Спасите меня, Кацураги-сан! Том 4

Глава 18

Я поверить не могу, что этой дрянью до сих пор кто-то пользуется!

В одном из зубов Тонегавы Хаято были следы недавнего вмешательства стоматолога. На один из нижних коренных зубов была установлена временная пломба. А под ней хранилась горстка особого вещества, которые раньше использовали для уничтожения зубного нерва перед дальнейшим лечением зуба.

Мышьяк… Ну конечно! Я всё пытался придумать, какие структуры вокруг блуждающего нерва могли повредиться или повредить сам вагус. Но в сосудах и других органах проблем не оказалось.

Проблема в том, что проклятый мышьяк до сих пор используют в некоторых стоматологиях! И с этой проблемой мне уже доводилось сталкиваться в России. Видимо, это общая недоработка многих стран.

Мышьяк — очень токсичное вещество. И как раз оно может повлиять на жизнедеятельность нервной системы, а в частности — блуждающего нерва.

— Зовите стоматолога! — воскликнул я.

Асакура Джун и Цубаки Арата закончили спорить и одновременно перевели на меня свои ошарашенные взгляды.

— Эм? — спросил Асакура Джун. — Кацураги-сан, какой ещё стоматолог?

— Мышьяк, — сказал я. — Смотрите, на коренном зубе стоит временная пломба. Видимо, лечился Тонегава-сан не у наших стоматологов. Вместо пасты на основе параформальдегида использовался мышьяк. Судя по всему, он уже прошёл через пульпу — мягкую часть зуба — и попал в кровоток. Поэтому и развилось столь резкое повреждение блуждающего нерва. Прямо сейчас в его сосудах циркулирует мышьяк.

— Уму непостижимо… — вздохнул Цубаки Арата. — Как вы до этого догадались, Кацураги-сан?

— Других вариантов попросту не осталось, — частично солгал я.

Цубаки лишь хитро улыбнулся и одобрительно кивнул.

Медсестра приёмного отделения вызвала дежурного стоматолога. Такого специалиста оставляли на ночь лишь одного. Стоматологи редко требовались в ночные дежурства, но иногда возникали нетипичные случаи вроде этого, когда их консультация оказывалась необходимой.

Стоматология в целом во многом недооценённая специальность. Многие полагают, что стоматологи лечат только зубы. Но с тем же успехом можно сказать, что терапевт лечит только давление.

«Стома» подразумевает не только зубы, а всю ротовую полость. Язык, нёбо, челюсть — всё это сфера деятельности стоматолога. Некоторые стоматологи продолжают обучение и получают специальность «челюстно-лицевой хирург». В таком случае их обязанности расширяются за пределы одной лишь ротовой полости на другие близлежащие органы, кости и прочие структуры.

Через пару минут в приёмном отделении появился стоматолог.

— Добрый вечер, — кивнул нам смуглокожий мужчина, а после представился. — Мишима Дайсуки. Что у вас случилось?

— Мышьяк под временной пломбой. Нам нужно удалить очаг. Пока отравление не зашло слишком далеко.

— Сейчас проверим, перевезите пациента в процедурный кабинет! — велел Мишима.

Я ожидал, пока стоматолог осмотрит ротовую полость Тонегавы.

Раньше мышьяк повсеместно использовали для удаления нерва, и побочные эффекты появлялись не столь часто, но всё же встречались. В современное время пользоваться этим веществом просто не нужно. В этом нет необходимости, поскольку уже давно произвели нетоксичные аналоги.

Тонегава Хаято, конечно, просто молодчина! Выбирает эндокринолога, попутно ругаясь почти со всеми врачами Токио, и останавливается на самой дорогой и элитной клинике — в «Ямамото-Фарм». Но при этом не может себе позволить нормального стоматолога! Я готов поспорить, что этот мышьяк ему положили в какой-нибудь крайне дешёвой частной клинике.

Поскольку работа стоматолога явно оставляет желать лучшего. Специалист, который ставил пломбу, явно переборщил с количеством мышьяка.

Ещё немного, и мы бы разбирались не с острым повреждением блуждающего нерва, а с острым отравлением и всеми вытекающими из него последствиями.

А острое отравление мышьяком проходит очень неприятно. В основном будет тревожить желудочно-кишечный тракт. Металлический привкус во рту, рвота, тошнота, боли в верхних отделах живота. Могут быть даже кишечные колики и диарея с последующим обезвоживанием организма.

Но это — мелочи. Поражение желудочно-кишечного тракта — самая частая картина. Куда страшнее, если присоединятся и другие системы органов. К примеру, нарушение работы центральной нервной системы. От слабости и неадекватного состояния до судорог и комы — таков разброс симптомов.

Рассуждая на эту тему, я осознал ещё одну неприятную вещь. Мы слишком много внимания уделили блуждающему нерву.

И я поспешил обсудить это с коллегами.

— Асакура-сан! — крикнул я. — Я кое-что понял.

— Прошу, подождите ещё немного, — пробубнил себе под нос Мишима Дайсуки. — Я почти закончил с пломбой.

— Какова вероятность, что там мышьяк? — спросил я.

— Да сто процентов, — усмехнулся стоматолог. — Не знаю, какой умник его туда навалил в таком количестве, но я даже без удалённой пломбы вижу его следы. Это — мышьяк, Кацураги-сан, можете быть уверены.

— Что вы хотели сказать, Кацураги-сан? — позвал меня Асакура Джун.

— Асакура-сан, блуждающий нерв привлёк к себе всё своё внимание. Скорее всего, здесь не только невропатия. Это лишь один из симптомов, который своей клинической картиной накрыл все остальные.

— Что вы имеете в виду, Кацураги-сан? — нахмурился Асакура Джун.

— Блуждающий нерв отвечает за деятельность огромного количества внутренних органов. Именно поэтому клиническая картина такая яркая. Но из-за неё мы совсем забыли о том, что и сам мышьяк продолжает воздействовать на другие органы. Например, хрипы и удушье. Понимаете, Асакура-сан? Эти симптомы могли возникнуть, как от воздействия на блуждающий нерв, так и от прямого токсического действия на лёгкие через кровеносную систему.

— Точно, Кацураги-сан… — закивал Асакура.

— То же касается аритмии, — продолжил я. — Нарушение ритма может идти с двух сторон сразу. Блуждающий нерв и мышьяк. Нам нужно обследовать Тонегаву Хаято со всех сторон. Иначе упустим огромное количество осложнений.

— Достал! — крикнул нам Мишима Дайсуки. — Всё, полость зуба полностью прочистил. Много же там было мышьяка… Судя по всему, он проходил с ним больше четырёх дней.

— Что? — удивился я.

— Проблема не только в том, что ему вообще засыпали токсичное вещество. Он и сам проходил с ним куда дольше, чем следовало. Он два или три дня назад должен был заменить эту пломбу на постоянную. Мышьяк «сожрал» весь нерв и ушёл в кровоток.

— Тогда нужно срочно приступать к дезинтоксикационной терапии, — сказал я. — Кто сегодня дежурит в терапевтическом отделении?

— Кажется, Такеда Дзюнпей, — вспомнил Асакура Джун.

Ох, как же не вовремя! Кто угодно, но только не он! Такеда ведь из принципа начнёт спорить и не даст мне нормально осмотреть пациента.

— Что здесь происходит? — послышался голос за нашими спинами.

Помяни чёрта… А вот и сам Такеда.

— Такеда-сан, острое отравление мышьяком с повреждением блуждающего нерва, — сказал я. — Нужно срочно обследовать и начинать дезинтоксикационную терапию.

Такеда Дзюнпей долго смотрел мне в глаза, пытаясь переварить, что я только что ему сказал.

— Тогда чего мы ждём? Давайте скорее действовать, — кивнул он.

Неожиданно быстро согласился с моим мнением. Это что-то новенькое. Чтобы Такеда без лишних споров сделал так, как я велю? Но это к лучшему. Сейчас необходимо оказать экстренную помощь Тонегаве Хаято. Выяснять отношения точно времени нет.

Пациента госпитализировали и начали готовить к обследованиям. Мы вместе с Такедой Дзюнпеем и Асакурой Джуном начали обсуждать план действий.

Нужно было подобрать правильную дозировку специфического антидота — димперкапрола, который в России так же известен, как «Унитиол». Это вещество соберёт весь мышьяк и превратит его в нетоксичные соединения. А дальше — всё просто. Эти комплексы выйдут через почки, не повредим при этом сам выделительный орган.

Однако использовать этот препарат придётся не меньше недели. Слишком высоки риски, что весь мышьяк мы за два-три дня убрать не сможем.

— Тогда начинаем, — подытожил Такеда Дзюнпей, готовясь передать медсёстрам план лечения.

— Стойте! — воскликнул я. — Рано, Такеда-сан.

— Что? Почему? — не понял терапевт.

— Дождёмся анализов крови. Они будут готовы с минуты на минуту, — ответил я.

— Зачем? — пожал плечами Асакура Джун.

Невролог не понял, зато Такеда Дзюнпей закивал, догадавшись, к чему я клоню.

— Всё верно, Кацураги-сан. Хорошо, что вы подметили, — произнёс он.

— Мне-то кто-нибудь объяснит? — развёл руками Асакура.

— Мы должны оценить биохимический анализ крови, — сказал я. — Проверить, как обстоят дела с креатинином и мочевиной.

— Если из-за отравления мышьяком уже началась почечная недостаточность, то использовать этот препарат нельзя, — добавил Такеда Дзюнпей.

— Тогда мышьяк не будет выводиться через почки, и ситуация усугубится ещё сильнее. Если почки уже повреждены, придётся использовать гемодиализ.

— Или переливание крови, — сказал Такеда.

Асакура Джун ошарашенно смотрел то на меня, то на терапевта пятого ранга.

— Вы двое в курсе, что вы сейчас друг за другом фразы договаривали? — спросил он.

Мы с Такедой переглянулись и одновременно пожали плечами. В этом нет ничего необычного. Когда два специалиста думают над одним и тем же клиническим случаем, у них может синхронизироваться ход мыслей.

Правда, такое у нас с Такедой Дзюнпеем впервые. Ранее мы всё время доказывали друг другу обратное. И всегда Такеда оказывался неправ. Но не по той причине, что он плохой специалист. Ранее он всё время пытался доказать мне своё превосходство, а потому спорил со мной даже тогда, когда чувствовал, что я прав.

— Понятно… — протянул Асакура Джун. — Я тут пока, пожалуй, напишу, какие препараты нужно проколоть по неврологической части. Не обращайте на меня внимания.

— Кацураги-сан, Такеда-сан, — позвала нас дежурная медсестра. — Анализы готовы!

Мы с Такедой одновременно рванули за результатами биохимии. И с облегчением выдохнули, когда изучили полученные цифры.

— Всё в порядке, — кивнул я. — Почки не пострадали. Пока что.

— Значит, нужно как можно скорее вводить димеркапрон, — подытожил Такеда Дзюнпей.

Пока Такеда передавал медсёстрам точные дозировки антидота, я подготовил перечень дополнительных препаратов вместе с Асакурой Джуном. Кроме выведения самого мышьяка нам было необходимо сконцентрироваться на остальных органах, которые затронуло отравление.

Асакура назначил ряд витаминов группы В и тиоктовую кислоту для поддержания нервной системы. Я же обратил внимание на сердце и порекомендовал сердечные гликозиды — препараты, которые урезают сердечный ритм и усиливают сокращение сердечной мышцы.

Правда, стоит отметить, что и сами эти гликозиды являются ядами. В медицине всё работает по принципу старой доброй поговорки.

«Всё — яд, и всё — лекарство, дело только в дозе».

И мышьяк, и гликозиды, и даже «Онкокура» в каком-то смысле.

— Думаю, стоит обратить особое внимание на печень, — добавил Такеда Дзюнпей. — Взгляните, Кацураги-сан. Печёночные трансаминазы, судя по биохимическому анализу, постепенно начинают подниматься.

— Тогда дадим курс гепатопротекторов. И на этом всё, — кивнул я.

— Вроде со всем разобрались? — нахмурился Такеда.

— Да, мы и так провозились с подбором препаратов несколько часов.

— Часов? — удивился Такеда и взглянул на часы.

Было уже за полночь. Асакура Джун давно нас покинул и отправился в неврологию — отсыпаться.

Мы же с Такедой увлеклись разбором этого клинического случая и не заметили, как пролетело время. Возвращаться домой уже смысла не было. Да, идти мне тут всего-то минут двадцать неспешным шагом, но это будет тратой драгоценного времени, которое можно посвятить сну на неудобном диване ординаторской.

— Предлагаю сегодня дежурить вдвоём, — сказал я Такеда Дзюнпею. — Раз уж я притащил вам своего пациента, да ещё и остался на ночь — можем спать по очереди.

— А вы спите на дежурствах? — удивился Такеда Дзюнпей. — Вот уж не ожидал такое услышать от Кацураги Тендо. Я думал, что вы работаете по двадцать четыре часа в день.

— Нет, я всё же иногда сплю, — усмехнулся я. — Хотите сказать, что вы себе не позволяете такой роскоши?

— На работе — нет, — заявил Такеда.

— И что же вы тогда делаете здесь всю ночь, когда нет пациентов?

— Читаю статьи, изучая различные клинические работы, — пожал плечами Такеда. — Расширяю кругозор.

— Странный у нас с вами разговор выходит, Такеда-сан, — я решил быть прямолинейным. — После всего, что уже успело произойти между нами за последние несколько месяцев, сегодняшний вечер не может не вызывать подозрений.

— Хм, — хмыкнул Такеда. — Могу вас понять, Кацураги-сан. Отношения между нами не заладились с самого начала.

— Не хочу, чтобы они портились и дальше, но прошу заметить, что я ни разу не пытался вставить вам палки в колёса.

— Знаю, — кивнул Такеда и тяжело вздохнул. — Простите меня, Кацураги-сан.

Такого поворота событий я совсем не ожидал. Где-то на задворках моего сознания даже взыграла паранойя.

А что, если он намеренно пытается изменить моё отношение к себе? Это ведь может быть очередной коварный план, чтобы мне досадить.

Нет. Нельзя так думать. Раньше, когда работал в России, я никогда не был таким параноиком. Я всегда доверял людям. Всякое было, не стану врать сам себе. Без конфликтных людей и острых ситуаций — никуда.

Но здесь — в клинике «Ямамото-Фарм» я привык вести себя, как хищник среди хищников. Разве это правильно?

— Я не держу на вас зла, Такеда-сан, — сказал я. — Я понимаю, что у вас были свои причины так поступать.

— Были, Кацураги-сан, — кивнул он. — Множество. И я жалею о том, что шёл у некоторых людей на поводу. Если бы я не уделял своей гордыне слишком много внимания, быть может, я был бы не так слеп.

Я понятия не имел, о чём говорит Такеда Дзюнпей. Эти хитросплетения слов были посложнее любой клинической картины. Но один вывод я для себя всё же сделал.

Скорее всего, на Такеду каким-то образом влиял Мурата Сатоши, который покинул свой пост терапевта вслед за своим родственником Ягами Тэцуро.

Возможно, эта парочка как-то влияла на Такеду или шантажировала его? И теперь Такеда понимает, что тоже мог вылететь из клиники вместе со всей компанией, но он вовремя остановился.

Осознавать свои ошибки дорогого стоит.

В любом случае, меня это совсем не касается.

В конечном счёте этой ночью мы не сомкнули глаз. До самого рассвета мы с Такеда Дзюнпеем перебирали различные клинические случаи и делились друг с другом опытом. Он оказался на удивление интересным собеседником.

Теперь, когда я отбросил в сторону весь негатив, который вызывал у меня этот специалист, то понял, за что Такеда Дзюнпей когда-то был назначен терапевтом десятого ранга.

Утром мы проконтролировали состояние Тонегавы Хаято. Мужчине до сих пор было трудно говорить, но его состояние улучшилось. Он поблагодарил меня за помощь и пообещал, что договорится с коллегами из «Хиджиката-Медикал», чтобы результат моего экзамена зачли.

Взбодрив себя чашечкой крепкого кофе, я побрёл на приём. Но среда началась для меня неожиданно. Перед дверью моего кабинета стояли три пациента, которых я совсем не ожидал увидеть.

Тошиба Гото. Акита Ая и её отец — директор отдела маркетинга — Акита Такехиро.

Поскольку я теперь терапевт четвёртого ранга, то и этажи, на которых находится отдел маркетинга, являются моим участком. Но чтобы у двери моего кабинета собрались самые значимые лица отдела… Это что-то новенькое.

— Акита-сан? Тошиба-сан? — я поклонился старым знакомым. — Не ожидал вас здесь увидеть.

— Нам нужна ваша помощь, Кацураги-сан, — сказал Акита Такехиро. — На моём этаже творится чёрт знает что. Болеют все, и мы никак не можем это остановить.