Слепое пятно

25 — уйти по-английски

Две недели спустя.

Понедельник.

За последнее время я дала больше дюжины интервью, посетила десятки встреч и дала с сотню комментариев. Однако, интерес к истории всё ещё не проходил: мой телефон по-прежнему разрывался предложениями участия в статьях или подкастах, почта пестрила приглашениями в разные программы и редакции, а я становилась сильнее.

— Спасибо за Вашу откровенность, — в коридор телевизионной студии выходит слащавый ведущий вечернего ток-шоу.

Он подходит ближе, но не забывает о необходимой, комфортной дистанции. Зеленые глаза, увлажненные воском губы, запудренное матовое лицо без намека на жирный блеск. Он вежливо улыбается. Светлые волосы уложены вверх, почти незаметно залакированы.

— Может, — выученное идеальное выражение лица на миг сменяется настоящим, немного смущенным, но добродушным, — как-нибудь выпьем кофе? Обещаю, что не буду докучать темой новостных лент, просто хочется встретиться с Вами в неформальной обстановке.

— Я подумаю над этим, — отвечаю фальшивой неизвестностью и мягко киваю. — Оставьте мне Ваш номер. Позвоню, если появится время.

Оливер опускает ладонь в карман коричневого пиджака и достаёт мне симпатичную, пластиковую визитку в охряном оттенке. На весу принимаю её пальцами и украдкой оцениваю дизайн: минималистично, но ярко.

«Ничего лишнего, только имя и номер телефона».

На улице меня ждёт Клэр: она сидит за рулем своего красного спортивного авто и возбужденно машет мне рукой. Запрыгиваю внутрь и сходу попадаю под раздачу.

— Почему ты ему заранее отказала? Я видела твое лицо в панорамных окнах: обаяшка пригласил тебя на свидание, да? Тебе бы не помешало развеяться после этих сумасшедших недель, это ведь ни к чему не обязывает! — она может говорить без умолку, пытаясь меня переубедить. Самое смешное: она знает, что ничего не выйдет, но не теряет надежды.

От продолжения разглагольствований меня спасает звонок с неизвестного номера. Блондинка тут же утихает и заводит машину, направляясь в мою любимую кондитерскую — нет ничего лучше вечернего сливочного чизкейка.

«Наверное, ещё одно предложение на статью».

Набираю полную грудь воздуха, чтобы уверенно выдержать отскакивающее от зубов заученное щебетание с той стороны, и принимаю вызов.

— Пирс Магуайр? — скучно произносит не очень вдохновляющий голос, чем на секунду меня смущает.

— Да, здравствуйте.

— Спасибо, что согласились на участие в государственной терапевтической программе помощи семьям в кризисном положении. Сообщаем, что Ваше заявление на расторжение брака одобрено. Можете приехать за подтверждающими документами в любой рабочий день, — женщина монотонно бубнит необходимый скрипт, не скупясь на усталые выдохи. — До свидания.

Она сбрасывает вызов, и я медленно убираю телефон от уха. Сталкиваюсь с вопрошающим взглядом Клэр, пока мы стоим на перекрестном светофоре.

— Звонили из муниципалитета, — как на автомате говорю, не понимая даже половины эмоций внутри. — Солсбери передал необходимую информацию с наших сессий, и теперь я официально мисс Магуайр.

— Кажется, — Клэр не спешит лезть ко мне с поздравлениями и поцелуями в щеку, — ты не очень этому рада. Что случилось?

— Ричард, — поджимаю губы, ощущаю что-то неприятное внутри. — Мы так и не виделись с того раза в участке.

— Не отпустило? — она кладет ладонь мне на плечо и, не отрываясь от дороги, грустно улыбается.

— Не знаю, — легко поглаживаю её по костяшкам, — вроде бы он прав: между нами не могло быть отношений, потому что я вовсе не знала его, как человека, но легче от этого не становится. Да, он был моим врачом: я сумела доверить ему то, о чем так бы и предпочитала молчать, посвятила его в свою жизнь глубже, чем кого-либо за последние годы, но это…

— Было частью терапии, — дополняет мою мысль Клэр, мягко перекладывая ладонь на руль в повороте.

— Да, — сцепляю пальцы рук и тяжело выдыхаю, — просто я чувствую какую-то давящую незавершенность. Будто мне было необходимо его узнать; не отпускать тогда; пытаться убедить в том, что моя влюблённость — это не какой-то перенос. Ты только представь: я вспоминала о нём тогда, когда любая секунда могла оказаться последней. Я призналась ему в чувствах после ночи, в которой меня чуть не убили. Я правда интересовалась им, серфила странички в надежде узнать что-то новое, личное, близкое. То, чего бы он никогда мне не открыл из-за профессиональной этики. Он смог запасть мне в душу, но не как терапевт.

— Что про всё это говорит твой нынешний врач? — блондинка вдруг пристраивается к автобусной линии, щелкая на аварийную кнопку. Берет телефон в руки и меняет маршрут.

— Он тоже ссылается на эротический перенос, — я непроизвольно пожимаю губы и качаю головой, отрицая эти мысли. — Что ты делаешь?

— Называй адрес клиники, поедем к Солсбери, — девушка не отрывается от карты, расплываясь в довольной улыбке.

— Что? Клэр, нет! Я не собираюсь снова выставлять себя влюбленной дурой, не хочу видеть его безразличную морду и переживать отказ ещё раз. Я ему не нужна: у него есть мой номер, но он ни разу не позвонил, даже не подумал узнать, как я себя чувствую, переживаю всё это и справляюсь. Давай поедем за кофе и чизкейками. Я больше не буду напоминать ему о себе.

— Пирс, — блондинка поднимает на меня свои проницательные, голубые глаза, что сияют решительностью, — ты занимаешься этим каждый день. Тобой пестрят все новостные ленты, вечерние шоу и обсуждения. Называй мне адрес клиники, я не могу смотреть на то, как тебя гложет вся эта недосказанность.

— Он не скажет мне ничего нового. Визит в клинику — заранее провальная идея, это неуместно и глупо. Хочешь, — вдруг мне в голову приходит идеальный компромисс, — я схожу на свидание с тем слащавым ведущим? Хоть сегодня ночью!

— Пирс, — она раздраженно вздыхает и поднимает руки, словно сдается, — хотя бы спросишь, какого черта он тебя поцеловал и свалил. Так дела не делаются.

И тут она попала в самое яблочко. Его губы на моих до сих пор не дают мне покоя. Я не знаю, как это правильно расценивать и понимать: и даже мой терапевт не является помощником в этом деле. Клэр знает, куда нужно надавить, чтобы добиться своего.

— Первый поворот на Борго Оньиссанти, — киваю подбородком в сторону величественного дома. — Не спрашивай у меня адрес: я живу здесь всю жизнь и мне проще провести нас по улочкам.

— Если разговор не задастся, сходишь на свидание с мистером в пиджаке? — хихикает блондинка, беспрекословно выполняя функцию личного водителя.

«Надеюсь, что Ричард даст нам шанс узнать друг друга в качестве людей, а не пациента и врача. Ведь целовал он меня явно, не как терапевт».

На мне черное шерстяное платье миди-длины, высокий воротник, колготки в цвет и сапоги на небольшом каблуке. Волосы отрасли в короткое каре, и я до сих пор не могу поверить, что не стала их стричь. Легкий макияж: подкрашенные коричневой тушью ресницы, матовая помада оттенка чуть темнее моего натурального.

Клэр паркуется рядом, обещает ждать меня столько, сколько потребуется. И я медленно, собираясь с силами, захожу внутрь. Здесь всё по-прежнему. Ничего не изменилось, кроме новой книжки в руках у Джессики.

— Господи, мисс, — она подскакивает с места, не сразу заметив меня, но тут же виновато улыбается, — извините. Просто сегодня больше нет записей, через час мы закрываемся, и я не ожидала, что кто-то ещё придёт.

— Ничего, — подхожу ближе и вижу, как она узнаёт меня.

Взгляд Джессики меняется. На смену неприязни и ревности, что сочилась из неё в прошлом, приходит сочувствие и уважение. Она как-то странно отводит взгляд и поджимает губы.

«Хочет попросить прощения за то, что тогда устроила? Ей стыдно? Или просто не знает, как правильно относиться ко мне после всего пережитого?»

— Вы к доктору Солсбери? — вдруг она собирается с силами и выдавливает из себя вопрос, нервно сцепляя пальцы рук.

— Если у него приём, то я подожду, — неторопливо киваю, пытаясь понять её реакцию: это точно не ревность, но что тогда?

— Нет, — она медленно качает головой и поднимает на меня виноватый взгляд, — он больше не работает здесь. Все его пациенты переведены на удаленную основу. Но Вы, наверное, пришли не по поводу сеанса.

— Верно, — признаюсь я и закусываю нижнюю губу. — Давно он ушел?

— Сегодня неделя, — Джессика смотрит на меня с легкой грустью и ненадолго замолкает.

— Спасибо, — вежливо улыбаюсь и разворачиваюсь к выходу, как вдруг блондинка продолжает диалог мне в спину.

— Я видела интервью с Вами, читала много статей. Извините, что нагрубила тогда. Не описать словами, насколько мне стыдно. Я бы очень хотела Вам помочь, но доктор никому ничего не объяснил, даже не сказал, в какую клинику переходит.

— Всё в порядке, — я поворачиваюсь к юной ревнивице и подмигиваю. — Надеюсь, что эта ситуация тожемногому тебя научила.

Стоило лишь выйти за порог клиники, как холодный ветер без промедлений захватил меня в свои объятия. Сейчас начало зимы, совсем скоро Новый год, и я впервые встречу его в одиночестве.

Без бесконечных сожалений, душащих проблем, сносящего всё на своем пути самобичевания и страхов. Моей новой и, наверное, единственной подруге не нужно ничего объяснять: Клэр видит моё состояние и выскакивает наружу, заботливо открывает дверь и смотрит на меня самым понимающим взглядом.

«Кто бы знал, что самые неприятные и случайные встречи могут быть такими важными в будущем».

— Я не знаю, — блондинка запрыгивает в машину, ежась от холода, — что он там тебе сказал, но это ещё не повод умирать. Поняла?

— Ничего, — чувствую, как внутри меня разрастается пустота, — он ничего не сказал. Его там просто больше нет. Солсбери уволился, нового места работы никому не сообщил.

— Тогда не всё потеряно, — Лагранж удивлённо вскидывает брови и тянется к моей сумке на заднем сидении. — Он же не умер. Позвони. Оставь голосовое сообщение, если сбросит. Никогда не поверю, что тебе нравится страдать от неопределенности и бесконечного копошения в своих мыслях.

Она протягивает мне черный кожаный шоппер, не отрывая требовательного взгляда от моих рук ни на секунду: немое подталкивание к действию активировано.

«Пути назад нет, но и мне не хочется отступать. Клэр права: вопросы никуда не деваются, Солсбери постоянно в них всплывает. Бесконечно убегать от мыслей в дела не выйдет».

Несколькими движениями пролистываю книжку до первой буквы его имени. Одиноко стоит последним в списке. Сердце начинает биться быстрее. Хочется подготовить какой-то сценарий диалога, придумать красивую подводку для разговора двух душ. Но чем дольше я медлю, тем сильнее внутреннее сопротивление.

Первый гудок. Второй. Переадресация звонка. Женский голос, который я даже не сразу принимаю за автоответчик: он говорит на английском, другая запись и тон. Непривычная для Италии.

Смысла нет. С трудом выдыхаю и сбрасываю вызов. Вижу, как меняется выражение лица у Клэр: уголки губ медленно опускаются вниз, стирая с её лица теплую улыбку. Взгляд девушки по-прежнему полон гордости за меня, но теперь в нем проявляется что-то ещё. Тоскливое. Удрученное. На миг даже испуганное.

— Что это? — смотрю на неё, словно она единственная, кто может дать этому объяснение.

— Он уехал из Италии, — Клэр заводит кончик языка под верхнюю губу: я уже привыкла, она всегда так делает, когда о чем-то задумывается. — Скорее всего в Англию, потому что это не типичный американский акцент. Оператор всегда отвечает на местном языке, если вызов в роуминге.

Откидываю голову назад и вжимаюсь в кожаное сидение автомобиля. Хочется провалиться в него, спрятаться от всех окружающих глаз, потеряться. В груди что-то болезненно горит, во рту стоит горечь разочарования. Он даже не предупредил: ничего не объяснил, просто улетел, не попрощавшись.

«Словно я всё придумала и его никогда не было на самом деле».

— Кажется, — усмехаюсь, несмотря на неприятные ощущения в душе, — это называется уйти по-английски.

— Ты как? — голубые глаза излучают легкий страх и глубокое сожаление — она переживает за меня.

— Не очень, — тепло улыбаюсь Клэр, скидываю сапоги с ног и поднимаю их на кресло, — но это пройдёт. Себя ведь нужно любить больше?

Уголки пухлых губ приподнимаются вверх. Она довольно кивает и мягко треплет меня по волосам, электризуя прямые пряди.

— Спасибо, что настояла на своем и убедила приехать сюда. Мне нужно было увидеть, — ближе пододвигаю колени и крепко обнимаю, — что в его планах не стояли разговоры со мной, прощание или объяснение чего-либо. Нет смысла страдать и думать о том, кому до этого нет дела. За кофе?

— И чизкейками, — Клэр улыбается и заводит машину, не медля в повороте на центральную улицу.

Перед глазами всплывает картина того дня, когда я уронила сигареты в лужу, а он молча наблюдал за мной. Тогда мне было тепло, несмотря на колкий ветер и холодный дождь. Сейчас погода лучше, но ощущения уже не те.

«Но я знаю, что это не навсегда. После самой темной ночи всегда наступает рассвет, после плохого дня точно придёт праздник».