Солнце и Луна (СИ)

Глава 5 Тайная сила звездных драконов

МАТВЕЙ

Сбылись наихудшие кошмары, а мне и пожаловаться было некому: сплошные родственники, друзья, подхалимы; все улыбались, завидовали, поздравляли, плакали от счастья или грусти от несбывшихся надежд, а мне хотелось сбежать, позорно растолкать присутствующих, обратиться в дракона, и навсегда исчезнуть.

Злая усмешка искривила губы прежде, чем смог сдержать нахлынувшую горечь. Я ведь не всегда был таким! Я помнил о долге, с детства чтил род и обязанности единственного сына. Как же я мог дойти до такого мерзкого состояния, забыв свою честь, поддавшись чувствам, а не голосу разума?

Ответ был прост, и я не смог прогнать болезненный образ из мыслей. Все изменилось в последний день прошлого лета, когда я увидел вечером на берегу девичью фигурку, и подошел ближе. В ее светлых глазах, темневших в полумраке, я увидел нечто, взволновавшее мое сердце. Ее голос, шелковистая кожа, длинные волосы и пухлые губки свели меня с ума, преследуя всю ночь напролет, и я едва дождался утра, что найти ее, и снова увидеть.

Я знал, кто она, знал, что она — дочь Артемия Круторогова, ведь он сам нам рассказал правду, и попросил присмотреть за дочерью. Я обещал не давать ее в обиду, но в итоге влюбился, так крепко, что наплевал на все нерушимые правила, и предложил стать моей девушкой при том, что у меня уже была невеста — дочь правителя, принцесса Касия! Однако и это еще не самое худшее из моих поступков.

Сидя в тронном зале Казимировых, на приеме в честь моей официальной помолвки с Касией, я думал о холодном вечере, когда мы расстались с Элиф. Она разозлилась, узнав, что я подставил ее под удар, сделав соперницей принцессы, и решительно выставила меня за дверь. Я чувствовал ее боль, но не мог остаться, не мог больше жить иллюзиями. Мне казалось, что скоро все закончится, я смогу преодолеть любовь, но она лишь крепчала, истязала меня своей невозможностью.

И я сорвался, снова поцеловал свою светловолосую мечту, снова открыл ей сердце, надрывая заодно и струны ее чувств. А она опять меня отвергла. С болью, со слезами, но решительно, как и полагается храброй драконице. Больше всего на свете мне хотелось подхватить ее на руки, и сбежать на край света, поэтому и пришлось срочно покинуть Академию, чтобы не совершить еще больше глупостей. В родовом гнезде Тобольских Имн-тор я вернул себе подобие покоя, но оно рассыпалось осколками, стоило лишь увидеть Элиф в столице, в театре, с Ярогневом Беломорским.

Как же я его ненавидел! Он отнял у меня все, о чем я мечтал! Он был с ней рядом, завладел ее вниманием, а потом отправился на север спасать брата, едва не погиб, но выжил вопреки всем прогнозам, еще и наследником рода стал! Теперь-то он станет достойной парой для дочери Круторогова, и сможет к ней посвататься. Каждый день я с замиранием сердца ждал новостей с севера, но в основном они касались выздоровления новоиспеченного наследника Морского Шторма. А потом наш крол Ольгерд Казимиров решил рассекретить ее происхождение, и во всеуслышание заявил, что Элиф Стрелицкая на самом деле — дочь Артемия Круторогова, Туана. Столица взбурлила, обсуждая это на каждом шагу, всем захотелось познакомиться с таинственной девушкой, а ее отбытие в Сколлкаструм вслед за раненым Ярогневом общество истолковало вполне однозначно.

И это случилось. Сначала пришло письмо от Круторогова, а потом и северные драконы заговорили о недавней помолвке Ярогнева Беломорского с Туаной Крутороговой, и последовавшем почти сразу обручении Эксетера Дартмура с Ярославой Беломорской. В Сколлкаструме устроили праздник, северяне удостоверились, что наследник Морских Штормов стремительно выздоравливает, а столичные сплетники страдали оттого, что вышеуказанные события разворачивались так далеко от них.

Не знаю, как мне удалось сдержать эмоции, когда у меня все начали спрашивать, знал ли я о происхождении девушки. Казимиров сориентировался первым, и заявил, что именно поэтому я и присматривал за ней в Академии, и что непосвященные в тайну драконы решили, что мы с ней встречаемся. Так он очистил мою репутацию, ибо раньше меня подозревали в неверности, не понимая, как я мог променять дочь крола на смертную. Теперь же я стал в глазах общества благородным защитником, который оберегал девушку, и не мог рассказать окружающим правду, когда нас заподозрили в более близких отношениях.

Я все подтвердил, мягко улыбался, и лишь в последний вечер в столице позволил себе вспылить. Хорошо, что самообладание покинуло меня дома, вдалеке от любопытных глаз, и я с остервенением крушил мебель боевым хлыстом, пытаясь измотать себя до возможного предела.

— Пожалуйста, пощади мамино любимое кресло, — сзади раздался усталый голос сестры.

Застыл на месте, делая глубокие вдохи. Устыдившись собственного запала, убрал родовое оружие, и повернулся к Катерине.

— Прости меня. Я не сдержался.

— По крайней мере, Проксима Центавра осталась цела.

От одного упоминания замка правителя я вздрогнул, вспоминая все, что пережил там, как плохое, так и хорошее. Когда-то я любил это место, пока не познакомился с Элиф, и понял, что лишь с ней хочу пройти эту жизнь, а не с дочерью крола Казимирова.

— Матвей, нам нужно поговорить.

Первом порывом было отказаться, и уйти к себе, но ее расстроенное лицо насторожило меня.

— Что случилось, Катерина?

— Присядь.

Мы устроились в уцелевших после моего погрома креслах, и густая от напряжения атмосфера буквально накалилась.

— Я долго не вмешивалась, и теперь об этом жалею. Когда Артемий во всем признался, я всем сердцем хотела помочь его дочери, и закрывала глаза на твою влюбленность. Думала, она отвлечет общество от других возможных выводов, и не предостерегла тебя. Теперь же мы столкнулись с последствиями своей беспечности, и я не могу видеть, как ты страдаешь, и как мучаешь свою невесту Касию. Она — хорошая драконица, и заслуживает лучшего отношения.

— Хорошая, безусловно, но не та, что мне нужна.

— Брат, все кончено! Элиф вернула себе свое настоящее имя, теперь она не просто девочка, репутацией которой можно не дорожить. Она — Туана Круторогова, дочь Артемия Круторогова, и невеста Ярогнева Беломорского, будущего хранителя севера! А ты женишься на дочери правителя, и уже совсем скоро возглавишь род. Игры закончились, как прежде уже не будет. Ольгерд дал распоряжение готовиться к твоей церемонии.

— Что? — я вскочил с кресла.

— Сядь! — властно произнесла сестра. — В апреле ты официально станешь господином Ясногоровым, главой «звездного» рода.

— Я думал, это произойдет одновременно со свадьбой. В апреле я еще буду учиться, в мае и июне — сдавать экзамены!

— Крол сказал, что проблем не возникнет. Артемий всю Академию на уши поставит, чтобы тебе ничего не мешало и доучиться, и вступить во владение гербовым кольцом Ясногоровых.

Все, чего я так долго ждал, наконец-то сбылось, а я не мог радоваться.

Что она со мной сделала⁈

Глупо обвинять Элиф: я сам полюбил ее, сам разжег в ней ответные чувства, посвящал ей стихотворения, устраивал тайные свидания. Я увяз в любви по уши, забыв обо всем на свете, и теперь расплачивался за ошибки.

— Катерина, — произнес я охрипшим голосом.

— Да?

— Помоги мне забыть ее.

— В смысле? — недоуменно спросила сестра.

— Ты понимаешь, о чем я.

В ее глазах отразился ужас.

— Нет, Матвей, только не говори, что ты…

Она не договорила, застыв, словно статуя.

— Что ты наделал?

Ее голос полоснул меня, словно лезвием, столько в нем было ледяного гнева и недоверия.

— Прошу, скажи, что я неправильно истолковала твои слова! Скажи, что ты не нарушал старую клятву!

Я не мог солгать, и молча опустил голову.

Катерина подскочила, меряя шагами комнату. Тугой комок стыда и боли сжал мое сердце, я хотел получить хоть немного поддержки у единственной близкой драконицы, но, стоило к ней подойти, и сестра отвесила мне звонкую пощечину. Невольно удивился силе ее руки.

— Матвей, я не могу поверить, что ты осмелился использовать на Элиф запрещенную силу! Артемий никогда не простит тебя, если узнает! Придется снова лгать, сколько же можно тонуть во лжи!

— Я сам буду нести ответственность за свой поступок.

— Нет! — воскликнула Катерина. — Никто не должен узнать! Эта сила — наследие Деннициных, от которого мы ведем свой род. Только Казимировы да Крутороговы знают о нашей тайной способности. Мы клялись пользоваться ею в исключительных случаях, если крол позволит, и только на благо государства, а не в личных целях!

— Не в личных целях… Все — для других, ничего — для себя.

Драконы нашего рода управляли Звездным Светом, то есть поглощали энергию ночных светил, защищая планету от падения космических тел, уравновешивая состояние ближайших звезд. Около девятнадцати лет назад Луна проявила признаки разрушения, что сильно взволновало весь мир, и неудивительно: именно этот спутник влиял на отливы и приливы вод, и обеспечивал стабильность осевого наклона планеты. Драконы говорили, что небо перестало быть надежным из-за малочисленности рода Ясногоровых.

Однако ситуация с Луной чудесным образом наладилась, общество возликовало, расхваливая моего отца, говоря, что он в одиночку смог наладить стабильность ночного светила. Как ему это удалось — так и осталось загадкой, тем более, в его глазах я видел порой явное недоумение, словно он и сам не понимал, как он это сделал.

Но чего о нас не знали — так это о нашей способности воздействовать на сознание живых существ с помощью преобразованной силы звезд. Мы могли впитывать звездную пыль (частицы силы, невидимые для посторонних), и с ее помощью внушать драконам и людям свои мысли, заставлять их чувствовать то, что мы хотим. Например, так отец договорился с правителем Макауа о разрешении на добычу куприя в его державе, внушив тому правителю, что он безмерно рад заключить договор с нашим государством.

И это то, что я сделал с Элиф.

— А как иначе, Матвей? — закричала сестра. — Это очень опасная сила, она дает власть над разумом и чувствами других, поэтому ею нельзя столь легкомысленно пользоваться! Одно дело — налаживать дипломатические отношения с соседними странами, а другое — заставлять девушек любить себя. Ты же просто заставил Элиф быть с тобой, внушил ей любовь к себе!

— Она уже была ко мне предрасположена! — не выдержал ее упреков. — Я лишь усилил ее чувства.

— Ты сделал ее своей марионеткой. Что ты еще ей внушил?

— Ничего.

— Матвей, мне нужна правда!

— Лишь подавлял ее мысли о Беломорском, — слова проталкивались с трудом, как и всегда, когда речь заходила о ненавистном сопернике.

— Поэтому она согласилась стать его женой! Как только ты перестал влиять на ее мысли, она осознала, что любит сударя Ярогнева.

— Он не был ее достоин, и никогда не будет. Я защищал девушку от него.

— Ты лишал ее права выбора, собственной воли, — вдруг лицо сестры сильно побледнело. — Надеюсь, ты не сделал ничего непоправимого.

Ее намек наполнил меня яростью.

— Как ты смеешь думать обо мне такое! Кто я по-твоему⁈ Я любил ее всем сердцем, и ни за что не причинил бы зла! Сейчас она свободна: она хотела уйти, и я отпустил ее, хотя мне так больно, что я не могу ни спать, ни мыслить о чем-либо внятно. В голове только ее образ, и мне кажется, что я схожу с ума.

Катерина порывисто меня обняла, и я почувствовал, что она плачет.

— Братик, мой милый, это все моя вина, прости!

— Ты тут при чем?

— Я позволила тебе увлечься ею, чтобы никто не догадался, что на самом деле она…

— Да, понимаю, чтобы никто не искал в ней сходства с Крутороговым.

Ее руки на моих плечах судорожно сжались.

— Послушай меня, я не могу больше об этом молчать. Дело не в нем, не в Артемие, все куда более сложно.

— Катерина, все, чего я хочу, это хоть немного покоя. Умоляю, заставь меня забыть Элиф! Внуши мне, что я больше ее не люблю, что я люблю Касию. Иначе я не смогу быть мужем девушки, которая вызывает во мне отвращение!

Сестра отошла от меня на шаг, нервно комкая длинные рукава платья.

— И не проси о таком… Я никогда не использовала звездную пыль для внушения, и не желаю иметь с ней дела.

— Ради меня, сестра!

— Я… Мне нужно подумать. Прошу тебя, дай мне время!

— Хорошо, но до апреля. Я хочу вступить во главу рода достойно, как и положено мужчине из рода Ясногоровых, а не раздавленным мальчишкой, каким являюсь сейчас.

Больше мы к этому вопросу не возвращались, и, думаю, она была рада, что мои каникулы подошли к концу. Перед отъездом я снова посетил замок крола, наведался к наиболее близким друзьям нашей семьи, а в день отъезда случайно встретился с Эрлингами. Старший сын Уле давно вернулся домой, и проводить Хельги в Академию остался Одд и маленький Хакон.

Я предельно учтиво поздоровался, но Одд не упустил возможности пустить колкость.

— Позвольте поздравить вас с помолвкой, сударь. Представляю, как долго Казимиров мечтал объявить во всеуслышание о такой радости!

Вздохнул, подумав, как мне все надоело. С одной стороны, меня мучала любовь к Элиф, с другой — необходимость жениться на нелюбимой девушке, с третьей — чувство вины за совершенные ошибки, с четвертой — страх перед будущей ответственностью. И это я молчу о скорой встрече с Элиф в Академии, и о ее помолвке с Ярогневом Беломорским. Столько сразу боли для меня одного — слишком много, а тут еще и Одд решил поиздеваться.

Хотел вежливо, но решительно поставить его на место, но неожиданно для меня самого из моего сердца полились совершенно другие слова:

— Когда-то я месяцами гостил у вас на севере, и родителям с большим трудом удавалось убедить меня вернуться домой. Я почитал вас, как родного отца, и, когда моих родителей не стало, я питал надежду на примирение. У меня почти никого не осталось, и я мечтал, что снова найду поддержку в вашей семье, но этого не случилось. Вы не смогли простить, что Катерина послушала сердце, а не разум, и отказалась от помолвки с вашим старшим сыном. Но даже сейчас я нуждаюсь в вас, и с радостью протяну руку дружбы, когда вы будете готовы ее принять.

Мне стало так больно, что я едва нашел в себе силы кивнуть на прощание, и поспешно вернулся домой. Мои вещи уже были собраны, и я решил лететь в Академию, обернувшись драконом. Быстро надел подходящий костюм, оставил короткое письмо с извинениями Катерине, распорядился доставить вещи в экипаже, и отправился на взлетное поле. Там я призвал родовую силу, чувствуя, как она пронизывает мое тело и сознание, легко направил ее на преобразование, и за две секунды сменил облик.

Как и подобает драконам Звездного Света, моя чешуя была серебристой, красиво блестела в лучах зимнего солнца, а голову венчали костяные наросты. Изящные крылья с силой рассекали воздух, но я не радовался полету как обычно, а мчался наперегонки с ледяным ветром, надеясь, что он поможет остудить бушующее внутри меня пламя.