Статьи и проповеди. Часть 2 (2019 г.)

Почему Бог требует любить Его больше, чем детей и родителей

Первая неделя после Пятидесятницы посвящена памяти всех святых. Неделю назад мы отмечали День рождения Церковного древа, а теперь вспоминаем плоды, которые оно принесло.

Слово «плод» у нас ассоциируется с чем-то вкусным, съедобным, таким, что приносить и пользу, и удовольствие.

Какую пользу и удовольствие приносят святые, память которых мы так светло празднуем? Если посмотреть на Церковь в кривое зеркало, через которое смотрят на нее многие люди, то пользы от святых будет довольно много. Праведники у них как бы рассажены на церковных ветках, каждая из которых имеет свою специализацию. Одна ветка специализируется на функциях здравоохранения. Тут благоухают святые, которые отвечают за избавление от разного рода болезней. Как правило, многие из них имеют свою узкую специализацию. Другая ветка святых отвечает за направление «путей и сообщений», здесь уже те, кто заботится за «благополучное путешествие и во здравии возвращение». Следующая ветка ориентирована на решение финансовых вопросов и т.д.

С такой позиции задача святых – лоббировать наши интересы перед Богом и принуждать Его изменять Его волю по их просьбам и молитвам. Языческое мышление видит своего «бога» неприступным и неумолимым начальником жизни, у которого на дверях всегда написано «приема нет». Но зато у него есть приближенные, которые время от времени, по каким-то своим служебным делам, заходят в нему в кабинет и могут походатайствовать за них. А он, может быть, хоть и нехотя, но из уважения к заслугам своего служащего, черкнет на прошении «удовлетворить».

Беда такого мировоззрения в том, что, облачая старую языческую мировоззренческую модель в христианские одежды, она оставляет в ее основе магическое понимание отношений человека с Богом. Бог для них – это сила, могущество и власть, которого нужно чем-то приятным ублажать. И не важно, что это будет – фрукты и животные, или свечи и ладан. Главное, чтобы задобрить и угодить.

Но Спаситель в Новом завете дает нам новое понимание отношений между Богом и человеком. Старое понимание не видело в Боге Отца, не знало, что Его зовут Любовь, не ведало о том, что Ему нужно наше сердце, а не материальные приношения. Оно также не знало, что местом для служения и приношения жертвы любви должен быть сам человек, который и есть храм, в котором призван жить Бог.

Языческая модель делает из святых таких себе полубогов-героев, занимающих промежуточное звено между верховным Богом и простыми мелкими смертными. Между нами и миром этих героев лежит пропасть. Они живут на высоких ярусах Олимпа, а их героическая жизнь на Земле была таковой лишь потому, что слеплены они не из земли, а из Олимпийского теста.

Но дело в том, что все как раз наоборот. Слеплены святые из той же земли, что и мы. Их память – нам пример и назидание. На иконе каждого святого можно написать «Я был таким же, как ты, а ты можешь стать таким же, как я». Мы действительно можем и должны обращаться к святым за помощью в тех или иных скорбных ситуациях. Но не столько прося об избавлении, сколько об укреплении, с просьбой о том, чтобы они помогли нам духовно вырасти.

С этой точки зрения действительно можно сказать, что каждый святой имеет свою «узкопрофильную специализацию». Те, кто претерпел болезни, зная всю скорбь этого креста, могут и нам помочь пройти тот же путь и поддержать нас своими молитвами. Те святые, которые претерпели мученический и исповеднический подвиг, помогают нести и нам тот же труд. Не для улучшения качества нашей материальной жизни, не для стабильности и комфорта нам открыл Бог имена этих угодников, а для того, чтобы взирая на их подвиг, мы вдохновлялись их примером и не унывали, не впадали в ропот.

Христос в Евангелии обращается к Своим апостолам, как к святым. Хотя они в то время еще были далеки от святости. Им еще нужно было пережить и изжить свою трусость, малодушие, а некоторым даже предательство. Все, кроме одного, смогли себя преодолеть. Но, претерпевая все лишения, перешагивая через себя, они шли к той цели, которая была перед ними поставлена – стать такими, какими хочет их видеть Бог. Та же задача стоит и перед каждым из нас.

В сегодняшнем Евангельском чтении мы слышали слова, которые вводят в смущение некоторых людей: «Кто отречется от Меня…отрекусь от того и Я. Кто любит отца или мать, сына или дочь более Меня – не достоин Меня. Кто не берет креста своего и не следует за Мной – тот недостоин Меня» (Мф. 10:32-38, 19:27-30).

Слова о невозможности отречения от Бога и необходимости несения данного от Него креста еще можно понять. Но слова о невозможности любить ближних, более чем Христа, нам кажутся тяжелыми. Родители, дети – они живут рядом с нами. Отец и мать растили нас, мы растим своих детей. Если Христос – это Тот, в Кого мы верим и читаем о Нем в Евангелии, то родные – это вполне конкретные и осязаемые нами люди. Христу мы молимся, пытаемся жить согласно Его заповедям, но дома мы встречаем глаза наших близких, мы чувствуем необходимость заботы о них. Любовь к близким для нас конкретна, а любовь к Богу, как правило, абстрактна.

Нужно сказать, что Христос не запрещает делать по любви к ближним все то, что мы и так делаем. Более того, это даже вменяется нам в обязанность (см. 1 Тим 5:8). Но, если в жизни придется делать выбор между Богом и детьми или родителями, правильно делать его в сторону Бога. Потому что, на самом-то деле, кроме Бога у нас никого нет. И то, что нам кажется, что мы имеем, на самом деле, дано нам только во временное пользование, по доверенности от Бога. Притом эта «доверенность» даже «не генеральная». Мы не можем по своему желанию продлить жизнь наших близких, не допускать к ним болезней и несчастий, распоряжаться их судьбой по своему усмотрению. Таких прав у нас нет. Этим делом заведует Промысел Божий.

Таинство конкретного участия Бога в нашей жизни для нас, как правило, закрыто. Мы привыкли ощупывать мир щупальцами своих пяти чувств. А Бог им не подвластен. Нам тяжело любить то, что не подвластно нашим чувствам. Ребенок, находясь в материнской утробе, возможно до конца не понимает, что у него есть мать. Он плавает в своей стихии, а пуповина или брат-близнец, которых он чувствует, как соучастников своего бытия, для него ближе и понятнее, чем родная мать, которая является чем-то абстрактным и далеким. Вопрос «Есть ли жизнь по ту сторону материнского живота?» для него такой же вопрос веры, как и для нас участь души после смерти тела.

Так же и с Богом. Находясь в утробе материального мира, живя лишь тем, что мы видим, слышим и осязаем, мы не понимаем Кто есть Бог и где Его искать. Но, тем не менее, между нами и Богом проходит коммуникационная «пуповина», и состоит она из веры, надежды и любви.

А память всех святых, которых мы сегодня празднуем, снова и снова убеждает нас в том, что эта пуповина – единственный надежный источник, из которого мы получаем все необходимое для преображения, духовного взросления и становления «в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова» (Еф. 4:13).