некрещеные. Часто В. сопровождает смерть ведьмы или колдуна. По мнению южных славян, В. - это души убитых людей или женщин, вышедших замуж за вдовцов и поэтому после смерти не имеющих пары.
Мчащийся В. представляется черным или огненным столбом, в котором можно увидеть чертей и ведьм с куриными лапами вместо ног. По русским верованиям, увидеть демонов в В. можно, если нагнувшись посмотреть между ног, по украинским — если посмотреть через левую руку или рукав, по лужицким — через вывернутую рубаху, по белорусским — нужно плюнуть три раза и сказать: «Черт, черт, покажи хвост». Если бросить в В. нож, то можно ранить находящуюся в нем нечистую силу, и нож окровавленным упадет на дорогу.
Главной чертой В. является его разрушительная, вредоносная деятельность. Последствиями встречи с В. являются смерть, тяжелые болезни и увечья. Людей, которых «вихрь перешел», если они не умирают, разбивает паралич, у них искривляется рот, вырастает колтун, они становятся глухими или немыми. Ребенка, побывавшего в В., ждет несчастливый брак. Полагают, что В. - причина многих психических заболеваний, прежде всего эпилепсии. Русские и украинцы верили, что В. переносит болезни и порчу. Часто считается, что вылечить болезни, полученные от В., невозможно или можно только специальными заговорами. По украинским поверьям, помогает нож, семь раз освященный на Пасху. Болгары «отчитывают» такого больного на месте его встречи с В. или относят туда жертвенный хлеб.
Для предотвращения пагубного влияния В. существуют обереги и специальные средства. Отождествление В. с бесом предписывало креститься и читать молитву во время В., но если молитва не помогала, прибегали к брани. Чтобы отогнать В., нужно плюнуть в него, бросить пуговицу или палку.
Запреты на некоторые действия и слова связаны с опасностью еще больше разозлить В. и навлечь на себя и своих близких смерть, болезни и несчастья. По этой причине, как считали украинцы, нельзя показывать В. кукиш, по белорусским представлениям, — лицо, по болгарским, — нельзя разговаривать, по севернорусским, — бросать в В. нож (по некоторым представлениям, нож и кукиш, напротив, отгоняли В.). Нельзя ничего шить из полотна, закрученного В., а также надевать одежду, в которой человек попал в В., - в крайнем случае ее нужно было выстирать и подкурить дымом.
По В. иногда гадали о погоде. По лужицким приметам, если В. разыграется после полудня, то девять дней будет идти дождь.
Лит.: Азимов Э.Г. Полесские поверья о вихре // Полесье и этногенез славян. Предварительные материалы и тезисы конференции. М., 1983; Петров В. Вiрування в вихор i чорна хороба // Етнографiчний вiсник. Киïв, 1927. Т. 3. С. 102–116.
Е.Е. Левкиевская
ВЛАСИЙ (Влас) — христианский святой († около 316 г.), день памяти которого отмечается 11/24.II, у католиков Блажей, Блаж (3.II); в народной традиции — покровитель скота. В., согласно житию, во время гонения на христиан скрывался в пустынных местах и жил на горе Артеос в пещере, к которой кротко подходили дикие звери, во всем подчинявшиеся В. и получавшие от него благословение и исцеление от болезней. Мотив покровительства скоту отражен в иконографии св. В. Его иногда изображали на белом коне в окружении лошадей, коров и овец или только рогатого скота. В русской традиции В. звали «коровьим богом», а день его памяти — «коровьим праздником». В Новгороде ко дню св. В. к его образу приносили коровье масло. У белорусов в день св. В. («конское свято») объезжали молодых лошадей и устраивали особую трапезу. По северноукраинским представлениям, В. «завидуе рогатою скотыною». В Сибири праздновали день св. В. как покровителя домашнего скота. В восточной Сербии (Буджак) день св. В. считался праздником волов и рогатого скота (говеђа слава), в этот день не запрягали волов.
Сакральный хлеб или пирог (колач) месили в день св. В. в Лужнице и Нишаве (восточная Сербия); первым разрезал его «за здравие волов» священник (за его отсутствием — хозяин) с молитвой, как на празднике «славы». В Пиринской Македонии в тот же день женщины пекли хлеб или лепешки и спешили отнести их в церковь и раздать еще горячими, веря, что, если от хлеба идет пар, скот будет целый год здоровым. В некоторых деревнях хлеб раздавали на улице. Каждый, кто брал кусок такого хлеба, подпрыгивал и произносил благопожелание: «Пусть живут и здравствуют хозяева. Пусть будут здоровы волы. Пусть они брыкаются, мычат и не дохнут». Оставшийся хлеб раздавали скоту. Болгары из Фракии пекли два хлеба (питы) и клали один поверх другого, затем отламывали от них кусочки для волов и угощали соседей. В западной Болгарии пекли два хлеба, называя их св. Петка (св. Параскева Пятница) и св. Влас, первый разламывали и раздавали соседям «за здоровье волов», а второй несли волам и скармливали им. Доставался он и другой скотине. В Панагюриште пекли общий большой хлеб, который разламывали и раздавали всем встречным, при этом угощавший и угощаемый обменивались междометиями «Му-у-у-у!» в подражание воловьему мычанию. В Пловдивском крае день св. В. называли Муканица или Муковден, т. к. там при раздаче хлеба (питы) тоже принято мычать. В России, на Вологодчине (Кадниковский уезд), в день св. В. пекли караваи ржаного хлеба и торжественно освящали их, а затем раздавали скоту, иногда варили пиво и пировали три дня.
Совместная трапеза в день св. В. совершалась болгарами в нескольких селах Пловдивского края, там люди ходили по селу, мычали и собирали продукты для общего стола. В середине XIX в. в болгарском селе Перушица все, у кого был скот, выходили за село, резали вола, ели и пили сообща. Возвращались домой бегом, мычали, ржали и блеяли, подражая скоту. На Украине (Харьковщина) в этот день пировали и пили горилку, «чтобы коровы были ласковыми».
Выгон скота на водопой рано утром в день св. В. совершался в селах Пловдивского края. Крупному скоту на рога нанизывали хлебцы, которые потом раздавали детям.
Принесение воды из колодца утром на В. было обязательным у украинцев, живущих в районах Белгорода и Курска: вода стояла три дня в красном углу, потом ею кропили скот и часть выливали назад в колодец, т. к. ее уже «освятил св. В.».
Народная этимология связала имя Влас со словом волос «волос» и «болезнь в виде тонкого волоска или червячка, которой, по поверьям, болеет скот». Чтобы скот не болел волосом, хозяин в день св. В. постился. Другая связь — созвучие Влас — ласка — лежит в основе верованья, что св. В. охраняет от ласки, которая может вредить скоту.
Табу на прядение, вязание, шитье в день св. В. соблюдалось болгарами в Пиринском крае, «чтобы не болел скот и его хозяин». В этот день кое-где запрещали причесываться, чтобы не завелись «власы» в глазах; пересыпать муку, чтобы она не плесневела, и др.
Икона св. Власия у русских часто висела в хлеву. В день св. В. к нему обращались с молитвой: «Святой Власий, дай счастья на гладких телушек, на толстых бычков, чтобы со двора шли — играли, а с поля шли — скакали». При первом выгоне скота в Иркутской губернии приговаривали: «Угодник Божей Власей! Не оставь скотину в путе и в дороге, итить безо всякова препятствия. Ключ и замок — крепкие слова». Украинцы в день св. В. нередко служили во дворах молебны, вносили образ св. В. в хлев или загон для скота, окуривали скот и кропили его святой водой, «щоб скот добре народився та не хорiв».
Н.И. Толстой
ВОДА — в народных верованиях одна из первых стихий мироздания; источник жизни, средство магического очищения. Вместе с тем водное пространство осмысляется как граница между земным и загробным мирами, как место временного пребывания душ умерших и среда обитания нечистой силы. В космогонических мифах В. ассоциируется с первобытным хаосом, когда еще не было ни неба, ни земли, а были во вселенной только тьма и вода. Символическое значение В. и широкая сфера ее обрядового использования связана, с одной стороны, с ее природными свойствами (прозрачностью, свежестью, быстрым течением, способностью очищать), а с другой — с представлениями о ней как о «чужом» пространстве и входе в потусторонний мир.
Популярные у всех славян верования о том, что в В. обитают черти, водяные и др. вредоносные духи, раскрывают негативную семантику водной стихии, осмысляемой как опасная для человека среда, ср. русские поговорки: «Где вода, там и беда», «От воды жди беды», «Черт огня боится, а в воде селится». По польским верованиям, В. считалась причиной ряда болезней: от воды происходит лихорадка, водянка, простуда, радикулит, желудочные заболевания (ср. поговорку: «От выпитой воды жабы в животе заводятся»). Входя в воду или набирая ее из источника, люди предпринимали целый ряд предосторожностей: крестились, сохраняли молчание, бросали в В. жертвенные дары, обращались к В. с почтительными приветствиями и т. п. Украинцы Карпат, входя в реку, говорили: «Черт из воды, а я — в воду!», а после купания: «Я из воды, а черт — в воду!» В народных легендах возникновение чертей и вредных насекомых связывалось с водяными брызгами и каплями — св. Петр подсказал черту, как создать себе помощников: «Набери воды и брызгай ею позади себя: сколько упадет капель, столько сделается чертей». Противоречивая оценка В. как целебной и в то же время смертоносной отразилась в сказочных мотивах о «живой» и «мертвой» воде. «Нечистой» и опасной считалась В., которой обмывали посуду после поминок, больного, новорожденного, покойника (ее выливали в глухие места, где никто не ходит, либо использовали во вредоносной магии).
С поверьями о том, что душа умершего погружается в В., связан запрет использовать ту В., которая имелась в доме в момент смерти кого-либо из членов семьи. Болгары называли такую В. «мертвой» и спешно выливали из всех сосудов, чтобы никто не смог ее отпить. У сербов спешили вылить на улицу всю В. из тех домов, мимо которых проследовала похоронная процессия. Хранящуюся в доме питьевую В. непременно закрывали на ночь крышками или полотном, иначе — как говорили белорусы — «в нее черти заберутся».
Негативная символика В. характерна и для народных снотолкований: считалось, что речная и чистая В., увиденная во сне, предвещает слезы и грусть, а мутная и грязная — болезнь и смерть.
Приуроченное к некоторым праздникам церковное освящение В. имело, по народным представлениям, целью изгнание из нее бесов и очищение от скверны. Такая В. называлась «святой» и считалась самой здоровой и целебной, способной излечить все болезни и защитить от нечистой силы. Чудодейственной считалась также В., набранная из источников и колодцев в особое сакральное время (например, на Рождество, в Великий четверг, в ночь накануне Иванова дня). Магические свойства В. повышались, если при ее набирании и перенесении в дом соблюдались определенные правила: например, ходили за ней до восхода солнца; набирали из источника раньше других односельчан («непочатая» В.); при набирании запрещалось отливать зачерпнутую В. из сосуда; по пути за В. и обратно следовало сохранять молчание («немая» В.). Дома такой В. умывались, поили ею больных, кропили скот, использовали в гаданиях. Дополнительную целебную силу придавали воде опущенные в нее растения, монеты, зерно, угли из своей печи и т. п.
Очистительная, апотропейная и продуцирующая семантика В. раскрывается в многочисленных ритуалах окропления, умывания, купания, обливания, питья особой («наговорной») В., бросания в В. предметов. К проточной В. бегали в праздничные дни умываться для бодрости и здоровья; ею обливали больных или согрешивших людей; традиционным благопожеланием у восточных славян была формула «Будь здоров, как вода». Проточная В. осмыслялась как символ быстроты и успеха в разных делах: чтобы быстро шла работа, первое изделие ребенка, обучающегося ремеслу, бросали в ручей; в любовной магии девушки-гуцулки обращались к В. с приговором — «как быстро течет вода, чтобы я так же быстро вышла замуж». Такие свойства В., как полноводность и нескончаемое течение, определили семантику ритуалов, направленных на обеспечение молочности кормящих матерей: они, брызгали себе на грудь В. из ручья, чтобы молоко прибывало (серб.). В ритуалах гаданий о будущем использовались такие свойства В., как возможность видеть в ней свое отражение (ср. русское выражение «как в воду смотреть» в значении предвидеть будущее) или передвигать брошенные на В. предметы. Считалось, что уже само по себе внесение на ночь в дом В., набранной с соблюдением особых правил, могло вызвать у гадающего вещий сон.
В словесных формулах, адресованных воде, предстает ее персонифицированный женский образ, наделенный личным именем (Елена, Ульяна, Иордана), эпитетами и этикетными обращениями («милая матушка-вода», «Христовая мати», «Богова сестрица»); к ней обращались с просьбой очистить от всего злого (от болезни, порчи, тоски); бросая в В. жертвенную пищу (т. е. в обрядах «кормления воды»), просили себе взамен удачи, счастья, женихов, приплода скота и т. п.
Лит.: Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. М., 1965. С. 147–156; Филимонова Т.Д. Вода в календарных обрядах//Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы: Исторические корни и развитие обычаев. М., 1983. С. 130–143; Максимов С.В. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб., 1903. С. 245–260.
Л.Н. Виноградова
ВОДЯНОЙ — мифологический персонаж, который обитает в воде и топит людей, хозяин и покровитель водного пространства. В. происходят из душ утопленников, в частности тех, чьи тела не были похоронены, из утонувших или проклятых матерью детей, из плода утонувшей беременной женщины. По другим поверьям, В. - это души злых, грешных людей, отбывающих наказание в воде. Согласно восточнославянским и словацким легендам, В. произошли из восставших ангелов, сброшенных Богом в воду. В наибольшей степени представления о В. развиты у восточных и западных славян, хотя типологически они различаются. Восточнославянский В. осмысляется как хозяин водоема, всей рыбы и животных, которые в нем обитают. У западных славян В. не имеет статуса хозяина водоема: он там просто живет, зато подчеркивается его происхождение из утопленников. У южных славян образ водяного духа развит слабо и ассоциируется с дьяволом, сидящим в воде, или с неким духом-хозяином озера, имеющим облик коня, барана, жабы или железного человека.
Восточные славяне представляют В. в виде древнего старика, западные — в виде взрослого мужчины, чехи — в виде маленького мальчика, а поляки и словаки часто считают, что В. невидим. В поверьях подчеркиваются аномальные черты в облике В.: он очень высокий или очень маленький, по западнославянским поверьям, у него очень длинные и худые ноги, огромная голова остроконечной формы; русские считают, что он горбат, поляки — что он ходит боком так, что невозможно увидеть его лицо. По общеславянским поверьям, В. лохматый и волосатый, оброс тиной, водорослями и мхом, у него зеленые волосы, длинная борода. Одежда В. преимущественно красного, черного или зеленого цветов. Часто В. имеет зооморфные черты: у него конская голова; чехи считают, что вместо волос у В. рыбья чешуя; русские, поляки, сербы и чехи полагают, что у него на ногах копыта, перепонки между пальцами; русские и сербы считают, что у В. есть хвост. В. может превращаться в любую рыбу или животное, а также в предметы: камень, дерево, бревно и пр. Характерные звуковые проявления В. - громкий смех, хлопанье в ладоши, шлепанье по воде. Типичный признак западнославянского В. - вода, постоянно капающая с его волос, шляпы, одежды, когда он выходит на берег.
Часто считают, что у В. есть семья. Согласно восточнославянским и польским верованиям, В. берет в жены русалок, утонувших девушек, западные славяне считают, что он сватает девушек в деревнях. Чехи полагают, что его жена имеет облик женщины с зелеными волосами; согласно севернорусским поверьям — это уродливая женщина с огромной грудью, она заботится о душах утопленников, стирает, рожает детей. По некоторым русским и белорусским представлениям, В. холост.
Места обитания В. - глубокие водоемы, водовороты, омуты, запруды, плотины и мельницы. В. показывается человеку и на берегу: на камнях, мельничных колесах, плотах, мостах, стогах сена.
Время наибольшей активности В. — полдень, полночь, время после захода солнца, лунные ночи. В. особенно опасен во время больших праздников: в ночь на Ивана Купалу, в субботу перед Троицей, а также в период цветения ржи. Зимой В. спит на дне реки, просыпается 1 апреля, ломает лед, мучает мелкую рыбу.
Основная вредоносная функция В. - заманивать людей и животных в воду и топить их. Украинцы считают, что он топит тех, кто плавает над его жилищем; с точки зрения поляков, его нападениям подвергаются те, кто сквернословит, работает в воскресенье, не соблюдает постов; по восточнославянским и сербским поверьям, В. топит тех, кто не перекрестился, входя в воду, а согласно словацким — тех, кто смеялся над ним. На Русском Севере и в Польше полагают, что В. каждый год должен получать своего утопленника.
В. бывает причиной несчастий, болезней, он устраивает водовороты и наводнения, вызывает сильный ветер, затопляет луга, губит посевы на прибрежных полях. Западнославянский В. ходит в гости к людям, посещает ярмарки, участвует в сватовстве и присматривает себе жену, заманивая девушек яркими лентами.
Согласно восточнославянским поверьям, В. охраняет рыбу и птицу, переманивая ее из других озер; пасет табуны своих лошадей и стада своих коров на прибрежных лугах. Плотогоны, мельники и рыбаки его почитают и боятся. Чтобы умилостивить В., ему делали приношения: бросали в воду дохлых животных, жертвовали первый улов рыбы, хлеб, соль, водку, деньги. Мельники приносили в жертву В. сало или внутренности свиньи. Чтобы В. не разрушал плотину, в ее основание закапывали череп.
Средства защиты от В.: чеснок, папоротник, веревка, сплетенная из девяти полос липового лыка, пуговица от свадебного наряда, святая вода. В. не может утопить человека, съевшего хлеб из муки, смолотой в ночь на Ивана Купалу. Чтобы избавиться от В., следует загадать ему загадку или задать вопросы, на которые он не сможет ответить.
Лит.: Левкиевская Е.Е., Усачева В.В. Полесский водяной на общеславянском фоне // Славянский и балканский фольклор. М., 1996. С. 153–172; Померанцева Э.В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М., 1975. С. 49–67.
Е.Е. Левкиевская
ВОЗДВИЖЕНИЕ — праздник Воздвижения Креста Господня (14/27.IX). В народном календаре — начало осени; связывается с движением земли (ее обитателей, некоторых предметов), сменой времен года: ср. рус. «Воздвиженье кафтан сдвинет, шубу надвинет», «В Здвиженье одежду сдвигают», «хлеб в пояс сдвинулся», укр. «здвигается земля з лiта на зиму», «кожух iс свитою здвiгаються». На В. солнце «надвигается», т. е. играет, переливается всеми цветами радуги. Птицы «двигаются» в отлет, направляясь в ирей. По укр. легенде, Птица-Судья предварительно определяет каждому судьбу по заслугам: одни остаются зимовать в холодном краю в наказание (ласточки), другие — для забавы людей. Остальные выбирают себе вожака. И змеи отправляются в собственный ирей на зимовье (сдвигаются). Они забираются на деревья, чтобы напоследок погреться на солнце, сплетаются в большой клубок, а затем прячутся под землю, которую Господь замыкает вплоть до Благовещения (или Юрьева дня, дня св. Руфа, 8.IV). Земля не принимает лишь ту змею, которая согрешила, укусив человека. Змеи могут уйти и под воду, поэтому с этого дня купаться запрещено.
Общее для восточных и южных славян поверье об уходе змей в отдельных регионах детализируется и увязывается с др. фольклорными сюжетами. У русских рассказывают, например, о подземной свадьбе змей. На Черниговщине с В. связывается легенда об аисте, выпустившем из мешка гадов. По западноукраинским поверьям, над змеями устраивает суд Подземный (хозяин) или Бог; существует также предание о сражении змей за королевскую корону. Многочисленны рассказы о людях, которые, нарушив запрет ходить в лес на В., очутились вместе со змеями под землей, где и остались до весны. В этот день смельчак, отправившись в лес, может завладеть рожками змеиного царя.
В. считается пограничной датой для начала или окончания сева озимых, уборки кукурузы, сбора фруктов, посадки деревьев. В Черногории и Боснии на В. вынимали из ульев соты. К В. были приурочены гадания о погоде и урожае. Собранные и освященные на В. растения почитаются как целебные.
На В. совершались обходы домов и полей священником, молитвы об урожае. Предписываемый в этот день пост соблюдается, в числе прочего, ради защиты домашней скотины от медведей; в некоторых местах Русского Севера на В. исполняется очистительный обряд «похорон мух».
В некоторых русских областях В. почиталось «особым днем для лешего» или «игрищем у медведей».
Г.И. Кабакова
ВОЗДУХ — в народных представлениях одна из основных стихий мироздания (как и земля, огонь, вода); сфера пребывания душ и невидимых демонических существ. В народных верованиях сближаются представления о В. и дыхании, дуновении, ветре. Пространство, заполняемое В., обширнее, чем земля; на В. «покоится» или «висит» небо.
В. служит проводником, средой, через которую насылается порча, распространяется болезнь. Появление «злого», «нечистого» воздуха связывают с моментом полного затишья, затмением луны и т. д. Людям, оказавшимся в такое время под открытым небом, предписывается упасть лицом вниз на землю, чтобы «не ухватить этого воздуха», и т. п.
Многие демонологические персонажи, обитающие в воздухе (духи атмосферные, здухач), в том числе и болезнь, имеют облик пара, ветра, воздушного столба, густого дыма, газа и т. п. (см. Окуривание). Опасные для человека духи, вызывающие сильный ветер, вихрь, смерч, могут поднять человека в В. и сбросить вниз, растерзать человека в В. и т. д. Воззрение на В. как среду обитания бесов присуще книжной христианской традиции.
Лит.: Плотникова А.А. Воздух // Родина. 1994. № 2. С. 103–105.
А А. Плотникова
ВОЗНЕСЕНИЕ — праздник весенне-летнего цикла, отмечаемый на 40-й день после Пасхи, в четверг. У восточных и южных славян связан с представлением о посмертном пребывании души на земле и ее вознесении на небо через 40 дней после смерти. В. замыкает собой пасхальный цикл, в течение которого небесные врата якобы остаются открытыми для всех. Души умерших могут в это время посещать своих близких, а любой усопший в этот период, даже грешник или умерший неестественной смертью (см. Покойники), беспрепятственно попадает в рай. После В. св. Петр накрепко запирает врата рая. В период от Пасхи до В. вместо обычного приветствия говорили друг другу «Христос воскресе!». По русским поверьям, в эти 40 дней по земле ходит Христос, поэтому грех плевать за окно (где может стоять Господь), не следует оставлять нищих без подаяния (нищим может оказаться Христос).
В. или его канун почитали праздником мертвых, когда пекли и раздавали поминальные хлебы: у восточных славян в форме «лесенки» (по ней Христос должен подняться на небеса), а также блины, называемые «христовы» или «божьи онучи», в которых Христос идет на небеса. Украинцы устраивали поминки на могилах родных, а словенцы совершали обходы кладбищ. По болгарским поверьям, именно на В. предки возвращаются на «тот свет» после кратковременного пребывания на земле: в этот день на кладбищах разводили костры и поливали могилы водой. Русские в этот день гадали по выпеченным «лесенкам» (см. Лестница).
Украинцы и русские на В. ходили «проведывать» посевы. На поле подкидывали вверх принесенные с собой «лесенки», ложки, яйца, куски пирогов, чтобы так же высоко выросла рожь; скатерти — чтобы лен был длинным. Взрослые «поднимали» на поле за уши маленьких детей, спрашивая их: «Видишь ли Москву?», и высказывали пожелание: «Расти, рожь, большая, вот этакая». После обхода поля с крестным ходом женщины «катали» по ниве священников, чтобы снопы были большими и тяжелыми.
Южные славяне на В. совершали выходы в поле и обходы посевов с крестным ходом. Накануне дети делали специальный деревянный крест, украшали его цветами, венками и лентами, а наутро, неся крест впереди процессии, обходили село дом за домом и исполняли под окнами особые песни: «Мы крест носим, Бога просим. Пусть Господь даст, чтобы дождь шел, трава росла, нива зеленела…». Хозяйка обсыпала детей пшеничным зерном, подбрасывая его высоко, «чтобы так же высоко росла и пшеница».
В Сербии, Боснии и Хорватии В. считается началом скотоводческого сезона, когда стада впервые выгоняли на летние пастбища, лошадям «ради здоровья» стригли хвосты и гриву, на рога коровам вешали венки. В это время соблюдали также многочисленные запреты, призванные обеспечить охрану скота и его здоровье. Сам праздник В., а также весь период от Пасхи до В. у восточных и южных славян связан с метеорологическими мотивами. Сербы все четверги от Страстного четверга до В. называют «белыми» и в эти дни не стирают, не бьют вальком белье во избежание града; болгары не выносят во двор белую одежду, чтобы не было града и инея. В течение лета со дня В. каждый день специально звонят в колокола, полагая, что тем самым «крестят» облака, чтобы «Бог сохранил землю от вредного воздуха и ветра». В Полесье совершают обряд «вождения стрелы», которому приписывают функцию защиты от грома: «Давайте пойдем стрелой Ушестье (Вознесение) провожать, чтобы нас гром не побил, нашу деревню не спалил». У южных славян на В. во время обходов полей принято было втыкать в поля, виноградники, сады ореховые, кизиловые и др. ветки или сделанные из них крестики, чтобы защитить посевы от града.
В. считалось также пограничной датой, разделяющей весну и лето. Поэтому у восточных славян к В. были приурочены некоторые проводные обряды, например «проводы весны». После В. запрещалось петь весенние песни и др. Пограничный характер праздника В. проявлялся и в обрядах «перехода» в иную социальную группу. У словаков подросшие девочки впервые в этот день получали право появиться на улице в одежде взрослых девушек, сидеть среди них в костеле, гулять с парнями, участвовать в праздниках и посиделках, организуемых молодежью. В Болгарии в этот день девушки одалживали свои одежды подружке, недавно вышедшей замуж, чтобы поскорее последовать ее примеру.
Т.А. Агапкина
ВОЛК — одно из наиболее мифологизированных животных. В народной трактовке близок медведю и другим хищникам и тесно связан с собакой. Согласно легендам, черт слепил В. из глины или вытесал из дерева, но не смог его оживить. Хтонические свойства В. сближают его с гадами. Гады, вороны и галки появились на свет из стружек от выстроганного чертом волка. В. объединяется с нечистыми животными, не употребляемыми в пищу, характерным признаком которых является слепота или слепорожденность.
Определяющим в символике В. является признак «чужой». В. воспринимали как чужого, как посланца иного, потустороннего мира (как Божьего, так и загробного и демонического). Он может осмысляться и как инородец: например, стаю В. называют «ордой», в заговорах В. называют евреями. С В. связывают различные инородные тела: «волк» — название нароста на дереве или черной сердцевины в нем; наросты и опухоли на теле лечат волчьей костью или с помощью человека, съевшего волчатины. «Волчьей» символикой может наделяться каждая из участвующих в свадьбе сторон как чужая по отношению к противоположной. С В., ищущим себе добычи, символически соотносится и сам жених, добывающий себе невесту.
В. выступает как представитель потусторонних и демонических сил. Время разгула В., когда они рыщут стаями, совпадает с периодом разгула нечистой силы. В. знается с нечистью и нередко сам причисляется к ней. Неслучайно его отгоняли крестом и даже делали оконные рамы в форме креста, чтобы отпугнуть его от жилья. Чехи иносказательно называли черта волком. В В. может обращаться дьявол и ведьма. В. служит черту конем, и на нем часто ездит ведьма, кума черта. Южные славяне в облике В. представляли упыря — ходячего покойника, встающего по ночам из гроба. Иногда называли волком ходячего мертвеца-вампира. Считали, что покойник становится вампиром, если его мать во время беременности ела мясо животного, убитого волком.
Некоторые заговоры от В. говорят о том, что он посещает обитателей загробного мира: «На том свете был?» — «Был». — «Мертвые кусаются?» — «Нет». — «И ты не кусайся». Как и умерших, В. приглашали к рождественскому столу: «Волчок, волчок, сядь с нами сегодня пообедать, а если сегодня не придешь, то не приходи никогда». Поскольку В. так близок умершим, человек при встрече с ним старался и сам притвориться мертвым, чтобы В. его не тронул, отнесся к нему как к своему. А иногда, повстречавшись с В., призывали умерших, обращаясь к ним по имени, звали знакомого умершего охотника или называли имена трех своих предков, как бы прося у мертвых защиты от В.
В. - посредник между людьми и силами иного мира, поэтому в похищенной В. скотине видели жертву, предназначенную Богу. Лишать В. его добычи считали грехом. Верили, что если человек отнимет у В. чужую скотину, тот унесет у него его собственную. Рассказывают, как однажды св. Николай, хозяин волков, наставлял работника, вырвавшего барана из волчьих зубов: «Запомни, ни у кого нельзя отбирать того, что ему Господь Бог предназначил!» Отбитая у В. овца, побывав в волчьей пасти, сама покорно пойдет за ним, пока он ее не загрызет. Если хозяин пожалеет зарезать к празднику своего барана, то В. выполнит это за него: задерет этого барана. Похищение В. скотины воспринималось как жертва и сулило хозяину удачу. Болгары видели в краже В. овцы счастливый знак — верили, что овцы от этого будут хорошо ягниться и давать много молока.
Чаще всего покровителем В. и одновременно охранителем стад считают св. Георгия (Юрия, Егория). В той же роли выступают свв. Николай, Михаил, Мартин, Мина, Даниил, Савва, Лупп, Петр и Павел. Широко распространены былички о человеке, подслушавшем, как хозяин волков (св. Юрий, царь волков) назначает В. их будущую добычу.
Для защиты скота от В. соблюдают запреты на действия и работы, связанные с продуктами скотоводства (овечьей шерстью и пряжей, мясом скота, навозом), на ткацкие работы и пользование острыми предметами. Опасным считается и упоминать В. Поэтому для В. используют другие названия: рус. «зверь», «серый», «Кузьма», «лыкус», укр. «скаменник», «малий» и др. Чтобы В. не съел пасущийся скот, кладут в печь железо в день св. Николая, втыкают нож в стол, в порог или накрывают камень горшком со словами: «Моя коровка, моя кормилица надворная, сиди под горшком от волка, а ты, волк, гложи свои бока». При первом выгоне скота с той же целью замыкают замки, посыпают печным жаром порог конюшни. Для защиты от В. используют заговоры, обращенные к лешему, к святым — покровителям В., с тем чтобы они уняли «своих псов».
Глаз, сердце, зубы, когти, шерсть В. часто служат амулетами и лечебными средствами. Волчий зуб дают грызть ребенку, у которого прорезываются зубы. Хвост В. носят при себе от болезней. Нередко оберегом служит само упоминание или имя В. Так, о появившемся на свет теленке говорят: «Это не теленок, а волчонок». Повсеместно перебегающий дорогу или встретившийся в пути В. предвещает удачу и благополучие. Вой В. сулит голод, вой их под жильем — войну или мороз, осенью — дожди, а зимой — метель.
Лит.: Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. М., 1997. С. 122–159.
А.В. Гура
ВОЛКОЛАК — человек-оборотень, с помощью колдовства превращающийся или превращаемый на определенный срок в волка. Принято считать, что имя волколак образовано сложением слов волк и южнославянского длака «шерсть, шкура».
Представления о В. наиболее полно сохранились в украинской, белорусской и польской традициях, где с В. связаны сюжеты многих быличек: колдун превращает участников свадьбы в волков; человека превращает в В. отвергнутая им девушка; злая теща (жена) превращает нелюбимого зятя (мужа) в В.; колдун превращается в В., чтобы причинять зло людям; муж-В. в урочный час превращается в волка и нападает на свою жену, которая позже опознает его, увидев у него в зубах клочок своего платья. Слово волколак в большинстве русских говоров не известно, но русские представления об оборотнях (см. Оборотничество) близки поверьям о В. У сербов имя вукодлак обозначает вампира, образ которого вобрал в себя основные признаки В. В болгарской традиции под волколаком также часто понимается вампир, но сохранились представления и о В. как о человеке-оборотне, и об убийстве охотником волка, под шкурой которого оказывается человек.
Согласно восточнославянским и польским поверьям, В. чаще всего имеет облик обычного волка, хотя некоторые особенности его внешнего вида и поведения выдают в нем оборотня: с точки зрения русских, на задних ногах у В. колени выступают вперед, как у человека, а не назад, как у волка; белорусы считают, что у него человеческая тень и он всегда бегает один, вне стаи. По украинским, белорусским и польским поверьям, у убитого В. под шкурой находят остатки истлевшей одежды, свадебные украшения, бусы.
В. могут стать колдуны и ведьмы. Иногда склонность к оборотничеству предопределена судьбой: украинцы считают, что В. - люди, зачатые накануне Пасхи, рожденные женщиной от связи с волком, а русские полагают, что это люди, проклятые родителями. По чешским поверьям, людей в волков обращает св. Николай, а по южнославянским — св. Юрий, который набрасывает на людей волчьи шкуры.
Восточные и западные славяне полагают, что, желая превратиться в В., человек должен перекувырнуться через осиновый пень, перекресток, воткнутые в землю ножи. В других случаях человека опоясывают заговоренным поясом или накидывают его со специальным проклятием, «замыкая» его в зверином облике. Согласно украинским, белорусским и польским быличкам, человек, превращающийся в В., должен раздеться донага или заменить свою одежду ветхой, рваной в знак приобщения к «иному» миру.
Возвращение В. облика человека происходит при исполнении тех же действий в обратном порядке: кувыркании через перекресток (пень, ножи), перешагивании через пояс. Вернуть человеческий облик можно, разорвав символические путы, которые удерживают человека в зверином состоянии. Украинцы и белорусы считают, что для этого нужно перепрыгнуть через ров или перелезть через забор. У В., превращающегося в человека, лопается пояс, слезает волчья шкура, и он становится человеком.
Восточные славяне и поляки верят, что колдун может превратить человека в В. на большой или малый срок, но не навсегда, обычно на семь лет, но если колдун умрет, человек останется В. на всю жизнь. В других случаях полагают, что колдун не может умереть, пока не освободит человека от этого заклятья.
Человек, обращенный в В. насильно, испытывает страх и отчаяние, не нападает на скот и людей. В. избегает настоящих волков и ищет случая, чтобы снова стать человеком. По другим представлениям, В. поступают в услужение к волкам и обязаны по их приказу нападать на скот. В. не может есть сырое мясо и пытается жарить его на углях, оставленных от пастушьих костров, вынужден питаться кореньями, лесными ягодами, воровать хлеб у жнецов и пастухов. По другим верованиям, В. питается сырым мясом, хотя с трудом к нему привыкает. По украинским и южнославянским верованиям, В. являются причиной солнечных и лунных затмений, т. к. поедают солнце и луну, о чем упоминается в сербской рукописи 1262 г.
Е.Е. Левкиевская
ВОЛОС, Велес — в славянской мифологии бог. В древнерусских источниках (начиная с договора русских с греками 907 г. в «Повести временных лет») выступает как «скотий бог» — покровитель домашних животных — и бог богатства. В договорах с греками В. соотнесен с золотом, тогда как другой постоянно упоминаемый наряду с ним бог — Перун — с оружием. В Киеве идол Перуна стоял на горе, а идол В., по-видимому, на Подоле (в нижней части города). В христианскую эпоху В. был заменен христианским покровителем скота св. Власием (сыграло роль и звуковое соответствие имен), а также Николой и Юрием (Георгием). Следы культа В. (чаще всего под видом почитания св. Власия) сохранились по всему Русскому Северу, где были известны и каменные идолы В., и легенда о святилище В. В новгородских и других севернорусских иконах, в молитвах св. Власию явственна связь его культа со скотом. Характерно также переплетение культа В. — Власия с почитанием медведя как хозяина животных. Называние Бояна «Велесовым внуком» в «Слове о полку Игореве» может отражать древнюю связь культа В. с обрядовыми песнями и поэзией. Связь В. с сельскохозяйственными культами очевидна из восточно-славянского обычая оставлять в дар божеству несжатыми несколько стеблей хлебных злаков — волотей, называемых «Волосовой бородкой». В своей языческой функции В. воспринимался позднейшей православной традицией (в той мере, в какой она его не ассимилировала, отождествив со св. Власием) как «лютый зверь», «черт», отсюда костромское еле — «леший, черт, нечистый», диалектные волосатик, волосень — «нечистый дух, черт»; это же позднейшее значение — «черт» известно и в родственном чеш. Велес — «злой дух, демон» (тексты XVI–XVII вв.).
Лит.: Иванов В.В., Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974; Успенский Б.А. Филологические разыскания в области славянских древностей. М., 1982.
В.В. Иванов, В.Н. Топоров
ВОЛОСЫ — в народных представлениях средоточие жизненных сил человека. В магии отрезанные В. (как и ногти, пот, слюна и др.) воспринимались как заместитель (двойник) человека. Нередко отрезанные В. хранили, а затем клали в гроб, чтобы «на том свете дать отчет за каждый волос» (восточные славяне).
В. (как и шерсть) символизируют множество, богатство, изобилие, счастье. Русские во Владимирской губ. первое яйцо, снесенное курицей, катали трижды на голове старшего ребенка, приговаривая: «Курочка, курочка, снеси столько яичек, сколько у ребенка волосков!». Македонцы в Охриде, продав скотину, чесали деньгами свою бороду, заклиная: «Сколько волос в этой бороде, столько пусть будет благополучия и изобилия». Сербы касались монетой В. на голове и в бороде, «чтобы такими же были и всходы, и урожай». Поляки в районе Жешова в Сочельник взъерошивали В., повторяя: «Вяжись, жито, вяжись!». Словенцы в день св. Барбары приходили в дом и желали хозяину столько телят, свиней, жеребят, возов репы и т. д., сколько на голове В. Женщины на Смоленщине в Юрьев день срывали друг у друга в поле платки с головы и дергали за В., «чтобы у хозяина жито было густое и рослое, как В.».
Расчесывание В. ограничено целым рядом запретов. Сербки причесывались в понедельник, вторник и четверг, а украинки — во вторник, четверг и субботу. Строгий запрет касался пятницы; его соблюдали многие славяне, прежде всего русские. Сербы не расчесывали В. в этот день, «чтобы волки не резали скот». В Сербии (Шумадия, Поморавье) не чесали В. во время похорон, «чтобы не болела голова и не выпадали В.». В то же время в некоторые праздники расчесывание В. считалось обязательным. Девушки в западной Сербии и македонки в районе Скопья в Юрьев день расчесывали В. в ржаном поле, «чтобы иметь В. густые, как рожь, и быть здоровыми». На Витебщине пожилые крестьянки расчесывали В. на Пасху, «чтобы у них было столько внуков, сколько В. на голове».
В., выпавшие при расчесывании, нельзя было бросать: ведьмы могли из В. сделать «завой» с наговором (Черниговщина), вихрь мог подхватить, злой человек — наслать порчу и т. п., поэтому В. затыкали в щели, зарывали в землю, закапывали на перекрестке; клали под камень, сжигали (иногда, напротив, сжигать запрещалось). Полагали также, что, если В. оставлять на полу, выметать их и топтать, будет болеть голова, появятся ревматизм «волос» и др. болезни. Мытье В. также предусматривало подобные ограничения.
Стрижка В. регламентировалась в зависимости от возраста, пола и времени — дней недели и лунных фаз. Почти повсеместно ребенка не стригли до года или даже до семи лет, чтобы «не отрезать язык» ребенку, т. е. не задержать развитие речи (русские, белорусы), чтобы «не состричь ума» (словенцы). Для первой стрижки у восточных славян выбирали новолуние, «чтобы В. быстрее росли»; у болгар, лужичан — полнолуние, «чтобы на голове было полно В.». На Украине и в Белоруссии не стригли пастуха с Юрьева дня до Кузьмы и Демьяна (1/14.XI), иначе можно было ожидать болезней скота, плохого отела, нападения волков.
Состриженные В., как и выпавшие, не бросали, а зарывали в землю, клали под камень, прятали от птиц, относили к плодовому дереву, зарывали в муравейник (болгары), засовывали за плетень (украинцы).
Для стимулирования роста В. сербки клали выпавшие В. под каблук; хорваты первые состриженные В. ребенка клали под конек дома или за потолочную балку; словацкие девушки расчесывали В. в Страстной четверг под вербой и пели: «Верба, верба, дай мне В. длиной в три пояса!»; в Герцеговине на Рождество сербские девушки расчесывали В., сидя на бадняке и т. п.
В лечебных целях срезанные В. больных забивали в дверную притолоку осиновыми колышками, закладывали в дупло осины и т. п. При помощи В. можно было и наслать болезнь, для чего В. здорового человека закапывали на кладбище (словаки). Хорватские девушки верили, что смогут приворожить молодых людей, если незаметно подложат свои В. им в пищу, а словацкие парни носили за пазухой колечки В. своих избранниц, чтобы возбудить их любовь.
В обряде крестин В. ребенка закатывали в воск и бросали в купель: закружится комочек — «к житью», пойдет ко дну — «не к житью» (восточные славяне). В свадебном обряде совершались многочисленные ритуалы с В.: жениху крестообразно подпаливали В. на голове; поджигали несколько волосков с головы жениха и невесты, чтобы «злучить» (соединить) их (белорусы), и др. В погребальном обряде В. распускали, расплетали или не стригли в знак траура.
Непокрытые женские В., по народным представлениям, могут принести вред людям, хозяйству, урожаю; женщину без платка может утащить дворовой (Русский Север, Череповецкий уезд), съесть волк (поляки-гуралы), убить гром (русские); увидев ее, «солнце плачет» (украинцы Полтавщины); В. женщины, ходившей с непокрытой головой, после смерти превращаются в змей (болгары) и т. д. Распущенные В. считались характерным признаком женских персонажей нечистой силы — русалок, вил, самодив, ведьм.
Н.И. Толстой, В.В. Усачева
ВОЛХВЫ — в древнерусской традиции языческие жрецы, звездочеты, чародеи и предсказатели (ср. волхование, волшебство и т. п.). В древнерусских памятниках обличались как лжепророки: способностью предсказывать судьбу (смерть Вещего Олега и т. п.) наделяли волхвов бесы. «Повесть временных лет» (начало XII в.) описывает деяния В. в Ростовской земле и Белозерье во время голода 1071 г.: те обвинили в голоде «лучших жен» (знатных женщин), которые якобы прятали припасы, и магическим образом доставали из тел этих женщин «жито, либо рыбу, либо белку». Когда В., расправляясь с «лучшими женами», погубили много народу, воевода Ян Вышатич схватил их; во время допроса В. рассказали ему о творении человека из ветоши, которой Бог утирался в бане: дьявол сотворил человека, Бог же вложил в него душу, поэтому по смерти тело идет в землю, а душа — на небо (см. Антропогонические мифы). На вопрос воеводы, какому богу поклоняются В., те ответили — антихристу, что сидит в бездне (в этом рассказе усматривают влияние богомильской дуалистической ереси, согласно которой сатана, а не Бог является творцом материального мира). Ян грозил В. муками на этом и на том свете, те же отвечали, что воевода не может ничего им сделать, как о том поведали им их боги. Воевода обличил лживость их богов, велев пытать В., а затем повесить их на дубе — их трупы растерзал медведь.
«Повесть временных лет» описывает также «волхование» кудесника-шамана, которое видел некий новгородец, побывавший у чуди (финских племен севера Новгородчины). Кудесник стал созывать бесов в свою «храмину» и впал в транс (упал, оцепенев), но бесы побоялись явиться в «храмину», т. к. на новгородце был крест (ср. позднейшие народные обычаи снимать крест при гаданиях, произнесении заговоров и т. п.).
К летописной традиции восходит позднейшая книжная легенда — «Сказание о построении города Ярославля», где рассказывается о волхве — жреце идола Волоса в селении Медвежий угол (с оболонью для выгона скота — Волосовой логовиной). У идола горел неугасимый огонь — к нему был приставлен волхв, сам обреченный на сожжение, если огонь погаснет. При первом выгоне скота (у славян — весенний Юрьев день) Волосу приносили в жертву тельца и телицу. Жители Медвежьего угла клялись Волосом в верности князю Ярославу, но при появлении князя выпустили на него «лютого зверя» — медведя: Ярослав сразил зверя секирой (ср. медведя с секирой в гербе Ярославля) и построил на том месте церковь Ильи. Данные книжной легенды повлияли на историографические построения, связывающие языческих волхвов специально с культом Волоса, его зооморфными атрибутами (медведь, шерсть — волосатость) и т. п.
Поздние средневековые источники (Стоглав 1551 г. и др.) продолжают обвинять в бесовских действиях В. и кудесников, под каковыми подразумеваются уже чернокнижники, гадающие по «отреченным книгам» («Волховник» и т. п.), иногда — врачи-иностранцы. Таковым по Псковской летописи (1570) считался врач Елисей Бромелий — «лютый волхв», который был подослан немцами к Ивану Грозному и «на русских людей возложил царю свирепство, а к немцам на любовь преложи».
В книжных легендах (Мазуринский летописец, последняя четверть XVII в.) название р. Волхов связывается с именем старшего сына князя Словена, основателя Новгорода. Волхов был «бесоугодник и чародей»: приняв образ «лютого зверя» крокодила, он поселился на Волхове и пожирал или топил людей. Язычники нарекли его богом — Громом или Перуном: чародей поставил свой городок на Перыни (урочище на р. Волхов под Новгородом), где стоял идол Перуна. Когда Волхов был «удавлен» бесами, народ с плачем похоронил его под большим курганом; через три дня земля расступилась и поглотила тело крокодила вместе с курганом. В русском фольклоре волшебные свойства приписываются былинному Волху Всеславьевичу, прототипом которого считается полоцкий князь XI в. Всеслав, рожденный «от волхования».
Волхвами (волхитами, волшебниками и т. п.) в русской фольклорной традиции именовали знахарей, иногда — колдунов и колдуний.
В.Я. Петрухин
ВОРОН и ворона — в народных представлениях нечистые и зловещие птицы, как и другие представители семейства вороновых (галка, грач). В. - вещая птица. Он живет сто или триста лет и владеет тайнами: предсказывает смерть, нападение врагов, в былинах дает советы героям, в сказках указывает зарытый клад, в песнях приносит матери весть о гибели сына и т. п. Птицы этого семейства имеют черную окраску и противопоставляются кротким и святым птицам, особенно голубю, как зловещие (ср. рус. «каркать», «накаркать»), хищные и нечистые, что находит отражение в представлениях о птичьем облике душ людей, в народных легендах о всемирном потопе и т. д. С другой стороны, на противопоставлении белого (или пестрого) и черного (безобразного) оперения строится комизм ряда сказок о вороне.
В В. видят нечистую силу. Он черный оттого, что создан дьяволом. Облик В. может принимать черт. Души злых людей представляют в виде В. и ворон. Считают, что ведьму можно определить по черному В. на крыше ее дома. Согласно легенде, В. выпустили из ковчега, чтобы узнать о конце потопа, но он назад не вернулся. В наказание за это В., бывший белым, как снег, и кротким, как голубь, стал черным, кровожадным и обречен питаться падалью.
Хищность связывает в поверьях В. с волком. Существует примета: кто поет в лесу и увидит В., наткнется на волка. Карканье В. над стадом предвещает нападение волка на скот. По польской легенде, вороны и галки произошли из щепок, когда дьявол создавал волка, вытесывая его из дерева. В разных версиях сказочного сюжета «Братья-вороны» братья превращаются в В., ворон или волков. Как и других хищных птиц, убитого В. или ворону вешают в хлеву для отпугивания злых духов, которые мучают по ночам коней или коров.
О кровожадности В. свидетельствует его крик, передаваемый возгласом «кровь, кровь!». Чтобы ружье било без промаха, охотники смазывали его дуло кровью В. Мотив крови присутствует и в легенде о вороне: ворона хотела пить кровь, капавшую из ран распятого Христа, за что Бог проклял ее, отчего клюв ее по краям навеки получил кровавый цвет.
Для поверий о В. характерен мотив кражи. Человек станет вором, если съест сердце или мясо В. По одной легенде, В. или ворона уличает св. Петра в краже коней криком «украл!», по другой — вороной стала девка, обвинявшая своим криком Христа в краже. Считают, что ворона своим карканьем «крал! крал!» обличает вора или предсказывает кражу. О человеке, подозреваемом в воровстве, говорят: «Над ним ворона каркает».
Птицы семейства вороновых связаны со смертью и миром мертвых. Хтоническая символика В. представлена в арабском свидетельстве ал-Масуди († 956). Он описывает славянского идола в виде старца с посохом, которым тот извлекает из могил останки умерших. Под левой ногой его помещены изображения В. и других черных птиц. В похоронных причитаниях смерть залетает в окно черным В. Крик В. вблизи жилья предвещает скорую смерть. Во сне черный В. и каркающая ворона тоже сулят смерть.
В. обладает сокровищами и богатством. Он охраняет клады, спрятанные в земле. В белорусской сказке наследники в поисках денег раскапывают могилу скупой помещицы и обнаруживают В. на груди у покойницы, похороненной вместе с деньгами. В. клал деньги ей в рот, но людям не дал к ним прикоснуться. Верят, что в гнезде В. хранятся невидимые сокровища, что, насобирав много золота и серебра, В. золотит себе голову и хвост. Известно поверье о злом духе в облике черной птицы — вороны или грача, который крадет и носит своему хозяину богатство. В белорусской быличке белая ворона помогает ведьме отбирать молоко у чужих коров.
В сказках о животных, анекдотах и поговорках ворона — комический персонаж: на первый план выставляется ее глупость и хвастовство. Она хвалится перед орлом красотой своих детей и просит их не есть. Орел же, увидев самых безобразных из птиц, съедает именно воронят. Ворона меняет свои перья на белые (ср. выражение «белая ворона») и хочет смешаться с голубями, однако те ее прогоняют, но и стая ворон тоже не хочет принять ее назад. Так же и В., надевший лебединые или павлиньи перья, оказывается распознанным и опозоренным. Ворона ленива и нерасторопна (не случайно вороной называют разиню) и поэтому на птичьих выборах прозевала (проворонила) все начальственные должности (царя, губернатора и т. п.) и осталась не у дел. Карканье вороны, нашедшей лепешку навоза, комически обыгрывается в народных шутках.
Лит.: Сумцов Н.Ф. Ворон в народной словесности // Этнографическое обозрение. 1890. Кн. 4. № 1. С. 61–86; Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. М., 1997. С. 530–542.
А.В. Гура
ВОСК — вещество, которому приписываются свойства оберега. Широко используется в народной медицине, магии и гаданиях, главным образом как «святое» вещество, противостоящее дьявольским силам (во многом благодаря тому, что из него изготовляли свечи).
Вотивы из воска в виде фигурок животных. Хорватия
В. как оберег применялся в различных сферах деятельности человека: для удачной охоты им покрывали пули; защищая клад, зарывали деньги вместе с восковым крестом; зашивали В. в одежду, чтобы уберечь пчел от ведьмы, и т. д. В. залепляли и отверстия (в стволе дерева, в роге животного), куда предварительно помещали иные вещества и предметы-обереги: ртуть, масло, ладан и проч. В Олонецкой губернии при первом выгоне скота использовали чашечки из В.: в них собирали шерстинки от каждой коровы, после чего прятали в потайное место и произносили заговор от порчи и потерь в стаде. Чтобы воспрепятствовать превращению умершего в «ходячего» покойника или вампира, поляки облепляли шею усопшего пятью шариками из В., украинцы возлагали на грудь покойному восковой крестик, а в руку вставляли свечу.
В народной медицине и профилактической магии известны амулеты из В. На Украине восковые шарики из свечи, освященной в Страстной четверг, носили как ожерелье от лихорадки. У белорусов существовали амулеты из В. в виде тех частей тела, которые предполагалось защитить от болезни. Южные славяне приносили в храм восковые изображения частей человеческого тела и животных. Женщины приносили «жабу» из В., изображавшую матку. Из В. делали такие фигурки, как «дом», «конь», «корова», «петух», «овца», «свинья», «мужское тело», «женское тело», «голова», «рука» и др. Желающий избавиться от болезни или иной беды дает обет в какой-либо праздник и затем каждый год в этот день приносит в церковь свечу и соответствующую фигурку из В. Если дом пострадал от грома, наводнения, приносят «дом»; тот, у кого болеют и дохнут кони, коровы и другой скот, оставляет «коня», «корову» и т. д. При болях по всему телу покупают и приносят «мужское» или «женское тело» и т. д.
Издревле известно литье растопленного воска в воду для распознавания болезни, местонахождения преступника, в гаданиях о жизни и смерти, о замужестве и т. п. Для определения причины болезни знахари выливали расплавленный воск в воду, а для исцеления лили растопленный воск и произносили заговор, например: «Как топится воск, так пусть растопится болезнь». Считалось также, что порча или болезнь «выливаются» вместе с воском. Предполагалось, что В. как «святое» вещество может рассказать правду о будущем. В Моравии знахарка, вытянув из воды застывшую массу воска левой рукой, говорила: «Скажи ты мне, воск, правдивую, святую правду-правдушку!» На святки (а у поляков — в день св. Андрея) особенно распространены девичьи гадания с В. о суженом: предсказания делаются по очертаниям застывшего В.
Лит.: Сержпутовский А.К. Бортничество в Белоруссии // Материалы по этнографии России. Пг., 1914. Т. 2.
А.А. Плотникова
ВОСКРЕСЕНЬЕ — день недели, противопоставленный остальным дням как праздник будням. В большинстве славянских языков и диалектов название этого дня (неделя) восходит к выражению со значением «не делать, не работать». В русском (из церковнославянского) воскресенье закреплена память о дне Воскресения Христова. По сербским верованиям, каждое В. — «малая Пасха». Вместе со средой, субботой, а в части языков и пятницей, В. образует серию «женских» дней; наделяется женской символикой и персонифицируется в образе св. Недели. Особая близость В. к пятнице объясняется христианским мотивом, связывающим день смерти и день воскресения из мертвых (по сербским представлениям, пятница — мать В.).
В народной традиции В. - сакральное время, посвященное Богу, «божий день». В В. ходили в церковь, к святым местам — источникам, деревьям, камням; считали этот день особенно благоприятным для магических способов лечения, предсказаний и т. п.
Повсеместно действовал запрет на хозяйственные и домашние работы в В., обычно вступавший в силу еще с субботы и снимавшийся лишь в понедельник после восхода солнца. Нарушение запрета считалось большим грехом. По хорватским верованиям, запрет вызван тем, что «у всех святых есть руки, а у Недели их нет, поэтому работать грех». Особенно строго запрещалось прядение и тканье; нельзя было в ночь на В. оставлять на виду инструмент и пряжу, т. к. считалось, что св. Неделя приходит ночью и жалуется, что не соблюдавшие запрета женщины «колют ее веретенами», «прядут ее волосы» и т. п. (восточные славяне). В сербском средневековом поучении содержится запрет кроить одежду в В.: «Если скроишь в воскресенье, толку не будет, в муках и страданиях износишь и изорвешь эту одежду». В Черногории избегали даже вдевать нитку в иголку, чтобы не испортить зрение. В В. женщинам запрещалось также стирать белье, расчесывать волосы, ибо это «сокращает жизнь мужьям» (Босния) или «лишает их волос» (украинцы), мыть голову. На Украине, в Купянском уезде (Харьковская губ.), считали большим грехом рубить что-нибудь топором, даже щепок нельзя было наколоть, а следовало их отламывать. Верили, что полено, отрубленное в В., через семь лет само загорится и сгорит. В западной Белоруссии не смели в В. даже выбрасывать пепел из печи, считая, что от этого могут появиться вши. Великим грехом считалось в В. точить ножи, т. к. это означает «перепиливать в аду цепь, на которой сидит Люцифер» (западная Белоруссия).
Вместе с тем в В. не запрещалось и даже предписывалось совершать некоторые ритуальные и символические виды работ, например первую пахоту, сев, первый выгон скота на пастбище, закладку нового дома и т. п. Не запрещалась также работа в пользу нуждающихся — вдов, сирот, больных (толока, моба и т. п.). Не считалась грехом и работа вынужденная, необходимая для спасения урожая, скота и т. п.
Украинцы Полтавщины старались именно в В. посадить курицу на яйца; лужичане считали, что в В. «хорошо отлучать теленка от вымени».
Положительная оценка В. отражена в верованиях о судьбе родившихся в этот день: они будут долго и счастливо жить (лужичане, поляки). В Польше считали, что родившийся в В. обладает даром видеть умерших и общаться с ними. Однако на Холмщине полагали в соответствии с этимологией, что такие люди бывают ленивыми. Сербы также считают их плохими работниками. По болгарским представлениям, родившийся в В. должен любить чтение, стать учителем или попом.
По украинским верованиям, в ночь под В. можно обезвредить ведьму, для чего следует подойти к глухой стене ее дома, обернуться, подуть, плюнуть три раза и «дать туда дулю».
Значительно реже встречается отрицательная оценка В.: по лужицким представлениям, заболевший в В. не поправится; поляки верят, что утопленники, обитающие в водоворотах, особенно активны в воскресный день.
В народном календаре к наиболее почитаемым В. относятся: Светлое воскресенье (Пасха), Фомино воскресенье, Троица, Прощеное воскресенье (см. Масленица), Вербное воскресенье. У сербов В. на «младой» неделе, т. е. в первую неделю новолуния, считается опасным, страшным днем, его боятся больше других, остерегаются даже месить хлеб. Белорусы в такой день стараются не пропустить церковную службу и особенно строго соблюдают запрет на работу, даже в лес по грибы не ходят, тогда как в другие В. могут и на сено поехать. Вместе с тем именно в этот день старались начать осеннюю пахоту (Горня Пчиня), заключить побратимство. Девушки в такое В. гадали о суженом.
Лит.: Веселовский А.Н. Опыты по истории христианской легенды // Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1876. Т. 184.
С.М. Толстая
ВРЕМЯ — одна из основных категорий (наряду с пространством) мифологической картины мира. Включает понятие природного и жизненного времени. Природное В. состоит из астрологических циклов — солнечных (год, сутки), лунных (см. Луна) и вегетативных (В. роста и созревания растений). Жизненное В. уподобляется природному, ср. русскую загадку: «Утром на четырех ногах, в полдень — на двух, вечером — на трех» (отгадка: человек в детстве, зрелом возрасте и в старости).
В народной традиции В. наделяется положительным или отрицательным значением. Положительное В. - это время жизни, отрицательное — время смерти, потустороннего мира, нечистой силы. Как и в пространстве, в понятии В. важны границы — полдень и полночь и соответствующие им точки годового и лунного циклов, которые считаются опасным и нечистым В. (ср. такие названия демонов, как полудница, ночница). Наибольшую опасность для людей представляет В. между полночью (зимним солнцестоянием) и рассветом (весной), которому в традиционном календаре соответствует период святок (от Рождества до Крещения) и масленицы. Это время разгула нечистой силы. Так же оценивается и время летнего солнцестояния (см. Иван Купала).
«Хорошее» В. приносит человеку здоровье, счастье, богатство, успех, «плохое» — болезнь, неудачу, нужду, горе. Одно и то же действие может быть успешным и благоприятным или неудачным и опасным в зависимости от того, в какое В. оно совершается. Этим объясняется обилие магических действий, гаданий, предсказаний, приуроченных к «первому дню», началу (года, весны и т. п.), к наиболее важным датам календаря. Для всякого дела старались выбрать «хорошее» В. - день недели, время дня; это было важнейшим условием успеха любого начинания (сева, жатвы, выгона и случки скота, закладки дома, сватовства и т. п.).
В. рождения может, по народным верованиям, определять весь жизненный путь человека, его судьбу. Родившийся в воскресенье у поляков считался счастливым, как и рожденный на восходе солнца. Родившимся в субботу у южных славян приписывалась способность видеть нечистую силу, вампиров, самодив. Родившемуся осенью не позволяли прививать плодовые деревья, для этого привлекали того, кто родился весной, когда все буйно растет. В Польше считались счастливыми дети, рожденные в четные числа.
Часто верили, что двоедушниками, планетниками, ведьмами, самоубийцами, упырями и т. п. становятся люди, рожденные в «такой час», в особую злую, неблагоприятную минуту, например в полночь или безлуние.
Жизненное В., по народным представлениям, образует замкнутый круг, обладающий сакральной и магической силой. Мотив «жития» человека, растения или предмета представлен в обрядах, хороводах, играх, загадках, заклинаниях и т. п. Магический прием «сжатия» В. применялся в гаданиях, где каждый день символизировал один из предстоящих месяцев или сезонов года, а также в обрядах по изготовлению обыденных предметов. Противоположный прием «растягивания» В. использовался при создании магических предметов, например скамеечки, с помощью которой можно было на Пасху или на Рождество в церкви распознать среди прихожан ведьму. Такую скамеечку в Прикарпатье начинали делать в Сочельник и занимались этим в течение года, ударяя топором по одному разу каждый день.
Обрядовое В. воспринимается как разрыв обыденного, земного времени и прорыв в сакральное (священное), вечное В. По характеру временной приуроченности различаются обряды календарного цикла, жизненного цикла и окказиональные, т. е. исполняемые по случаю (мора, болезни, засухи и т. п.). Обрядовое В. задает также временные границы, последовательность и ритм исполнения ритуалов (например, погребение в день смерти, на следующий день или на третий день; сроки соблюдения траура; поминки на 3, 9, 12, 40-й день и т. д.). Регламентировано В. заключения браков, исполнения песен (ср. запрет на пение в пост), заговоров (произнесение трижды, в определенное время суток), загадывания загадок (не позволялось это делать, когда появлялся приплод у скота) и т. п.
Не только обрядовая практика, но и повседневная бытовая и хозяйственная деятельность в традиционном обществе строго регламентирована во В.: хлев нельзя было строить, когда луна была на ущербе, в поле не работали в «градовые дни» (соблюдались запреты во избежание градобития), хозяева ничего не давали взаймы в день, когда отелилась корова, и т. п.
Народный календарь придавал непрерывному цикличному природному В. характер ритуальной системы (строгое чередование праздничных дней и будней, периодов поста и мясоеда, добрых и злых дней и т. п.). Наряду с христианским праздничным календарем у всех славян сохраняется ориентация на лунное В., а также архаические способы измерения суточного В. - по положению солнца, по тени от предметов, деревьев, людей; по положению звезд, поведению животных, птиц (особенно — по пению петухов), насекомых. Аналогичные способы применялись для определения годового В. По смещению солнечного луча на стенах дома польские гуралы определяли В. пахоты, сева: «Если солнце на восходе бросает луч на печь, то это Рождество, если же на притолоку двери, — значит, кончается март и начинается весна, пора пахать». Болгарские крестьяне ориентировались преимущественно на звезды: по их положению узнавали наилучшее В. для начала пахоты, сева, косьбы, уборки урожая, сбора меда и др. «Природное» В. определялось также по появлению листьев, всходам озимых, цветению растений, появлению тех или иных грибов и т. п.
Лит.: Толстая С.М. Мифология и аксиология времени в славянской народной культуре // Культура и история. Славянский мир. М., 1997. С. 62–79; Ее же. Время как инструмент магии: компрессия и растягивание времени в славянской народной традиции // Логический анализ языка. Язык и время. М., 1997. С. 28–35.
С.М. Толстая
ВСТРЕЧА — в славянских верованиях проявление судьбы. Связывается с понятием счастья, доли. Сербы говорят: «Счастья не обретешь, если не встретишь». Известны и русские поговорки типа: «Быть бы худу, да подкрасила (поправила) встреча». Впрочем, В. может иметь и отрицательные последствия, объясняемые действием нечистой силы, демонов, которых можно встретить на дороге или перекрестке.
Часто знак судьбы воплощает первый встречный, поэтому с ним сопряжены многочисленные приметы, предопределяющие события следующего года: поляки Силезии считают, что счастье приносит первая В. на Новый год с молодой особой; в Подгалье опасаются ранней В. на Рождество с человеком в кожухе, думая, что можно получить впоследствии язвы, и т. д. Широко распространен обычай выходить на дорогу, перекресток, к церкви, чтобы попросить в кумовья первого встречного: тогда в семье не будут умирать дети.
Случайные В. с различными людьми, животными и обрядовыми процессиями (похороны, свадьба) представляют собой «добрые» и «недобрые» для человека знаки. Традиционным является поверье о В. с человеком, несущим (везущим) что-либо полное или пустое: так, полные ведра, сосуд, корзина, воз, узлы, мешки и т. п. означают успех, удачу, а порожний воз, сосуд и др. — несчастье, неудачу, особенно для охотников, рыболовов. Встреча с мужчиной сулит успех всем, кто отправляется по делу, В. с женщиной, наоборот, — невезение. Белорусы и поляки после В. с женщиной не начинают никакой работы; весь день считается испорченным. Особенно опасной у многих славян считалась В. со старой женщиной: ей приписывали способность «сглазить», испортить предстоящее дело. У русских как плохое предзнаменование расценивалась также В. с кривым, калекой, у поляков — с рыжим, горбатым, с человеком, несущим топор или что-либо режущее, поскольку это предвещало травмы. У всех славян негативно оценивалась В. со священником или монахом: чтобы избежать плохих последствий, следовало вернуться домой или продолжить путь, но при этом плюнуть; сделать пальцами рога, показав в сторону от себя; бросить вслед священнику соломинку, шпильку, булавку и т. п. Напротив, счастливой считается В. с инородцем: евреем, цыганом, группой цыган, старой цыганкой.
При В. соблюдается определенный этикет. Наиболее распространен запрет раскрывать цели предстоящего дела, как и задавать вопрос: «Куда идешь?» и т. п. Обычно В. сопровождается приветствием или благопожеланием без упоминания о предмете, к которому оно относится. В дальнейшем разговоре также избегают темы, касающейся охоты, рыбной ловли, судебного разбирательства и т. д.
В. рассматривалась как знак судьбы в гаданиях, главным образом о замужестве. При этом имело значение имя встречного, его социальное положение, внешность, особенности характера и т. п. В Полесье, например, девушки на Рождество выбегали с первым блином на улицу и, встретив парня, спрашивали его имя, узнавая таким образом и имя будущего мужа.
При выносе покойника из дома родственники берут с собой пшеничный пирог или кусок холста, в который завернута восковая свеча и монета. Эти предметы называются «встречник», «первая встреча»; их дарят первому встречному, например для того, чтобы покойному простился его первый тяжкий грех. Получивший «первую встречу» считается счастливым: на «том свете» его будет первым встречать покойный, ограждая от «плохих путей» и постилая холст на пути к местам блаженства.
При В. участников обрядовой процессии с человеком посторонним совершались ритуальные действия для «приобщения» встречного к обряду, часто в принудительном порядке: в Рязанской губернии в последний день масленицы «горбуны» гнали всех встречных плетьми домой готовить к весне соху; в Болгарии девушки «пеперуги», призванные обеспечить дождь, окатывали каждого встречного водой и т. д.
Лит.: Плотникова А.А. От знака к ритуалу. Встреча // Исследования по славянскому фольклору и народной культуре. Oakland, California, 1997.
А А. Плотникова
ВТОРНИК — день недели, получающий у западных и восточных славян положительную, а у южных славян — отрицательную оценку.
В западно- и восточнославянской традиции во В. или в субботу было принято начинать пахоту, сев, жатву и другие хозяйственные работы. Нередко В. избирался днем сватовства (у белорусов) или свадьбы (у кашубов). У южных славян, напротив, В. считается самым неблагоприятным днем недели, то же часто на Карпатах. Его называют слабым, несчастным, тяжелым, считают, как и субботу, днем мертвых, поэтому во В. не начинают никаких дел. В Боснии и Македонии это объясняли тем, что во В. есть один очень опасный час, но никто не знает, какой именно. По В. и пятницам запрещалось стирать и вообще иметь дело с водой, т. к. это грозило градобитием (сербы, болгары). Однако заговариванием, колдовством и порчей предпочитали заниматься именно в этот день, особенно если это В. на ущербе месяца (Пожега). В районе Болевца во В. не справляли свадеб, не крестили детей, называли В. несчастливым днем; считали, что умерший во В. может вызвать («повторить») смерть в селе в следующий В. (ср. македонское вторник-повторник). В Хомолье во В. не отправлялись в путь, не переселялись в новый дом. В Шумадии избегали начинать или завершать работу во В., заключать сделки и особенно воздерживались от занятий с пчелами. Вторником называли неудачливого, беспомощного, глупого человека; словенцы говорили, что такой человек родился во В. Сербы приписывали поражение в Косовской битве в 1389 г. тому, что она произошла во В. Между тем в отдельных селах Косова В. считается благоприятным для начала сева и посадок.
В болгарской традиции В. имеет устойчивую отрицательную оценку. В Пловдивском крае замужние женщины остерегались в этот день стирать, мыть голову и т. п. из страха овдоветь, мужчины же старались не бриться по той же причине. Повсюду в Болгарии не начинали никакой работы: не сеяли во избежание неурожая, не сажали деревьев, чтобы они не оказались бесплодными. Если во В. рождался ягненок (теленок и т. п.), его закалывали, опасаясь, что он принесет несчастье всему стаду. Македонцы верили, что заболевший во В. не поправится; особенно боялись вторничной лихорадки.
В народном календаре есть несколько В., отмеченных специальными названиями и ритуалами. У славян-католиков масленичный В. - канун Великого поста, завершение и кульминация масленичных гуляний, забав, карнавала, магических танцев «на лен, коноплю, репу» и т. п. Во многих областях Сербии праздновали девятый В. от Рождества из страха перед болезнями и громом. В сербском народном календаре известны также Водный В. - на пасхальной неделе, Белый В. - на масленой или на троицкой неделе, Черный В. - после Юрьева дня, Песий В. - после Рождества или между Вознесением и днем св. Петра и Павла, Хромой В. - на второй неделе Великого поста, Великий — на Страстной неделе, молодой — в новолуние и др.
«Черный» вторник — в болгарском народном календаре — В. на Тодоровой неделе, первой неделе Великого поста. Считается первым и самым опасным из всех «дурных» В. Родившийся в этот день, по поверью, становился несчастным; о неудачнике говорят: «родился в черный вторник». В некоторых районах Болгарии этот день называется Сухой вторник и празднуется во избежание засухи. В Пиринском крае этот день назывался Куцый, Кривой или Плохой вторник: женщины не делали никакой ручной работы, предназначенной для мужчин, не шили, не вязали, чтобы не навредить скоту. В восточной Сербии этот день назывался Глухой вторник и праздновался из страха перед глухотой. В юго-восточной Сербии и смежных районах Македонии первая неделя поста называлась Луда (Безумная), а В. — Луд (Безумный) вторник — в этот день старались не работать из опасения сойти с ума. В Буджаке черными назывались три В.: на масленой, Тодоровой неделе и перед Юрьевым днем. Их праздновали «ради скота», не доили коров и овец.
В Польше (отчасти и на Украине) отмечался В. на пасхальной неделе: девушки обливали парней за то, что те обливали их накануне. В некоторых районах к этому дню был приурочен обряд «маик» или «гаик»: молодежь ходила по селу с украшенным деревцем, поздравляя хозяев с приходом «нового лета».
У восточных славян к значительным датам календаря может быть отнесен лишь В. на Фоминой неделе после Пасхи — Радуница, главный поминальный день в году. У белорусов на Пинщине известен еще В. после Троицы, называемый Лошадиной пасхой (Конскi вялiк-дзень): лошадей освобождали от работы, в конюшнях вешали свечи «за здоровье лошадей». Другие В. года отмечены преимущественно гаданиями и приметами.
С.М. Толстая
ВЫГОН СКОТА — обряд, призванный обеспечить благополучие скотины в течение лета. Исполнители В. с. — хозяева и пастух; в местах, где стадо вверяется пастуху на целое лето, его роль в ритуалах первого В. с. возрастает. Специфика весеннего В. с. связана с магией первого дня, когда особое значение имеют продуцирующие и охранительные действия.
В. с., как правило, приурочен ко дню св. Георгия (о. — слав.), см. Юрьев день, реже — к Пасхе, Благовещению. Некоторые дни считались опасными для первого В. с., например, среда, четверг и пятница перед Пасхой (з. — слав.), период между католическим и православным праздником Благовещения; дни недели, на которые приходились рождественские праздники, и др. Если В. с. не был приурочен к какому-либо календарному празднику, то его старались осуществить в «легкий день», т. е. счастливый, удачный день недели.
Запреты для пастухов и хозяев относятся как ко времени В. с., так и ко всему сезону летнего выпаса. У поляков по дороге на пастбище нельзя было петь, чтобы не возвращаться с плачем; опираться на пастушеские посохи и выпускать их из рук, иначе овцы захромают и будут теряться; нести вербовый прут метелкой вниз, чтобы не бесились коровы. У белорусов Виленской губернии хозяевам, передавшим свой скот пастуху, запрещалось оглядываться и смотреть по сторонам: им следовало идти домой быстрым шагом, чтобы скот с пастбища возвращался без потерь. На Русском Севере хозяйкам, выгнавшим коров, нельзя было ходить растрепанными и босыми, прикасаться к пастуху.
Ветки, прутья, которыми выгоняют в первый раз скотину на пастбище, имеют как апотропейную, так и продуцирующую функцию. Наиболее распространены ветки с «барашками», «сережками», главным образом вербовые, освященные в Вербное воскресенье, а также березовые. У южных славян часто употребляли также любую давшую листву зеленую ветку: она предохраняла скот от порчи, от нее скоту передавалась особая сила для размножения и роста. При выгоне скот били ветками, раскидывали их по дороге перед В. с., подкладывали под порог хлева, украшали ветками коров и т. д. Вербовую ветку часто оставляли на пастбище, чтобы она «пасла» коров в течение лета.
Для защиты скота использовали железные орудия, прежде всего колющие и режущие: нож, топор, косу, серп, ножницы и др., которые подкладывали под порог хлева, под жердь загона или втыкали в землю при выходе скота, реже чертили ими круг, волочили за собой, махали крест-накрест. Чтобы «замкнуть» пасти, зубы волкам, медведям, восточные славяне закрывали на ключ замок и прятали его где-либо до поздней осени или бросали в воду. В Полесье скот прогоняют через замок, который закрывают на ключ после перехода животного, сопровождая магические действия заклинаниями против диких зверей и нечистой силы. В горных районах Польши с теми же целями широко использовали цепь, которую связывали крестом, закрывали на замок, раскладывали в конце села и т. д.
Всем славянам в магической практике при В. с. известно употребление предметов из ткани (одежда, полотно, скатерть, полотенце, ленты и пр.) и составных частей ткацкого станка. Так, в Полесье корову перегоняли через скатерть, положенную перед порогом хлева, или полотенце, в котором святили хлеб на Пасху, которым связывали руки молодых во время венчания, и т. п. Использовались также предметы женской и мужской одежды: пояс, мужские штаны, фартук, платок, сорочка, вывернутый кожух и др. Под порог хлева, в воротах загона подкладывали нит, бердо, кросна для защиты скота от диких зверей и порчи, во избежание потери овец, для эффективности случки скота.
Сильным апотропейным средством при В. с. считалась соль. В разных славянских регионах ее подмешивали в корм скоту, сыпали коровам за уши, крупицу освященной соли клали в сумку пастуху и т. д. При В. с. использовался также специальный хлеб (бел. подпаска, укр. Юрий, болг. овчарник, кошара «загон»). Его давали пастуху в поле, он ел его сам и давал скоту, чтобы стадо хорошо паслось в течение лета. У восточных славян было принято обходить стадо с хлебом в руке или в сумке перед выгоном на пастбище. Ритуальное использование яйца при В. с. сопровождалось пожеланиями домашним животным быть такими же круглыми, тучными, гладкими. Яйцо подкладывали или закапывали под порог хлева, катили перед коровой, обкатывали вокруг стада, ударяли им по хребту каждого животного и т. д. В русских селах яйцо подкидывали вверх или перебрасывали через стадо: если оно не разбивалось, это сулило сохранность стада.
Вода в магических действиях и заклинаниях первого В. с. часто символизирует молоко дойного стада, В Полесье обливали корову водой при выходе из хлева и говорили: «Прибывай, молоко, как вода в колодце», у западных славян в день В. с. парни обливали водой пастушек, хозяева обливали пастухов и овец, девушки-скотницы обливали коров водой и пели: «Гоу, гоу, коровы идут, молоко под водой несут». С той же целью сербы восточной Хорватии гнали коров через проточную воду, а на Русском Севере после передачи коров пастуху хозяева шли за водой.
Угощение пастухов во многих местах превращалось в праздник по случаю первого В. с. Ритуальным кушаньем на пастбище была яичница, приготовленная из подаренных пастухам яиц (рус. выгонщина, выгонное). Особенным размахом отличались празднества по случаю В. с. у западных славян: у чехов во время еды все должны были прыгать и вертеться, домой стадо гнали с музыкой; в южной Чехии это было первое народное гулянье весной; в словацких областях угощение устраивали главный пастух или хозяева, заканчивалось оно музыкой, песнями и танцами.
Лит.: Журавлев А.Ф. Домашний скот в поверьях и магии восточных славян. Этнографические и этнолингвистические очерки. М., 1994; Плотникова А.А. Первый выгон скота в Полесье // Славянский и балканский фольклор. Этнолингвистическое изучение Полесья. М., 1995.
А.А. Плотникова
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги