Смерть, любовь и мужчины Елены Майоровой

ГЛАВА 23

Создан такой документальный телевизионный сериал — «Тайные знаки». Каждая его серия посвящена историческому персонажу, чья судьба носит какой-то необычный, мистический характер. Одна из серий называется — «Погибнуть, чтобы спастись». Это о Лене Майоровой. Автор говорит о ее красоте, таланте, успешности. О головокружительной карьере, невероятной востребованности в кино и театре, сверхудачном браке и о страдальческом восприятии действительности. «Она точно ненавидела эту жизнь, как будто безжалостно мстила самой себе, перебирая разные способы наказания и в конце концов выбрала самый странный и самый жестокий». По этому кругу ходят очень многие люди, привлеченные пламенем ее ухода. Я с первой строки пишу о том, что все было наоборот. Она любила жизнь, как максималистка, не прощая ей разочарований. Ничего головокружительного не было в том, что уникальная актриса была замечена. Но она не была востребована в той степени, на какую не могла не рассчитывать. Более того, она стала свидетельницей краха кино, да и театра тоже. Ее полюбил необычный человек, их связь была неразрывной, они могли бы до естественного конца полноценной жизни говорить лишь о любви, если бы эта жизнь не разрушала стены их укрытия. Если бы они не шли друг к другу с надорванными сердцами и нервами в клочья. Сергей был в большей степени созерцателем, а Елене нужен был воздух не из кислородной подушки. Ей мог временами казаться тюрьмой и любимый дом, и брак, разрушить который невозможно, ибо это предательство. И родной театр, сцена которого омыта ее горючими слезами, с режиссером, не спускающим глаз: шаг вправо, шаг влево считаются побегом. Ей хорошо было за границей, но она должна была мчаться в Москву, чтобы работать. Навязчивые идеи чеховских «Трех сестер»: в Москву и работать. Она любила жизнь, но переставала любить себя в интерьере разрушенной гармонии. Примерно так и выглядели ее портреты кисти Шерстюка. Он умел все видеть, только выводы оставлял для своего дневника.

Журналистка Ольга Кучкина написала такие незатейливые стихи на смерть Лены Майоровой:

Мы до сих пор так много говорим и пишем о том, что произошло с Еленой Майоровой 23 августа 1997 года, потому что не сумели пережить случившееся. Воображение до сих пор клинит. Чувства невозможно привести в порядок. Да, я хочу сказать, что смерть Елены Майоровой стала частью нашей жизни. Мы до сих пор с помощью «бедного факела» — «красавицы Ленки» — пытаемся что-то рассмотреть в себе, понять, как мы выглядим со стороны, что есть внутри. Есть ли вообще такое понятие — «мы». Как были все в растерянности в том августе, так и не вернулись хотя бы в формальную собранность.

Какую странную заметку опубликовала газета «Коммерсантъ» 26 августа 1997 года.

«Смерть актрисы.

МХАТ имени Чехова потерял приму и четыре спектакля. Елена Майорова покончила жизнь самоубийством.

В субботу, за несколько дней до начала нового театрального сезона, в Москве совершила самоубийство ведущая актриса МХАТ имени Чехова Елена Майорова. Скорее всего, МХАТу придется снять с афиши спектакль «Три сестры», которым он планировал открыть свой сотый сезон, — заменить Майорову в нем некому…

Ничто не предвещало такой страшной трагедии. Елена была на взлете своей артистической карьеры, у нее все было в порядке и в театре, и в кино. Она была молода, красива, прекрасно жила с мужем. Непонятно, что могло подвигнуть ее на такой шаг», — сказала помощник художественного руководителя МХАТа Татьяна Горячева. Люди, близкие к театру, говорят, что спектакли «Три сестры», «Тойбеле и ее демон», «Иванов» и «Тартюф», скорее всего, будут сняты с репертуара — заменить актрису в них некому».

Прошло столько лет, а место Майоровой — актрисы гипнотического темперамента, уникальной естественности, удивительной самоотдачи — так никто и не занял ни в театре, ни в кино. А сколько раз пугали снятием с роли, доводя до паники, истерики, не утверждали на главные роли, навязывали амплуа проводниц, буфетчиц, вахтерш. Ничего страшного, любую роль можно очень хорошо сыграть, если ты Елена Майорова. Но то, что режиссеры с помощью критики так навязчиво заталкивали ее в нишу обслуживающего персонала, сейчас кажется вообще провокацией. Хорошие были фильмы — «34-й скорый», «Скорый поезд» и др. Но железнодорожная тематика устарела, фильмы эти даже не найдешь на DVD, а зритель в свое время просто пропустил актрису огромного масштаба. А, это фильм с Майоровой — наверное, про вокзал. А уже был «Дядюшкин сон», «Парад планет», «Возращение броненосца», «Двое и одна», будут «Затерянный в Сибири» и «На ножах». Она сыграет это со страстью и мукой, не сомневаясь в том, что это никто не увидит.

Быстрее всего при жизни Елены Майоровой и Сергея Шерстюка распространялись сплетни о застольях, скандалах, срывах. Как до сих пор пишут в трактатах всякие «чайники» — «пьющая и курящая» актриса Елена Майорова дошла до того, что сожгла себя.

А между тем, вокруг этой пары собиралась настоящая элита (сейчас это слово кажется почти ругательством), поляна серебряного века. Они были в центре по-настоящему светской (опять звучит неприлично) в нормальном смысле слова жизни. Вот отрывок из заметки «Коммерсанта» 1994 года:

«…Как видим, в московской светской жизни не осталось и тени низкопоклонства перед иностранцами. Ведь в прежние времена увидеть на одном приме кинорежиссеров Александра Митту и Алексея Германа, художника Татьяну Назаренко, поэта Евгения Евтушенко, актрису МХАТа Елену Майорову, главного редактора журнала «Золотой векъ» Владимира Салимона можно было или в посольстве большой державы, или в Кремле при вручении звезд героев труда. В прошлую субботу, однако, все они встретились в Филях, в довольно скромной обстановке галереи «Марс» на вернисаже Сергея Шерстюка, где и выпивали с удовольствием непритязательный совиньон, водку «Нью-Йоркскую». Общение было оживленным. Поэт докладывал желающим об академической жизни далекой Оклахомы, откуда вырвался на свои профессорские каникулы. Евтушенко явно соскучился по Москве и ЦДЛ, где в понедельник не преминул устроить презентацию своего нового романа, вышедшего еще морозной зимой. Салимой обещал интересующимся уже на будущей неделе подарить по свежему пятому номеру своего журнала. Дамы говорили о делах приватных».

Они жили, работали, любили, общались, а награды придут потом. Когда им не нужно. 22 декабря 2000 года премию «За лучшую публикацию года» журнала «Октябрь» получил… «Историк искусства, лидер московской школы художников гиперреалистов и, как оказалось, незаурядный писатель, которого еще предстоит открыть, Сергей Шерстюк — прежде всего многоликий автор собственных дневников. Дневник последнего года жизни Сергея Шерстюка — не предисловие к смерти или гибели, но история жизни, сплетшейся с любовью. «Украденная книга» — фрагмент жизни художника после трагической гибели жены, Елены Майоровой, примы ефремовского МХАТа. Чтение потребует от читателей большого мужества и открытого сердца, так как перед ним предстанет последняя в XX веке трагическая история любви, неведомым чудом свершившаяся в современном обмельчавшем мире».

Он был бы доволен. А награда для нее? О! Так много глаз продолжает прослеживать ее путь, так много слез вызывает до сих пор любой кадр с ее участием, столько новых зрителей подросло и поумнело, чтобы понять ее душу, оценить талант и красоту… Оборву эту мысль. Глазам горячо. Но главная награда — от любимого. «Украденная книга».