Статьи и проповеди. Часть 2 (2019 г.)

Жизнь прошла, но жизни не было

В этот воскресный день память Отцов Седьмого Вселенского собора, которые защитили иконопочитание, совпала с Евангельским чтением притчи «О сеятеле».

В нашем мире все зримо. Иконой отражается мир в нашей душе, но и мы видим этот мир таким, каким представляется он нашему духовному взору. Мы также рисуем, как на холсте, вечные образы наших душ теми красками, которые источает наше сердце. Чьи-то сердца выдают тысячи оттенков серого, кто-то рисует сажей, а кто-то черно-масленой жижей грехов. Но есть и такие, у которых очень богатая цветная палитра. Все разноцветье красок зависит от нашей сердечной почвы и от того, чем мы ее удобряем.

Те, у кого семя упало на добрую почву, смотрят на меня взором чистых душ с ликов домашнего иконостаса. Я все время удивляюсь тому, какие они разные, эти святые, как не похожи друг на друга, и при этом они все так прекрасны! Сколько же у тебя, Господи, таких красивых душ! Семя Божественного Слова было дано всем одинаковое, но насколько разные оно принесло плоды.

Иконостас похож на цветник, где каждый цветок имеет свое своеобразие. Старец Зосима (Сокур), со своим иногда весьма резким нравом и жестким словом, весьма отличается от преподобного Алексия Зосимовского, всегда мягкого и очень тактичного. Преподобный Нектарий Оптинский, который в своей келье собирал детские игрушки, отличается от Саввы (Остапенко), который имел волевой и твердый характер. Но все они любили Бога больше всего на свете. От одного взгляда на лики этих людей становится тепло на душе. Каждый из них излучает любовь и свет благодати.

И какими страшными на этом фоне видятся мне лица, у которых каменные сердца! Те, от которых семя Слова Божия отскакивает как мяч от стены. Маски ада, холодные, жестокие, вечно суетящиеся, в них нет ни капли тишины и мира. Эти люди живут своей животной жизнью. Животной, потому что само слово «человек» в переводе с греческого подразумевает существо с устремлённым вверх взглядом.

«Антропос» – это «смотрящий вверх». Куда смотрящий? На звезды, небо, облака? Нет, смотрящий на Бога и живущий перед Его взором. Если этого не происходит, то такие люди ничем не отличаются от всех других живых существ. Они просто являются членами человеческой стаи, которая имеет свою социальную специфику. Жизнь этой стаи ничем не отличается от жизни других животных стай: борьба за выживание, за доминирование, за более выгодное место в стае, за возможность есть бананы с веток, а не собирать то, что упало на землю.

К кому относимся мы с вами? Какая почва наших сердец? Наверное, она похожа на те, что в притче обозначены как «каменная» и «поросшая тернием». Как-будто и влечет нас Слово Божие, и вера есть, и желание спасаться тоже присутствует. Но страх перед будущим, боязнь скорбей, уныние при их посещении, заботы и многопопечительность, суетные хлопоты, маловерие, мнительность и т.п. не дают Слову Божьему прорасти в полную силу.

Один замечательный священник, духовник монастыря, рассказал о том, что его близкий друг умер, с духовной точки зрения, не очень хорошо. Всем монастырем они усердно молились о упокоении его души. И этот человек явился батюшке в тонком сне, как живой. Тот спросил его: «Как ты там? Мы молимся усердно за тебя, есть ли тебе от этого помощь?» И усопший ответил: «Да, конечно, я вам очень признателен, за молитвы. Благодаря им я избавлен от мук, от ада, меня Бог помиловал. Но…я не в свете…» И глаза у него были очень грустными.

Вы только представьте себе эту ситуацию, когда ты избавлен от страшных адских мук, когда ты не ушел в эту кромешную тьму, но в то же время ты видишь вдали свет, знаешь, что он есть, что в нем живет Бог и его святые, и что ты тоже мог быть там… Это значит, что все те святые, которые на меня смотрели с иконостаса, так и останутся лишь изображениями на дереве или бумаге. Их лики для меня не оживут, они умрут вместе с моей надеждой когда-либо увидеть их живыми и общаться с ними. Какой ужас знать, что есть Царство Света и ты мог бы туда войти, но не дошел, не захотел, не решился. Единственный шанс потерян.

Об этом думать даже страшно, и так бы не хотелось, чтобы это стало моей вечной судьбой.

А на стене висят часы и, тикая стрелками циферблата, уменьшают время моей жизни, пока я чего-то боюсь, о чем-то переживаю, куда-то спешу, о чем-то забочусь. Да, нужно как можно скорее, менять почву своего сердца. Пока еще осталось хоть немного времени. Перестать бояться того, чего не нужно, а начать бояться того, что и в самом деле должно пугать.

Самое страшное – это когда черта между двумя датами рождения и смерти над могильным надгробьем будет означать лишь одно: жизнь прошла, но жизни не было.