Стася из таверны «Три дороги»

Глава 13

Бася сказала, что третий этаж смотреть неинтересно, это гостевые комнаты и комнаты слуг. Стоило только посмотреть на апартаменты короля на втором этаже, но туда не пустят, потому что прибывшие заранее слуги обшаривают каждый сантиметр.

– Что же они ищут?

– Следы запрещенной магии, яды и всякое прочее, – махнула рукой Бася

Она гордо шла впереди меня, мелькала её коричневая, шитая золотом юбка, весь силуэт Баси говорил о том, что в замке она – хозяйка. Бася открывала двери и показывала убранство спален для гостей, вход в полукруглую комнату для чаепития, в небольшой кабинетик для решения деловых вопросов и тайных встреч. А у меня на языке вертелся вопрос, который я не решалась задать.

Потом мы спустились на второй этаж.

– Тут три лестницы. Две из них – боковые, одна центральная. Левым крылом дворца мы не пользуемся. Там идёт ремонт.

– Ремонт? – удивилась я.

– Да. Представь себе, во время сильного ливня потекла крыша, и пошло-поехало. В итоге из-за попустительства слуг, а прежде всего мажордома, ещё в бытность тут отца господина Вильда, крыло закрыли, и ремонт остановился. Но я не теряю терпения. Когда я стану полноправной хозяйкой этого прекрасного места, – Бася обвела руками пространство вокруг себя и покружилась, высоко вздымая юбки, – я уговорю Амброзия завершить ремонт. В конце концов, из левого крыла ужасно дует. Ведь мы там не топим!

– Наверное, это дорого… Ремонт целого крыла…– задумчиво произнесла я.

– Для моего жениха нет слова «дорого», – засмеялась Бася, – а есть слово «лень». К тому же в левом крыле есть спальня его покойной матушки. После ее смерти никто туда и не входил. Амброзий так сильно любил госпожу Вильд, что любое упоминание о ней доставляет ему страдания. И вот в левое крыло не ходит ни он, ни слуги, ни я. Запретил и точка!

У меня мелькнула неясная мысль, и я споткнулась на лестнице. Бася резво подхватила меня под локоть, и мы устремились мимо библиотеки и парадных залов.

– Так сложилось, – объясняла Бася, – что приёмы у нас проходят именно на втором этаже. Там самые светлы и удобные комнаты, а на первом у нас большая столовая и всякие службы.

Я вертела головой, не успевая оглядеть и запомнить всё пышное убранство. Одна зала была в голубых тонах, украшена картинами с морскими пейзажами, кресла по ее периметру были выполнены в форме раскрытых ракушек, одна стена представляла собой огромный аквариум. Жаль, что в полутьме, освещённой лишь свечами, я не увидела рыб. Но упросила Басю рано утром разрешить мне посмотреть на них. Вторая зала была обита пурпурным бархатом, и походила на шкатулку с драгоценностями, так много в ней было блеска от бронзовых канделябров и украшений на стенах: витые лозы винограда и диковинных цветов ползли вверх и сходились на потолке. В нишах висели портреты династии Вильдов, включая побочные ветви.

– А господин Вильд разве был женат?– спросила я, бегло рассматривая портреты, среди которых были и женские.

– Дважды, дорогая моя Стасенька, – с улыбкой произнесла Бася, – первая жена умерла родами, вместе с хилым младенцем. Амброзий горевал три года, потом женился во второй раз на племяннице господина Верейки.

– Верейки? – спросила я, широко распахнув глаза.

– Ты разве знаешь такого? – удивилась Бася.

– Слышала, что он стал разбойником.

– Увы. Это тёмная история. Так вот после свадьбы выяснилось, что молодая жена больна чахоткой. И её бледность и страстность объясняются прозаично.

– А разве чахоточные дамы обладают особой страстью? – спросила я.

– Ах, какая же ты милая и наивная малышка! – засмеялась Бася и потрепала меня по щеке, – так вот, вторая жена скончалась довольно быстро, хотя Амброзий жил с ней у моря целый год, чтобы излечить болезнь морским воздухом. И комнату с аквариумом он создал именно для неё. А после смерти племянницы господин Верейка стал распространять лживые истории о том, что Амброзий уморил молодую жену. В итоге этого длинного скандала Амборозий стал скупать все векселя и долговые обязательства Верейки и разорил его. Чтобы неповадно было языком болтать.

Я остановилась возле сестры. В мерцании свечей ее лицо было особенно прекрасным: глаза горели, как небесные звёзды, а на щеках играл румянец молодости и свежести. Как же она могла не понимать, что Амброзий просто настоящий упырь? Неужели ей было не страшно связать свою судьбу с таким жестоким и мстительным человеком? Я хотела спросить Басю об этом, но не смогла. С языка сорвался другой вопрос:

– Ты любишь своего жениха?

Бася захохотала даже громче, чем следовало, и я в испуге оглянулась, не слышит ли кто-то нас. Хвала эльфийской праматери, мы были одни.

– Главное, что он любит меня. В отношениях мужчины и женщины всегда так: один любит, а второй – позволяет любить себя.

Мы вышли из залы и на пороге столкнулись со Смеяном. Длинные кудри лежали по плечам, на лбу появилась складка, точно Смеян думал о чём-то печальном. Он переменил свой потрёпанный в дороге мундир на светлый парчовый камзол, на груди был приколот орден с драгоценными камнями и лентами. Я остановилась в растерянности, а Бася присела в выражении почтения. Смеян поцеловал ей руку, а мне подарил долгий взгляд, значение которого я не поняла.

– Вас не узнать, – чопорно сказал бывший гвардеец мне, и в его тоне послышалось неудовольствие.

– Вам не нравится моё платье? – спросила я смущённо.

– Нет, – резко ответил Смеян, – в нём вы похожи на всех других дворянок, вместе взятых.

Бася засмеялась.

– Господин министр, вы слишком строги с моей маленькой сестрёнкой, и за это я вас накажу.

– Готов понести самую суровую кару за неучтивость, – поклонился Смеян.

– Вы споёте нам одну из своих очаровательных баллад!

– Не возражаю, но тогда наказание понесёте вы, я не я. Всем известно, что я ещё тот графоман, да и голос у меня как у ветра в ночной трубе.

Так, разговаривая, мы вошли в овальную гостиную, где был накрыто для ужина. С удивлением я увидела в ней целую компанию незнакомых мне девушек. Все они были одеты в атлас и парчу, платья были на любой вкус: с открытыми плечами, с глубоким декольте, со стоячими воротниками, с короткими и длинными рукавами. У меня запестрило в глазах, когда Бася стала представлять мне своих подруг: «Антонина, Виллина, Альба, Данутка, Каролина, Мариэтта, а Миленку ты уже знаешь». Из кресла мне навстречу поднялась Миленка и вяло улыбнулась. Её жёлтое платье было украшено россыпью бантов, внутри каждого блестел небольшой драгоценный камень. В своём парчовом платье я чувствовала себя здесь уместно. Как и сказал Смеян, я была одна из многих дворянок на ужине у господина Вильда. Затем вошел и сам хозяин дворца и уселся во главе стола с самым мрачным видом. Нас всех он удостоил одним кивком, а Басю поцеловал в запястье.

Более скучного мероприятия я в жизни не видела. Рассевшись вокруг овального стола, повторявшего контуры комнаты, мы жеманно пробовали подаваемые блюда и пили прохладительные напитки. Именно пробовали, так как слуги предлагали нам такие порции, которыми впору только мышат кормить. Бася объявляла, какое блюдо сейчас внесут, какие ингредиенты в него входят, из каких земель они были доставлены. Смеян и господин Вильд не стали церемониться, потребовали себе жареной курятины с салатом, и им тут же их подали. А всевозможные изыски мужчины предоставили нам. Вильд молчал, исподлобья посматривая то на одну, то на другую девушку. Смеян рассказывал байки из дворцовой жизни, примерно те, которыми потчевал госпожу Чашку по дороге. Когда с ужином было закончено, решили играть в фанты.

– Ах, как это мило! – защебетала девушка в голубом платье, которую, кажется, звали Дануткой, как и деваху из таверны Матушки Скрыни, – каждая из нас покажет, на что способна. Ведь многие из нас поют, играют на музыкальных инструментах…

Девушки оживились и захлопали в ладоши. По приказу слуг в овальную залу внесли музыкальные инструменты. Я смотрела на происходящее с ужасом. Ко мне подошёл Смеян и облокотился на спинку кресла, в котором я сидела.

– Надо же, – шепнул он мне на ухо, – кто-то привёз с собой арфу. Как же сильно надо любить музыку!

– Или хотеть выйти замуж, – фыркнула я.

– А чем порадуешь нас ты? – спросил Смеян, – ты жонглируешь кастрюлями или штопаешь чулок в два стежка?

– Я нахожу неудачные рифмы в чужих балладах, – ответила ему я, и он ухмыльнулся.

Первый фант вытащила Каролина, пухленькая девушка с высокой причёской, в платье фиалкового цвета. На бумажке значилось: «Рассказать историю о прекрасной, но трагичной любви».

Каролина уселась за арфу, расправив пышную юбку, и исполнила довольно длинную слащавую балладу о соловье, полюбившем розу. Всё действительно закончилось трагично, шипы вонзились прямо в сердце бедной птичке, а голос Каролины замер на невыносимо высокой ноте, но не сорвался, а скатился мощной трелью вниз. Каролина взяла пальчиками финальное арпеджио, и все мы восторженно зааплодировали.

– Ах! Ох! – слышалось отовсюду.

– Как можно соперничать с таким талантом! – воскликнула Бася и вытащила следующий фант.

– Читайте, что же там?

– Нужно изобразить какое-то животное! – засмеялась Бася, – Ну, это просто.

Она крадучись, выставив перед собой хорошенькие ручки, подошла к своему хмурому жениху, попивавшему из бокала вино, и мяукнула. Это было очень вульгарно, но, к моему удивлению, господин Вильд расплылся в довольной улыбке. В ней сквозило такое сладострастие, что я отвернулась.

Потом пошла череда «говорящего танца», пантомимы, чтения баллад. Я была в очереди девушек последней и надеялась, что обо мне забыли.

– Последний фант! – вскрикнула Миленка и поднесла мне корзинку, из которой я вытащила записку.

– Расскажите секрет, о котором никто здесь не знает, – прочла я и обвела глазами залу.

– О! – встал из кресла господин Вильд, – Наконец-то что-то необычное!

Все стали подбадривать меня и подшучивать. Только Смеян молчал, не сводя с меня глаз. И в этих глазах неожиданно я увидела тоску и страдание.

– Я сделаю иначе. Тут же не сказано, чей секрет? Значит, я могу рассказать секрет любого из вас.

– Как это? – удивилась Данутка, – А вдруг это неправда? Разве вы умеете читать мысли?

– А вот и проверим, – улыбнулась я и сразу подошла к ней. Я взяла девушку за руку и картинно закрыла глаза. Это было несложно, тело Данутки само говорило о себе.

– Вас в детстве укусила охотничья собака, и с тех пор вы их боитесь.

Данутка ахнула и закрыла ладошкой рот. Девушки вокруг зашумели, Бася нахмурилась. Смеян резко встал с кресла и подошёл к девушке. Он тоже взял её за руку и поднёс запястье к свече.

– Всё просто! – громко сказал он, – у госпожи Данутки на руке шрам, это следы зубов крупной собаки.

– Да-да! – взволнованно закивала девушка, и все облегчённо выдохнули.

Бася подошла ко мне и пригрозила шёпотом:

– Ты играешь в опасную игру.

Но я уже разошлась.

– Кто следующий?

Ко мне подбежала Миленка, но Смеян оттеснил её и схватил меня за руку. Волна жара охватила меня. Смеян бесцеремонно протянул мне руку и произнёс:

– Я следующий.

– Вы подарили свой дневник со стихами бродячей артистке, – ответила я после недолгой паузы.

– Это нечестно, – Смеян отпустил мою руку, и все вокруг засмеялись, – вы это подсмотрели, дорогая Стася. А я-то думал, что никто не видит, как я любезничаю с Кларой.

– Шалун, шалун, – засмеялась Бася, качая головой. Господин Вильд медленно встал из кресла. Его тонкая нитка губ презрительно искривилась.

– Теперь моя очередь, будущая свояченица. Секретов у меня хоть отбавляй.

Волна страха обдала меня, когда я взяла его за руку. Я закрыла глаза и с трудом открыла их. То, что я узнала за долю секунды, лишило меня дара речи. Я хотела крикнуть ему в лицо: «Ты убийца!» Но вместо этого я молчала, точно набрала в рот воды.

– Что с вами, дорогая Стася, – любезно осведомился Амброзий, – вам плохо? Моя рука раскрыла вам страшный секрет?

Вдруг портьеры, скрывавшие глубокую нишу в стене, распахнулись. И нам на встречу с оглушительным весёлым хохотом выскочил невысокий полный мужчина, одетый в бархатный алый камзол короля.

– Самый страшный секрет господина Вильда в том, что я уже целый час тайно наблюдаю за самыми красивыми девушками королевства из-за портьеры, которую приказал повесить он!

Все без исключения рухнули на колени перед королём Хенриком, и я тоже сделала это. Мы не смели поднять глаз, а Хенрик хохотал и повизгивал, как ребёнок, радуясь своей озорной выходке.

– Вставайте же, вставайте с колен, милые дамы! Я хочу вина, пирожных! Я хочу говорить комплименты и танцевать с каждой из вас!

Хенрик хлопнул в ладони, и в залу вошёл квартет скрипачей. Они заиграли бойкую мелодию, Хенрик подхватил Миленку и заскакал козликом в весёлой пляске. Бася танцевала с женихом, немного медленнее, чем ритм музыки, а я без сил упала в кресло и хотела только одного: бежать как можно дальше от этого страшного места и от господина Вильда.