Слишком неправильно

ГЛАВА 22

Кэссиди

Нежная забота о себе все выходные.

Как и ожидалось, я проснулась с головной болью и мигренью. Головная боль была вызвана алкоголем, а мигрень — плачем. Я заснула обезвоженная, израненная и измученная. Если бы я смогла показать Логану, как ужасно я себя чувствую из-за него, какой никчемной и ненужной, он бы никогда больше не смог смотреть мне в глаза.

Моя спальня вращалась до позднего вечера в субботу, когда я рискнула встать с кровати, чтобы проглотить горсть обезболивающих и запить их стаканом воды из-под крана. Ни то, ни другое не помогало мне надолго. Меньше чем через три минуты меня вырвало таблетками, водой, шотами и киви дайкири.

Слишком слабая, чтобы двигаться, я задремала, прислонившись к стене в ванной. И это был хороший выбор… Меня тошнило без остановки до глубокой ночи. К полудню воскресенья я стала пить воду крошечными глотками, а мое тело обмякло, и я лежала на диване с мокрым полотенцем на голове. Я не ела с пятницы, но желудок не просил, и я боялась есть, опасаясь, что меня снова стошнит.

Хороша вещь того, что я чувствовала себя так, будто провела час в стиральной машине на отжиме и проглотила ведро отбеливателя, — у меня не было сил думать о Логане. Если бы я впустила его в свои мысли, я бы плакала и кричала, чтобы выпустить все эмоции наружу.

Два слова, один палец. Между нами все кончено.

Все кончено. Забавно… Я помню, как он сказал, что мы так и не начали.

Большую часть дня я дремала, телевизор работал в качестве фонового шума, но в какой-то момент я уснула окончательно и проснулась только в шесть утра в понедельник.

Головная боль прошла, но я не чувствую себя достаточно хорошо, чтобы есть, и довольствуюсь чашкой черного, горького кофе, топая по квартире в поисках телефона. Я нахожу эту надоедливую штуку под подушкой и подключаю его к зарядке, пока принимаю душ, чтобы смыть с себя вонь алкоголя, рвоты и пота.

Последний раз я так напивалась в колледже. Сегодня я вновь обрела уважение к Кайе. Наутро после бурной вечеринки она всегда такая свежая и отдохнувшая, и работает как нормальный человек, независимо от того, насколько сильно она напилась накануне.

Должно быть, это навык. Либо у нее развилась сверхвысокая толерантность, и похмелье ее не беспокоит. А может, она каждое утро выпивает бокал игристого вместо кофе.

Говорят, это помогает.

В субботу я думала о том, чтобы напиться снова, но одного взгляда на бутылку Corona в холодильнике было достаточно, чтобы у меня свело желудок.

Приняв душ, одевшись и приятно пахнув чистотой, я сижу, скрестив ноги, перед зеркалом в спальне, пытаясь скрыть темные круги под глазами с помощью консилера и тонального крема. В какой-то степени это работает. Достаточно, чтобы мне не было стыдно выходить из дома или записываться на прием к акушеру-гинекологу на девять утра.

Логан не оправдал моего доверия, и хотя я не верю, что он сознательно рискует моим здоровьем, я не настолько глупа, чтобы не сдать анализы на венерические заболевания. Ему лучше надеяться, что он не заразил меня хламидиозом.

Хотя… Думаю, из всех заболеваний, передающихся половым путем, хламидиоз был бы не так уж плох.

Я пишу Люку сообщение, чтобы он знал, что я опоздаю на работу, и сажусь в машину, направляясь в клинику на другом конце города. Администратор встречает меня с улыбкой, а медсестра за несколько минут проводит меня в отдельную комнату.

— Вот ваш халат. Переодевайтесь и ложитесь на кушетку. Доктор будет с вами через несколько минут.

Я складываю джинсы и футболку, прячу между ними розовые трусики и сажусь на кровать, крепко держась за спинку голубого халата. Через минуту я покажу свои женские части доктору, а пока попридержу свою скромность.

Графические плакаты с изображением женской репродуктивной системы и признаками рака груди пестрят на стенах среди множества обнадеживающих строк. Они должны заставить вас чувствовать себя спокойно и комфортно, обсуждая секс и венерические заболевания с незнакомцем, пока он засовывает пластиковую трубку вам во влагалище.

Через мгновение дверь открывается, и я с облегчением вижу знакомое лицо. Доктор Джонс, пожилой мужчина лет шестидесяти, был моим врачом с тех пор, как я переехала в Ньюпорт. Я рада, что он еще не вышел на пенсию, но до этого еще далеко.

— Доброе утро, Кэссиди, — щебечет он, надвигая прямоугольные очки на свой длинный кривой нос. — Что привело вас сюда? Просто осмотр?

— Хотелось бы. Мне нужно сдать анализы на венерические заболевания.

— Хорошо, мы можем это сделать. — Он придвигает табурет поближе, на его лице нет ни намека на осуждение. Уверена, за столько лет практики он повидал все, и ничто уже не может его удивить. — Как давно у вас был незащищенный секс? Некоторым инфекциям требуется время, чтобы проявиться в тестах. Возможно, лучше подождать пару недель, прежде чем мы возьмем кровь.

— Если я что-то подцепила, это будет видно, — заверила я, стыдясь того, что позволяла Логану находиться между моих ног в течение трех месяцев, несмотря на всю боль, которую он намеренно причинял. — Вряд ли есть повод для беспокойства, но лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

Я не думаю, что Логан заразил меня венерическим заболеванием, но я больше не доверяю ему, и я не настолько глупа, чтобы не сдать анализы.

Но настолько глупа, чтобы позволить ему не использовать презерватив.

Моя жизнь катится по нисходящей спирали с самого моего рождения, но это совершенно новый уровень падения. Как я докатилась до такого?

Я виню во всем Талию и ее глупого, внимательного, заботливого мужа, который устроил ей вечеринку. Если бы не эта вечеринка…

Я встряхиваю головой, отгоняя эти мысли. Что сделано, то сделано. Я не могу повернуть время вспять, так что нет смысла зацикливаться на том, что мне неподвластно.

— Я также думала о том, чтобы установить противозачаточный имплантат.

Доктор Джонс пролистывает мою историю болезни и делает пометки в блокноте, кивая при этом.

— Есть причины? Вы плохо себя чувствуете на таблетках?

— Нет, но с имплантами меньше хлопот.

— Мы можем поговорить об этом, когда получим результаты. Вы давно не проходили обследование, поэтому я проведу быстрый осмотр, пока вы здесь, возьму мазок, а потом вы помочитесь в чашку, и мы возьмем кровь. — Он жестом указывает на кровать, приглашая меня устроиться поудобнее или настолько удобно, насколько это вообще возможно в кабинете гинеколога. — Ваши месячные регулярные? Никаких проблем?

— Да, никаких изменений. На таблетках у меня почти не было менструаций. Будут ли у меня снова нормальные месячные, когда я установлю имплантат?

Он достает спекулум и покрывает его смазкой, раздвигая меня пальцами, одетыми в латексные перчатки.

Я ненавижу эту часть: гель холодный, а спекулум, растягивающий меня, чтобы доктор Джонс мог хорошо рассмотреть, почему-то вызывает у меня ощущение консервного ножа.

— Это трудно предсказать, — бормочет он, поднимая голову от моих ног. — У вас могут быть нормальные месячные или не быть их вовсе. Все бывает по-разному. — Он опускается обратно, и я вижу только его седые волосы. — Как работа?

Да, почему бы не завести непринужденную беседу, пока он смотрит глубоко внутрь меня? Это точно отвлечет меня от того, что он делает и почему я здесь.

Как и было обещано, осмотр занимает все пять минут. Взяв мазки, проверив внутренности и прощупав грудь на предмет опухолей, я запираюсь в ванной, чтобы пописать в стаканчик и переодеться в свою одежду.

Разве это не воплощение мечты каждой девушки?

Сказка из реальной жизни: влюбиться в идеального мужчину, заниматься с ним любовью всю ночь, а потом проверить, не заразил ли он тебя гонореей, потому что он мудак, который не может удержать себя в штанах.

— Мы получим результаты к среде, — говорит доктор Джонс, встречая меня в фойе после того, как медсестра возьмет у меня кровь. — Мы позвоним вам, как только они будут готовы, чтобы записать вас на другой прием. Вы хотите записаться и на установку имплантата?

— Может быть, когда вернусь, — говорю я, нервничая впервые с тех пор, как вошла в дверь, как будто мой мозг только сейчас осознал весь ужас происходящего. — Я буду ждать звонка.

Он достает из большого аквариума на стойке администратора полоску разноцветных презервативов и протягивает мне с наглой ухмылкой.

— Разорви, возьми и раскатай.

Я заставляю себя усмехнуться и прячу презервативы в сумку.

— Спасибо. Жаль, что уже слишком поздно для этого.

Меня выводит из состояния сна громкий удар. Еще до того, как я полностью открыла глаза, мое сердце заколотилось на предельной скорости.

Бах, бах, бах!

Я хмурюсь и смотрю на телефон на журнальном столике, немного смущенная тем, что задремала на диване. Еще нет и девяти вечера. Несколько непрочитанных сообщений ждут на экране, но все по порядку.

Стук продолжается, от него дрожат стекла в моей крошечной квартирке. Сегодня вечер вторника. Мои соседи не оценят такого беспокойства, ведь большинству из них нужно вставать на работу в пять-шесть утра.

— Я иду, — бормочу я, отбрасывая одеяло в сторону.

Мне следовало проверить сообщения, прежде чем распахивать дверь, потому что они, скорее всего, от одного и того же человека, и если бы я знала, то сделала бы вид, что меня нет дома.

— Уходи, Логан, — говорю я, держась за дверь, не зная, захлопнуть ее перед его носом или открыть дальше. Один только его вид наполняет мой организм эндорфинами. — Уходи, — повторяю я.

Это моя единственная линия защиты, но в моем тоне не хватает решимости. Даже я не верю, что хочу, чтобы он ушел. Он мерзкий. Он причиняет мне боль и заставляет чувствовать себя хуже, чем кто-либо другой в моей жизни, но я скучаю по нему. По его запаху, по темным глазам, по твердому прикосновению его рук, поклоняющихся моей коже…

— Пожалуйста, просто оставь меня в покое, хорошо? Ты же сказал, что между нами все кончено.

— Да, я помню. — Он самовольно входит и проходит мимо меня на кухню. — Я также сказал, что мы трахнемся только один раз, и посмотри, что из этого вышло. Почему ты не отвечаешь на мои сообщения?

— Я спала, и мне нечего тебе сказать, — отвечаю я, питаясь его гневом, который разжигает мой. — Уходи, Логан.

Он опирается на кухонную стойку, челюсть сжата, глаза сужены.

— Нет, пока ты не объяснишь, почему ты поцеловала Раша.

Я складываю руки на груди, подражая его позе.

— Тебе не составило труда засунуть язык в рот брюнетки, и я не слышу от тебя объяснений. — Я подхожу ближе, моя грудь вздымается. Тревога, связанная с результатами теста, которые я получу завтра, смешивается с обидой и гневом, образуя взрывоопасную смесь. — Полагаю, у нас не было эксклюзивных отношений. Ты мог бы сказать мне об этом, прежде чем трахать меня без защиты! — я толкаю его в сторону двери. — Уходи. Прямо сейчас.

Он хватает меня за предплечье, притягивая ближе.

— У нас были эксклюзивные отношения. Мы и сейчас эксклюзивны. Я поцеловал брюнетку, а ты поцеловала Раша, так что считай, что мы квиты.

Я пытаюсь отмахнуться от него, но он крепче прижимает меня к себе.

— Единственное, что между нами есть, — это конец, Логан. Ты думаешь, что можешь прийти сюда как ни в чем не бывало? Как будто ты не говорил всего того дерьма, что наговорил в пятницу?! — я тычу пальцем в его грудь. — Убирайся из моего дома! И лучше молись, чтобы ты не заразил меня венерическим заболеванием, иначе, клянусь, я убью тебя, как только получу результаты!

На этом он отпускает меня; его бровь приподнята, полное неверие нарисовано на его глупом красивом лице.

— Ты сдала анализы? Зачем? Я бы никогда не прикоснулся к тебе, если бы не был уверен в том, что я чист. Ты знаешь это, Кэссиди. Ты доверяешь мне!

— Доверяю? — он, должно быть, шутит. — Я не доверяю тебе, и я не хочу, чтобы ты приходил сюда. Уходи и не возвращайся! — я снова толкаю его. — Два слова, один палец. Пошел вон!

В комнате воцаряется тишина, и враждебность Логана смывается, как рисунки мелом под весенним дождем.

— Я сожалею о том, что сказал в пятницу. Правда, Кэсс. Я не хочу, чтобы мы расставались вот так, — говорит он, тяжело вздыхая. — Я поцеловал ту девушку, потому что…

— Мне все равно! Даже если бы ты этого не сделал, мы… — я прервала себя, прикусив губу. Нет никакого «мы». — Это, — я делаю жест между нами, — все равно скоро бы закончилось. — Я глубоко вдыхаю, потому что гнев утихает, а на его место приходит боль, грозящая поставить меня на колени. — Ты получил то, что хотел, Логан, и отбросил меня в сторону, как сломанную игрушку. Между нами все кончено. Ты сказал это. Теперь убирайся.

— Я не отбрасываю тебя в сторону. — Он стягивает бейсболку, вцепившись в волосы. — Ты знаешь, как это делается. Ты согласилась только на секс, а теперь что? Ты хочешь большего? Ты же подружка Кайи, ради всего святого!

— Не забудь, что я трахалась с Тео.

Он стискивает зубы, прижимая меня к себе страдальческим взглядом, его лицо изображает опустошение. И тут его отношение меняется на глазах. Черты его лица смягчаются, и он смотрит на мои губы, в его карих глазах появляется выражение непоколебимой решимости за секунду до того, как он сжимает мое запястье и притягивает меня к себе.

Я реагирую на его прикосновение так же, как и всегда, — дрожью и жаром в животе. Словно почувствовав, что моя решимость иссякает, он приникает к моим губам. Мягкость и знакомость его рта разрушают высокую стену, которую я возводила вокруг себя несколько дней. Первая мысль оттолкнуть его исчезает быстрее, чем появляется, не оставляя и следа.

Когда он обнимает меня, когда его губы сражаются с моими, его поцелуи жадны и безжалостны, я не знаю, почему я злилась на него в первую очередь. Все как в тумане. Расфокусированное, выцветшее воспоминание. Прошлое, которому меньше минуты.

Из меня вырывается жалобное хныканье, и Логан выпивает этот звук прямо из моих губ, его язык дразнит мой в более чувственной, спокойной манере.

— Я знаю, что я мудак. Я знаю, что продолжаю причинять тебе боль, но… Я не хочу, чтобы все закончилось, пока мы злимся, хорошо? — шепчет он, перемещаясь губами к моей шее, царапая ее зубами. — Мы помиримся в постели, а потом все закончим, я обещаю. — Он берет мои запястья в одну руку, а другой проводит по бокам, пока не находит мою талию. — Ты потрясающая, детка, ты знаешь это? Я сделаю так, чтобы тебе было хорошо. Я всегда так делаю.

Вот так.

Этот звук…

Треск на заднем плане.

Это моя решимость, моя решимость не подпускать его близко, не позволять ему прикасаться ко мне и промывать мне мозги, разбивается вдребезги.

Я не могу бороться с ним.

Я люблю его, я хочу его, и он мне нужен.

Он тащит меня на столешницу, приникает губами к моим губам, руки взбираются по моим бедрам, пока его пальцы не исчезают под подолом моего ночного платья, а его дыхание сбивается.

— Такая мягкая, — бормочет он, покусывая мою нижнюю губу. — Такая теплая. Раздвинь ноги, детка, — уговаривает он. — Хорошо и широко.

Я раздвигаю ноги, в моей голове нет рациональных мыслей. Здесь только я и он.

Он.

Все остальное не имеет значения.

Он сдвигает мои трусики в сторону и медленно вводит в меня два пальца, словно боясь, что я вырвусь, если он не будет осторожен.

— Я собираюсь вытрахать из тебя всю злость прямо здесь, но сначала… — он загибает пальцы, поглаживая мою точку G. — …ты кончишь для меня. Я хочу почувствовать, как ты капаешь на мои пальцы.

Я раздвигаю губы и упираюсь лбом в его плечо, глаза закрыты, грудь прижата к его груди. Я не могу остановить это. В моем теле не осталось сил, чтобы оттолкнуть его, чтобы защитить свой разум, который уже почти покинул меня.

Я не контролирую себя, когда он рядом. Я пытаюсь контролировать ситуацию только тогда, когда между нами есть расстояние, поэтому мне не следовало впускать его сегодня. Я не должна была открывать дверь. Я могу кричать и ругаться, когда он в двух шагах от меня, но я не могу защитить себя, когда он прикасается ко мне.

Да я и не хочу.

Я потерялась в этом мужчине. В его нежности и свирепости. В привязанности, припасенной для коротких мгновений, когда мы одни, мертвые для всего мира.

— Я скучал по тебе, — шепчет он, прижимаясь губами к моему виску, а его пальцы поднимают меня выше. — Я скучал по тебе как сумасшедший.

Мое сердце замирает, окруженное приятным теплом. Я не настолько наивна, чтобы думать, что это важно. Что, возможно, он хочет чего-то большего, чем просто секс, но его слова действуют как успокаивающий бальзам на сотни порезов и синяков на моем запущенном разуме.

Он никогда не увидит во мне ничего большего, чем просто секс, но когда он прижимает меня к своей груди, одной рукой обхватывая мои лопатки, словно желая прижать меня к себе; словно желая защитить меня и позаботиться обо мне, я не могу заставить себя бороться с ним.

Завтра я снова буду плакать, а пока я наслаждаюсь его близостью, покоем, который он приносит, и счастьем, которое он вызывает.

Ни один другой мужчина не может довести меня до оргазма так быстро, как Логан. Он настроен на мое тело. Он знает, что делать, куда надавить и где оттолкнуться, чтобы довести меня до наивысшего кайфа. Чтобы я стонала и прижималась к нему.

Мои вздохи наполняют воздух, становясь все более слышными. Спазмы в животе усиливаются, и я прижимаюсь к нему с каждым точным, целенаправленным движением его пальцев.

— Все хорошо, детка. Все хорошо, — воркует он мягким голосом. — Отдайся мне. — Он прижимает меня ближе, крепче, прижимается губами к моему виску, когда я кончаю на его пальцы, и молчит, пока я не укусила его за плечо. — Вот так. Не сопротивляйся. Не борись со мной. — Он отстраняется, убирая пальцы, ласкающие мое бедро, прежде чем накрыть мое лицо, его глаза буравят меня. — Лучше?

Я киваю, боясь заговорить, вдруг я разрыдаюсь. Но он и не ждет, что я заговорю. Его губы снова ловят мои, поцелуй медленный, глубокий, почти ласковый. Как будто он хочет успокоить меня. Как будто он пытается извиниться жестами, потому что знает, что я не верю его словам.

— Я заставляю тебя чувствовать себя хорошо. Никто другой. Только я, принцесса. — Он целует меня в макушку и опускает руки на мои бедра. — Я передумал. Я хочу тебя в постели.

Моим ногам некуда деться, кроме как обхватить его талию, когда он стаскивает меня со стойки и заключает в свои объятия. Напряженная до предела, почти ослепленная похотью, я пытаюсь снять с него майку, но мои движения слишком нескоординированы. Логан не помогает мне сосредоточиться, целуя мою шею и покусывая ухо. Я дергаю ткань вверх, просовывая руки под нее и касаясь его безупречного пресса.

— Такая нетерпеливая, — бормочет он, бросая меня на кровать. Он одним движением срывает с себя майку, прежде чем его тело накрывает мое.

Я отдаюсь этому моменту, движимая страстью и желанием. Я борюсь за его прикосновения, пока наша одежда разлетается по комнате, пока мы оба не остаемся голыми, и я прижимаюсь к его горячей коже. Как только я встречаю его взгляд, Логан без предупреждения толкает бедра вперед, заполняя меня каждым жестким дюймом. Пронзительная дрожь сотрясает мое тело, ощущение почти невыносимо во всем его совершенстве.

— Обними меня, — произношу я, впиваясь когтями в его спину. — Пожалуйста, просто…

Он отталкивает меня поцелуем, его руки прижимают меня к себе, кожа к коже, грудь к груди, пока он медленно отступает и снова входит в меня.

— Еще раз, — говорит он мне на ухо, заставляя мое сердце учащенно биться, и волна жара заливает мои бедра. — Я хочу слышать тебя, детка.

Я впиваюсь зубами в его плечо, целую его шею, но каждый отчаянный, жесткий толчок, подбрасывающий меня на кровати, приближает меня к очередному оргазму. Я больше не могу сдерживать тихие, почти неслышные стоны.

Логан наблюдает за мной, целуя каждый сантиметр моей кожи в пределах своей досягаемости. От негромкого ворчания и неглубокого дыхания по моему позвоночнику пробегают мурашки.

Боже, я никогда не хотела бы видеть его в другом состоянии, чем то, в котором он находится сейчас, наблюдая за мной темными, похотливыми глазами, как будто я единственный человек в мире, который ему нужен.

— Вот оно, — прохрипел он, когда оргазм настиг меня, окрасив веки в ослепительную белизну. — Хорошо, вот так… Мне нравится видеть тебя такой.

Я притягиваю его к себе так близко, как только могу, пока мое тело находится в его власти и распадается на части самым сладким образом. Удовлетворенная, умиротворенная улыбка искривляет его губы, прежде чем он возобновляет мучительный темп еще на несколько толчков, пока не замирает, кончая в моих руках так же сильно, как я в его.

Его губы снова находят мои, как будто он скучал по мне, несмотря на то, что я была рядом все это время. Он медленно выходит, держась за мое бедро, и тут происходит самое неожиданное… Он падает рядом со мной, обнимает меня и делает глубокий, успокаивающий вдох.

Кровать скрипит под весом Логана, когда он садится, закидывая ноги на край. Он прижал меня к себе после дикого секса, и я, должно быть, задремала, слишком уютно устроившись рядом с его теплым телом.

Я не ожидала, что он останется, но вот он здесь, протирает глаза от сна. Мои внутренности вздымаются, и вновь появляется надежда. Неужели это первый шаг к большему?

Я поворачиваюсь на бок, опираюсь головой на локоть и провожу пальцами по линии его позвоночника, чувствуя, как под моими прикосновениями напрягаются его мышцы. За окном темно, часы на прикроватной тумбочке показывают чуть больше четырех утра.

— Я не хотел тебя будить, — говорит он, отстраняясь от моих прикосновений, и встает, подхватывая с пола свою майку.

Я все еще полусонная, и мне требуется мгновение, чтобы понять, почему он встал посреди ночи. Он пробирается на улицу до того, как проснутся мои соседи, чтобы никто не увидел, как он уйдет утром.

Мерзкое чувство, что я грязная, наматывается на шею.

Я сворачиваюсь в клубок, впиваясь ногтями в ладони, чтобы остановить подступающие слезы. Сколько еще способов Логан найдет, чтобы сломать меня? Дать мне надежду и отнять ее одним маленьким жестом?

Я сквозь слезы наблюдаю, как он влезает в джинсы, застегивает ремень и натягивает куртку. Затем он наклоняется ко мне, чтобы поцеловать меня в макушку.

Я хочу отодвинуться.

Я хочу вскочить с кровати, швырнуть ему в лицо все, что попадется под руку, и вышвырнуть его отсюда, крича во всю мощь легких, но я застыла на месте, боясь пошевелиться.

Я потеряю самообладание и вместо того, чтобы бороться, стану умолять.

— Увидимся, — шепчет он в темноту, прежде чем уйти.

Никто никогда не останется рядом.

Никто никогда не полюбит меня.

Никому не будет до меня дела.