Смерть раньше смерти

26

Он помчался в Стелленбош, так как уже опаздывал на встречу с доктором Анной Босхофф.

Управляющий подразделением Премьер-банка, который принял его в своем роскошном кабинете, выражал нетерпение. Грабитель плохо влияет на состояние дел, вредит имиджу банка. Сколько нежелательной огласки! Предложение разместить в филиалах банка полицейских в штатском ему не понравилось. А если полицейский спугнет грабителя? Грабитель, не дай бог, откроет стрельбу. Премьер-банк не желает подвергать опасности жизнь и здоровье клиентов и служащих!

Яуберт терпеливо разъяснял: сотрудники полиции прекрасно понимают, насколько велика степень риска. Они будут действовать крайне осторожно.

Управляющий возразил, что каждый вечер видит по телевизору результаты такой «осторожной» работы полиции.

Яуберт вздохнул, поднялся с места и обещал передать мнение управляющего журналистам на пресс-конференции.

Управляющий тоже вздохнул и попросил Яуберта присесть. Ему необходимо связаться с руководством.

Руководство, однако, тоже ничего не решало. Наконец договорились о внеочередном созыве совещания совета директоров, на котором они и обсудят, что делать. Яуберт извинился, объяснил, что торопится в Стелленбош. Он дал управляющему номер телефона доктора Босхофф. Пусть свяжутся с ним, как только примут какое-то решение.

Выбравшись на шоссе номер 2, он помчался с бешеной скоростью. По пути ни о чем не думал, только о том, как доехать целым и невредимым. После развязки с дорогой R-300 движение стало поспокойнее. Яуберту не хотелось вспоминать об интригах де Вита, о попытке отстранить его от дела, о совещании у окружного комиссара, об адреналине, хлынувшем в кровь, когда дело начало набирать обороты. Он не знал, оправдаются ли затраченные усилия. Завтра или послезавтра напряжение ослабеет. И он снова останется один, наедине с мыслями и воспоминаниями.

Он заставил себя подумать о предстоящей встрече. Что он скажет доктору Босхофф? «Обратиться к вам мне посоветовала мой психолог, красивая хрупкая женщина с печальными глазами; мне кажется, я в нее влюблен, потому что я рассказываю ей такие вещи, которыми не делился еще ни с кем. Например, об отце… А еще она первая за два года с лишним, с кем я могу поговорить, не боясь избыточного, наигранного сочувствия людей, которым на самом деле на меня наплевать. Вот почему я к вам обратился, доктор Босхофф».

Нет. Ему надо составить профиль убийцы. Не только для газетчиков, но и для себя самого. Невозможно гоняться за призраками. Он ищет определенное лицо. Лицо с расстройством психики, которое лишает жизни других людей.

Кабинет Анны Босхофф располагался в старом, отремонтированном доме с островерхой крышей. Перед домом, в ухоженном палисаднике, стояла табличка: «Кафедра криминалистики. Стелленбошский университет». Яуберт остановил машину, вылез. Вечер был теплый, безветренный. Он снял куртку и накинул ее на плечо. Поправил кожаную кобуру с Z-88 на поясе.

Впереди него по дорожке шли два студента. Они с любопытством оглядели патрульную машину, его и пистолет. Увидели, что он открывает калитку.

— Так и знал, что экзамен был очень трудный, — сказал один. — Посадите их!

Яуберт улыбнулся и поднялся на незастекленную веранду. Парадная дверь была открыта. Он потоптался на пороге и вошел. В холле никого не оказалось. Он увидел на дверях таблички с фамилиями. Зашагал по коридору. Почти в самом конце он увидел табличку с именем Анны Босхофф. Он просунул голову в приоткрытую дверь.

Она сидела перед компьютером, повернувшись к нему спиной. Он отметил короткие черные волосы, короче, чем у него. Увидел шею, плечо.

Хозяйка кабинета поняла, что кто-то вошел, и повернулась.

Высокий лоб, широко расставленные глаза, высокие, почти азиатские скулы, широкий, полный рот, крепкий подбородок. Доктор Босхофф оценивающе оглядела его с ног до головы. Глаза у нее были карие, лучистые.

— Я Матт Яуберт, — представился он, и ему отчего-то стало неловко.

— По телефону голос у вас как у старика, — заметила она, развернувшись в кресле.

Яуберт увидел, что фигура у нее крепкая. На ней было короткое платье. Он с трудом отвел взгляд от полных загорелых ног.

Когда хозяйка кабинета встала, оказалось, что она высокая — почти одного роста с ним.

— Давайте присядем, — предложила она и пошла к маленькому письменному столу, стоящему в углу просторного кабинета.

Яуберт невольно обратил внимание на ее крепкие, литые икры. Потом он обвел взглядом весь кабинет. Здесь было не прибрано. Повсюду груды книг. Маленький стеллаж у стола завален ими. К одной стене прислонен гоночный велосипед. Единственное кресло — то, в котором она сидела за компьютером. У другой стены, под окном, стояли коробки, набитые документами. Анна Босхофф повернулась и села на одну из коробок, вытянув перед собой длинные ноги. Рукой — Яуберт отметил отсутствие обручального кольца — она указала ему на другую коробку:

— Располагайтесь. Чувствуйте себя как дома.

Он передвинул пистолет поудобнее и сел.

— Значит, правду говорят о мужчинах с большими пистолетами?

Яуберт изумленно вытаращил глаза. Доктор улыбнулась полными красными губами.

— Я… м-м-м…

Боже, как она сексапильна!

— Замечательный ответ, — хихикнула доктор Босхофф.

— Ну, я…

— Что вам от меня нужно, Матт Яуберт?

— Я…

— Я имею в виду — в связи с расследованием?

— Да, мне…

— Статистические выкладки? Да, иногда они пригождаются. Помогают составить общее впечатление. Но это американский подход. У них неплохая раскрываемость массовых убийств. А мы движемся по их следам. Маленькая Америка — вот кто мы такие. Итак, повторяю, цифры иногда пригождаются. Знаете, на сколько вырос процент массовых убийств за последние двадцать лет? Рост показательный. Настоящее обвинение против западной цивилизации, Матт Яуберт. — Говоря, она смотрела на него — в глаза, сосредоточенно, словно просвечивала его.

— А…

— Опираясь на данные статистики, можно предположить, что ваш убийца — мужчина. Выходец из среднего класса, не молодой, не старый. Почему мужчина? Потому что большинство серийных убийц — мужчины. Они с трудом находят себе место в жизни, в своей среде. Часто воспринимают жизнь как тюрьму. Сейчас мы учим сыновей добиваться результата, быть лучше других, богатеть… Почему убийца — представитель среднего класса? Потому что большинство людей — выходцы из среднего класса. Разве не любопытно? В прежние века немногочисленные массовые убийцы были, как правило, родом из низов. Рабы, проститутки и подонки общества. В наше время убийцы — выходцы из среднего класса. Иногда они находятся на нижней границе среднего класса, как Чарлз Старквезер, иногда — на верхней границе, как Тед Банди. Биографии могут варьироваться. Знаете, сколько среди массовых убийц усыновленных детей? Кэллинджер. Бьянки. Эрл Нельсон. Много и незаконнорожденных. Некоторые психологи склонны полагать, что Тед Банди убивал, потому что знал о своей незаконнорожденности. Бэвид Берковитц был и усыновленным, и незаконнорожденным. Среди убийц также много сирот или детей из семей, живущих на пособие. Фиш. Кемпер. Олсон. Панцрам. Бонин. Они убивают, пытаясь закрепиться в обществе, найти свою нишу. Прискорбно, правда?

Он записывал. Так легче занять глаза и руки.

— Но знаете, Матт Яуберт, что мне не нравится в вашем случае? Орудие убийства и жертвы. Маузер слишком криклив. Слишком мужественный, я бы сказала. Игрушка для мачо. Он нужен для самоутверждения. Вот почему я беспокоюсь. Мне чудится какой-то сексуальный подтекст. Длинный ствол. Я видела фотографию того самого маузера. В книге Йена Хогга «Немецкие пистолеты и револьверы». Длинный ствол… Фаллический символ! Символ мужчины. Значит, у вашего убийцы есть проблемы на сексуальной почве. Все жертвы — мужчины. Тоже не очень хорошо. Мужчина с сексуальными проблемами истребляет других мужчин. Но жертвы не геи.

— Они… Один из них был геем, — громко сказал Яуберт.

— Один? Всего один, Матт Яуберт? Вы уверены? Вы знаете это наверняка?

— Уоллес был неразборчив в связях, но гетеросексуал. Уилсон — гомосексуалист. Феррейра… не знаю. По словам его жены, он любил порнофильмы. А Макдоналд, которого нашли сегодня утром… Его обвиняли в изнасиловании. Но потом потерпевшая отозвала иск.

— Оказывается, вы все-таки умеете говорить, — полунасмешливо-полусерьезно заявила доктор Босхофф.

Интересно, может быть, она специально наводит его на разговор о сексе?

— По моему мнению, Матт Яуберт, все жертвы являются скрытыми гомосексуалистами. Знаете, сколько мужчин подавляют свою гомосексуальность с помощью беспорядочных половых связей? Кстати, изнасилование тоже свидетельствует в пользу моей версии. Может быть, он хотел доказать самому себе, что он мужчина. Да что там, готова поспорить, что ваш убийца тоже окажется голубым. Все сходится. И маузер тоже. Убийца пытается что-то сказать. Его убийства носят сексуальный подтекст. Скорее всего, ваш маньяк — гомосексуалист.

— Выходец из среднего класса. Усыновленный в детстве, — сказал Яуберт, хмурясь, как она хмурилась совсем недавно.

— А у капитана, оказывается, есть чувство юмора! — заметила Анна Босхофф, обращаясь к велосипеду. Потом она снова посмотрела на Яуберта. — Что вы делаете сегодня вечером? Вы — такое чудо, что не хочется вас отпускать.

— Доктор, трудность в том, что…

— Прошу, не называйте меня доктором. Зовите как угодно. Хоть «конфеткой». Но не доктором. Как по-вашему, я — конфетка? Кстати, почему у вас такое странное имя — Матт? Сокращение от Мэттью?

— Да, — сказал Яуберт, чтобы сэкономить время.

— Да, я — конфетка, или да, Матт — сокращение от Мэттью?

На столе, невидимый под завалами, зазвонил телефон. Она проворно встала, подскочила к столу. Начала доставать телефон из-под книг и бумаг. Яуберт наблюдал за ней, пораженный ее красотой и смелостью.

— Анна Босхофф, — раздраженно бросила она в трубку. — Секунду! — Она протянула трубку своему гостю. — Это вас, Мэттью.

Он встал, положив блокнот на коробку, и взял трубку. Ему звонил управляющий подразделением Премьер-банка. Руководство разрешило расставить полицейских в штатском во всех отделениях банка. Но директора настоятельно просят ЮАПС беречь жизнь и безопасность клиентов и сотрудников банка. Яуберт заверил управляющего, что так и будет сделано.

— Можно позвонить? — спросил он, оглянувшись.

Она снова сидела на коробке, скрестив ноги, и листала его блокнот.

— У вас ужасный почерк. Какие длинные петли у «у», «р» и «д»! Они указывают на сексуальную неудовлетворенность. Так и есть? Вы уже звоните по моему телефону, Мэттью. Так что не стесняйтесь, продолжайте.

Он набрал номер и постарался сосредоточиться. Похлопал себя по нагрудному карману в поисках сигарет. Потом вспомнил, что они остались в кармане куртки. Очень хотелось курить. Ему хотелось чем-то занять руки, чтобы скрыть, что ему ужасно неудобно и неловко. Де Вит ответил, как было предписано указанием окружного комиссара:

— Отдел убийств и ограблений. Полковник Барт де Вит, добрый день.

Он рассказал де Виту о решении, принятом руководством Премьер-банка. Де Вит обещал связаться с бригадиром Брауном и обо всем договориться.

— Где вы сейчас, капитан? — спросил де Вит.

— В Стелленбоше, полковник. С криминальной… то есть с криминалистом.

— Пресс-конференция назначена на 18:00. В кабинете генерала. Пожалуйста, не опаздывайте.

— Слушаюсь, полковник.

Он посмотрел на часы. Придется поспешить.

— Фрейдистская оговорка, Мэттью? — спросила Анна Босхофф. Теперь она сидела сблизив колени — поза почти целомудренная.

— Нет, все дело в пресс-конференции.

— Я говорю о том, что вы назвали меня «криминальной». Вы ведь сейчас разговаривали с Бартом де Витом?

Он кивнул.

— Я его знаю. Он одно время преподавал в Открытом университете «Униса». Мы с ним вместе были на нескольких конференциях. Классический образчик маленького мужчины. У него была кличка — Брюзга. Он и похож на Брюзгу из комиксов, маленького человечка, который подпрыгивает, пытаясь заглянуть, что там за стеной. И еще нос… Ему просто не хватает нужных гормонов. Ни разу не пытался ко мне приставать. Что наводит на определенные мысли.

— Можно мне мой блокнот?

— Скажите, Мэттью, вы просто рассеянный или у вас просто такая манера располагать к себе воров и негодяев? — Анна Босхофф протянула ему блокнот. Он взял куртку, вынул оттуда сигареты, закурил. — Вам известно, что курить — здоровью вредить?

— Я курю «суперлегкие» сигареты.

— Поздравляю. Теперь рак вам не страшен.

— Доктор, — решительно произнес Яуберт, — Феррейру убили из «смит-и-вессона» М-61. По мнению нашего эксперта по оружию, из такого пистолета, скорее всего, стреляла женщина.

— Ну и что?

— Не вписывается в вашу теорию, доктор.

— «Доктор». Вы говорите прямо как священник какой-то. Называйте меня Анной. Какой я вам доктор! Я люблю, когда мужчины грубы со мной. Ставят меня на место. Конечно, это вписывается в мою теорию! Если у вас есть маузер, у вас уже есть большой пистолет, и не важно, насколько у вас маленький другой орган…

— Вы уверены, что убийца — мужчина?

— Конечно нет. Возможно, убийца — женщина. Скажем, лесбиянка. Я оперирую лишь средними показателями. Пепельницы у меня нет. Придется вам открыть окно.

— Мне пора идти.

— Вы такой большой! Я имею в виду фигуру, а не то, о чем вы подумали. Люблю крупных мужчин. У маленьких слишком развит комплекс неполноценности. У них гормонов не хватает.

Яуберт смутился. Он смотрел в окно, чтобы не пялиться на ее ноги и полную грудь.

— Вы похожи на медведя. Люблю медведей. По-моему, внешность человека очень сильно влияет на характер. Вы со мной не согласны? — Она по-прежнему смотрела на него не отрываясь; ее взгляд был похож на дуло пистолета. Яуберт быстро глянул на нее и тут же отвернулся. Он понятия не имел, что ей отвечать. — Я вас смутила? Значит, вы из тех мужчин, которые предпочитают более деликатных женщин?

— Я… хм…

— Матт Яуберт, вы женаты?

— Нет, я…

— Я тоже. Разведена. Душераздирающая история. Мы не сошлись характерами. Он работал, и сейчас работает, хирургом. Мы остались друзьями. Вот и все. Теперь вы все про меня знаете.

— Ясно. — Яуберт понимал: пора брать инициативу в свои руки. Проявить характер. — Я…

Она его перебила:

— Ненавижу светские игры. Ненавижу искусственную, надуманную манеру общения. Лишние слова. По-моему, надо говорить то, что хочешь сказать. То, что думаешь. Такая манера не всем по душе. Особенно мужчинам. Мужчинам хочется быть главными, играть в игры по своим правилам. Особенно в любви. Зачем сначала нужно притворяться? Если мужчина кажется мне привлекательным, я так и говорю. Если мужчина меня хочет, он не должен сначала вести меня в дорогой ресторан и дарить мне цветы. Он должен взять меня. Вам не кажется, что так экономится куча времени?

Яуберт посмотрел на ее ноги.

— Я знаю одну восемнадцатилетнюю студентку из Монте-Висты, которая вполне согласилась бы с вами, — сказал он, и у него на душе сразу полегчало.

— Расскажите мне о ней. Она ваша любовница? Значит, вы предпочитаете молоденьких? Мне тридцать два. У меня уже нет никаких шансов?

— Она не моя любовница.

— Почему же у вас такое разочарованное выражение лица? — Не дожидаясь его ответа, Анна Босхофф продолжала: — Знаете, вы совсем другой. Не такой, каким казались мне после нашего разговора по телефону. Детектив из отдела убийств и ограблений! Я представляла себе сурового, умудренного опытом мужчину со шрамом на лице и холодными голубыми глазами. А вы, оказывается, совсем другой. Большой застенчивый мишка. И рассеянный. У меня впечатление, будто вы очень рассеянный, Матт Яуберт. Вы действительно такой?

— Немного, — сказал он и понял, что одержал победу.

— Вам известно, что живешь только раз?

— Да…

— Так живите полной жизнью!

— Я…

— Спешите жить каждый день, каждый миг.

— Мне пора.

— Я вас утомляю? Многие говорят, что я их утомляю. Но друзья у меня тоже есть, я могу это доказать.

— В суде?

Анна Босхофф улыбнулась:

— Мэттью, я буду по вас скучать.

Он положил сигареты, блокнот и ручку в карман куртки.

— Спасибо за то, что уделили мне время, док… то есть Анна.

— Видите, вы делаете успехи. Погодите, я вас провожу.

Они молча шли по коридору, вышли через веранду на солнце. Он увидел, как блестит ее загорелая кожа, голые плечи, ноги. Он увидел, как под мини-платьем двигаются ягодицы.

Она обернулась, поймала его взгляд:

— Мы с вами еще увидимся?

— Если у меня появятся вопросы…

— Тогда мы обязательно увидимся, Мэттью Яуберт. Обещаю.