Спасите меня, Кацураги-сан! Том 5

Глава 2

— Эитиро-сан, вы что делаете⁈ — воскликнул я, заметив глубокую рану на его голени.

— Как «что»? — пожал плечами он. — Пытаюсь зашить.

Я не сразу понял, что Эитиро Кагами говорит это серьёзно. И проблема вовсе не в том, что он не мог этого сделать. Думаю, что у него достаточно опыта, чтобы самостоятельно заштопать свою рану.

Дело в том, что, судя по крови на полу, он повредил себе вену и уже очень давно. Ему нужно было обратиться к хирургам. В любом случае, что-то в поведении заведующего меня насторожило. Я подошёл ближе, чтобы помочь ему обработать рану и продолжить разговор.

— Позвольте, — я взял его ногу и внимательно осмотрел рану. — Глубокая, и очень ровная. Чем это вы так? Стеклом?

— Да, — кивнул Эитиро. — Когда выход заблокировало, я решил сам устранить завал и начал таранить дверь. Естественно, этого не нужно было делать. Из-за тряски с потолка оторвалась лампа и осколком прочертила по голени.

— Сколько времени уже прошло? — спросил я, заметив в тусклом свете ординаторской, что Эитиро Кагами был невероятно бледен.

— Часов восемь, наверное, — заявил он.

Теперь у меня совсем не осталось сомнений. Проблема не в завале и не в ране. Эитиро Кагами — один из тех людей, которые в случае катаклизмов временно теряют рассудок. Он давно должен был отправиться в хирургию. Да куда угодно, но точно не сидеть в ординаторской, пытаясь зашить себе ногу!

— Эитиро-сан, почему вы не обратились к хирургам? Что вы вообще тут делаете? — спокойно спросил я, попутно обрабатывая его ногу антисептиком.

— Там все так загружены работой, что я… — Эитиро всхлипнул от боли. — Решил никого не беспокоить по пустякам. Подумал, что надо самостоятельно заштопать рану и рвануть к вам на помощь.

— Эитиро-сан, успокойтесь, пожалуйста, — строго велел ему я. — Скорее всего, вы ещё не поняли этого, но у вас шок.

Заведующий посмотрел на меня так, будто решил, что я пытаюсь его обмануть. Но когда я приступил к лечению его раны, он быстро пришёл в себя.

— Вы правы, Кацураги-сан, — прохрипел он, когда я направил последние капли целительной энергии на остановку кровотечения. — Я думал, что со мной больше такого не случится…

— Вы уже сталкивались с землетрясением? — спросил я, стараясь отвлечь его разговорами.

Сейчас главное — увести его беседой подальше от мыслей о ране. А затем, после восстановления сосудов, вколоть ему местное обезболивающее и зашить рану. Благо аптечка со всем необходимым есть даже в ординаторской.

— Сталкивался, в детстве, — сказал он, с трудом сдерживая эмоции.

Судя по всему, сегодняшнее происшествие потрясло его слишком сильно. Верно говорит статистика. Почти треть из всех поступивших людей были в очень нестабильном эмоциональном состоянии. И это не просто следствие страха, или как может показаться, обычный испуг.

Это невроз — настоящее заболевание нервной системы и психики, которое развивается из-за первобытного ужаса. Людей давит не обломками, а колоссальным страхом, который даже невозможно вообразить. Страхом перед необузданной природой, которую человек не способен взять под свой контроль.

— Когда мне было десять, я был у бабушки с дедушкой в деревне под Токио, — глядя в пустоту, произнёс Эитиро. — Землетрясение началось, когда мы с бабушкой были в поле. А дед, он… — Эитиро проглотил сухой ком. — Дом ушёл под землю вместе с ним, и мы ничего не смогли с этим сделать.

Пока Эитиро пытался выговориться, я уже ввёл местное обезболивающее и начал зашивать его рану. Понял, что от разговора ему становиться только хуже, поэтому решил не спрашивать у заведующего разрешения и ввёл ему внутримышечно транквилизатор. Он не обращал внимания на то, что я делал с его ногой, и продолжал бубнить себе под нос о том, что повёл себя непрофессионально и не смог помочь остальным врачам.

Скоро он уснёт, и я позову кого-то из хирургов, чтобы его рану осмотрели ещё раз.

— Простите, Кацураги-сан, — выдавил из себя Эитиро и завалился на меня.

Я подхватил его под руки и дотащил до дивана.

— Всё в порядке, Эитиро-сан, — сказал я. — Вам нужно отдохнуть.

Он прошептал что-то вроде «спасибо» и заснул.

Транквилизатор подействовал быстро. Как только шок отступил, на Эитиро Кагами сразу же навалилась накопившаяся усталость. Но бросать заведующего было нельзя. Просто отоспаться — не вариант. Ему могут понадобиться антибиотики, поскольку инфекция в рану за эти восемь часов точно успела проникнуть. И обязательно стоит проверить его общий анализ крови. Учитывая, как долго он терял кровь — у него уже гарантированно развилась постгеморрагическая анемия.

Я вышел из ординаторской и тут же наткнулся на только-только освободившуюся постовую медсестру.

— Кацураги-сан? — удивилась она. — Я думала, что вы уже ушли домой.

— Мне нужна помощь, — сказал я. — Нужно сделать анализ крови Эитиро Кагами. Он лежит в ординаторской. Не беспокойтесь, он не без сознания. Я ввёл ему успокоительные.

— Боже, а что случилось? — испугалась она.

— Ногу поранил, — ответил я. — Скоро придёт в себя, но я боюсь, что он потерял много крови. Подготовьте, пожалуйста, общий анализ по «цито». Я схожу за хирургом и буду ждать результат.

Мы с медсестрой разделились, и я поднялся на третий этаж, где сразу же наткнулся на еле шагающего Рэйсэй Масаши.

— Вы как, Рэйсэй-сан? — спросил я коллегу

Хирург снял с головы шапочку и, затолкав её в карман, громко зевнул.

— Наверное, не лучше, чем вы, Кацураги-сан, — сказал он. — Всю ночь не опуская рук… Резал и резал. Резал и резал.

Монотонный голос Рэйсэй Масаши звучал так, будто со мной решил побеседовать не хирург, а утомлённый своим хобби маньяк.

— Вы со своими операциями закончили? — спросил я.

— Да, поток пациентов остановился, а меня сменил Ясуда-сан, — ответил Рэйсэй. — А что?

— Вынужден попросить вас поработать ещё пару минут, Рэйсэй-сан, — сказал я. — Эитиро Кагами ногу себе вспорол. Восемь часов бродил по клинике с незашитой раной. Я зашил её, но хотел бы, чтобы вы взглянули сами.

— Вы зашили? Сами? — удивился Рэйсэй Масаши. — Пойдёмте посмотрим. Не хочу вас обижать, Кацураги-сан, но последний раз, когда я видел терапевта, зашивающего рану, мне пришлось распарывать и перешивать всё заново.

Рэйсэй Масаши спустился в ординаторскую и осмотрел ногу Эитиро Кагами. Он разглядывал края раны и швы со всех сторон, после чего, с облегчением вздохнув, заявил:

— Блестящая работа, Кацураги-сан. Для терапевта — очень даже ничего. Не зря Ясуда Кенши предложил вам присоединиться к нашему хирургическому обществу. Швы — это начало пути для любого хирурга. Мы начинаем обучение с узлов и заканчиваем… А впрочем, обучение мы никогда не заканчиваем.

— Благодарю, Рэйсэй-сан, — поклонился я.

Я остался доволен своей работой. Слова опытного хирурга мне были необходимы, чтобы узнать ещё и мнение со стороны. Если в прошлой жизни мои руки выполняли алгоритмы практической медицины на автомате, то здесь всему предстоит обучиться заново. Но сознание помнило, как правильно накладывать шов и вязать узлы. Рэйсэй Масаши это подтвердил.

Значит, пора вспоминать и всё остальное. Разрез, иссечение… М-м-м! Какое удовольствие — вспоминать хирургию. Кажется, я не занимался ей целую вечность.

Через пару минут медсестра принесла результаты общего анализа крови, и я убедился в своей догадке.

Уровень гемоглобина упал ниже восьмидесяти пяти. Эритроцитов тоже стало на порядок меньше. Цветовой показатель не изменился — проверил его на всякий случай, чтобы убедиться, что у Эитиро Кагами уже не было анемии другого рода.

Постгеморрагическая анемия средней степени тяжести. Лучше не стану рисковать и положу его в терапевтическое отделение. Дадим ему растворы железа и витамина В12, чтобы стимулировать гемопоэз — образование новых эритроцитов и гемоглобина.

И по-хорошему, не помешало бы, чтобы за Эитиро понаблюдали хотя бы некоторое время. Ему нужен больничный, успокоительные и качественный отдых. Он и так пережил много стресса на работе, а теперь ещё и землетрясение.

Я оформил Эитиро Кагами в терапию, предупредив Саваду Дэйчи и Накадзиму Хидеки о том, что к ним поступил особый пациент.

Поток пациентов закончился и наступило утро нового дня. Я пока что не имел ни малейшего понятия о том, как будет проходить приёмный день, но всё же, как и полагается, пришёл в свой кабинет.

Огавы Ханы на месте не оказалось. В клинике было пустынно — ни пациентов, ни сотрудников. Странно. Может быть, я что-то пропустил?

Я решил не мелочиться и набрал номер Уёхары Ёсико.

— Д-а-а-а, Кацураги-сан? — протянула женщина. — Я надеюсь, вы уже дома отдыхаете после прошлой ночи?

— Э-э-э… — удивился я. — Вообще-то, нет. Я у себя в кабинете жду начало приёма.

— Я же просила Эитиро Кагами, чтобы он передал всем терапевтам… Ох… — женщина вздохнула. — Он до вас не дошёл, да?

— Дошёл. Только уже не в том состоянии, чтобы кому-то что-то докладывать. Я положил его в терапию, Уёхара-сан. История долгая, скажу кратко — Эитиро-сан лучше взять больничный недельки на две.

— Не проблема, — ответила она. — Кацураги-сан, раз уже вы уже в поликлинике, пожалуйста, сообщите остальным терапевтам, что приёма до конца недели не будет. Плановых больных будет принимать клиника соседнего района, поскольку мы принимали их экстренных пациентов. Все, кто работал в приёмном отделении этой ночью, официально освобождены от работы до следующего понедельника.

— А кто же тогда будет дежурить в терапии и других отделениях? — спросил я.

— Терапевты с шестого по десятый ранг, — ответила она. — Они полночи бездельничали вместе со мной в заваленном конференц-зале. Так что пусть теперь хорошо поработают.

— Понял вас, Уёхара-сан, — сказал я. — Вы очень хорошо организовали работу этой ночью. Если бы вы не вызвали на подмогу других врачей, не знаю, как бы мы дотянули до утра.

— Не перехвалите меня, Кацураги-сан, — усмехнулась она. — А то ещё покраснею. Давайте, хорошо вам отдохну-у-уть.

Главный врач положила трубку. Я удовлетворённо потянулся, глядя на пустой кабинет, и мысленно прокричал: «Выходные!».

Покинув клинику через приёмное отделение, которое теперь напоминало мне поле боя, я направился домой. Как раз до понедельника в клинике должны будут устранить последствия от землетрясения.

Вспомнил, что остались ещё два человека, судьбу которых я так и не узнал.

Я набрал номер Лихачёвой Хикари.

— Тендо-кун, я только уснула, — сонно протянула она по-русски. Спросонья запуталась и вставила в русский язык «кун», где суффиксу явно не место.

— Алёна, профилактическому отделению удалось выбраться? Никто не пострадал? — спросил я. — Как Сакамото-сан?

— Да всё с ней в порядке, — зевнув, ответила Лихачёва. — Уколола ей дексаметазон, как ты и просил. Сразу пришла в себя, и мы покинули здание. Нагиса Йоко и Митсуси Коконе вообще сбежали раньше всех. Можешь не беспокоиться, Тендо.

— Хорошо, — улыбнулся я. — Тогда отдыхай. До понедельника нам на работу больше не нужно.

— Может, заглянешь ко мне? — спросила она. — Проведём выходные вместе.

— Возможно, чуть позже, — ответил я. — Мне нужно разобраться с переездом.

— Как… С каким переездом⁈ — оживилась она.

— Съезжаю в служебную квартиру. Пожаловался Уёхаре-сан, что за мной постоянно кто-то подглядывает из соседнего дома, — пошутил я.

— Да ну тебя, Тендо! — обиженно воскликнула Лихачёва. — Всего-то пару раз с балкона за тобой подсмотрела. И один раз, между прочим, увидела проникновение Канамори Ринтаро в квартиру!

— Да-да, — рассмеялся я. — Ты просто героиня, Алёна-тян. Я переезжаю на несколько кварталов в другую сторону от твоего дома. Придётся тебе покупать бинокль.

— Короче, — подытожила она. — Пятый этаж, двадцать шестая квартира. Если захочешь — приходи. А я дальше спать.

Я положил трубку и побрёл домой. Вообще-то, поспать нужно было и мне, но сегодня пятница, а я договорился с Канамори Ринтаро о расторжении договора аренды. Все мои вещи уже были готовы для переезда. А значит — нечего тянуть.

Я связался с Канамори и поторопил его, сообщив о том, что уже готов прийти на расторжение.

Процесс не занял много времени. Когда вся бумажная волокита закончилась, я вернулся в квартиру, забрал свои вещи и передал официальному представителю Канамори Ринтаро ключи от квартиры. Покинул здание и, вдохнув прохладный осенний воздух, ещё раз осмотрел бывшее место жительства. Однокомнатная квартира, кофейня и раменная.

Эх, прошла эпоха. Я буду скучать. Но недолго. Видел, что рядом со служебкой была такая же кофейня и более цивильный ресторанчик. Надо бы провести разведку. Но этим я займусь завтра.

А сегодня загляну к Хикари.

Я планировал покинуть Лихачёву ближе к ночи, но так уж вышло, что в себя я пришёл лишь в субботу ближе к обеду. Всё-таки накопившаяся усталость в сочетании с активным отдыхом порождает многочасовой сон, без которого организм никак не хочет являть себя миру.

Мы вместе пообедали, после чего я всё же взял свой скромный багаж и отправился к новому месту жительства. Переезд для меня никогда не составлял труда. Я не любил заводить много вещей и таскаться с ними по всей стране — туда-сюда.

Два чемодана, сумка на спине — вот и всё, что нужно для жизни.

Я опасался, что жилое здание, которое принадлежало «Ямамото-Фарм», могло пострадать после землетрясения, но никаких изменений я в нём не обнаружил.

Быстро раскидав вещи и напитавшись жизненной энергией у невидимого источника прямо в моей квартире, я направился на разведку. Субботу и воскресенье я потратил на изучение нового района и качественный отдых.

Разумеется, под качественным отдыхом я подразумевал спорт.

Новое место жительства пришлось мне по душе. Соседи тихие, все магазины рядом, да и до работы ходить лишь на пять-десять минут дольше, чем от прежней квартиры.

Утром понедельника я пришёл на работу и даже не заметил ни единого признака прошедшего землетрясения. За трое суток бригада рабочих, нанятых Уёхарой Ёсико, быстро привела в порядок все отделения, которые хотя бы частично пострадали от катаклизма.

Уверен, что, будь Ягами Тэцуро до сих пор главным врачом, вся клиника бы попросту обрушилась ещё при первом толчке. Уёхара — молодец, но на своих плечах она такой груз ответственности долго тянуть не сможет. Хорошо бы поскорее появился тот самый Акихибэ-сан, которого собираются сделать новым руководителем клиники. А то я с самого первого рабочего дня слышу, что Акихибэ-сан находится на длительном больничном.

Сколько уже месяцев? Три? Четыре? Что же с ним случилось? Болезней, приводящих к столь длительному периоду нетрудоспособности не так уж и много.

У моего кабинета было мало людей. Похоже, после землетрясения не все решились выбираться из дома. Возможно, многие решили проигнорировать свои болячки, поскольку возникло много проблем с жилищем или родственниками. Другими словами, город перешёл в режим самореабилитации.

— Не могу представить, как вы пережили такую тяжёлую ночь, Кацураги-сан, — вздохнула Огава Хана. — Я-то лично сразу убежала из клиники, когда всё началось. А потом рассчитала высоту небоскрёба и убежала ещё дальше — туда, до куда он бы не достал в случае своего падения.

— Короче говоря, вы решили нарушить вообще все принципы техники безопасности, Огава-сан, — вздохнул я. — Вы хоть понимаете, что, убегая от этих надуманных опасностей, вы подвергли себя реальному риску? Я, конечно, рад, что вы выбрались невредимой. Но, если честно, я удивлён, что этой беготнёй вы себя не убили.

— Я живучая, Кацураги-сан! — улыбнулась Огава.

И мы начали новый приём.

Один из утренних пациентов меня сильно удивил своим внешним видом. Молодой мужчина забрёл в мой кабинет словно зомби. Он чуть не промахнулся, пытаясь усесться на стул, но я вовремя поймал больного и помог ему верно приземлиться.

— Ох, простите, Кацураги-сан, я в последнее время сам не свой, — произнёс он, с трудом раскрывая слипшиеся веки.

— Напомните, пожалуйста, как вас зовут? — спросил я.

— Судзикава Рётаро, — представился он, с трудом выговаривая собственное имя.

И дело совсем не в том, что его имя было сложно произносимым для японца. Просто его язык еле шевелился, как, в общем-то, и все остальные мышцы в его организме.

Но что самое удивительное, мой «анализ» не включился автоматически. А значит, его состояние не требует экстренной помощи. Либо Судзикава Рётаро притворяется, либо он банально устал.

Я окинул его тело лекарским взглядом и не нашёл никаких серьёзных отклонений.

Значит, придётся извлекать информацию разговором.

— Что с вами случилось, Судзикава-сан? — спросил я. — Выглядите разбитым.

— Поэтому я и пришёл к вам, Кацураги-сан, — признался он. — Я представляю корпорацию на международном уровне. Акита Такехиро часто отправляет меня в другие страны и… — казалось, он на несколько секунд заснул. — И я перелетаю туда-сюда, бывает, по три раза в неделю.

Судзикава вновь потерял мысль.

И до меня дошло, что мне это не кажется — он действительно засыпает. Мужчина ловит, так называемые, микросны. Вырубается на пару секунд и вновь приходит в себя. Причём сам он вряд ли это замечает, а вот окружающие — очень даже.

Признак сильнейшего недосыпа. Значит, он не симулянт. Просто нарушения сна мой «анализ» выявить никак не может. Чтобы анализировать сон, требуется очень тонкая, специально настроенная аппаратура. Для таких тестов нужна энцефалограмма или магнитно-резонансная томография головного мозга.

— Вы недосыпаете? — спросил я.

Ответ на этот вопрос был и так очевиден, но Судзикаву нужно было хоть как-то разговорить.

— А? — очнулся он. — Ах да, точно. Кацураги-сан, я за этим и пришёл. Из-за этих постоянных перелётов мой организм перестал понимать, когда ему нужно спать.

— В итоге у вас спутался день с ночью? — спросил я.

— Нет, — замотал головой он. — Я теперь постоянно хочу спать!

— И в какое же время вы спите? — нахмурился я.

— Ни в какое, я вообще не сплю, — вздохнул он.

Опа! Интересная ситуация. Одно из редких проявлений джет-синдрома. Эта патология сна развивается из-за смены часовых поясов. У большинства людей просто смещаются биоритмы, и они начинают спать в другом режиме. Сначала долго привыкают к одному поясу, а потом никак не могут привыкнуть к прежнему.

Но у Суджикавы Рётаро ситуация иная.

На всякий случай я подключил «усиленный анализ» и внимательно рассмотрел его гипоталамус — ту часть мозга, которая отвечает за всю гормональную систему организма, в том числе и за мелатонин — гормон сна.

Иногда нарушения сна происходит из-за образования опухолей в этом отделе головного мозга. Но, к счастью, Суджикава Рётаро был здоров. Проблема крылась в срыве его биоритмов.

Теперь его мозг, как поломанная программа. Он не понимает, когда нужно запустить сон, но при этом сам Суджикава жутко хочет спать, поскольку его организм уже давно истощил все свои ресурсы.

— Вы пробовали принимать снотворное? — спросил я. — Какие-нибудь транквилизаторы, мелатонин или что-то посильнее?

— Нет, — замотал головой он. — Я стараюсь без назначения врача лишних таблеток не пить.

— И это правильно, — кивнул я. — По-хорошему, вам следует посетить хорошего сомнолога — врача, который специализируется на болезнях сна. Но сомнолога в нашей клинике нет, поэтому вы можете начать лечение у меня. Я назначу вам…

— Стойте! — воскликнул Суджикава Рётаро. — Это… Это ещё не всё!

Последние слова он воскликнул так эмоционально, будто моя дальнейшая речь представляла для него опасность или вовсе могла убить. Я бы начал сомневаться в его психическом здоровье, если бы не знал, как сильно отсутствие сна может навредить человеку.

— Я внимательно слушаю вас, Суджикава-сан, — сказал я.

— Меня беспокоит ещё кое-что, — продолжил он. — Я никому об этом не рассказывал и… Боюсь, что не смогу ни с кем поделиться этой проблемой.

— Со мной можете, — уверил его я. — Чего вы боитесь?

— Я боюсь, что вы упечёте меня в психиатрическую лечебницу! — воскликнул он.

— Ни один врач такого не сделает без веских причин, — сказал я. — Вы ведь не пытаетесь навредить себе и другим, верно?

— Нет, — замотал головой он.

— Тогда в чём проблема? — пытался извлечь из него информацию я.

Суджиква Рётаро тяжело вздохнул, после чего долго молчал, прошёл через несколько повторных микроснов, но всё же заговорил.

— Иногда, редко-редко, когда я засыпаю, — начал он. — Я проваливаюсь в сон наяву. То есть… Как бы вам сказать… Я могу в этом сне делать то, что захочу. Меня это каждый раз невероятно радует, но потом… Потом происходит нечто ужасное.

— Сон превращается в кошмар? — предположил я.

— Нет, Кацураги-сан, — потом я просыпаюсь от того, что меня пытаются убить. Не во сне. В реальности.