Солнце и Луна (СИ)

Глава 11 Солнечное запечатление

— Все, кроме Беломорских, — возразил крол. — Читай дальше, сын, там все написано. Ученые считают, что те, кого мы называем морскими тварями, на самом деле являются первой разумной расой на планете, их останки — самые древние из всех найденных. Они проанализировали полученные материалы, и обнаружили, что морской народ не просто жил в водах кислотного моря, но еще и мог принимать человекоподобный облик, и мог трансформироваться в драконов. Это содержится на восьмой странице, перелистай!

— Но ведь тогда получается, что мы не эволюционировали, а наоборот, регрессировали!

— Верно, сын, именно так. Морские жители покинули свое море, и распространялись по всему Норгратеру, а однажды, не знаю, каким образом, но достигли Южного материка. Так что все мы ведем свое начало от морских тварей севера!

Несмотря на первый шок, я быстро пришел в себя, и мои догадки начали обрастать подробностями.

— Заговорщики в столице, которые убили моего брата, были морскими тварями! Не все жители Мертвого моря регрессировали, некоторые до сих пор могут жить в кислотных водах, и обращаться драконами!

— Да, и они занимают высокое положение в обществе, раз их пригласили на прием в знатную семью. Думаю, они специально дали себя подслушать, чтобы заманить в ловушку и тебя.

— У вас есть подозреваемые?

— Я работаю над этим. А теперь и ты поделись со мной секретами.

— В каком смысле?

— Я рассказал тебе тайну, которую Казимировы хранили много тысяч лет, ибо ты — нашей крови, и только тебе я могу доверить продолжение этого дела. Однако я хочу знать, как ты научился видоизменять силу. Мы считали это невозможным, за всю историю ни одному дракону не удалось овладеть резервом чужого рода, а ты смог, но как⁈

Все-таки он загнал меня в ловушку: рассекретил мое происхождение, вывалил на меня свое бремя, а теперь требовал рассказать последнее, что до сих пор принадлежало только мне. Однако, если Ольгерд прав, и мы ведем происхождение от морских тварей, то моя тайна обретала смысл, реальную подоплеку.

— Раньше все произошедшее казалось мне бредом, — я начал свой рассказ, пытаясь совладать с волнением. — Я и верил, и не верил в произошедшее. Мое детство превратилось в сущий кошмар из-за нашего с вами сходства, меня дразнили бастардом, только и ждали проявления во мне резерва, чтобы во всеуслышание объявить незаконнорожденным ублюдком. Я долго терпел, надеялся, что окажусь кровным Беломорским, но в возрасте семи лет во мне начал пробуждаться резерв, и я почувствовал, что это был Солнечный Ореол.

Лицо крола было бледнее смерти, видимо, мысли о моих страданиях причиняли ему боль.

— Ты его подавлял? — спросил он хрипло.

— Да, это было трудно, но я сумел подавить силу. А однажды, когда прятался на берегу от насмешек брата, случайно услышал разговор матери с ее доверенной служанкой. Она была беременна Ярославой, и боялась, что ее второго ребенка ожидает такая же участь, как и меня. Тогда я принял решение: я либо должен был обрести Морской Шторм, либо же исчезнуть, чтобы никто не получил доказательств моей незаконнорожденности, и чтобы клеймо не легло на второго ребенка.

— Ты хотел умереть?

— Это был запасной вариант. Сначала я хотел попытаться видоизменить свой родовой резерв. Старый целитель знал мою тайну, он был единственным другом, который помогал мне, и искренне жалел. Как-то он рассказывал мне старые легенды, и одна запала в сердце.

— Что это была за легенда?

— О Беломоре, первом представителе северного рода. Старик сказал, что он вышел из кислотных вод, дабы возглавить драконов в войне против крола Казимира Первого. Якобы он происходил из народа беломоров, которые жили в Мертвом море, и северяне почитали его чуть ли не божеством, а сам он часто уходил на отдаленный пляж, где испрашивал силы и милости у морского бога племени беломоров.

Глаза крола пораженно округлились.

— Эта старая легенда подтверждает наши археологические поиски! Как же мы раньше не узнали об этих сказаниях⁈

— В этом все и дело: после моего возвращения старик исчез, а об этих легендах никто и не слышал. Когда я начал спрашивать, с меня смеялись, и говорили, что я слишком взрослый для подобных выдумок.

— То есть, он рассказал тебе эти легенды, а когда ты научился подменять резерв — бесследно пропал. Выполнил свое задание, и ушел. Но откуда ты вернулся? Что там произошло?

— Я отправился на тот пляж, где Беломор встречался с морским богом. Моя детская наивность рисовала древнего исполина, который выйдет ко мне из кислотных вод, и исполнит мою просьбу. Но там никого не было, я кричал, пока не охрип. Тогда я утратил надежду, и решил прибегнуть к последнему средству: позволив резерву заполнить мое тело, я установил над ним контроль, и впервые принял драконью форму.

— Что ты ощутил? — спросил крол взволнованно.

— Притяжение Солнца. Это древнее светило потянулось ко мне, даже сквозь свинцовые тучи я почувствовал его силу и мощь, которая могла бы стать моей, но я выбрал другой путь. Я полетел вперед, к самому сердцу Мертвого моря, измотал себя так, что сил вернуться обратно не оставалось, и, мысленно простившись с жизнью, я камнем рухнул вниз.

Ольгерд неожиданно схватил меня в объятья, и крепко прижал к себе.

— Мой мальчик, прости меня, я должен был защитить тебя, должен был сразу забрать! Из-за моей ошибки ты столько вытерпел, теперь я понимаю, почему ты меня ненавидишь, но могу ли я заслужить твое прощение?

Мое сердце молчало: несмотря на боль и старые раны, в нем не было места для Казимирова. И вряд ли когда-нибудь появится… Хотя, с другой стороны, Элиф простила отца, спустя некоторое время она нашла в себе силы забыть обиду, и теперь живет в гармонии и радости.

— Вы не о том спрашиваете. Вас не волнует, что случилось, когда я упал?

— Ты выжил, это главное, — он нехотя разорвал объятие. — Но как? Что произошло в кислотных водах? Ты же не кровный Беломорский, как Мертвое море не убило тебя?

— С этого момента и начинаются странности. Я помню столкновение, помню боль, которая, казалось, длилась целую вечность, а потом все резко прекратилось. Я оказался под толщей воды, но вместо сплошной тьмы увидел мерцающий свет. Он окружал меня, и, наверное, защищал, как кокон. И тогда раздался голос, нереальный голос, за пределами понимания, за гранью возможного. Я не просто его слышал, но чувствовал, ощущал каждой клеткой своего тела, в каждой частице воды вокруг.

— Неужели это правда, — очень тихо произнес крол. — Может ли божество существовать? Могущественное создание, древнее, как сам мир?

— Думаю, ответ очевиден. Оно спросило, зачем к нему пожаловал дракон Солнечного Ореола, и я попросил помочь мне, как оно когда-то помогало Беломору. Это создание рассмеялось, кокон замерцал, а потом оно спросило, почему оно должно что-то для меня делать. Я ответил, что я хочу научиться видоизменять свою силу, и оно ринулось в мой разум. Невероятно, однако я чувствовал, как оно впитывает все, что я прожил, каждое мое воспоминание.

— И что дальше? — нетерпеливо спросил крол.

— Оно задумалось. Сказало, что, пожалуй, я действительно тот, чьего прихода они долго ждали. Я не понимал, и не мог спросить, потому что застыл, у меня даже мыслить связанно не получалось. А божество продолжало размышлять, долго вторгалось в мою память, после чего в итоге согласилось даровать мне способность видоизменять резерв. Но долго рисовало дальнейшие варианты развития моей жизни, и предупредило, что однажды этот дар станет для меня проклятьем.

— В каком смысле?

— Божество сказало, что я смогу подменять силу, но моя сущность останется неизменной: я как был драконом Солнечного Ореола, так им и останусь. И однажды это принесет мне много горя, когда я захочу иметь детей, но не смогу дать новую жизнь, чтобы не выдать своего секрета. Мои дети унаследовали бы мой настоящий резерв, а этого нельзя было допустить. Только тогда я сам был ребенком, и меня не пугала перспектива остаться бездетным. Еще оно сказало, что обо мне всегда будут судить плохо, и я сам должен буду к этому стремиться, чтобы моему брату не пришлось бояться за свой статус наследника, ибо драконы будут любить меня. И это тоже меня не пугало, ибо все детство я прожил в ненависти, и был бы рад хоть капельке любви.

Некоторое время мы молчали, каждый погруженный в собственные мысли. Я снова вернулся к тем воспоминаниям, которые казались мне сном, да чем угодно, только не явью. Долго надеялся, что смогу найти рациональное объяснение произошедшему, но чем больше искал, тем меньше в это верил.

— Итак, — наконец произнес крол, — теперь я вижу общую картину. Но вот что с этим делать… Так как мы скрывали правду столетиями, я намерен и дальше оберегать умы общественности от столь болезненных знаний. Сам понимаешь, какой эффект они могут произвести.

— Я бы тоже не хотел огласки.

— Однако нам необходимо продолжить исследования.

— Морской народ убил ваших археологов. Они атаковали сознательно, чтобы сохранить свои тайны.

— Логично. А заодно они убили Всеслава — наследника Беломорских, и умело выманили тебя, но не преуспели! Не так-то просто убить моего сына!

— Я применил Черное Солнце.

— Так это был ты! — удивился крол. — А я думал, это был выброс от одного защитного артефакта, подаренного мною главе экспедиции!

— Нет, нас окружили, брат был ранен, и я использовал последнее оружие, которое могло уничтожить всех врагом разом.

— Значит, Всеслав понял, кем ты являешься?

— Да. Он всегда подозревал во мне бастарда, и перед смертью получил доказательства. Но именно он в итоге спас меня, когда одна из уцелевших тварей атаковала.

— Видишь, несмотря ни на что, его последним поступком было твое спасение! Так или иначе, в его сердце нашлось место для любви к тебе.

Промолчал, не желая продолжать этот разговор, и Ольгерд это понял.

— Ладно, подытожив сию познавательную беседу, давай заключим союз, и вместе продолжим искать ответы! Пойми, Ярогнев, я боюсь дальнейшего регресса. Драконья раса слабеет, ты и сам должен был это заметить, поэтому у нас нет времени на разногласия: нужно прояснить все детали до конца, и разработать план. Я потому и хотел сосватать Ярославу своему сыну, ведь кровь Беломорских по-прежнему остается сильной, а кровь выходцев Южного материка, мягко говоря, выдыхается.

— Об этом следовало думать, когда старший наследник влюбился в мою сестру Брониславу.

— Я не отрицаю, что допустил роковую ошибку, и уже говорил тебе, что ее кровь — на мне. Но сейчас нужно думать о будущем, для меня важно не дать зачахнуть роду Казимировых, а вы согласились на помолвку с Дартмуром!

— Ярослава любит господина Эксетера, как и он влюблен в нее.

— Могла бы и любить Конрада! — недовольно пробурчал крол.

— Отец не станет разрывать помолвку.

— Твой отец — я! — еще более недовольно сказал Ольгерд.

— Это будет храниться в тайне. Мой отец — Кристофер Беломорский.

Он нахмурился, однако спорить не стал.

— Так что ты думаешь насчет сотрудничества?

Не хотелось влезать в это дело, но и оставлять ситуацию на самотек я тоже не желал.

— Что конкретно от меня нужно?

— Содействие новой группе археологов, которых я отправлю на север. И тесное сотрудничества с Клеверовым. Лишь ему я безгранично доверяю, он — не просто целитель, но и великий ученый, и многими открытиями я обязан ему. Ну и, напоследок, я хочу вступить в контакт с морским народом, когда мы будем готовы.

— Хотите сделать меня послом? Вы представляете, скольких морских тварей я убил?

— Значит, они воспринимают тебя всерьез.

— Ладно, это мы еще обсудим. А пока мне пора идти.

Крол довольно улыбнулся, словно одержал важную победу.

— Конечно. Кстати, не хочешь узнать кое-что интересное? Это касается тебя и твоей прекрасной невесты.

Мгновенно напрягся, не ожидая от Ольгерда ничего хорошего.

— Зря ты так сразу, — усмехнулся крол. — Эта реликвия, — он указал рукой на подвешенное на цепях солнце, — является отражением нашей истинной сущности. Оно знает твои мысли, чувства, у него можно просить совета или узнать правду.

— И как это работает?

— Оно соединено с твоим внутренним резервом, Солнечным Ореолом.

— Но при чем здесь Элиф?

— Подумай о ней, представь ее лицо, голос.

Солнце над нами мягко вспыхнуло.

— Есть! — воскликнул крол, и более грустно добавил: — Это может принести и радость, и боль, так что будь осторожен.

— Вы собираетесь объяснить, что это было?

— У мужчин нашего рода есть такая особенность, как солнечное запечатление. Это значит, что всю жизнь ты будешь любить по-настоящему лишь одну женщину. Элиф — твое солнечное запечатление, так что не потеряй ее, или познаешь много горя, как я.

Его слова вызвали во мне удивление, но, с другой стороны, почти каждый драконий род имел свои тайны и особенности.

— В тот вечер вы мне сказали, что любили только двух женщин. Одной была моя мать, но не она стала вашим запечатлением, верно?

— Верно. Хотя госпожа Беломорская покорила меня, и я до сих пор испытываю особые чувства к ней, но запечатление — это нечто иное, более сильное, непреодолимое. Женщина, ради которой я отдал бы все на свете, и смотреть на меня не желала. Она была прекрасной, гордой, смелой, и ей не нужно было мое внимание, так как всю себя она отдала другому. Я восхищался ею, завидовал ее супругу, хотя на тот момент у меня уже была королева.

Я не стал спрашивать, кем была та драконица, из-за которой Казимиров потерял голову. Однако что-то в этой истории беспокоило меня, и я сам не мог понять причину тревоги.

— А об остальных наших родовых особенностях ты и так знаешь, правда?

Крол смотрел насмешливо, и я не стал увиливать от ответа.

— Разумеется. Я знаю, что Казимировы считывают эмоции окружающих.

— А еще мы можем вскрыть любые замки. Поэтому ты легко проникал в любые женские спальни в Академии, в том числе — к сударыне Крутороговой.

— Я помог сударыне, когда ей стало плохо во время турнира, вот и все.

— И больше не заходил к ней без спроса? То-то же!

— Исключительно чтобы удостовериться в ее здравии.

— Сын, я все понимаю, не мне осуждать. Только не обзаведись потомством прежде, чем вы сыграете свадьбу, пожалуйста.

— Не стоит всех судить по себе! — сказал хмуро, но Казимиров лишь усмехнулся. — А, кстати, чуть не забыл, есть еще один важный момент.

— Слушаю.

— У Элиф так и не проявился внутренний резерв, она не сможет родить ребенка, что мне на руку: мои дети унаследовали бы Солнечный Ореол, а я как раз пытаюсь этого не допустить.

— И как же ты собираешься выкручиваться из такой ситуации?

— С вашей помощью. У моего брата был незаконнорожденный ребенок.

— Вот как! — воскликнул крол. — А как же его супруга?

— У них не получалось завести детей, из-за чего отношения испортились. Насколько мне известно, они давно хотели расторгнуть брак, и после похорон брата драконица немедленно отбыла к родителям, не выждав положенного срока даже ради приличия.

— Она знала о бастарде?

— Никто не знал. Его обнаружил мой доверенный помощник.

— Значит, ты хочешь, чтобы я узаконил мальчика, и ты вырастил его как своего наследника?

— Да.

Казимиров задумался.

— В этом есть логика, но Артемий рад не будет.

— А у него есть выбор?

— Нет, выбора у него нет.

— Тогда, надеюсь, мы договорились.

— Я всегда буду рад выполнить любую твою просьбу, сын.