Спасите меня, Кацураги-сан! Том 4

Глава 4

— Терапевт шестого ранга — Куренай Цукаса, — произнёс Эитиро Кагами.

Ого, кажется, я даже не знал, как его зовут всё это время.

Полный круглолицый мужчина средних лет поднялся из-за стола и поклонился Эитиро Кагами.

— Благодарю, Эитиро-сан, — сказал он.

— Куренай-сан занимается клиническими испытаниями из года в год, — добавил Эитиро Кагами. — Так что те терапевты, которые приступят к тестированию препаратов впервые, можете обращаться к нему за советом. Верно, Куренай-сан?

— Да, Эитиро-сан, — подтвердил Куренай Цукаса. — Буду рад помочь в это нелёгком деле.

— А что касается новых терапевтов, совет директоров корпорации «Ямамото-Фарм» было принято решение доверить клинические испытания ещё двум врачам моего отделения. Терапевтам третьего и четвёртого рангов — Кондо Кагари и Кацураги Тендо.

Все присутствующие на собрании врачи устремили на нас с Кондо свои взгляды. И я могу их понять. Двое молодых специалистов сразу после университета пришли в самую престижную клинику Токио, затем за пару месяцев перескочили через два-три ранга, да ещё и доступ к клиническим испытаниям получили.

Недурно-недурно. Но про своё участие я знал заранее, а вот допуск Кондо меня удивил. Вероятно, в этом решении замешана его семья или же Эитиро Кагами сам походатайствовал, чтобы будущему клиническому фармакологу дали возможность поработать в новой среде.

— Три терапевта, девять препаратов, — продолжил Эитиро. — Поскольку «Ямамото-Фарм» требует максимальной секретности, ваше тестируемые препараты и их потенциальное действие мы с Окабэ-сан перечислим каждому лично. Так что после планёрки жду перечисленных врачей в своём кабинете. Строго по очереди.

— Почему на этот раз допустили новичков? — не выдержал Такеда Дзюнпей.

О, а я всё ждал, когда кто-то начнёт препираться. Я буквально чувствовал, как напряжение вокруг Такеда нарастало и нарастало до тех пор, пока он не лопнул.

— Это решение совета директоров и управляющих отделом клинических испытаний, — холодно ответил Эитиро Кагами. — Задавать эти вопросы мне — бессмысленно.

— Возможно, дело в том, что директором отдела клинических испытаний является Кондо Масао? — съязвил Такеда Дзюнпей.

— Не позорьтесь, Такеда-сан, — неожиданно процедил сквозь зубы Кондо Кагари.

Вот уж от кого я не ожидал такой реакции! Я уже собирался сам ткнуть в Такеда, чтобы он перестал саботировать планёрку, но слова Кондо в данном контексте будут иметь больший вес. Всё-таки Такеда хоть и косвенно, но оскорбляет его семью.

— Мурата-сан! — Такеда повернулся к старому товарищу. — Вы-то чего молчите? Скажите что-нибудь!

Мурату Сатоши практически не было заметно. Он сжался между другими врачами, превратившись в некую пародию на самого себя.

— А мне и нечего сказать, Такеда-сан, — тихо ответил он.

Ещё бы. Ниже первого ранга падать уже некуда. Пора бы и присмиреть.

Осознав, что поддержки не будет, Такеда Дзюнпей устало откинулся на спинку стула и, кивнув, произнёс:

— Прошу прощения, можете продолжать планёрку.

— Ну уж если вы позволяете, Такеда-сан, — с иронией ответил Эитиро Кагами. — Итак, с моим отделением — всё. Если больше ни у кого возражений нет, я передам эстафету Окабэ-сан.

После короткой паузы, убедившись, что больше никто из присутствующих не желает показать свой характер, Окабэ Акира произнёс:

— Поликлиническому отделению узких специалистов было передано девять препаратов, но каждый из врачей возьмёт только один, в отличие от терапевтов. По одному исследуемому веществу на узкого специалиста. Итак… — Окабэ Акира взглянул на список врачей. — Неврология — Асакура Джун.

— Твою ж мать… — прошептал за моей спиной Асакура.

Похоже, его эта перспектива совсем не радовала.

— Ревматология — Генджи Суити, — продолжил Окабэ.

Длинноволосый ревматолог, славящийся особым грубоватым подходом к пациентам, хитро ухмыльнулся.

— Гематология — Аракава Иноуэ.

Я обратил внимание, что в помещении была молодая женщина, которую ранее в клинике мне встречать не доводилось. Должно быть, это и есть та самая Аракава, которая помогала мне на врачебной комиссии подтвердить миеломную болезнь у пациента. Тогда она была в отпуске и консультировала нас по телефону.

— Инфекционные болезни, Окабэ Акира — то есть я, — сказал Окабэ. — Хирургия — Рэйсэй Масаши. Урология…

Окабэ замолчал. Ему пришлось выдержать длительную паузу, прежде чем произнести это имя.

— Урология — Никиширо Кусэй, — со вздохом сказал он.

— Да-да! — послышались радостные возгласы уролога.

Удивительно, кого только не допускают до испытаний! Не удивлюсь, если и на этот выбор повлияли родственники Никиширо. Это логично, ведь поддержка Министерства Здравоохранения может сыграть на руку «Ямамото-Фарм», если вдруг возникнут какие-то неурядицы с их препаратами.

Возможно, Никиширо пообещал, что договорится о финансировании разработок того или иного препарата. Тут можно только гадать.

— Психиатр — Ягами Караи, — добавил Окабэ.

Ягами? Это ведь фамилия главного врача.

Я обратил внимание на худощавую блондинку лет пятидесяти, что сидела в первых рядах конференц-зала. Кажется, это и есть психиатр. Судя по всему, жена главного врача. Ягами Тэцуро тут чуть ли не половину своей семьи устроил!

Стоит отметить, что, несмотря на средний возраст, Ягами Караи старалась соответствовать всем установленным нормам внешнего вида клиники. Хоть они и распространялись только на медсестёр, психиатр от остальных дам не отставала.

— Эндокринолог — Иномура Миитаки и гастроэнтеролог — Годжо Тэппей, — Окабэ назвал имена ещё двух неизвестных мне специалистов и завершил оглашение списка. — Всё. Это весь список. Итого — двенадцать врачей: девять узких специалистов и три терапевта. Восемнадцать тестируемых препаратов.

До сих пор я не мог понять только одного. Что в этом мире не так с клиническими испытаниями? По-хорошему этот вопрос лучше обсудить с Эитиро Кагами. Дело в том, что в моём мире, хоть и наполненному целительской магией, испытания проводились совсем по другим правилам.

Они делились на несколько этапов, и в тестах участвовало от трёхсот до тысячи пациентов. И это только на один препарат! Даже смешно, что здесь нам предлагают тестировать один лекарственный препарат на одном пациенте.

— Домой никто не уходит, пока каждый не получит перечень своих препаратов, — напомнил Эитиро Кагами. — Терапевты, жду в своём кабинете.

— То же касается и узких специалистов, — сказала Окабэ Акира.

— Окабэ-сан! Эитиро-сан! — воскликнул кто-то с задних рядов. — Как же кардиологические препараты?

— И нефрологические! — добавил другой специалист. — По нашим специальностям нет разработок?

Эитиро и Окабэ переглянулись.

— На этот вопрос мы отвечать не имеем права, — сказал Эитиро Кагами.

— Единственное, что можем уточнить — кардиологи и нефрологи в этом году отдыхают от испытаний. На этом — всё, — заявил Окабэ Акира.

Планёрку распустили. Комнату заполнил скрежет стульев и шуршание покидающих зал врачей.

— Слышали? Говорить они не имеют права, — перешёптывались позади меня. — Теперь препараты для почек и сердца терапевтам передадут! Как было в том году с инсулинами.

— Скорее всего, — отвечал второй врач. — Терапевтов проще подкупить.

О как! Полезная информация. Не удивлюсь, если эти слухи окажутся правдой. Мы с Кондо вышли из зала и не спеша побрели к кабинету Эитиро.

— Кондо-сан, вы сами вызвались тестировать препараты? — прямо спросил я. — Через отца?

— Нет, — замотал головой Кагари. — Но я подозреваю, что Эитиро Кагами специально меня протолкнул в число избранных, чтобы я поднабрался опыта. Я подписал договор с «Хиджиката-Медикал», а Эитиро-сан стал моим наставником по программе обучения. Чувствую, он теперь из меня все соки выжмет с этой фармакологией…

— Уверен, вы справитесь, Кондо-сан, — утешил его я. — Но вот с чем вы точно плохо справляетесь, так это со своим языком.

— Чего? — удивился Кондо Кагари. — Вы это к чему, Кацураги-сан?

Я убедился, что вокруг нас никого нет, и шёпотом произнёс:

— Зачем ты растрепал про наш корпоратив Никиширо? А, Кагари-кун? Ты же понимаешь, чем это чревато.

— Ой, — Кондо прикрыл рот рукой. — Простите, Кацураги-сан. Я, правда, не хотел этого делать. Он из меня клещами вытянул!

— Ректальным исследованием пытал? — усмехнулся я.

— Практически! — ответил Кондо Кагари. — Он услышал, как я разговаривал об этом с медсёстрами профилактики. С Йоко-тян.

— «Тян»? — удивился я. — Непохоже на вас, Кондо-сан.

Кондо Кагари покраснел, но ничего не ответил.

Я мысленно рассмеялся. Специфические вкусы у Кагари. Сложно даже представить их рядом друг с другом. Почти двухметровый Кондо и миниатюрная Нагиса Йоко. Чудная картина.

— Коллеги, — поклонился нам врач, ожидавший Эитиро у его кабинета. — Нам с вами так и не довелось тесно пообщаться.

А вот и терапевт шестого ранга — Куренай Цукаса. Краснощёкий мужчина доброжелательно улыбнулся нам, и мы поклонились в ответ.

— Рады официальному знакомству, Куренай-сан, — сказал я за себя и за Кондо.

— Если что, всё сказанное на планёрке — актуально, — сказал он. — Во время клинических испытаний можете обращаться ко мне с любыми вопросами. Чем смогу — помогу. Вы впервые будете проводить испытания?

— Да, Куренай-сан, — ответил я. — Опыта в этой сфере у нас пока нет. Но мы с Кондо-сан быстро учимся.

— Не сомневаюсь, — рассмеялся Куренай Цукаса. — Это доказывает ваш стремительный подъём по рейтинговой лестнице и падение одного из двух наших «огров».

— Огров? — не понял я.

— Не знакомы с западной мифологией? — неожиданно спросил Куренай. — Огры на мосту. Два таких здоровых страшных монстра, — Куренай попытался изобразить существ мимикой и жестами. — Не пропускают путников, а за проход требуют звонкую монету. И не одну.

До меня дошло его сравнение.

— Вы это про Мурату-сан и Такеда-сан? — усмехнулся я.

— А про кого же ещё? — развёл руками Куренай Цукаса. — Они уже очень давно притесняют всех, кто ниже их. Мурату-сан, вижу, вам удалось поставить на место. А Такеда так до сих пор и дышит мне в спину.

— Думаю, скоро они успокоятся, — поделился своим мнением я. — Кстати, Куренай-сан, раз уж вы сами предложили помощь, я бы хотел задать вам вопрос.

— Без проблем, Кацураги-сан. Какой?

— Меня смущает, что в клинических исследованиях участвует так мало людей. Выборка слишком маленькая. Даже двадцати человек было бы недостаточно, а уж по одному на препарат…

— А-а, Кацураги-сан, разумное замечание! — улыбнулся Куренай Цукаса. — В этом небольшая особенность исследований на базе «Ямамото-Фарм». Здесь проходит дополнительный промежуточный этап. Вам ведь известно, сколько всего этапов в клинических испытаниях? А вам, Кондо-сан?

Кондо старался не участвовать в беседе, но вопросы клинической фармакологии игнорировать он попросту не мог.

— Первый этап — это проверка механизма действия препарата. Он проводится на здоровых добровольцах. На испытуемых определяется, как препарат действует на разных этапах своего преобразования в организме человека, — рассказал Кондо Кагари.

— Верно, Кондо-сан, — кивнул Куренай. — И этот этап уже завершён. Его провели на других базах «Ямамото-Фарм».

— Второй этап — исследование препарата на целевой группе. На пациентах с тем или иным заболеванием, — добавил я. — Здесь-то обычно и подбирают несколько сотен человек.

— Правильно, Кацураги-сан, в точку! — кивнул Куренай. — И этот этап уже пройден на других клинических базах.

— Не понимаю, — удивился я, — зачем тогда нужны мы?

— «Ямамото-Фарм» решили провести особый манёвр, — продолжил рассказ Куренай. — Они ввели новое правило для своих клинических испытаний около пятнадцати лет назад. Тогда проводилось много дискуссий, но всё-таки Министерство Здравоохранения дало добро на внесение изменений в структуру испытаний. Обычно третьим этапом идёт исследование эффективности препарата на тысячах пациентов. Определяется зависимость эффекта от дозы, действие на различные степени тяжести заболевания — и так далее. Но Ямамото Мифунэ решил убить двух зайцев одним-единственным решением. Промежуточным этапом, между вторым и третьим. И как вы думаете, зачем он существует?

— Чтобы убедиться в безопасности препарата, прежде чем пускать его к тестам с огромным количеством людей? — предположил Кондо Кагари.

— Верно, Кондо-сан, — хитро улыбнулся Куренай. — Но ваш аргумент «Ямамото-Фарм» использует скорее в качестве отговорки. Есть и другая цель.

— Они дорабатывают препарат после первых этапов, чтобы он действовал ещё эффективнее, и подтверждают это короткими тестами в нашей клинике, — догадался я. — Другими словами, доводят продукт до идеала.

— Да, Кацураги-сан, в точку, — кивнул Куренай Цукаса. — И в процессе этого «доведения до идеала» отсеивают препараты, которые этому идеалу не соответствуют. «Ямамото-Фарм» разрабатывают значительно больше препаратов, чем в конечном итоге оказывается на прилавках. Они окупают затраты качеством, а не количеством.

— Теперь всё понятно, — кивнул Кондо Кагари. — Значит, наша главная задача — отсеять недееспособные препараты. Из восемнадцати должно остаться…

— Девять, — заявил Куренай Цукаса. — Обычно в ходе наших внутренних испытаний остаётся около половины препаратов.

Теперь понятно, почему директора отделов поднимают такой кипиш вокруг этого мероприятия. Ямамото Мифунэ — тот ещё хитрец. Этим жесточайшим отбором он стимулирует конкуренцию между ними. И таким образом каждый старается сделать препарат ещё качественнее.

— Простите за задержку, — вмешался Эитиро Кагами, прошёл мимо нас и вставил ключ в замочную скважину своей двери. — Куренай-сан, вы — первый.

— Приятно было поболтать с вами, Кацураги-сан, Кондо-сан, — поклонился нам Куренай Цукаса. — Рад, что на этот раз к исследованиям допустили думающих врачей.

— Спасибо, Куренай-сан, — мы с Кондо поклонились коллеге.

Терапевт шестого ранга исчез за дверью кабинета Эитиро, а мы присели на диванчик напротив в ожидании своей очереди.

— Так что, когда планируем корпоратив? — опять вернулся к прежнему разговору Кондо.

— Я ещё только-только отчёт по работе профилактического отделения закончил, — сказал я. — Сегодня понесу его главному врачу. Если всё пройдёт гладко, тогда можем в следующую пятницу вечером. То есть — через неделю.

— У меня есть предложение, куда можно сходить. Вернее съездить. Путь будет неблизкий! — нетерпеливо протараторил Кондо.

— Только не говорите про караоке… — ответил я.

— Лучше, Кацураги-сан. К чёрту караоке! — улыбнулся Кондо Кагари. — Я знаю хороший онсэн. Может там остановиться на несколько дней. Вернёмся в воскресенье вечером.

Онсэн? О, кажется, припоминаю. Так, японцы называют горячие природные источники. Обычно вокруг них организуют отели, которые кроме самих купален предлагают и другие формы отдыха и досуга.

Пора возобновлять знакомство с японской культурой. Давно я этого не делал — совсем заработался. А медитации в буддистском храме Дзодзёдзи — не в счёт. Всё-таки буддизм — это скорее исконная часть индийской культуры. Японцы лишь слегка преобразовали эту религию под свои школы.

— Заинтриговали, Кондо-сан, — кивнул я. — Предварительно одобряю. Главное, чтобы остальные согласились. И нужно убедиться, что у нас с вами не будет дежурств на те выходные.

— Так расписание уже выставили! — ответил Кондо. — На следующей неделе дежурят наши «огры». Так что свободное время у нас будет.

— О, прекрасные новости, — обрадовался я. — У меня как раз на эти выходные не было планов. Значит, надо напроситься на дежурство в течение этой недели.

И заодно обговорить с Накадзимой Хидеки вопрос экзамена.

— А что ещё есть в этом онсэне? — спросил я Кондо.

— Ох, Кацураги-сан, если владельцы остались те же, что и в последний раз, когда я там отдыхал… — Кондо Кагари мечтательно посмотрел на потолок. — Нам будет чем заняться. Кроме самих источников, у них есть боулинг, музыка, караоке…

— Опять караоке! — всплеснул руками я. — Но в остальном программа отдыха мне нравится. Нужно забронировать места. Там ведь, скорее всего, очередь за несколько месяцев.

— Нет, Кацураги-сан, на счёт этого даже не беспокойтесь! — уверил меня Кондо. — Мои родители знакомы с хозяевами онсэна. Проблем с бронью не будет. Это можете делегировать мне.

Из кабинета Эитиро Кагами вышел Куренай Цубаки. Добродушная улыбка исчезла с его лица. В глазах застыл шок.

Что могло случиться за какие-то десять минут? Куренай молча прошёл мимо нас.

— До встречи, Куренай-сан! — крикнул ему вслед Кондо Кагари.

Терапевт шестого ранга резко остановился. Мужчина обернулся и взглянул на нас так, будто впервые в жизни увидел.

— До встречи, коллеги, — сухо кивнул он. — Кацураги-сан. Вы следующий.

Куренай Цубаки исчез за поворотом коридора, а я поднялся с дивана и подошёл к двери кабинета Эитиро.

— Удачи, Кацураги-сан! — сжал кулаки Кондо Кагари.

Удачи? Интересно только, для чего она мне нужна? Мы ведь просто разберём, какие препараты будем исследовать. Почему Куренай вышел с таким лицом, будто Эитиро Кагами предсказал дату его смерти?

Сгорая от нетерпения, я вошёл в кабинет и сел напротив заведующего.

— Итак, Кацураги-сан, — начал он. — Слушайте внимательно. Вам поручено протестировать три совершенно разных препарата. Начнём с самого простого. Разработка семьи Фурухата, препарат для снижения пульса у пациентов с гипотонией. «Нормотоникс».

Любопытная разработка. Большинство препаратов, снижающих пульс, также снижают и артериальное давление.

— Сможете найти пациента, для которого подойдёт этот препарат? — спросил Эитиро.

— С «Нормотоникс» точно проблем не возникнет. Таких пациентов у меня много. Поищу среди них добровольца, — кивнул я. — Что дальше?

— Не торопитесь, Кацураги-сан, — улыбнулся Эитиро. — Для начала поясню, как будет организовываться работа. Вот, возьмите эту папку.

Эитиро протянул мне толстую папку, в которой было не менее нескольких десятков документов. Инструкции.

— Ознакомитесь с ними на досуге. Если кратко, начиная со следующего понедельника вы будете получать в нашей аптеке препараты на неделю вперёд и раздавать их пациентам. Всем испытуемым будет открыт больничный лист на время испытаний. Уёхара-сан в курсе, она без проблем будет продлевать эти больничные через врачебную комиссию.

Знаю я её! Без проблем, конечно. Ёкай.

— В инструкции подробно описано, какие анализы и с какой периодичностью должны сдавать пациенты. Вам будет необходимо вести дневники наблюдений и встречаться с испытуемыми каждые три дня. По итогу на основании всех полученных данных вы составите отчёт установленной формы.

И что-то мне подсказывает, что именно из-за этого отчёта все и грызут друг другу глотки.

— Я понял вас, Эитиро-сан. Так что там насчёт остальных препаратов? — поторопил заведующего я.

Мне не терпелось выяснить, что же так шокировало Куреная Цукасу. Вряд ли наши препараты совпадают, но интуиция подсказывает мне, что у каждого терапевта будет один «особенный препарат». Он — причина всей этой шумихи.

— Второй препарат нефрологический. Его разрабатывает семья Кондо, — объяснил Эитиро.

Теперь понятно, почему Кондо Кагари привлекли к клиническим испытаниям. Дело не только в его обучении. Вероятно, Кондо Масао рассчитывает, что его сын завысит процент эффективности и безопасности препарата.

Сложный выбор. Поступить по справедливости или послушаться отца? Не знаю, что выберет Кондо. В общем-то, это и не моё дело вовсе. Но если Кондо понадобится совет, я знаю, что ему сказать.

— «Нефреген», — назвал препарат Эитиро. — Рассчитан для больных с хронической почечной недостаточностью. Как говорят Кондо, он должен сильно увеличивать показатель скорости клубочковой фильтрации.

Скорость клубочковой фильтрации — это количество крови, очищаемой почками за определённое время. Важный показатель для здоровья почек.

— У меня уже есть подходящий пациент, — сказал я.

Кишимото Мицузане. Молодой парень, пострадавший от собственных нездоровых увлечений спортом. Возможно, он согласится на этот тест, и мы попробуем окончательно избавиться от нарушений, которые принесли в его организм биологические добавки, протеины и стероидные гормоны.

А слухи оказались правдивы. Мне поручили испытание кардиологического и нефрологического препаратов. Теперь понятно, почему этих узких специалистов обделили.

— Хорошо, Кацураги-сан, — кивнул Эитиро и резко изменился в лице. — А теперь — самое главное. Третий препарат. Но, прежде чем я расскажу вам о нём, мне нужно, чтобы вы подписали договор о неразглашении информации об этом веществе.

Вот оно! Причина, по которой Куренай Цукаса вышел шокированным из кабинета Эитиро.

— В этом году действие одного препарата будут изучать все терапевты, — сказал Эитиро. — И вы, и Кондо-сан, и Куренай-сан.

Эитиро Кагами протянул мне договор. Я внимательно прочитал его содержание, чтобы убедиться, что в этой истории нет никаких подводных камней. Ничего криминального в документе не оказалось. Всего-навсего штраф в пять миллионов иен в случае утечки информации с моей стороны.

И подозреваю, что одним штрафом провинившийся терапевт не отделается. Болтуна уволят — в этом нет сомнений.

Но держать свой язык за зубами я умел. Поэтому без лишних сомнений подписал договор и вернул его Эитиро.

— Отлично, Кацураги-сан, — выдохнул заведующий. — Формальности соблюдены. А теперь перейдём к сути. Разработку этого препарата начала семья Канамори, но после патент выкупил Ямамото-сама и его сын. Я тоже участвовал в его создании, а точнее — в первых этапах клинических испытаний.

Эитиро Кагами выдержал паузу, а затем произнёс:

— «Онкокура». Первое в мире лекарство от рака.