Среди горных братьев Мексики

VIII. Карта Белого Волка

— Да ведь это Чико — Белый Волк! — воскликнул Луи, приехавший утром навестить своего нового приятеля.

— Так, значит, вы его знали? — спросил Роберт.

— Знал ли я его? Да кто же здесь его не знал? Он славился своею добротою и честностью, и многие из тех, кто его знал, были его друзьями.

Пробыв некоторое время у Роберта, Луи предложил ему проводить ночи в гациенде и уехал.

Похоронив Чико с помощью присланных из гациенды людей, Роберт уселся на платформе на солнце и задумался. Все, что произошло, казалось ему сном, но карта, лежавшая у него в кармане, подтверждала ужасную действительность. К тому же Роберт был связан обещанием… Весь вопрос теперь заключался в том, каким образом ему удастся выполнить это обещание. Чилпан-чинго лежал далеко к югу. На большей части этого расстояния имелись железные дороги, но все же оставалось почти триста миль, которые надо было проехать верхом, а затем предстояло пройти через самые пустынные горы Мексики; затем, несомненно, предстояли еще долгие поиски, прежде чем удастся найти сокровище.

Да и в чем могло состоять это сокровище? "Золото" — сказал Чико, но прибавил еще одно слово, которое засело в памяти Бельвиля. Что подразумевал Чико под словом "чистое"?

Путешествие будет стоить очень дорого. Роберту и в голову не приходило ехать без Ларри, но ни у одного из них не было и половины нужных на дорогу денег.

Роберт разложил перед собою карту, чтобы тщательнее изучить ее. Он решил никому ничего не говорить, пока не успеет сам хорошенько обдумать дело и решить, что следует предпринять дальше.

Карта была грубо набросана и при первом взгляде говорила очень мало. Через центр ее проходила неровная извилистая черная линия; в нижней конец ее входили более тонкие линии — это, вероятно, указывало на текущую к северу реку с ее притоками. У левого, верхнего, конца карты было набросано что-то, похожее на детский рисунок птицы, под которым стояли какие-то неразборчивые буквы. На дюйм ниже было начерчено что-то вроде дерева. Через птицу и дерево проходила черта, срезавшая нос человеческого профиля, затем она касалась странной, шедшей зигзагами линии, не имевшей ясного начала и конца, проходила через основание реки и заканчивалась у маленького кружка, состоявшего из спиц, точно колесо без обода, увенчивающего высокий черный столб. Остальная часть карты была заштрихована черточками, очевидно, изображавшими горы. Вдоль линии реки виднелись небольшие крестики, которые, по мнению Роберта, должны были обозначать деревья. Вблизи человеческого профиля было еще четыре линии, ле имевшие ясного начала и конца, и что они могли значить, Роберт никак не мог разгадать. Что могла означать буква "Н", стоявшая у одной из этих линий, также оставалось загадкой. Роберт был уверен только в одном: черный столб должен был указывать место, где лежало сокровище, и мог также изображать имеющуюся на склоне горы пещеру.

Не было приведено никаких цифр, никакого масштаба для определения расстояний. У Роберта не имелось иных указаний, кроме этой неполной карты и нескольких слов умирающего: "Десять миль… к западу от… Чилпанчинго". При таких скудных данных поиски могли продолжиться целый год, пока будет найдено необходимое место.

Лучшее, что он мог пока сделать, это подробно написать обо всем Ларри.

Взяв в конторе лист бумаги, Роберт вернулся на свое место на солнышке. Сняв сперва тщательно копию с карты, он написал полный отчет всего случившегося и закончил свое письмо словами:

"Ты ведь знаешь, старый дружище, что все мое — твое. Если из этого дела что-нибудь выйдет, мы воспользуемся всем на равных правах. Я отправился бы сейчас же, если бы у нас было достаточно средств. Расходы будут немалые. Сомневаюсь даже, что хватило бы пятиста долларов, хотя, если бы мы могли собрать что-нибудь близкое к этой сумме, я бы сказал, что следует сейчас же приняться за дело. Во всяком случае ты должен отправиться со мною. Сообщи, что ты об этом думаешь. Напиши мне длинное письмо, потому что я очень по тебе соскучился".

Он едва успел окончить письмо, как пришел поезд с юга. К великой его радости — он совсем не ожидал получить так скоро весть от своего друга, — поезд привез ему письмо от Ларри. Он писал:

"Дорогой Роберт!

Будь у меня дом где-нибудь на свете, я сказал бы, что страдаю тоскою по нем, но так как дома у меня нет, то думаю, что я скучаю только по тебе.

Ты знаешь, что я добрался до Джуаниты, так как я телеграфировал тебе о своем приезде сюда. Ты помнишь, как прекрасно расписал нам кондуктор Мюрфи вид этого места, когда подъезжаешь к нему из Чихуахуа? Огромные расчищенные плота щи, дворцы у чудного озера, фонтаны, апельсиновые рощи… Низко кланяюсь этому кондуктору!

Рабочий поезд, привезший меня из Лердо, сбросил меня в полночь среди обширной пустыни. Кругом, на целые мили расстояния, ничего нигде не видно, кроме песку, кактусов и шалфея да изредка мелькнувшего вдали койота. А моя контора! Как бы мне хотелось, чтобы ты ее видел: представь себе грубо сбитый из досок ящик, приделанный к телеграфному столбу. Я не шучу. Это все, что здесь имеется. Мне обещали привезти завтра товарный вагон и устроить настоящее хозяйство, но ведь мне это уже было обещано в ночь моего приезда. Это настоящая страна "завтра".

Главный контингент жителей, оживляющих эти обширные пустыни, составляют стоножки и тарантулы, один вид которых вызывает у меня брезгливое чувство.

Знаешь ли ты, что Джуанита — конечная телеграфная станция? Рельсы проложены еще миль на тридцать дальше, и, говорят, что я буду передвигаться с места на место через каждую одну или две недели, по мере того, как будет прибавлятся добавочная проволока, но что все же я не должен питать надежду догнать строящих дорогу рабочих.

Рельсы прокладывают в двух направлениях, и обе артели находятся на близком расстоянии друг от друга. Это мои ближайшие соседи.

Если ты сейчас наслаждаешься благами цивилизации, вспомни обо мне. Я лежу завернутый в плащ и в одолженное мне одним добряком-рабочим мексиканское одеяло, дрожу ночью под кустом кактуса и поддерживаю костер, чтобы распугать койотов, поющих серенады от сумерок до зари. Думай обо мне, но ни в каком случае не завидуй мне и не желай быть с твоим тоскующим

Ларри".

Прочитав письмо, Роберт с радостью подумал, что при таких условиях Ларри будет рад всякому случаю покинуть Джуаниту, хотя он и раньше был уверен, что Ларри, ни на минуту не задумываясь, последует за своим товарищем куда угодно. Итак, они вместе попытаются найти это загадочное сокровище; что бы ни случилось, они друг друга не покинут. А когда они найдут сокровище…

Ответ от Ларри пришел скорее, чем ожидал Роберт. Два дня спустя, т. е. в четверг утром, он получил следующую телеграмму:

"Ты — молодец! Пили дрова. Увидимся в субботу.

Ларри".

В чем же тут дело? "Пили дрова" означало, что следует держать все втайне и никому ничего не говорить. Но как мог Ларри увидеться с ним в субботу, если только он не бросил своего места в Джуаните, и вообще каким образом поможет делу его приезд, который только ослабит их общие капиталы?

Наконец, Роберт решил терпеливо ждать, пока приедет Ларри и объяснит, в чем дело.

Роберт в сильной тревоге ожидал прибытия субботнего поезда, но когда Ларри вышел из вагона, радость его при виде друга была так велика, что он на минуту позабыл все тревоги и вопросы.

Едва успел поезд отойти, как Ларри потащил его в контору и заставил повторить всю историю, расспрашивая и узнавая самые мелкие подробности. Когда больше уж нечего было рассказывать, Ларри подошел к аппарату, вызвал контору Чихуахуа и послал следующую телеграмму:

"Я очень прошу сменить меня сегодня вечером. Должен немедленно побывать в Эль-Пазо по крайне важному делу.

Телеграфист Роберт Бельвиль".

— Что за история! — воскликнул Роберт.

— Все в порядке! — сказал весело Ларри. — Я составил определенный план, доверься спокойно мне, твоему другу.

— Но расскажи мне, что ты имеешь в виду, Ларри.

— Вот что. Не станем мы оба экономить и выбиваться из сил, чтобы добыть достаточно денег на дорогу в Чилианчинго, — ведь это даже невозможно при нашем скудном жаловании. Мы отправимся назад в Пазо и расскажем нашу историю честному человеку, которого мы там знаем и которому можно довериться. Если добряк Гамильтон не сможет помочь нам и одолжить нам денег на наше путешествие, он, может быть, знает какого-нибудь надежного человека, который это сделает. Это избавит нас от долгой проволочки. Ведь нам нужно по крайней мере тысяча долларов. Больше того — мы получим добрые советы от человека, лучше нас знающего страну, и они будут, я уверен, иметь большую ценность, особенно для таких зе-леных юношей, как мы с тобой, и притом собирающихся предпринять такую безумную экспедицию.

Ввиду оказанной Робертом услуги было неудивительно, что просьба его, в той форме, в какой ее послал Ларри, сразу же была исполнена. В следующий вторник юноши уже были снова в Пазо-дель-Норте.