Солнце и Луна (СИ)

Глава 31 Благородное сердце

Весь день мы работали без отдыха, подготавливая вещи для раздачи беженцам, осматривая многочисленные баулы, сверяя их со списками. Однако это помогало отвлечься от болезненных мыслей, или хотя бы притупить боль. Ярослава не показывала свих чувств, но лишь вчера она похоронила отца, и я представляла, какая сейчас буря бушует в ее сердце. Бледное лицо было замкнутым, сосредоточенным, девушка не позволяла заговорить о запретном, и я понимала, что пока она не готова.

Аврора тоже несколько раз смахнула слезы, думая, что никто ее не видит, но я гордилась ею, как она держалась, помогала во благо другим, несмотря на свою потерю. Говорят, во время прошлой осады Сколлкаструма она потеряла двоих детей, и едва не лишилась рассудка. Ее обязанностью было возглавить оборону замка, но она не справилась, не встала на защиту слабых, и вместо нее этот долг выполнила старшая дочь Кристофера. На этот раз Аврора не замкнулась в себе, не впала в оцепенение, лелея свою боль вдали от реальности. Кажется, в память о супруге она смогла преодолеть свои слабости, и сумела наконец стать Беломорской, не просто по фамилии, но и по силе духа.

Вечером я с трепетом ждала супруга, но он задерживался, и уже в час ночи я легла спать, переживая за него. Хотя… он теперь глава рода, хранитель этих земель, главнокомандующий армией, отныне у него и секунды свободной не найдется! Мне придется делить Ярогнева с его обязанностями, и мириться, если долг окажется важнее меня. Столь несвоевременная мысль не давала успокоиться, и я ворочалась до самого рассвета, так и не сумев отдохнуть.

На рассвете дверь тихо отворилась, и я тут же подскочила на кровати.

— Все в порядке?

— Еще не ложилась?

— Не могла заснуть.

Он вздохнул, устало проводя рукой по волосам.

— Сейчас у меня много дел, поэтому тебе не стоит волноваться, и изводить себя ночами.

— Ты — глава рода. Ты всегда будешь занят, я готова к этому.

— Нет, Элиф, не думай, что ты неважна для меня, или что тебе придется быть на втором месте. Я люблю тебя, и ты никогда не будешь чувствовать себя ненужной или несчастной, даю тебе слово! Но сейчас у нас непростой период, мой отец погиб, я занял место, для которого не был рожден, на меня смотрят с надеждой и уверенностью, что я приведу народ к победе. Я должен сделать все, что в моих силах ради них.

Стало неловко за свои недавние обиды, и я подбежала к нему, крепко обнимая.

— Я поддержу тебя, чтобы ни произошло!

— Элиф! — выдохнул он благодарно, кладя подбородок мне на плечо.

Мне так хотелось поддержать его, сказать что-нибудь приятное, что я решила раскрыть ему свою тайну.

— Чем больше ответственности ты на себя возьмешь — тем больше я буду тебя уважать, ибо это удел достойных мужчин. Ты — самый достойный из всех, кого я знаю, и у нас будет счастливая жизнь, я уверена. Мы с детьми будем тобой гордиться.

Ярогнев крепче прижал меня к себе.

— Милая, я же говорил, что отсутствие у тебя резерва не является для меня проблемой. Я не заведу наследников от другой женщины, мы воспитаем моего племянника.

— Я сама подарю тебе сыновей! — сказала с дрожью в голосе. — Мой резерв откликнулся, и я использовала его несколько раз!

Он резко отстранился, хватая меня за плечи.

— Что ты такое говоришь? Его в тебе нет, я ничего не чувствую!

Столь неожиданная реакция испугала меня. Особенно когда я увидела его сомкнутые брови.

— Обычно я подавляю силу, у меня не получается взять ее под контроль, но она действительно пробудилась.

Он отстранился, меряя шагами комнату.

— Почему ты не сказала мне? Что ты наделала!

Опешив в первую секунду, потом я разозлилась, едва сдерживая слезы.

— Ты так говоришь, словно я скрыла от тебя что-то недостойное! Как ты можешь так реагировать? Я думала, ты любишь меня, хочешь, чтобы у нас была счастливая семья. Да ты и сам об этом говорил. А сейчас?

Выбежала на веранду, судорожно глотая воздух. И как понимать его поведение? Что это было? Неужели он лгал мне все это время, но зачем?

Ярогнев подошел, и начал что-то путанно объяснять, но мне было так больно, что я грубо оттолкнула его руку.

— Мог бы просто не жениться на мне, если не хотел! — крикнула с такой злостью, что его лицо побледнело, но мне было все равно. — Зачем вообще было говорить мне, что любишь, если это не так⁈

Не давая мне больше высказываться, он подхватил меня на руки, и занес обратно в комнату.

— Отпусти меня!

— Нам не нужна недосказанность, Элиф.

Его голос и выражение лица испугали меня: таким мрачным я его даже на похоронах отца не видела. Он развел руки в стороны, и я ощутила смутное колебание воздуха. Наверное, использовал резерв, но для чего?

— Теперь нас никто не подслушает, — пояснил он в ответ на мой удивленный взгляд. — Мне невыносимо слушать твои упреки, они несправедливы, но хуже всего то, что они мучают тебя. Я не лгал о своих чувствах, я люблю тебя больше всех на свете, но есть кое-что, чего ты обо мне не знаешь. Я живу с этой болью и позором, и не хочу передавать своим детям, иначе я был бы самым счастливым мужчиной на свете, если моя жена — моя любовь и гордость! — подарила бы мне наследников.

— Ярогнев, я не понимаю!

Он опустил глаза, сцепил зубы, и посмотрел на меня. Я отшатнулась, прижимая руки к груди.

— Так это правда! Но как?

Мой муж горько улыбнулся, но его голос звучал непривычно жестко.

— Не думал, что до тебя дойдут сплетни, но ты видишь, что это правда.

Солнечный Ореол в его глазах потух, возвращая привычные серые зрачки.

— Моим биологическим отцом является Ольгерд Казимиров. Мать изменила Кристоферу, и результатом ее предательства стал я. Меня с рождения подозревали в принадлежности к драконам правящей семьи, и мне пришлось подавлять внутренний резерв.

— Но как ты используешь Морской Шторм?

— Видоизменяю силу.

— Господин Расколов много раз повторял, что это невозможно.

— Я — исключение из правил, как видишь, но это не меняет моей сути. Если у меня будут дети, они унаследуют Солнечный Ореол, и правда о моей незаконнорожденности выйдет наружу.

Теперь было понятно, как в тот день в Академии, во время турнира, он сумел открыть мою комнату: Казимировы способны вскрывать любые замки. Поэтому я регулярно видела в его глазах отражение солнца, когда он был слаб после ранения, и, соответственно, не мог полностью контролировать резерв.

— То есть только по этой причине ты согласился жениться на мне? Думал, раз я недодраконица, то не сумею родить, и тебе не придется мучиться?

— Да.

Спазм перехватил горло.

— А если бы ты до свадьбы узнал, что мой резерв откликнулся? Ты бы женился на мне?

— Я не стал бы портить твою жизнь. Ты заслужила полноценной семьи, детей, и достойного мужа. А не бастарда, вроде меня.

Одно слово раскрыло все, и я снова прижалась к нему изо всех сил.

— Мы поклялись быть вместе и в горе, и в радости. Ты — мой муж, и я люблю тебя, принимаю тебя, кем бы ни были твои родители. Для меня важен ты, а не твое происхождение. Если ты не хочешь передавать детям наследие Казимировых — у нас их вообще не будет, но тебе стоило раньше рассказать правду. Я бы ни за что не отказалась от тебя, но поддержала бы, и не выдумывала дритт знает что!

Услышав от меня ругательство, он заливисто расхохотался, поднял на руки, и быстро закружил.

— Кто-нибудь еще знает о твоей тайне? — просила позже.

— Клеверов почувствовал мой настоящий резерв во время исцеления, и, соответственно Ольгерд, которому он все рассказал.

— А твоя мать?

Его лицо исказилось старой болью.

— Нет, она искренне радуется, что я оказался все-таки «Беломорским»!

— У нас все будет хорошо, — взяла его за руку, пытаясь вложить в одно касание всю доступную мне нежность и уверенность.

— Я жизнь за тебя отдам, Элиф, — ответил он, прижимаясь щекой к моей ладони.