Слезы Огня

Глава 9.

Торстен качаясь, шагал по двору, таща в руках увесистый кувшин с медом. Ноги увели его прочь от дома вождя к длинному зданию, где жили все дружинники Гуннара и сам Торстен в их числе. Когда-нибудь, думал северянин, он женится и тогда отстроит свой собственный дом, в который не стыдно будет привести жену. Обязательно умницу и красавицу, а пока, шатаясь от выпитого и с трудом наводя резкость, мужчина брел в дому, надеясь найти там того, кто пропустил сегодняшний пир. И у этого человека была весьма весомая причина.

Ввалившись в двери, Торстен прошел в дом. Отыскал общую спальню, в которой сейчас было пусто. Только в самом углу у кровати горела одинокая свеча, освещая лежащего на ней человека.

Торстен качнулся в сторону и шагнул вперед, мимо спальных мест дружинников.

— Лотти! — позвал негромко Торстен.

— Чего тебе? — последовал ответ.

— Как ты? — и Торстен приблизившись, сел рядом с мужчиной. Шумно поставил кувшин на стол и крякнул. мужчина повернул голову в сторону вошедшего, криво улыбнулся.

— Как рана? — и покосился на перебинтованную ногу дружинника, лежавшую поверх одеяла.

— Ноет, — ответил Лотти и улыбнулся, — Как праздник? Подарок удался на славу? — рука потянулась к кувшину и уже через мгновение раненый припал к напитку, жадно глотая.

Торстен фыркнул.

— Куда там, — произнес он и вздохнул, — Гуннара не поймешь. Вроде бы и рад, что я девку приволок, но способ доставки ему, видите ли не понравился. А мое мнение — подарили, так оприходуй и радуйся заботе друзей, так нет. Он возмущаться стал. Совсем переменился Гуннар, как мы от отца его сбежали.

— Ага, — согласился Лотти, вернув кувшин на стол и отер усы, — Как девка стал. Бабу пожалел. А раньше каким был? — и Лотти вопросительно уставился на Торстена, — Как набег, так половина девок все его, а сейчас с одной справится не может. Жалеет. Может еще и женится на рыжей своей, вместо княжны! — и мужчина засмеялся. Затем неловко дернул ногой и смех стих, сменившись протяжным стоном.

— Будь неладен этот посол! — прошипел он, потянувшись к ране.

— Жаль, что не пришил ты его, — посетовал Торстен.

— Да пришил бы, если б не его дружки, да и сам шибко прыткий оказался.

Торстен покосился на раненую ногу.

— Я заметил, — сказал он.

— Главное, что посол не знает, кто на него напал, — произнес он после некоторого молчания, — Может и догадывается, да доказательств ведь нет!

— Я был осторожен и ушел незамеченным, — кивнул Лотти. Кувшин с медом снова оказался в его руках, — А его люди пока причитали над телом, так столько времени потеряли, что я и был таков, — он сделал глоток, — А может и сдох посол, — добавил он вдумчиво, — Я дважды его ранил и во второй раз серьезно. Вряд ли его успели довезти до города, а насколько я знаю в княжеском отряде лекарей не наблюдалось.

— Видят Боги, я бы хотел этого, — протянул Торстен.

Лотти снова приложился к кувшину, а затем повернулся к северянину.

— Мне вот интересно, чем он так помешал, что ты его убить решил? — спросил он.

— Да ничем, — пожал плечами Торстен, — Ты же знаешь, как я отношусь к Гуннару. Мы с ним как братья и мне очень не понравилось то, как заносчиво вел себя этот Булат с моим вождем. Да еще и победил его в бою, опозорил. Я не мог позволить ему уйти ненаказанным, а вызвать при Гуннаре не посмел. Он не разрешил бы мне провести бой.

— Не разрешил бы, это точно, — кивнул Лотти.

— Вот я и решил проучить этого посла. Да еще и девка тут замешана. Гуннар был расстроен тем, что она выбрала не его.

— Ясное дело.

— Вот я и подсуетился!

— Ага. А он не оценил, — поддел Лотти.

Торстен забрал из рук дружинника кувшин и сделал большой глоток.

— Не оценил, — печально произнес северянин и снова приложился к меду.

От знахарки и из хутора уезжали молча и с поспешностью. Булат даже не рискнул обернутся, чтобы увидеть, а он это чувствовал, что старуха смотрит ему во след своим прозрачными водянистыми глазами. Он все еще вспоминал то видение, навеянное ему дурманящим зельем знахарки. Вспоминал и чувствовал, как с силой бьется его сердце, стоило ему вспомнить то, что он увидел тогда подо льдом.

— Нет, быть такого не может! — не выдержал он и произнес вслух. Видение снова вспыхнуло в памяти. Яркое и такое правдоподобное, что мужчина не выдержал и на мгновение прикрыл глаза.

— Куда направляемся? — уточнил ведущий дружинник и покосился на своего предводителя, намекая ему на раны.

— Куда, куда, — Булат открыл глаза, — К князю, конечно, а потом домой.

— Ясно! — кивнул дружинник и скомандовал поворот на городскую дорогу. Съехали с тракта уже ближе к вечеру, решив ехать всю ночь, чтобы быстрее привезти вести князю. Булат иногда кривился от боли — давала знать о себе рана на плече. А та, на груди, что казалась опаснее, почти не волновала мужчину. Что наколдовала над ним знахарка, пока он находился без сознания, Булат не знал. Он помнил только то свое видение и эти льды, бесконечные, да высокие горы…и лицо Вереи, застывшее под толщей льда.

Дьярви переоделся в человеческие одежды и вышел на дорогу, ожидая своего спутника. Тот мешкал, переодеваясь, а когда вышел, оборотень смерил его презрительным взглядом.

— Что не так? — удивился Хредерик.

— Да ничего, — ответил Дьярви, злясь на сову, что тот так долго копался. А потом молодой оборотень понял, что дело не в скорости Хредерика и не в том, быстро он одевается или медленно. Сова просто раздражал его сам по себе и никак с этим раздражением сын Брунхильды справится не мог. Он иногда поражался, почему его мать, такая сильная, такая величественная и умная водит дружбу с совиным оборотнем…и не находил ответа, а спросить мать так и не удосужился.

— Прибыли, — между тем произнес Хредерик.

Дьярви нахмурился, глядя на огни, горевшие в окнах домов большой деревни, расположившейся у реки, что несла свои воды в большое синее море, находившееся где-то там, совсем недалеко от места, где стоял оборотень. Иногда Дьярви даже казалось, что стоит втянуть в себя свежий ночной воздух, и он почувствует солоноватый запах морских волн и водорослей, гниющих на берегу.

— Мать говорила, что наказала людям уехать с севера и поселится как можно дальше.

— Они ее не послушались, — кивнул сова.

— А что ж ты не вмешался? — прищурил светлые глаза волк.

— Не вмешался, поскольку мне наказано было только присматривать, что да как. Я после рассказал обо всем твоей матери, и она решила ничего не предпринимать. Для нее было главным, что люди, взявшие на воспитание Огонь, ушли прочь из северных земель, что находятся под властью колдунов.

Дьярви пожал плечами. Что ж, так даже проще, решил он. Не надо нестись куда-то за тридевять земель за этой неизвестной девчонкой, такой важной для стаи.

— Что ж, пойдем, — сказал волк и вышел на тропинку, ведущую к деревне. Хредерик последовал за ним.

Спуск длился недолго и вот они уже прошли к воротам, за которыми из встречал заливистый собачий лай. Дьярви скривился, слушая его, но движения не замедлил, продолжая идти дальше. Хредерик вырвался вперед, чтобы указать путь к нужному дому. Вокруг, один за одним, оживали собаки и скоро вся деревня наполнилась их лаем.

У двора Везича царила тишина. Их псина сдохла прошлой зимой, а новую так и не успели завести.

— Здесь! — сказал оборотень сова и отворил калитку.

— Попросимся на ночлег или так прямо и скажем, что пришли за девушкой? — спросил Дьярви.

Хредерик прошел во двор и бросил через плечо.

— Не стоит церемонится. Они и так поймут, кто мы такие, — ответил он, — Нас должны ждать. Брунхильда предупредила человека, который является здесь хозяином, что мы придем за девушкой.

— Тогда пошли, — И Дьярви быстро пересек двор и поднялся на крыльцо. А спустя некоторое время стук в двери разбудил обитателей дома.

Когда на пороге возник заспанный мужичок с сонным выражением небритого лица, Дьярви легко толкнул его и вместе с удивленным человеком оба прошли в дом. Хредерик замыкал шествие. Он же закрыл двери, отрезая человека от двора и пути к бегству. А в том, что мужчина испуган, Дьярви не сомневался. Запах страха наполнил воздух, и волк повел носом, чувствуя, как поднимается в нем агрессия и желание напасть на труса.

— Кто вы такие? — проговорил мужчина.

Дьярви услышал звук приближающихся шагов и увидел метнувшуюся тень. Он успел перехватить занесенную руку в которой сверкнуло лезвие кухонного ножа. Чуть сжал и вывернул самке ладонь. Она вскрикнула и разжала пальцы. Нож упал на пол, звякнул при ударе о деревянный настил, а Дьярви оттолкнул от себя нападавшую самку.

— Я пришел за девушкой, — сказал он сухо. Не такого приема ожидал волк, хотя, что можно было ожидать от трусливых людишек? Они даже не потрудились спросить у своих гостей, кто они такие и что им надо, а просто испугались и решили действовать привычными им методами…

— За какой девушкой? — голос Везнича задрожал. Его жена встала за спиной мужа, разглядывая круглыми от страха глазами чужаков, которые выглядели не совсем как люди. Глаза одного отливали золотом, а у второго светились неземным светом.

Оляна первая поняла, кто это пожаловал к ним в такую пору, когда все хороший люди должны спать и видеть сны.

— Оборотни, — ее голос сорвался на визг, но Дьярви так свирепо посмотрел на женщину, что та поспешно закрыла свой рот, да еще и ладонью прикрыла губы.

— Мы пришли за девушкой, — вступил в разговор Хредерик, — За той, что вы нашли в северном лесу и взяли на воспитание еще младенцем.

Муж и жена переглянулись.

— Верея! — произнес Везнич.

— Так вот как зовут девчонку, — подумал волк и повторил про себя девичье имя.

— Где она? — спросил Хредерик.

Люди молчали и запах страха усиливался. Неприятный и тяжелый, он внезапно стал сильно раздражать Дьярви и острое желание впиться в глотку мужчине, запах пота которого отдавал прогнившим луком, пропало так же внезапно, как и появилось. Оно сменилось внезапной брезгливостью и Дьярви зачем-то сделал шаг назад, решив предоставить Хредерику возможность переговорить с людьми. Совиный оборотень воспринял поведение сына Брунхильды правильно и продолжил выпытывать у пары, где находится девочка, но они продолжали молчать, испуганно тараща глаза.

— Да что ты с ними разговариваешь! — не выдержал Дьярви, — Я сам сейчас погляжу, где Верея.

И шагнул мимо Везнича внутрь дома. Оляна всплеснула руками и метнулась за ним, зачем-то причитая: Мои дети! Мои ангелочки, — но волк упорно двигался вперед, открывая все двери в вглядываясь в темноту своим волчьим взором.

В одной из комнат о увидел силуэт спящего парнишки и вошел в следующую. Там, на постели лежала девушка, совсем юная и волку показалось, что Верея должна быть старше. Но одного взгляда на волосы девушки хватило оборотню, чтобы понять — это не Огонь.

Исследование остальных комнат — жили эти люди вполне зажиточно, подумалось Дьярви — не показало присутствия еще одного жильца. И в воздухе не было запаха иного, кроме запахов Везнича с Оляной и их родных детей. Посторонние запахи, конечно, присутствовали, но таких постоянных, какие шли от хозяев, больше не наблюдалось.

— Где девушка! — вернувшись набросился на Везнича и его жену Дьярви. Он не смог удержать приступа ярости и на короткий миг его лицо стало преображаться. Проступили хищные черты, по лбу и щекам темной порослью заструилась шерсть.

— Дьярви! — окрик совы и волк глубоко вдохнул, успокаиваясь, пока люди дрожали в страхе, прижавшись друг к другу. Едва к нему вернулся прежний облик, молодой мужчина приступил к расспросам:

— Где девушка с волосами цвета огня? — спросил он, — Где младенец, найденный вами во льдах и отданный вам на сохранение моей матерью?

Везнич и Оляна снова переглянулись. Как-то подозрительно.

— Не смейте мне врать, — предупредил оборотень волк, — Если я узнаю, что вы меня обманули, то вернусь, — и он жестко улыбнулся, — У вас такие прелестные дети, а дочка просто лакомый кусочек!

— Нет! — самка рванулась вперед, но муж удержал ее, перехватив за талию своими руками. Прижал к себе.

— Не смей трогать моих детей! — закричала Оляна.

— А то что? — Дьярви приблизил свое лицо к ней. Глаза оборотня сверкнули холодом, — Что ты сделаешь мне, кусок мяса? Я вернусь не один и приведу с собой стаю. От вашей чудесной деревеньки тогда мало что останется!

Оляна зарыдала и сползла к ногам мужа. Везнич тупо смотрел на нее, сверху вниз свернувшуюся у его ног. Жалкую и испуганную.

— Я знала, знала, — проговорила она сквозь всхлипы, — От этой девки одни беды.

— Где она? — повторил слова своего спутника Хредерик.

— Правду! — предупредил Дьярви.

Везнич не сделал попытки помочь жене подняться, оставив ее плакать у своих ног. Он посмотрел на оборотней и произнес жалко:

— Не трогайте нас. Я все расскажу!

По губам волка скользнула улыбка.

— Вот и молодец, — сказал он обманчиво спокойно. Хреберик за спиной Дьярви улыбнулся.

— Весь в матушку, — подумал сова.

— Я жду! — добавил молодой мужчина и Везнич, стараясь чтобы его голос не дрожал, начал свой рассказ. Он зашел издалека. С того самого дня, когда в ледяном лесу, раскинувшемся на самом краю земли, он и его жена нашли девочку рядом с телом ее матери. После коротко рассказал о том, как они добирались до обжитых мест, как их сопровождали волки, а после и о том, как обустроились, купив на деньги, данные белой волчицей, и дом и земельный надел. Везнич был краток и про детство девушки с волосами цвета огня, рассказывал мало и скудно, но Дьярви каким-то волчьим чутьем догадался, как тяжело пришлось той в семье людей. Оляна поднялась на ноги к концу рассказа. Она старалась не смотреть на непрошенных гостей и пряталась за плечо мужа, рассматривая свои ноги и изредка бросая короткие взгляды в сторону, где спали их дети.

— Боится, — догадался волк.

Когда же Везнич начал рассказывать о том, как в деревне появился бродячий музыкант, пожелавший купить красивого ребенка себе для компании и в помощь, оборотни поняли, куда дели приемыша эти люди.

— Вы продали ее! — сказал Дьярви.

Везнич кивнул.

— У вас не было денег, чтобы содержать девочку? — зло спросил Хредерик, — У вас не было еды для нее, одежды или места в этом большом доме?

Дьярви ответил за людей.

— У них в сердце не было любви, — просто сказал он, — Деньги моей матери не принесли пользы этим существам, — и скривился, словно в воздухе запахло падалью.

— Где же нам теперь ее искать? — вздохнул Хредерик, когда Везнич наконец закончил свой рассказ.

— Найдем! — уверенно сказал волк и кивнул на двери, выходящие во двор, а затем обратился к людям, — забирайте все самое необходимое и будите своих детей.

— Что? — в глазах мужчины мелькнул страх, а Оляна снова стала подвывать.

— И выметайтесь из этого дома, — добавил зло Дьярви, — Дважды повторять не буду.

— Что ты задумал? — Хредерик проследил взглядом, как Оляна рванулась в комнату к детям, а ее муж умчался куда-то вглубь дома. Через несколько мгновений повсюду стал раздаваться шум. Что-то упало в темноте, зазвенело, потом раздались шорохи и причитания, принадлежавшие самке, а скоро к ним присоединились и голоса — парнишки и девочки, что спали все это время, пока оборотни находились в доме.

— Вон! — коротко приказал волк и люди метнулись к дверям, а мужчина шагнул мимо совы к горевшей на столе одинокой свече, застыл, глядя на пламя, а затем словно нечаянно, опрокинул ее на пол, прямо на расстеленный под столом плетеный коврик. Тот занялся моментально. Вспыхнул, как куча сухой соломы.

— Выходи, — велел волк Хредерику.

— А ты? — спокойно спросил тот, кивнул на огонь, что набирал силу.

— А я еще немного побуду в доме, чтобы убедится, что костер удастся на славу! — ответил Дьярви и улыбнулся, сверкнув заострившимися зубами.

Когда на небе только-только забрезжил рассвет, Асгейр устроившись на холме недалеко от деревеньки, раскинувшейся в небольшой долине у реки, с улыбкой в синих глазах наблюдал за тем, как безуспешно крестьяне пытаются потушить догорающий дом в своей деревне.

Колдун жевал кусок мяса и смотрел как пламя огня и солнечный свет сливаются воедино.

К тому времени, как от хозяйства Везнича остался лишь черный остов да нетронутый загон с животными, два черных силуэта прошли недалеко от места, где сидел Асгейр. Колдун даже перестал жевать и замер, глядя на волка, бегущего с ношей на спине и сову, летящую над его головой, что уже само по себе было удивительно, ведь совы предпочитают утром спать.

Но колдун не удивился этому явлению. Он вытер ладонью рот и поднялся на ноги, глядя во след оборотням, а затем спрыгнул вниз, плавно опустившись на ноги.

— Значит, нет ее здесь, — произнес он тихо, — А жаль. Я думал, что мой путь уже подошел к концу, а он только начинается!

Взметнулся по ветру длинный плащ. Одинокий путник поспешил следом в ту сторону, куда направились волк и сова.

Алый рассвет разгорался на небе, а где-то в деревеньке, сидя на золе и обнимая своих детей, что удивленно взирали на то, что раньше было их домом, плакала женщина по имени Оляна. А Везнич кусал губы от отчаяния.

Волчье золото ушло так же неожиданно, как и попало к ним в руки.

Князь не скрывал своего недовольства и даже ранение Булата не оправдывало в глазах Аскольда опоздания его посла. Он мерил шагами горницу и поглядывал на стоявшего перед ним воина с рукой в перевязи.

— Я рассчитывал на тебя, — наконец произнес князь, — Я надеялся, что ты вернешься к сроку и будешь сопровождать Лебедь обратно в город к северянам, а так мне пришлось отправить ее с одним из воевод…

— Но ты сам сказал, что птица принесла вести о том, что княжна благополучно прибыла к жениху? — произнес Булат. Он начинал откровенно злиться на Аскольда. Идея стать послом нравилась ему все меньше и меньше, да и раньше не вызывала восторгов. Когда князь приехал в поместье Булата и стал уговаривать того отправиться к Гуннару, дабы заключить сделку о союзе, тот и подумать не мог, что все обернется таким образом. Булат четко понимал только одно — больше князю он служить не намерен. И пока тот развивал свою обвинительную речь, Булат медленно вынимал меч, данный ему Аскольдом.

— Я устал быть твоей пешкой, княже, — с этими словами, прервав Аскольда на полуслове, Булат положил перед ним оружие.

Князь замолчал, глядя на меч, затем поднял глаза на его владельца.

— Как это понимать? — спросил он.

— А как ЭТО еще надо понимать? — усмехнулся Булат.

— Но ты понимаешь, что если уйдешь со службы, я разорву все наши договоренности, — нахмурился Аскольд, — Я обещаю тебе, что в случае беды никто из моей дружины, ни единого человека, ни придет на помощь ни тебе, ни твоим людям. Ты останешься один…

Булат улыбнулся еще шире.

— Да как-то и раньше без тебя обходились! — ответил он.

Гнев окрасил щеки Аскольда в пунцовый цвет. Он затрясся, как осиновый лист, уронив руку на пояс, где висел короткий меч. Булат проследил за движением его руки и резко повернувшись спиной, направился к выходу.

Аскольд схватился за рукоять меча, дернул на себя, да так и застыл, не в силах сделать то, что собирался.

— Прощай, княже! — только и произнес воин и даже не обернувшись, покинул покои.

— Ты пожалеешь! — закричал ему во след Аскольд, но Булат продолжил свой путь к выходу из дома.

На дворе его ждала дружина.

Дубец первым заметил отсутствие княжеского подарка на поясе Булата. Вскинул брови, но при этом не казался сильно удивленным.

— А теперь мы едем домой! — сказал Булат и вскочил на коня.

— Вот так сразу, без отдыха? — спросили его.

Дубец сжал покатые бока своего скакуна и повернулся к остальным воинам.

— Какой может быть отдых, когда возвращаешься домой? — спросил он и оглянулся на своего предводителя.

В окне, на втором этаже княжьих хором, князь Аскольд провожал взглядом удаляющуюся группу всадников с Булатом во главе. Злость полыхала внутри него. Он смотрел им во след, пока они не скрылись из виду, и только после этого повернул свое лицо назад, туда, где на дубовом столе лежал меч, оставленный его бывшим послом.