Солнце и Луна (СИ)

Глава 2 Во имя любви

Вскоре мы подъехали к городку, где Артемий решил сделать остановку на ночь. Я протестовала, но безуспешно:

— Милая моя, вам нужно отдохнуть, вы не привыкли к таким долгим поездкам. Поверь на слово, сейчас в тебе кипит адреналин, но уже совсем скоро ты и сама почувствуешь, как устала и измучалась. Подумай о госпоже Стрелицкой, ей тоже приходится нелегко!

Пришлось уступить, и я мерила шагами выделенную мне комнату всю ночь, пока усталость не свалила меня с ног, и я не погрузилась в тревожный сон. Утром я с предельной скоростью поглощала завтрак, не чувствуя вкуса еды; мое нервозное состояние ни для кого не было секретом, поэтому, едва закончив завтракать, я подскочила на ноги, поблагодарила отца, сказала, что пойду готовиться к отъезду, и всем пришлось отставить столовые приборы.

И так продолжалось раз за разом, потому что погодные условия не способствовали быстрому продвижению, и нам (к моему полному отчаянию) приходилось регулярно останавливаться в гостиницах. Мои спутники вели беседы о прошлом, о планах на будущее, я же мысленно была с Ярогневом, представляя его лицо, моля всех языческих богов, чтобы они даровали ему спасение. В такой тяжелый час мне в очередной раз захотелось, чтобы сверху кто-то смотрел на нас, и не оставил наедине с бедой.

Однако и у такого препятствия, как расстояние, имеется конец, поэтому после мучительной дороги мы наконец-то прибыли в Сколлкаструм.

— Смотри, дочь, вот он — оплот севера.

Огромная мрачная крепость врезалась в море, ее высоченные башни навевали мысли о замурованных там врагах, всюду выделялись катапульты, предназначенные для обороны воздушного пространства. Неудивительно, что замок так и остался непокоренным: эти приспособления запросто прострелят даже драконью чешую!

Когда мы подъехали, нас уже ожидала приветственная делегация.

— Господин Круторогов, рады вас видеть! — сказал Леон Беломорский, кузен Ярогнева. — Мы не ждали вашего прибытия. У вас поручение от крола?

— Нет, мы здесь, чтобы узнать, как ваш кузен. Он жив?

Мое сердце оборвалось, потому что Леон не отвечал, а лишь смотрел на отца. Из-за его спины вышла изящная драконица — Ярослава Беломорская, моя сокурсница по Академии, с который мы друг друга ненавидели. Она была влюблена в Матвея, который отдал предпочтение мне, но потом Ярослава исцелилась от чувств к нему, и перестала видеть во мне врага. Еще совсем недавно в столице мы отлично проводили время вместе, и мне стало казаться, что мы можем подружиться, а потом на Ярогнева напали, и их семья срочно отбыла на север.

— Мой брат, жив, хотя по-прежнему в тяжелом состоянии! — сказала она после положенной процедуры приветствия.

— Можем ли мы его увидеть?

Они посмотрели на отца, словно не понимая, что происходит, с каких это пор Артемию Круторогову стала небезразлична судьба Ярогнева.

— Мы? — переспросил Леон, и я без разрешения вышла из экипажа.

Теперь с удивлением воззрились на меня. Бледное лицо Ярославы побелело еще больше, но в глазах загорелся огонек понимания.

— Конечно, — решительно ответила она. — Думаю, отец не будет против.

Последние слова предназначались скорее для Леона, и нас повели по монументальным коридорам Сколлкаструма. Я так была взволнована, что с особой остротой воспринимала происходящее, и мне стало интересно, каково жить в таком месте? Замок был суровым, соответствовал духу севера, но мне он казался сдавливающим, грубым, глубоко несчастным.

И вот, когда у меня уже не оставалось моральных сил себя сдерживать, мы оказались перед массивной дверью. Ярослава кивнула стражнику, и он распахнул ее перед нами. Ступени вели вниз, к круглому помещению, в центре которого на жесткой кровати лежал Ярогнев. Вокруг него пестрели бутыли с мазями, настоями, современными лекарствами, но больше всего был материй, пропитанных его кровью.

От обилия красного цвета и вида его серого лица у меня окончательно сдали нервы: я бросилась к нему, не обращая внимания на присутствующих.

— Ярогнев, ты меня слышишь? Это я, Элиф! Прошу тебя, пожалуйста, приди в себя, Ярогнев!

— Доченька тише, — пытался утешить меня отец, но безуспешно.

— Он не открывает глаза! — я была на грани истерики.

— Ему помогут, посмотри, господин Клеверов здесь, — Артемий пытался меня вразумить, но я ничего не видела, кроме любимого мужчины, который неумолимо проигрывал смерти. — Ты должна быть сильной, дочь!

— Ваш отец прав, сударыня, нам всем стоит держаться ради него.

Суровый властный голос сумел отрезвить меня лучше ласковых увещеваний. Я обернулась, и увидела Кристофера Беломорского, дракона Морских Штормов, главу всего северного рода. Отца моего Ярогнева.

— Простите, что мы явились без приглашения! — произнес Артемий.

— Я действительно не ожидал гостей сейчас, но чему я удивлен больше, так это вашему родству. Конечно, я и раньше подозревал, что происхождение сударыни не так однозначно, но и помыслить не мог, что ее отец это вы.

— Элиф — моя дочь, рожденная в законном браке. Ее мать — Танильдиз из рода Рустемзаде, моя покойная супруга. Возможно, вы слышали историю нашей жизни, ее любят смаковать в столице.

Кристофер медленно кивнул.

— Да, я слышал, что ваша супруга умерла во время родов, как и ваш сын, а за несколько лет до этого — умерла ваша дочь.

— На самом деле мы подделали ее смерть. Туана Круторогова жива, и сейчас она стоит перед вами.

Все присутствующие посмотрели на меня, глаза Леона расширились, зато Ярослава совершенно не выглядела удивленной.

— Мы были вынуждены спрятать нашу дочь из-за кровной мести, — тем временем объяснял отец, — однако на днях кролу удалось прекратить старую вражду, и у нас нет больше причин скрывать происхождение дочери.

— Поздравляю вас, господин Круторогов!

— Ваш сын знал об этом, — сказал Артемий.

Кристофер нахмурился.

— Он с самого начала заподозрил в ней драконицу, и быстро раскусил, кто ее отец.

— Мой сын… весьма прозорлив.

— Это правда, — вмешался Клеверов. — Когда Вадим Хрусталев напал на нее в Академии, я исцелял сударыню, и ощутил в ней подавленный резерв. Ваш сын признался, что знал правду, но не рассказал мне о ее отце. Тут я уже сам сопоставил все факты, и догадался.

— Я тоже знала, — неожиданно произнесла Ярослава. — Подслушала разговор крола Казимирова и брата, совершенно случайно.

Господин Беломорский невесело усмехнулся.

— Оказывается, тайна происхождения вашей дочери — не такая уж и тайна. О ней знают практически все. И что вы намерены делать дальше?

— Крол Казимиров требует от меня, чтобы я женился, и завел сыновей. А пока что мы объявим Туану наследницей рода Крутороговых. Тем более крол взял ее под защиту своего имени, то есть она теперь вроде как его подопечная, наравне с его родными детьми. Не думаю, что кто-то осмелится усомниться в ее происхождении, или причинить вред.

После этих слов глаза Кристофера зажглись пониманием. Видимо, он понял, о чем говорил крол с Ярогневом, догадался о моих чувствах к своему сыну, осознал, насколько выгодно женить единственного оставшегося наследника на дочери Круторогова — знатнейшего дракона в державе, чей род не уступает по древности Казимировым и Ясногоровым.

— Вы проделали длинный путь. Я благодарен вам за участие, и прошу вас отдохнуть после изматывающей дороги.

— Я хочу остаться здесь! — произнесла до того, как поняла, что это не соответствует правилам хорошего тона.

Но Кристофер неожиданно согласился.

— Хорошо, когда вы будете готовы, вас проводят в вашу комнату. Я распоряжусь выделить вам покои рядом с Ярославой. А пока можете побыть здесь.

Мне оставалось лишь поблагодарить его, и смотреть, как Матильда, Милена и мужчины покидают помещение. Ярослава тонко улыбнулась, и вышла вслед за ними. Целители, разумеется, не могли прекратить процесс заживления, однако я постаралась не замечать их, сосредоточившись на моем любимом мужчине.

Узкая кровать, на которой он лежал, была жесткой и неудобной, но хорошо подходила для нужд целителей. Насколько я поняла, на Ярогневе совсем не было одежды, только нижнюю часть тела прикрывала белая простыня. От этой мысли мне стало неловко, словно я вторгалась в его личное пространство без спроса, но я постаралась откинуть ненужные мысли, глядя на его покалеченную грудь.

Прошлой осенью Ярогнев принял участие в турнире в Академии, и все были поражены, когда он предстал перед ними в полетном костюме. Однако, как оказалось, эластичная ткань не могла передать все великолепие фигуры, и лишь сейчас мне удалось оценить мощь его тела. Служба на севере, постоянное взаимодействие с родовой стихией — Морским Штормом — сделали его, пожалуй, самым сильным драконом нашего континента Норгратера.

Однако основное внимание быстро перескочило на шрамы — полосы на плечах, оставленные, наверное, морскими тварями давным-давно. Обычно незначительные ранения затягивались на драконах без следа, более серьезные раны исчезали после работы целителей, но для этого нужно сразу обратиться к врачевателям, иначе шрамы могли остаться на всю жизнь.

Вдоволь насмотревшись на отметины на плечах, я отважилась снова взглянуть на развороченную грудную клетку. Клеверов и другие лучшие целители уже изрядно поработали над ранением, но жизнь Ярогнева все еще висела на волоске. Мысли о страданиях, которые он перенес, исторгли у меня новую порцию слез, но я постаралась взять себя в руки, и нежно погладила его по ледяной щеке.

— Мы его вытащим, — раздался усталый голос господина Клеверова.

— Почему тогда он еще не очнулся?

— Его ранили… весьма оригинальным способом. Что-то отравляет его изнутри, но организм борется, как и мы боремся за его жизнь. Морские создания оказались вовсе не безмозглыми, как о них принято думать. Сударь Беломорский на своем опыте в этом убедился. Хотя, — невесело улыбнулся дракон, — теперь его вполне можно называть господином Беломорским, отныне он — единственный сын Кристофера, и наследник рода.

— Он никогда не желал этого! — сказала, и смутилась.

Однако Клеверов поддержал разговор.

— О да, Ярогнев не обладал тщеславными амбициями, которые покойный Всеслав ему настойчиво приписывал. Однако прошлого не воротишь, один брат отправился в небытие, второй — займет его место во главе рода. А, знаете ли вы, сударыня, что супруга Всеслава уже собралась восвояси? Когда в семье такое горе, она даже ради приличия не согласилась поддержать их.

Конечно, я не знала таких подробностей, ибо только что прибыла, но новость меня не особенно удивила. У них с Всеславом не было детей, что сильно беспокоило всех Беломорских, и отношения в браке расстроились давным-давно. Не то, чтобы я собирала сплетни, но в столице пришлось много чего наслушаться.

— Зато вы здесь, — неожиданно мягко сказал Клеверов.

— Жаль, что не в моих силах помочь ему.

— Не скажите, он чувствует вашу любовь и поддержку, я уверен.

Мне стало неловко от его слов, но само мое присутствие здесь, мои слезы и желание остаться с ним служили безоговорочными свидетельствами чувств к нему. Да и зачем скрывать? Никто лучше Клеверова не был осведомлен о нашей с Ярогневом истории.

— Я боюсь, что мне придется жить без него, а я ведь только поняла, что он для меня значит на самом деле.

Целитель обнял меня, и провел рукой по волосам. Я почувствовала теплую волну энергии, которая ободрила мое замученное дорогой тело, и привнесло ясность в мысли.

— Он не уйдет просто так, поверьте мне. И поверьте в него.

— Благодарю вас!

— Я сделаю все возможное и невозможное, а вы пока отдохните. Вам нужно поесть, принять ванную и поспать. Сон — основа исцеления, запомните.

Мне было страшно и на секунду оставить моего северянина, но после беседы с Клеверовым на сердце стало значительно легче. Я даже не сопротивлялась, когда к нам вошла Ярослава, и позвала меня переодеваться к ужину. Она повела меня по запутанным коридорам, но сурово сведенные брови выдавали желание поговорить.

— Как вы, сударыня? — спросила я у нее.

Драконица тихо хмыкнула.

— Давай отбросим условности, раз уж мы с тобой на равных.

— Хорошо. И… мне жаль, что твой брат погиб. Соболезную.

Ее лицо исказилось, но ответила Ярослава вполне спокойно.

— Он умер, как и подобает дракону из рода Беломорских, в битве. Его дух упокоится с миром.

— С Ярогневом тоже все будет хорошо, он справится. Кто, если не он поборет смерть?

Девушка остановилась, пристально смотря мне в лицо.

— Я не понимаю, почему ты здесь? Ты же любила Матвея Ясногорова, встречалась с ним, едва не зачахла, когда вы рассталась. Неужели тебя мучает чувство вины? Тогда можешь быть спокойна, ты правильно сделала, рассказав о разговоре предателей. Брат оказался при смерти не из-за тебя, а по воле врагов нашего рода.

Ее слова ударили меня, как пощечина, но я понимала ее сомнения, и постаралась объясниться с ней, пока она еще меня слушала.

— Ты тоже была влюблена в Ясногорова, но в столице твои глаза следили не за ним, а за сыном лорда Дартмура, которого тебе прочат в женихи. Так ведь? Что касается моих чувств к Матвею, то я и сама не понимаю, была ли эта любовь или влюбленность. Я и сейчас отношусь к нему по-особому, но мое сердце, мои мысли, все, что есть во мне — все стремится к Ярогневу. И я всегда его замечала, хоть и боролась со своим увлечением, корила себя, считала, что предаю Матвея.

Ярослава вздохнула.

— Прости меня. Я была непозволительно грубой. Но на нас столько всего навалилось, мы едва не сошли с ума, когда нам сказали, что Всеслав погиб, а потом добавили, что и Ярогнев, возможно, скоро за ним отправится. Мама и так потеряла двоих детей в тот страшный год, когда твари захватили замок, а отец похоронил вдвое больше близких.

Слыша, что ее голос надламывается, я стремительно ее обняла. Кто бы мог подумать в тот первый день в Академии, когда мы только познакомились, что однажды Ярослава Беломорская и Элиф Стрелицкая станут друзьями? Она возненавидела меня с самого начала, я же недолюбливала ее в ответ, а сейчас мы обе были объединены общим горем, ибо боль ее семьи стала моей болью.

Некоторое время мы стояли обнявшись, словно успокаивая друг друга, и ища друг у друга опоры, но быстрые шаги в соседнем коридоре заставили нас напрячься от липкого страха. Неужели Ярогнев…

— Вот вы где! — воскликнула служанка. — Сударыни, вас срочно зовет господин Клеверов.

— Что с моим братом?

— Что с ним?

Мы одновременно набросились на служанку с расспросами, но глупая девчонка только хлопала глазами и просила нас поторопиться. Ярослава судорожно рыкнула, и мы обе помчались обратно к целителям, боясь, что за время нашего отсутствия случилось непоправимое.

Влетев в нужное помещение, первым, что мы увидели, был барьер из широких спин. Господин и госпожа Беломорские, Леон, мой отец, Милена Дымова, Матильда, незнакомые мне драконы — все столпились у лестницы, и дружно молчали. Мы с Ярославой переглянулись, увидели белые лица друг друга, и не самым вежливым образом протолкнулись вперед.

Господин Клеверов с другими целителями напряженно переливали силы в Ярогнева, который лежал с открытыми глазами.

— Брат! — воскликнула драконица, и побежала к нему.

Я же стояла на месте, глядя, как Ярослава берет его за руку, как слезы текут по ее щекам, но не смела приблизиться к нему. Непонятный страх сковал меня, словно я была здесь совершенно чужой. Возможно, Ярогневу даже было бы неприятно увидеть меня здесь, после того, как я отвергла его ради Матвея, и в столице не ответила должным образом на его чувства. Главное — что он пришел в себя, а буду ли я рядом с ним, или навсегда исчезну из его жизни — это уже только моя боль.

В то время, пока я чувствовала, как земля уходит из-под ног, его серые глаза нашли меня, и, готова поспорить, их озарил солнечный свет. Он дернулся, что взволновало целителей, с трудом разлепил пересохшие губы, и едва слышным шепотом произнес мое имя:

— Элиф.

— Ну конечно, — с облегчением рассмеялась Ярослава. — Брат в своем репертуаре: только очнулся после смертельного ранения, и первой позвал не меня, не родителей, а Элиф!

В ее словах не было злобы, и я поняла, что меня приняли. Мне позволили стать свидетелем этого счастливого момента, дали разделить с ними и радость, и боль. Кто-то подтолкнул меня в спину, и я подошла ближе, видя, что все мои страхи оказались беспочвенными.

Наша история только начинается!