Спасти СССР, Часть 5

02 февраля 1986 года

Пока ехали в обратную сторону — думал что делать. Комитет Дезинформации, и те ребята, которых мы засылаем в Кремниевую долину, и которые я надеюсь, станут нашим спасением, когда в девяностые против нас введут санкции в части полного отлучения от Интернета — это всё инвестиции в будущее, в далёкое будущее. Закладки, которые дадут первые результаты через десять — пятнадцать лет. И мы сами кстати должны сильно поменяться, чтобы иметь возможность внедрить то что получим от них.

Но есть проблемы, которые надо решать здесь. И сейчас…

Я никак не мог нащупать ту точку, воздействуя на которую можно изменить гибельный для СССР период в плане внешней политики. То что надо вступать на китайский путь, то есть идти по пути экономической либерализации без политической это, несомненно. Не прав был Михаил Сергеевич, ох не прав, считая, что Перестройку тормозят отсутствие свободы слова, ох не прав…

— Это в чём это я был не прав?

— В том, что предприняв первые шаги на пути экономической реформы и не получив результаты, начал реформу политики

— И в чём я не прав? Политика — концентрированное выражение экономики.

— Хватит лозунгов, Михаил Сергеевич. В экономике ты ноль без палочки, тебе надо всё с самых азов объяснять. Но и в политике ты как оказалось — не ас. Скорее ass.

— Это как понимать.

— Английский учил? Так и понимай.

— Нет, уж ты объясни.

— Хорошо, объясню.

— Инвестору не нужны ни гласность, ни перестройка. Ему нужны точки приложения своих капиталов, где он может заработать. То есть ему нужно первое — это место, куда он может вложиться, инфраструктура там. Это у нас есть, а чего нет — построим. Второе — это рынок. Тут надо сказать, что СССР рынок просто сказочный, триста миллионов человек, и то одного нет, то другого, за многим очереди — берись и делай. То есть, эта проблема снята. Третье — это механизмы вывода прибыли и гарантии. Инвестор не вложит деньги туда, где потом построенное предприятие отожмут. Вот почему я сейчас и делаю такой упор на банковскую систему — нам её надо срочно подтягивать до мировых стандартов и даже выше. Если мы первые внедрим платежи через интернет — то победим в экономической гонке.

— Да что такое этот твой Интернет, что ты с ним носишься как курица с яйцом?

— Потом объясню. Так вот. Первое у нас есть. Второе — рынок — просто сказочный, плюс экспорт. У нас логистика на Европу куда лучше, чем у Китая, в разы. А это и есть главный потребитель нового времени. Потом ещё видимо Африка подтянется — но у нас на Африку будет выход не хуже. Как и на Ближний Восток. Третье — гарантии и механизмы — решим, по крайней мере, я знаю, как решать. Своими глазами видел.

— Так скажи, а в чём проблема то? Давай начинать.

— Быстрый ты какой. Знаешь, в чём отличия СССР от Китая?

— Ну, если начать с начала…

— Не надо с начала. Принципиальных отличий два. США видят в СССР экзистенциального врага. В Китае они его не видят и кстати напрасно. И никто не сможет предположить, что будет представлять из себя Китай к 2020 году. Что тогда будет стоять вопрос о доминировании Китая, о том, что двадцать первый век — будет веком глобального Китая.

— И я не поверю!

— И напрасно. Дело в том, что американцы пришли в Китай ещё в начале века, у них там были налаженные бизнес-интересы, Китай для них был прост и понятен — как место для вложения, как страна третьего мира. Мао выгнал их из Китая, но как только Мао умер — они в Китай вернулись. Они знали куда возвращаются, Шанхай — это вообще город хорошо знакомый Западу. В СССР они вкладывать просто не захотят, для них СССР — враг. И второе — китайская община. В случае с Китаем — она и сама вкладывалась в Китай, и лоббировала его интересы на Западе. В случае с Россией — эмигранты не только не будут лоббировать наши интересы, но и сделают всё, чтобы нам навредить. Увы, но мы не Китай

— Лоббировать — это что?

— Ну, скажем так — просить за нас.

— Ещё чего! Нам это не надо.

— Надо. Ещё как надо. Вообще, знаешь, я не уверен, что так уж много знаю о будущем. Например, Интернет. Всемирная сеть — она потому и стала всемирной и так развилась, потому что появилась в уникальный момент — момент, когда кончилась Холодная война. Границ фактически не было. За счёт открытости рынков и объёма удалось снизить цену инфраструктуры и пользования интернетом до того что он стал доступен буквально каждому. И потом появился уже мобильный интернет. Я вот думаю — если Холодная война не прекратится, и если будет действовать КОКОМ. Интернет попадёт под экспортные ограничения, рынки тоже не откроются, всё будет дороже и меньше. Значит, и распространяться он будет медленнее и толку от него будет меньше, а издержки — выше.

— Вот. Я же говорил.

— Дурак ты.

— Это с чего?

— Да с того что ты не понимаешь, чего ты лишаешь своих детей и внуков и лишаешься сам. Весь мир на расстоянии вытянутой руки. Соцсети, почта, по которой письмо доходит за секунду до другой части света. Совместная работа совершенно разных людей. Ты придумал товар — и он с помощью интернета сразу же доступен нескольким миллиардам человек. Это многого стоит, поверь. Это потом начали всё накрывать.

— Это почему…

— Ну…

— Нет уж ты ответь…

— Национализма много стало.

— Национализма? А при чём тут это? Партия против национализма.

— Ага, только национализму пофиг на партию. Понимаешь, вот сейчас живёт какой-нибудь простой человек своей простой жизнью и про то, что где-то живут иначе — знает только понаслышке. А тогда — всё иначе будет, через интернет всё видно будет, где кто и как живёт.

— Так это…

— А ещё появится возможность неограниченного общения. Вот представь себе — выборы. И люди с другой страны советуют, за кого голосовать.

— Это безобразие!

— Вот и американцы так же подумали. И начали закручивать гайки.

— Нет… это надо серьёзно обдумать… так нельзя.

— Вперёд…

За окном ночная Москва, скоро Красная площадь… а перед глазами — Шанхай. Но не тот, с небоскрёбами — а старый, с джонками у набережной…

Историю в СССР преподавали плохо, почти весь учебник про девятнадцатый век — про то как декабристы разбудили Герцена, Герцен разбудил народников, народники разбудили… ну и так далее. Меж тем…

Китай в начале 20 века был крупнейшей страной мира по населению (второй была Россия). Это был огромный, плохо освоенный рынок. И нищий. Основных потребностей было три — сигареты, ткани для одежды и керосин. В жёстком противостоянии в Китае сошлись русские купцы и американские промышленники, что касается Японии — она в этом противостоянии участвовать не могла, она сама остро нуждалась в экспорте. Русские купцы в этом противостоянии проигрывали начисто — по воспоминаниям, американцы могли ставить отсрочку до полугода, в то время как у нас просто не было таких ресурсов и мы просили предоплату чтобы торговать дальше. Россия начала дипломатическую игру с целью закрытия по крайней мере части китайского рынка от американских товаров. Это вызвало крайнее раздражение США. По воспоминаниям, американцы привозили не только сигареты и керосин — у них на упаковках были нарисованы американские флаги. Китайцы курили американские сигареты и вешали американские флаги и флажки как символ свободы против иноземцев, к коим они относили и русских. Американские коммивояжёры — одновременно с продажами учили китайцев бороться за демократию, что потом приведёт к долгой эпохе войн и восстаний.

В войне за Китай и Корею всегда было три стороны, не две. И надо сказать, США сработали просто виртуозно, столкнув лбами Россию и Японию. Николай II тогда вёл политику, время которой придёт лет через сто. В Корее — купили лесные угодья, чтобы вырубать лес наняли рабочих, а чтобы не досаждали бандиты — поставили казаков, сейчас это ЧВК называется. Но тогда не было ядерного оружия — и японцы ответили чисто по-английски, неожиданным ударом в челюсть.

Рузвельт — решил, что чаша весов сильно уж склонилась на сторону Японии, и это не дело — и открыто встал на сторону России при заключении портсмутского мира. Япония не получила никаких репараций, она получила пол-Сахалина — но это было поле для инвестиций, а чего инвестировать — не было, она была в долгах как в шелках. Япония, понимая, что её провели, приняла решение продолжить войну. Тогда в Токио ушли две телеграммы, во второй в максимально жёсткой форме Рузвельт написал, что США не потерпят продолжения войны ради репараций. Токио стиснув зубы, принял продиктованные США условия мира.

Мало кто знает, что было потом. Япония обратилась к России с предложением разделить Китай — и встретила полное понимание и поддержку. Были заключены ряд совершенно секретных договоров, согласно которым Россия получала северные провинции — а Япония все остальные и Корею. Отношения с США были уже настолько плохими, что с 1907 года страны балансировали на грани войны.

В 1909 году в США стало известно о секретных договорённостях России и Японии. Они неприятно поразили политический класс США своим цинизмом и вызвали бурю гнева. Так, небезызвестный Якуб Шифф заявил, что Япония больше никогда не получит финансирования на Уолл-Стрит и обратился в Конгресс с предложением ввести санкции против Японии.

Однако, санкции были введены против России. Началось всё с того что американский чиновник — еврей не смог проехать через Россию в Иран, будучи евреем. Это было финалом долгой истории попыток давления на Николая II, используя возможности США. В конце 1911 года Палата представителей США практически единогласно приняла резолюцию конгрессмена Зульцера (уроженца Витебска) о расторжении торгового договора 1832 г. в связи с дискриминацией в России евреев. Президент Тафт и промышленное лобби США были настолько заинтересованы в торговле с Россией, что Тафт был готов наложить президентское вето — но он не мог ссориться с евреями перед выборами 1914 года. Тогда он принял решение: договор не был расторгнут, он просто не был продлён так как срок его и так подходил к концу. Одновременно он неофициально предупредил Петербург что ему нужны какие-то демонстративные уступки, и тогда через год будет заключён новый договор.

Но он и предположить не мог, что ждёт его в России.

Основной торговый интерес России в США на тот момент заключался в хлопке. Хлопок — это ткани, одежда, хлопок это ещё и порох — стратегический товар. США на тот момент были крупнейшим мировым экспортёром хлопка, а в России основным покупателем была торговая, промышленная и текстильная фирма русских немцев Клопов, в третьем поколении уже совершенно обрусевших. У Клопов в США были торгово-закупочные конторы в южных штатах, они закупали напрямую и по минимальной цене. Были у них представители и в Манчестере — они были и крупнейшими поставщиками ткацкого оборудования. Все эти купцы — староверы, все эти огромные фабрики в Подмосковье, Ивановской, Владимирской областях — они по сути контролировались Клопом, так как он и станки поставлял, и запчасти к ним и сырьё. Но Клоп и думать не думал, что появится такой человек, как Александр Иванович Гучков, который со своими друзьями, вторым и третьим поколением староверческих текстильных династий задумает его раскулачить.

В основе всего было освоение Туркестана. Он подходил для выращивания хлопка не хуже чем юг США, но после орошения. Программу орошения приняли как государственную, за казённый счёт протянули каналы. За каналами шли железные дороги и русские торгово-закупочные конторы. И видимо, вовлекли в дело Императора лично. Кстати, особенностью последнего русского Императора — было то что Николай в отличие от отца и деда был очень неравнодушен к деньгам. Его отец, Александр III по достижении совершеннолетия не выделил ему содержания, сказав что тот и так живёт на всём готовом. Это привело к тому, что Император и сам научился зарабатывать, а около него с ранней юности крутились всякие не слишком щепетильные типы. Личные деньги, вложенные в лесные угодья в Корее — привели к русско-японской войне. Личные деньги — видимо сыграли свою роль и здесь. В туркестанский проект допущены были отнюдь не все, Клопов там точно не было.

08 декабря 1911 г. сто тридцать два депутата Государственной думы во главе с её председателем А.И. Гучковым приняли проект закона о контрсанкциях против США — 100 % заградительных пошлинах на хлопок и сельскохозяйственное оборудование. Первое было авансом туркестанскому проекту, сразу становившемуся очень прибыльным, второе — реверанс южным заводам сельхозоборудования, находящихся в губерниях, являющихся вотчинами русских националистов.

13 апреля 1912 г. министр иностранных дел Сергей Сазонов, взойдя на трибуну Думы, заявил, что «правительство твёрдо намерено не допускать какого-либо посягательства извне на неотъемлемое державное право России как всякого суверенного государства определять своё внутреннее законодательство исключительно в зависимости от потребностей и особых условий своей собственной жизни». Речь Сазонова депутаты неоднократно прерывали аплодисментами стоя.

Таким образом, Россия и США вошли в состояние торговой войны. В 1911–1913 годах она обострилась ещё больше, благодаря новому столкновению российских и американских интересов, теперь в Персии. Надо сказать, что к 1914 году отношения России и Японии были как минимум товарищескими, а вот с США — почти что предвоенными. И всё это несомненно сказалось и на ходе и на итоге Первой мировой войны.

А теперь вопрос — зачем я всё это рассказал, тем более так подробно.

А затем, что Россия стала первой страной мира, против которой США ввели экономические санкции вообще, администрация того же самого Вильсона, который восторженно воспринял революцию в Петрограде и считал Ленина (!) своим единомышленником и союзником в Европе — начал в итоге первую, ещё довоенную Холодную войну[80]. Россия — в какой-то момент стала экзистенциальным врагом США, причём она стала им даже раньше чем родился на свет СССР как мы видим. В девятнадцатом веке две страны развивались параллельно, где-то поддерживая друг друга. Александр I был в переписке с Томасом Джефферсоном, просил прислать текст американской конституции. Александр II фактически спас США от вмешательства Англии и Франции в Гражданскую войну: на Юге были хлопковые интересы тогдашних сверхдержав, но они не могли послать войска, понимая что Россия немедленно нанесёт удар, чтобы отыграться за Крым. Да Россия и эскадры в США посылала. А вот как только в США появились крупные и политически влиятельные общины, как только Нью-Йорк стал прибежищем евреев, а Чикаго поляков, как только Америка освоила язык прав человека (сама при этом блюдя расовое разделение и отдельные места для colored) — так всё и началось…

И катится с тех пор телега… катится. Я здесь уникален — я знаю, как она будет катиться следующие сорок лет. Энтузиазма и веры в будущее это не внушает — ни грамма. Всё идёт по одному и тому же сценарию — как только в Белый дом приходит новый президент, он первым делом задаётся вопросом — почему ничего не получается с Россией. Что надо сделать чтобы получилось. Барак Обама например, при котором я в США в прошлой жизни стал миллионером, задал один простой вопрос — какую книжку мне надо прочитать чтобы понять Россию. Наивный человек…

Но есть Конгресс. Несколько сотен недоверчивых, зависимых от своих избирателей, ищущих минуту славы леди и джентльменов. Всегда найдётся кто-то, кто зависит от евреев, или поляков или украинцев. Или просто хочет минуту славы. А так как в Америке последних лет пятидесяти — почти не было ситуаций, когда у одной из партий было решительное преимущество в Конгрессе, когда судьбу важнейших законопроектов решают один, два, три голоса — именно эти голоса русофобов оказываются важными чтобы всё сорвать.

Нет, нам из США инвестиций как в Китай — не дадут, хоть убейся.

И вот ещё. История идёт по кругу… в начале века был такой банкир Якоб Шифф, он долгие годы буквально костьми ложился, чтобы разрушить царскую Россию. Что получил? По сути, косвенным итогом его усилий стал Освенцим, сохранись Российская Империя не было бы ни фашизма ни Освенцима. А в конце жизни — он разочаровался во всём и отказался более поддерживать еврейскую эмигрантскую общину, когда услышал на одном из собраний, что в США тоже надо устроить революцию.

А в конце века был такой Натан Щаранский. Диссидент, который выехал из СССР в наручниках, в Израиле стал политиком и министром внутренних дел. И он в одиночку решил задолбать российскую атомную отрасль чтобы не допустить появления у Ирана Бушерской АЭС, а потом и атомной бомбы.

Этот немолодой и искренне верящий, упорный человек переехал в Вашингтон, не вылезал оттуда месяцами, дневал и ночевал в приёмных у конгрессменов и сенаторов. Убеждал, умолял, рассказывал, требовал и просил. Я знаю это, потому что первым моим заданием как раз и было — разобраться с этим, может даже убрать Щаранского… но тогда были не те времена. И он добился своего — конгресс отказался проголосовать за отмену акта Джексона-Вэника, совершенно архаичного и неприемлемого в новых условиях. Он отказался, а Щаранский продолжал, и итогом стало например уголовное дело в США в отношении министра Адамова.

И что он в итоге получил? Бушер построен. Израиль под ударом. Иран силён как никогда и боевики Корпуса стражей исламской революции — в паре дней перехода от израильских границ, в Сирии. До зубов вооружённые, многие прошли подготовку у наших частников и спецназа. Но отмены акта Джексона-Вэника вовремя не произошло, и инвестиции не пошли, и статуса наибольшего благоприятствования в торговле — а Буш его просил, он до последнего пытался выполнить свои обещания перед Горбачёвым, даже когда не стало СССР — России не дали. И всё это сделал один немолодой и упорный еврей — история думаю, его ещё помянет злым словом. Кстати США тоже своё получили — Буш младший перед вторжением в Ирак по его собственным словам читал книгу Щаранского о борьбе за демократию.

Вы не думайте, что я такой дед — всевед, и если я видел будущее — следующие сорок лет своими глазами — то я всё знаю, как провести корабль и не сесть на мели. Первое — ошибки то я видел, а вот как их избежать… это вопрос. Не будет Щаранского — будет ведь кто-то ещё, американская система как раз и построена на том что мелкие группы и даже отдельные люди способны оказывать значительное, порой решающее воздействие. А у нас, у русских, у советских — врагов много, тот же Бжезинский живёт и здравствует и ещё долго небо коптить будет. А второе — с каждым моим воздействием историческая ось всё отклоняется, и мои знания становятся всё менее значимыми. Вот ответьте, например, на вопрос — как будет выглядеть развитие Интернета в девяностые, если будет продолжаться Холодная война. И если по политическим причинам он будет развиваться как ряд обособленных сегментов?

О. И я не знаю. Социалистический интернет. Ну, да, супер просто. Активисты польской Солидарности 24/7 в режиме нонстоп, льют в уши хохлам, прибалтам да и русским тоже. Никакой Бжезинский по-моему с этим не сравнится…

Вернулись в Кремль, уже под вечер. И там меня ждало письмо Рейгана…

Роза Люксембург. Рукопись о русской революции

…Большевики несут часть вины за то, что военное поражение России превратилось в крушение и распад страны. Они сами же в большой степени обострили объективные трудности положения своим лозунгом, который поставили во главу угла своей политики, так называемым правом наций на самоопределение или тем, что в действительности скрывалось за этой фразой, — государственным развалом России. Формула о праве различных национальностей Российской империи самостоятельно определять свои судьбы, «вплоть до государственного отделения от России», вновь и вновь провозглашавшаяся с доктринёрским упорством, была особенно боевым лозунгом Ленина и его товарищей, когда они находились в оппозиции к войне Милюкова и Керенского, она была осью их внутренней политики после Октябрьского переворота, она стала основой платформы большевиков в Брест-Литовске, их единственным оружием, которое они могли противопоставить силовой позиции германского империализма.

Поражают прежде всего упорство и жёсткая последовательность, с которой Ленин и его товарищи держались за тот лозунг, который резко противоречит и их обычно ярко выраженному централизму политики, и их отношению к прочим демократическим принципам. В то время как они проявили весьма холодное пренебрежение к Учредительному собранию, всеобщему избирательному праву, свободе печати и собраний, короче, ко всему ареалу основных демократических свобод для народных масс, образующих в совокупности «право на самоопределение» для самой России, они обращались с правом наций на самоопределение как с сокровищем демократической политики, перед которым должны умолкнуть все практические возражения реальной критики. В то время как им ни в коей мере не импонировали народные выборы в Российское учредительное собрание — народное голосование на основе самого демократичного в мире избирательного права и при полной свободе в народной республике — и они, руководствуясь очень трезвыми критическими соображениями, просто объявили их результаты недействительными, в Бресте они ратовали за «народное голосование» чужих России наций об их государственной принадлежности как за истинный оплот свободы и демократии, неподдельную квинтэссенцию народной воли, высшую, решающую инстанцию в вопросах политических судеб наций.

Противоречие, которое здесь зияет, тем менее понятно, что при демократических формах политической жизни в каждой стране, как мы это дальше увидим, речь идёт действительно о чрезвычайно ценных, неотъемлемых основах социалистической политики, тогда как пресловутое «право наций на самоопределение» не что иное, как пустая мелкобуржуазная фразеология и надувательство.

И действительно, что должно значить это право? Азбука социалистической политики состоит в том, что она борется против всякого рода угнетения, в том числе и одной нации другой.

Если, несмотря ни на что, обычно столь трезвые и критические политики, как Ленин и Троцкий с их друзьями, иронически пожимающие плечами по поводу любого рода утопической фразеологии, будь то разоружение, Лига Наций и т. п., на сей раз буквально превращают в своего конька пустую фразу точно такого же рода, то это произошло, как нам кажется, из-за своего рода политики приспособления. Ленин и его товарищи, очевидно, рассчитывали на то, что нет более надёжного средства привязать многие нерусские национальности в недрах Российской империи к делу революции, к делу социалистического пролетариата, чем обеспечить им от имени революции и социализма самую широкую, неограниченную свободу распоряжаться своей судьбой. Это аналогично политике большевиков по отношению к русским крестьянам, где лозунг прямого захвата дворянской собственности на землю должен был утолить их земельный голод и тем самым привязать их к знамени революции и пролетарского правительства.

Увы, в обоих случаях расчёт совершенно не оправдался. В то время как Ленин и его товарищи, очевидно, ожидали, что они как защитники национальной свободы «вплоть до государственного отделения» сделают Финляндию, Украину, Польшу, Литву, Балтийские страны, кавказцев и т. д. верными союзниками русской революции, мы наблюдали обратную картину: одна за другой эти «нации» использовали только что дарованную им свободу для того, чтобы в качестве смертельного врага русской революции вступить в союз с германским империализмом и под его защитой понести знамя контрреволюции в саму Россию. Образцовый пример — интермедия с Украиной в Бресте, обусловившая решающий поворот в этих переговорах и во всём внутреннем и внешнеполитическом положении большевиков. Поведение Финляндии, Польши, Литвы, Балтийских стран, наций Кавказа самым убедительным образом показывает, что мы имеем здесь дело не со случайными исключениями, а с типичным явлением.

Конечно, во всех этих случаях такую реакционную политику в действительности проводили не «нации», а лишь буржуазные и мелкобуржуазные классы, которые в острейшем противоречии с собственными пролетарскими массами превращают «право на национальное самоопределение» в инструмент своей контрреволюционной классовой политики. Но — и тут мы подходим к самой сущности вопроса — именно в этом заключается утопический мелкобуржуазный характер этой националистической фразы, что она в суровой действительности классового общества, особенно во время предельно обострившихся противоречий, превращается просто в средство буржуазного классового господства. Большевики получили, нанеся огромный ущерб себе самим и революции, урок, что при господстве капитализма не может быть самоопределения «нации», что в классовом обществе каждый класс нации стремится «самоопределиться» по-своему, что для буржуазных классов интересы национальной свободы отодвигаются полностью на задний план интересами классового господства. Финская буржуазия и украинская мелкая буржуазия были целиком единодушны, предпочитая германский деспотизм национальной свободе, если последняя связана с опасностью «большевизма».

Надежда превратить эти реальные отношения классов в их противоположность посредством «народных голосований», вокруг которых всё вращалось в Бресте, вера, что большинство революционных народных масс выскажется за соединение с русской революцией, были, если на это всерьёз рассчитывали Ленин и Троцкий, непонятным оптимизмом. Если же это должно было стать лишь тактическим приёмом — рапирой в дуэли с германским деспотизмом, то это было опасной игрой с огнём. Даже и без германской военной оккупации пресловутое «народное голосование», если бы до него дошло дело в окраинных странах, при духовном настрое крестьянских масс и широких слоёв ещё индифферентных пролетариев, при реакционной устремлённости мелкой буржуазии и при тысячах средств воздействия буржуазии на голосование, по всей вероятности, повсюду дало бы результат, суливший большевикам мало радости. Ведь можно считать непреложным правилом, что господствующие классы знают, как не допустить подобные народные голосования по национальному вопросу, когда они приходятся им не ко двору, а если голосования всё же происходят, то знают, какими средствами и способами можно так повлиять на их результаты, чтобы мы не смогли установить социализм посредством народных голосований.

То, что вопрос о национальных устремлениях и особых тенденциях вообще оказался в центре революционных боёв, а Брестским миром был даже выдвинут на первый план и превращён в лозунг социалистической и революционной политики, вызвало замешательство в рядах социалистов и поколебало позиции пролетариата именно в окраинных странах. В Финляндии социалистический пролетариат, пока он вёл борьбу как часть единой российской революционной фаланги, уже добился господствующего положения: он обладал большинством в ландтаге, в армии, он обрёк буржуазию на полное бессилие и был хозяином положения в стране. Русская Украина была в начале века, ещё до изобретения глупостей «украинского национализма» с «карбованцами» и «универсалами», до конька Ленина о «самостийной Украине», цитаделью российского революционного движения. Оттуда, из Ростова и Одессы, из Донбасса уже в 1902–1904 гг. изливались первые потоки революционной лавы, которые зажгли весь Юг России, превратив его в море огня и подготовив взрыв 1905 г.; это же повторилось и в нынешней революции, для которой южнороссийский пролетариат поставил отборные войска пролетарской фаланги. Польша и Балтийские страны были в 1905 г. самыми мощными и надёжными очагами революции, в которых социалистический пролетариат играл господствующую роль.

Как же случилось, что во всех этих странах вдруг торжествует контрреволюция? Именно националистическое движение, оторвав [местный] пролетариат от России, парализовало его и выдало национальной буржуазии окраинных стран. Вместо того, чтобы как раз в духе чисто интернациональной классовой политики, которую большевики обычно проводили, стремиться к самому тесному сплочению революционных сил на всех просторах Российской империи, защищать зубами и когтями её целостность как территории революции, противопоставить — в качестве высшего завета политики — сплочённость и нераздельность пролетариев всех наций в сфере русской революции любым националистическим сепаратистским устремлениям, большевики, напротив, громкой националистической фразеологией о «праве наций на самоопределение вплоть до государственного отделения» дали буржуазии всех окраинных стран самый желательный, самый блестящий предлог, прямо-таки знамя для её контрреволюционных устремлений. Вместо того чтобы предостеречь пролетариев окраинных стран от любого сепаратизма как чисто буржуазной ловушки и в зародыше подавить сепаратистские стремления железной рукой, использование которой в этом случае соответствовало бы истинному смыслу и духу пролетарской диктатуры, они, напротив, вызвали своим лозунгом замешательство в [народных] массах всех окраинных стран и дали простор демагогии буржуазных классов. Таким содействием национализму они [большевики] сами вызвали, подготовили распад России и этим вложили в руку собственных врагов нож, который те намеревались вонзить в сердце русской революции.

…У нас имеются все основания, чтобы под этим углом зрения очень основательно рассмотреть политику большевиков. Очевидно, что фраза о самоопределении и всё национальное движение, которое представляет ныне величайшую опасность для международного социализма, обрели чрезвычайную силу именно в результате русской революции и брестских переговоров. Нам придётся ещё подробно заняться этой платформой. Трагическая судьба для русской революции этой фразеологии, в которой запутались и были до крови изранены шипами русские большевики, должна послужить предостерегающим примером международному пролетариату…

Днём ранее