Смерть, любовь и мужчины Елены Майоровой

ГЛАВА 18

Вскоре после гибели Елены Майоровой вручали премии лауреатам журнала «Знамя» за 1997 год. Среди них был поэт Николай Шмелев. Он сказал в своей речи: «Надо сказать, что я никакой телезритель и никакой радиослушатель — кроме музыки, да и то «ретро», обычно не слушаю ничего. А тут как-то жена зовет: «Иди, послушай. Елена Майорова читает тебя. «Ночные голоса». Оказывается, она и раньше читала по радио эту вещь, говорят, любила ее, а в тот вечер, вскоре после ее трагической гибели, радио решило повторить эту запись… Какая же была актриса. И как же она читала… А потом на каком-то публичном вечере я пблучаю вдруг из зала записку: «Вам ничего не скажет мое имя, и я не буду его называть… Дело в том, что вы и Елена Майорова всю душу мне перевернули «Ночными голосами». Как я плакала — это же про меня, про меня! Спасибо вам…»

Сколько же людей открывали Елену Майорову случайно. Сколько — лишь потом. Это, как правило, люди, души которых готовы к эмоциональному взрыву, перевороту. Кто знает, не знак ли это. Уходит человек, способный потрясти своим даром многих, а после него сокращается количество душ, которым дано сопереживание, потрясение, боль и восхищение.

Фильм «Двое и одна» тоже, видимо, смотрели немногие. Он вышел в 1988 году. Режиссер — Эдуард Гаврилов, тонкий, щемящий сценарий Галины Щербаковой. В ролях Елена Майорова, Георгий Бурков, Юрий Астафьев и маленькая смешная девочка. Дочь героини Майоровой. У этой героини, Вали, редкая профессия. Она то ли истребляет, то ли выводит древесных жучков. Контора такая одна. И она едет каждый день на работу на загородной электричке, обратно возвращается, навьюченная сумками до зубов. Она их тащит, шлепает по лужам, а в окно за ней наблюдает редакционный фотокор, ненавязчиво и тайно влюбленный. Он ее снимает исподтишка, любуется снимками. Он — герой Георгия Буркова — в этой картине невероятно похож на Шерстюка. А она, как обычно, только на себя. Волосы закручены на затылке, какое-то убогое платье, кофта. Озабоченное выражение лица, судьба замученной матери-одиночки прочитывается по походке, каждому движению, тревожному взгляду, нервной реакции на любой пустяк. Но глаз от нее оторвать невозможно. Что-то невероятное есть в этой худой женщине с правильным и совсем не простым лицом. Сплав чистоты, благородства и полной беззащитности просто бьет наповал. И я не видела этот фильм, когда он вышел, и я толком не знала актрису Майорову. Как узнаешь актрису, когда фильмы выходят в никуда, когда нет ни раскрутки, ни пиара. Да о чем это я. Здесь не нужна никакая раскрутка. Просто надо было снимать и снимать. Потому что настолько естественная, открытая камере актриса встречается — не знаю раз во сколько лет. Просто за всю историю мирового кинематографа их легко пересчитать по пальцам — таких. Ни один режиссер не мог этого не понимать. Может, многие оставляли ее на потом, для лучших времен, для особого проекта…

Фотограф Фролов помог Вале собрать рассыпанные продукты, довез до дома, сфотографировал ребенка, и прелестная, смешная, очень серьезная женщина тут же протянула ему на открытых ладонях всю душу — невинную, истосковавшуюся, доверчивую. Они назначили день свадьбы, выбрали тахту в мебельном магазине, а потом была всего одна сцена любви. Ничего особенного, все, как в любом другом фильме. Мужчина и женщина легли в постель. И тут я, пожалуй, не назову другую актрису, которая была бы способна превратить любовный эпизод в душераздирающую драму. Ее лицо, глаза, руки — это великий рассказ о начале и конце любви, благодарности, счастья. И все с привкусом горечи. Кажется, скажи он ей: отдай сейчас свою жизнь, — и она не задумается ни на минуту. Как Тойбеле. Как Аня из «Затерянного в Сибири». Застенчивый Фролов — Бурков хотел лишь настоящей семьи с этой необыкновенной Валей. Он хотел заботиться о ней и ее дочери. Жизнь отобрала загородная электричка. Валя всегда так спешила перебежать перед ней.

В «Новой газете» была опубликована статья с точным и жестким заголовком: «Между застоем и отстоем». Что такое застой, многие помнят, что такое отстой, мы, к сожалению, познаем сейчас. Автор пишет о том, сколько кинематографистов ушли до срока в темноте 90-х. Самым страшным названо лето 1997 года, когда одна за другой погибли две настоящие, как принято сейчас говорить, кинодивы высочайшей пробы. Сначала Ирина Метлицкая, ошеломляющая красотой и трагическим дарованием, умерла от лейкемии, затем сожгла себя Елена Майорова — актриса безграничных возможностей, рожденная для славы, поклонения. Ее легко себе представить в обойме Голливуда. Обе актрисы недоиспользовали свой потенциал. Снялись вместе в фильме «Макаров». И по-разному избежали времени отстоя.

Могла ли Елена Майорова, не страдавшая роковой болезнью, избежать смерти в тот период — между застоем и отстоем?

Сокурсники Елены Майоровой любят рассказывать о том, какой смешливой она была. Потрясающее чувство юмора, мгновенная реакция — и на серьезном занятии Лену вдруг начинал разбирать смех. Все с интересом смотрят, как она будет с ним бороться, а это делает ситуацию необратимой: Лена смеется так, что слезы начинают катиться из глаз, до икоты. Ее выгоняют в коридор досмеиваться.

Евгений Миронов вспоминает, как они приехали со спектаклем «Орестея» в Грецию. Позади разные города и страны, силы на пределе. Всем хочется только одного: упасть и поспать пару часов до выступления. Но в Греции 50 градусов жары. Актеры заходят в свои номера и обнаруживают, что кондиционеры то ли не работают, то ли их нет вовсе. Номера — как раскаленные духовки. Все невольно бредут к балконам и видят немыслимую картину: Лена Майорова в купленной в Греции шубе танцует на лужайке перед гостиницей. И столько экзотики, шутки, красоты, энергии и задора в этой пляске под раскаленным небом, что все стоят, улыбаются и чувствуют, что усталость проходит, что каждый получил персональный подарок, что вечером у них хватит сил сыграть хорошо.

Она всегда была настоящей — весело так весело, грустно — она не цепляла на лицо деланную улыбку. В ней не было уныния без повода, мании самоубийства. Скорее всего, она просто допускала, что если жизнь пойдет окончательно не так, как она планировала, она ее оборвет. Отличнице стыдно быть чересчур несчастливой. Вот из этой логики вытекали срывы, но и возвращения. Может быть, она надеялась на чудо до самого конца. Понимая, что такой конец ставит огненный крест на чуде. На всех чудесах, увиденных ею в жизни.

Фильмы с ее участием сейчас не так легко найти. А именно сейчас можно судить о том, что было главным в поединке Елены Майоровой со странным временем. У нее был огромный талант, у времени — жестокость. У нее — редкая, трогательная беззащитность (при таком росте, прямолинейности, уверенных интонациях в голосе), у времени — полное безразличие, отсутствие зрения и слуха. Да, были и восприимчивые люди. Но они сами терялись в тумане. Даже обожающий муж понял Лену, когда ее не стало. Вспомнил каждое слово, каждый взгляд, каждый вздох — и сам не смог больше жить.