Слезы Огня

Глава 10.

Хотя дни были еще жаркими, приближение осени и конца моего заточения, надвигалось неминуемо в легких прохладных вечерах, в волнении моря и это радовало мое сердце, которое рвалось на волю, уставшее от запретов и чужих взглядов. А особенно от внимания северянина и его невесты, загостившейся в городе и кажется, не собиравшейся возвращаться обратно к отцу князю.

Не могу сказать, что Гуннар сильно докучал мне, но и вниманием не обделял. Он держал свое слово и никоим образом не приставал ко мне, и мы с Нечаем продолжали жить в маленьком сарайчике, полностью на содержании северянина. Старик музыкант, сердце которого, как и мое рвалось прочь на волю, скучнел и кажется, стал выглядеть еще старше, хотя пробыли мы в городе едва ли меньше месяца. Приближался срок, когда Гуннар обещал дать мне долгожданную свободу, освободив от себя навсегда, и я ждала этого дня с нетерпением.

Я расцветала, вождь темнел лицом. Разные мысли, как я полагаю, посещали наши головы.

Все это время он не обделял меня вниманием и хочу признаться, делал все это так ненавязчиво, что будь мое сердце свободным, наверное, я обратила бы свое внимание на этого мужчину. Но так как все мои мечты и мысли были только о Булате, у вождя не было ни малейшего шанса.

Почти каждый вечер он заходил за мной и брал на прогулку вдоль красивой речки, что протекала за стенами города. Я порой задавалась вопросом, как на подобное реагировала красавица Лебедь, но затем перестала забивать себе голову такой ерундой. А еще были маленькие подарки — колечки, платья и прочие женские мелочи, которые я отказывалась принимать и просто складывала в одну большую стопку на дно деревянного сундука, чтобы после вернуть все дарителю. Лебедь видела все и все отмечала, но задиралась со мной редко, предпочитая сверлить злым взглядом. Будь я на ее месте, то давно бы уехала к отцу, но эта девушка была упорной и видимо поставила себе целью добиться расположения Гуннара любой ценой.

— Я скоро уеду, — думала я, — Он будет весь ее.

Гуннар умел быть обходительным и во время этих прогулок, от которых я не могла оказаться, то и дело, шагая рядом, но придерживаясь положенной дистанции, задевал меня рукой, когда что-то рассказывал, и всегда смотрел так, словно я одна была для него всем миром. Это не могло не льстит, да и внешне мужчина был привлекателен, и я почти простила ему то, что заставил жить в его городе до наступления осени.

Так продолжалось до тех пор, пока не произошел один случай, который перевесил чашу весов в пользу Гуннара и я смогла посмотреть на мужчину как бы со стороны.

В один из дней я шла вечером к колодцу, чтобы запасти на утро воды для умывания. В этот вечер Гуннар отсутствовал, сославшись на то, что ему предстоит обход границы, и он как глава своих людей не мог избегать своих обязанностей. В глазах северянина была грусть, когда он садился на коня. Я же провела его и отряд взглядом и направилась к колодцу, неся с собой два ведра.

Сумерки ближе к осени опускались быстрее. Закат заполз за горизонт, прячась за ним, как улитка в раковине и обратно я шагала в сером сумраке, наполнявшем воздух свежестью приближающегося вечера.

Когда я проходила мимо одного из сараев, что были заняты под какие-то инструменты, то услышала раздавшиеся позади, за спиной, шаги.

Кто-то напал на меня не дав обернутся. Ведра упали на землю, разливая воду в огромные лужи. Чужая жесткая рука закрыла мне рот и приподняв меня над землей неизвестный потащил меня куда-то прочь со двора.

Я извивалась словно уж, пытаясь вырваться из жесткого захвата, но не могла ни позвать на помощь, ни ударить своего обидчика, хотя старательно молотила ногами воздух, надеясь попасть по колену незнакомца.

— Не дергайся так, а то шкуру подпорчу, — раздалось за моей спиной и нападавший втащил меня в один из сараев, прилегающих к амбару.

Меня швырнули на сено и лишь тогда я смогла разглядеть обидчика. Я его не знала. Чужое и крайне неприятное мужское лицо было мне незнакомым. Он не принадлежал ни к людям Гуннара, ни к воинам, присланным вместе с Лебедь, но отчего-то я была уверена, что именно княжна замешана в этом нападении.

— Отпусти меня, дурак, — сказала я, вставая на ноги, — Я буду кричать!

Мужчина улыбнулся. Он весь был какой-то кривой, но при этом огромный, как медведь. Косматые нечёсаные волосы спадали на заросшее лицо, где живыми и блестящими были лишь маленькие глаза.

— Давно наблюдал за тобой, — произнес мужчина.

— Зачем? — удивилась я, а сама бросила быстрый взгляд за спину похитителя, думая о том, как бы проскочить мимо него. Вся эта ситуация казалась мне до крайности нелепой и очень глупо спланированной.

— Кто ты вообще такой? — я странным делом не боялась напавшего. Может и глупо, но не было во мне страха и мужчине это явно не пришлось по душе. Как же, такой огромный, страшный и не вызывает ужаса.

— Что тебе надо от меня? — продолжала выпытывать я.

— А вот это интересный вопрос, — проревел незнакомец и шагнул ко мне, косолапо покачнувшись. Я снова бросила взгляд ему за спину и с удивлением увидела мелькнувшее платье и длинную косу.

— Лебедь! — догадалась я. Теперь то понятно стало, почему княжна затихла, не проявляя ко мне агрессии. Затеяла она неладное, а значит, этот мужчина ею и подослан.

— Не тронь меня! — предупредила я тихо и сделала шаг назад, отступая от напора человека-медведя.

— Трону, — ответил тот и широко улыбнулся, показав щербатый рот.

— Ну, княжна, ну змея! — промелькнуло у меня в голове, а вслух я произнесла то, что по моему мнению, должно было остановить мужика.

— Что, гнева Гуннарова не боишься? — спросила я.

— А что мне твой северянин, — последовал ответ, — Он мне не князь. Пришлый чужак, — и в один прыжок медведь сократил расстояние между нами. Я изловчилась и прошмыгнула как раз промеж широко расставленных ног мужика. Его длинные руки захватили воздух, я же встав с корточек, рванулась к выходу из сарая, который тот тугодум забыл запереть. Но надо отдать должное этому неловкому медведю. Он развернулся и рванул за мной достаточно шустро. Прыгнул, ухватив за подол длинного платья. То затрещало, но выдержало хватку. Меня потянуло назад, и я закричала на весь двор.

— Закрой рот! — услышала я за спиной и мужик подгреб меня к себе, повалил на землю рядом и сам навалился сверху, придавливая нешуточным весом. Его руки бесцеремонно задрали мой подол и коснулись кожи. Тут — то я и испугалась, и снова закричала, пока левая рука преследователя не закрыла мне рот.

— Да я тебя прямо здесь и оприходую, да так, чтобы к возвращению северянина ты и встать не смогла с этого места, — вонюче прошипел мне в лицо мужик, — Пусть полюбуется на свою зазнобу! Ох я щас тебя… — договорить он не успел и отчего-то прохрипев несколько непонятных слов, повалился на меня, еще сильнее придавив к земле, да так, что дыхание перекрыло. И тут чьи-то руки перевернули бесчувственное тело и надо мной опрокинулось вечернее небо с зарождающимися россыпями звезд, а затем все это перегородило чье-то лицо.

— Сиггерд! — прохрипела я и жадно глотнула воздуха.

Великанша, что служила при дворе Гуннара, наравне с его дружинниками и так же, как и мужчины носила кольчугу и пояс с мечом, протянула ко мне руку и помогла встать, а затем развернулась к мужику, что продолжал лежать на земле лицом в низ, да со всей силы ударила его под ребра ногой. Я вздрогнула, но вмешиваться не стала.

— Вот урод же! — проговорила Сиггерд.

Я подняла на нее взгляд.

— Спасибо!

Великанша покосилась на меня как всегда неулыбчивая, словно скала.

— Мне Гуннар велел за тобой присматривать, — и снова пнула мужика. Тот слабо застонал, а великанша присела рядом и вытянув из его штанов его же пояс, завела мужику руки за спиной и связала их. Кажется, это доставило ей удовольствие. Я вообще замечала за то время, что жила среди северян, то эта женщина отличалась угрюмым нравом, и дружинники Гуннара принимали ее скорее за своего парня, и уж точно не видели в Сиггерд женщину. Да и внешне она мало напоминала женщину, особенно если надевала мужские штаны и рубаху. Волосы же Сиггерд в отличие от мужчин, стригла коротко.

Связав моего преследователя, Сиггерд поднялась на ноги.

— Я видела княжну, выходившую из сарая до того, как выбежала ты, — сказала она и посмотрела мне пристально в лицо.

— И что? — я сделала вид, что не понимаю ее слов.

— А то, что это она наняла этого бугая изнасиловать тебя, — Сиггерд смачно плюнула на мужика, лежавшего у ее ног, — Если бы я не подоспела, то он вдоволь натешившись, после оставил бы тебя там, где Гуннар обязательно нашел и увидел тебя. Убить, конечно, не убил бы, но помял изрядно. Представь, что было бы дальше…

Я помрачнела. Подобные мысли тоже посетили мою голову, но лишь, когда ко мне явилось спасение в лице северянки. Я конечно, не допустила бы этого и скорее всего спалила бы насильника вместе с сараем…но Сиггерд была права. Это княжна наняла этого человека.

— Я расскажу Гуннару, когда он вернется, — произнесла великанша и нагнувшись, легко, за шкирку, подняла вялого мужичка.

— Про княжну не говори! — вырвалось у меня.

— Это почему еще? — возмутилась Сиггерд.

— Не стоит… — замялась я, — Я скоро уеду, и она успокоится. А таким образом мы можем испортить отношения Гуннара с Аскольдом.

Сиггерд думала не долго. В конце концов, она решила повременить с рассказом о коварстве Лебедь.

— Я скажу ему позже, — согласилась она на мои уговоры, — Но все равно скажу.

У меня вырвался вздох облегчения, а великанша встряхнула мужика и дала ему под зад ногой, чтобы шевелился быстрее.

— А что будет с ним, — кивнула я на мужика.

— Получит плетей, — ответила Сиггерд, — Да так, что больше вряд ли захочет насильничать. Уж я прослежу.

Она не удержалась, чтобы не толкнуть с силой пленника.

— Я себе даже представить не могу, что Гуннар женится на этой ведьме, — вздохнула она, вспомнив про княжну и велев мне идти следом, направилась в избу дружинников, где собиралась сдать своего пленника в надежные руки.

Стоя за углом дома, Лебедь видела, как Сиггерд, эта нелепая дура-воительница, ошибка матушки природы, которая забыла, что видимо, лепит из нее женщину, спасла рыжую от Брама, нанятого княжной через одного из ее людей в таверне, что располагалась неподалеку от дома вождя.

Надеясь сделать пакость, Лебедь была разочарована, когда ее замысел не удался, но она была спокойна за себя — мужика нанимала не она, да и он тогда был в таком состоянии, что вряд ли сможет опознать в ее сопровождении того, с кем встречался в таверне.

— Вот неудача! — произнесла Лебедь и с силой дарила кулаком по стене, за которой скрывалась, подглядывая за происходящим. Зашибив пальцы, она ойкнула и поднесла их к губам.

— Ладно, — подумала девушка, — У меня еще есть время, чтобы избавиться от Вереи.

Лебедь не торопилась возвращаться к отцу и хотя не испытывала ни малейшего увлечения северным вождем, ее душила обида на то, что ей, княжне, предпочли какую-то нищенку без роду племени.

А ведь отец уже несколько раз присылал письма птичьей постой, да еще пару раз с верховыми, но Лебедь отказывалась возвращаться.

— Отец сам хотел, чтобы мы познакомились с Гуннаром. Пусть терпит мое отсутствие, — решила она, — Наличие Янины избавляло княжну от пересудов… Да и дом, который строил Гуннар для своей жены, постепенно вырастал, поднимаясь над двором и старым домом, словно гриб, после дождя, хотя. Если признаться, Гуннар не сильно торопился с его постройкой.

В своем последнем письме Аскольд предупредил дочь, что если она не вернется домой, то он приедет за ней лично. Княжна тогда только усмехнулась и несмотря на причитания нянюшки, советовавшей послушаться отца, решила — пусть приезжает. Вдвоем им удастся быстрее окрутить Гуннара. А в том, что ей стоит выйти именно за этого мужчину, Лебедь почти не сомневалась.

Она не ждала большой любви. Ее всегда больше привлекало благосостояние, и спокойная жизнь без малейших проблем. А Гуннар способен был дать ей то, к чему она так стремилась. Препятствие было только одно — рыжеволосая девка, что задурила голову вождю и при этом держала его на коротком поводке, не подпуская к телу. Да, Лебедь догадывалась, что отношения между Гуннаром и Вереей не зашли так далеко, как хотелось бы самому мужчине, и даже немного жалела об этом. Получи Гуннар желаемое, кто знает, возможно, он быстрее охладел бы к сиротке. А так…

Лебедь отлепилась от стены, когда Сиггерд и девка вошли в дом, ведя перед собой отупевшего от удара великанши мужичка.

Княжна отряхнула руки от несуществующей пыли и хотела было уйти, как внезапно услышала чей-то голос.

— Доброго вечера, красавица!

Обернувшись, Лебедь уже приготовила свое любимое выражение лица — отстаньте от меня, как лицо ее приобрело иное выражение.

Мужчина, который оказался перед ней, заставил девушку удивленно замереть. Впервые мужская красота поразила ее. Черноволосый молодой мужчина в длинном плаще со светлыми глазами, стоял за плетнем, глядя на княжну восхищенно. Этот взгляд Лебедь понравился, и она улыбнулась, широко и искренне.

— Добрый, — произнесла она в ответ и даже сделала шаг навстречу незнакомцу.

— Меня зовут Асгейр, — представился тот и обаятельно улыбнувшись, перемахнул через плетень.

Очередной город, куда завели поиски Дьярви и Хредерика, оказался подвластным северному хозяину. Едва мужчины вошли в ворота, под взглядами бдительной стражи, которые задержав их недолго, но тщательно допытывались, кто такие, да откуда, оба оборотня отправились искать себе пристанище в ближайшей таверне.

Спросив у местных жителей, они попали на двор большой таверны, вывеска которой обещала не только ночлег, но и сытый ужин и выпивку для своих посетителей. Переглянувшись с совой, Дьярви решил, что бродить и искать дальше нет смысла. Они оба устали и были голодны, а постоянные поиски и разбитые дороги уже набили оскомину даже такому свободолюбивому зверю как волк. Если раньше Дьярви предпочитал сон в своем ином облике среди хвойных лесов на потерянной в чаще полянке, то теперь еще все больше манила горячая еда и простая человеческая постель, что позволяла хорошо отдохнуть и восстановить силы. А когда Хредерик шутил, говоря волку, что-то становится слишком уж человеком, Дьярви обижался. Но сегодня, оба настолько устали, что отдых в таверне казался обоим просто раем на земле.

Едва они прошли в двери и очутились в доме, как их окутали запахи. Их было много и все такие вкусные, что у Дьярви заурчало в животе. Он злился на себя, сетовал на то, что последняя охота на ночном привале, прошла не так успешно. Уставая в пути им обоим требовалось больше еды и если Хреберик мог ограничится мышами или неосторожным зайцем, то Дьярви требовалось намного больше. И войдя в таверну, он решил для себя, что сегодня отъесться от пуза и выспится на неделю вперед.

Хозяина таверны, вышедшего встречать гостей с белым полотенцем наперевес, звали Потап. Хредерику этот человек сразу же не понравился. Дьярви же настолько устал, что ему было плевать на бегающий глазки Потапа и на то, как внимательно он рассматривал вновь прибывших гостей. Но хитрая улыбка и радушное приветствие сделали свое дело — оборотни сняли комнату в его таверне и остались на несколько дней, чтобы иметь время для поисков девушки с огненными волосами.

В тот же самый день, только намного позже в город вошла красивая женщина. Ее длинные волосы скрывал платок, а дорожную одежду — длинный плащ. Стража на воротах проводила женщину заинтересованными взглядами, но она быстро скрылась, затерявшись в толпе людей, спешащих по домам. А когда на город опустились сумерки, быстро сменившиеся сгущающейся темнотой надвигающейся ночи, вернулся из дозора, и вождь со своей дружиной.

Ворота в город закрылись, чтобы на рассвете открыться вновь.

Аскольд никак не мог понять, почему его дочь так упорно отказывается возвращаться домой. Это было подозрительно и удивительно для князя. Казалось бы, едва уговорил дочь отправится знакомится с женихом, а тут гляди как она возвращаться даже не помышляет и при этом о свадьбе ни единого слова. Даже доносчик, информировавший Аскольда через птичью почту, ничего определенного не мог сказать и тогда князь решился ехать сам и разобраться в сложившейся ситуации. Прежде всего, надо было поговорить с Лебедь да узнать, что удумала себе его умница дочка. Аскольд не сомневался, что познакомившись с Гуннаром и оценив те возможности, что открывал ей брак с северянином, девушка сама захочет выйти замуж. Было бы неплохо, если бы между молодыми людьми возникло чувство — оно делает союз более сильным и крепким. Если же нет, то тоже ничего. Со временем притрутся друг к другу. А дальше что? Родит Лебедушка своему вождю сына, исполнит свой долг, и семейная жизнь пойдет своим чередом, как у всех пар что жили до них и что будут жить после. Он, как обычно, и князь знал это по себе, ищет утешения на стороне у служанок, таская их по темным чуланам и на конюшне, она — с молодыми дружинниками, достаточно привлекательными, чтобы увлечь избалованное сердце.

— Такова жизнь, — подумал Аскольд.

Но пока… Пока стоило быть осторожными. Гуннар мог думать немного иначе в силу молодости и вспыльчивого характера, коим славился уже давно.

На рассвете следующего дня была приготовлена телега полная якобы подарков будущему зятю, а на самом деле просто предлог и заодно повод напомнить о свадьбе, которую и сам Аскольд ждал с нетерпением. Ему нужны были сильные соседи и пусть на княжеских землях сейчас царили мир и покой, но никто не мог быть уверенным в том, что как обычно с далекого и холодного севера к берегам владений Аскольда причалят остроносые корабли и кровь потечет рекой. А так, имея в зятьях такого же северного варвара, князь мог считать себя если не полностью, то хотя бы частично защищенным, ведь кроме воинственности, северяне славились и тем, что редко нападали на земляков. Так что, как не крути, Гуннар и по богатству, и по величию, да и по многим другим причинам Аскольда удовлетворял как будущий муж дочери. Своим земли князь хотел передать внуку, да вот только когда это будет? Хотя, сам Аскольд был еще достаточно молодым и здоровым мужчиной и не думал о том, чтобы уйти на покой, да и оставлять свои владения было некому.

Князь вышел во двор и усмехнулся, вспомнив про Булата. Его едва не разобрал смех. Ведь, подумать только, когда-то он мечтал видеть его своим зятем. Да видно, боги не дали совершить ошибку и вот теперь, если удача повернется к нему лицом, то уезжать он будет уже после свадьбы!

Витая в самых благодушным мыслях, Аскольд взобрался на своего коня, окинул долгим взглядом сопровождающих его воинов и, пообещав скоро вернуться отправился в путь оставив после себя за старшего воеводу Ясеня.

— Ну и куда ты опять собираешься? — Кудеяр хмуро посмотрел на друга, затем перевел взгляд на Щетину, словно ожидая от старика поддержки.

— Ты знаешь, куда, — ответил Булат тихо.

— Знаю…только то, что это глупо, — бросил друг, — Искать то, не знаю, что, хотя, в твоем случае — того, не знаю кого.

Булат хмыкнул. Щетина продолжал молчать, вслушиваясь в нападки Кудеяра.

— Ты что думаешь, твоя девка ждет тебя где-то? — удивился мужчина, — Да она уже давно забыла о тебе и продолжает плясать перед такими как Гуннар, выискивая себе проблемы на…

— Закрой рот! — резко оборвал друга Булат и тут же поспешно добавил, — Иначе я не посмотрю, что тебя дома жена ждет.

При упоминании жены, лицо Кудеяра разгладилось. Он улыбнулся, светло и чисто.

Свадьба состоялась всего неделю назад. Самые сладкие деньки в жизни молодых. Именно подготовка к свадьбе и уверения друга, что обидится не на шутку, заставили Булата не бросится сразу же после того, как зажили раны, на поиски Вереи.

Он и сам не знал, что так зацепило его в той танцовщице, но его сердце стремилось к ней с еще большей силой, чем раньше к Лорри. Словно кто-то незнакомый вселился в него и думал только о ней. Вспоминал ее тонкий стан, ее длинные роскошные волосы, развивающиеся словно пламя. Вспоминал ее глаза и ту ночь, когда девушка пришла к нему. Сама. По собственному желанию. А он возьми, да сглупи. А ведь сперва просто испугался, когда понял, что молоденькая девчонка затронула струны в его душе. Испугался, как зеленый мальчишка, а после, осознав свое чувство, его зарождающиеся побеги решил для себя, что с Вереей у него все будет честно и благородно. Он отчего-то не сомневался в том, что девушка была чиста и не мог взять ее вот так просто, без благословения, без обряда, который соединил не только их руки, но и души.

— Что задумался? — разбавил густую тишину старик.

Булат вскинул голову. Щетина пристально поглядел в глаза приемного сына долгим изучающим взглядом, а затем просто сказал:

— Езжай, — и добавил чуть тише, — Я же должен дождаться внуков.

И старик отвел глаза.

Он ничего не сказал Булату о том, что приходила Лорри. Не смог лишить его того счастья, что снова увидел в глазах, которые, казалось, погасли навсегда.

— Пусть все будет как будет, — решил Щутина, — Булат заслуживает счастья.

И тут кто-то чужой, но до ужаса знакомый голос, зашептал ему в ухо:

— А если все повторится с ним? Если Верея умрет? Ты подумал старик? — и голос рассмеялся.

— Это не Лорри, — подумал Щетина и сжал худые ладони в кулаки. Он знал, что Лорри любила его сына. А это существо, что приходило к нему и сейчас посылало крамольные мысли — это был кто-то злобный и чужой. Кто-то, кто не желал счастья Булату.

— Не скажу! — решил старик твердо.

А на рассвете, собрав небольшой отряд и попрощавшись с Кудеяром и его молодой женой, а также обняв старика отца, Булат вышел из поместья. Он еще не знал куда направляется и первым делом поехал к морю, туда, где плескались у его ног зеленые волны.

Спустившись вниз, он оглянулся на своих людей, что остались неподалеку, ожидая своего предводителя.

Булат бросил взгляд на утес, возвышающийся неподалеку. Тот самый утес, где он кажется, жизнь назад сжигал тело Лорри.

Глаза защипало, но мужчина не позволил слезам вырваться наружу. Он яростно потер лицо ладонями, когда до его слуха донеслось какое-то слабое дребезжание, тихий еле различимый звон.

Булат опустил лицо и застыл в удивлении. Его сердце замерло и застучало с удвоенной силой. Мужчина не поверил своим глазам.

Прямо на берегу, заросший тиной и водорослями, лежал меч.

Меч Торхельма, который когда-то принадлежал его отцу.

— Он вернулся! — только и смог произнести Булат и опустившись на колени, бережно взял клинок в руки.

— Я видел, видел их! — с таким криком молодой оборотень вбежал в пещеру, пока Хавган проводил совет, вместо отсутствующей Брунхильды.

Морды всех волков повернулись к вбежавшему пареньку. Тот еще был неумелым щенком и только начал осваивать человеческую форму, потому и не сумел оборотится, видимо то, что он увидел, было настолько важно, раз он прибежал суда со всем поспешностью, на которую был способен

— Успокойся, юный Талли! — спокойно произнес волк, для удобства щенка он перевернулся в человека и теперь стоял перед ним, ожидая подробного рассказа об увиденном, — Что тебя так испугало?

Молодой парнишка отдышался и обвел стаю быстрым взглядом.

— Колдуны! Они зашли на нашу территорию и их много! — наконец выдавил он, — И они на пути к горам!

Хавган прямо в прыжке обратился обратно в волка. Он рванул к выходу из пещеры. Стая — за ним. Щенок по имени Талли завыл от отчаяния — он все еще путался с превращением и шерсть почему-то вылезла только на его лице, оставив остальное тело абсолютно голым.

Вожак тем временем бежал по ледяной пустыне. Ветер, несущийся ему в лицо говорил о том, что щенок не солгал. Здесь действительно недавно проходили колдуны. А ведь для их это была запретная территория. То, что они рискнули сунутся сюда означало только одно…

… Асгейр нашел Огонь первым.

Когда волки прижали под гору, вокруг не было ни единой души. Ровная затянутая льдами поверхность просматривалась до самой кромки леса. Спрятаться у скал люди не могли.

— Они переместились, — понял Хавган.

Если Асгейр нашел девушку, то это означало только одно — скоро колдун будет здесь.