Ставка на смерть

25

— Там джентльмен, мистер Конгрив, — сказала Мэй Первис, появившись в саду. Это происходило ранним утром на следующий день после того, как Хок чуть не погиб. Эмброуз сидел возле дома и наслаждался ярким солнечным светом. Картина, над которой он трудился, продвигалась хорошо. На ней была изображена яблоня под окном кухни, вернее, некая вариация на тему этой яблони. Реальная яблоня не цвела, а Эмброуз легкими мазками разбрасывал целые россыпи бело-розовых цветов. Его художественная философия была до крайности проста: рисовать вещи такими, какими они должны быть.

В искусстве нарисовать правильно — не главное. Главное — нарисовать так, как ты считаешь правильным, и то, во что ты веришь. Таково, по крайней мере, было мнение Эмброуза. Никогда не позволяй достоверности мешать хорошей картине. Или, например, портить хорошую историю.

Эмброуз, как и его кумир, великий Уинстон Черчилль, использовал очень нежный вид акварели не только самовыражения ради. Рисование было его способом медитации. Так он отвлекался от всех земных забот. Вот и сейчас он впал в транс. Ушел в надреальность. И не слышал звонка в дверь.

— Кто там, миссис Первис? — спросил он, пытаясь скрыть свое раздражение. Экономка Конгрива собирала в корзину яблоки для пудинга. Это простое с виду действие и вдохновило Эмброуза на написание картины.

Дело продвигалось хорошо, и любой отвлекающий фактор был сейчас некстати. Да и потом, он уж совершенно точно не ожидал, что кто-то возникнет у него под дверью в столь ранний час воскресного утра. Это не пристало цивилизованному человеку.

— Это его светлость, сэр лорд Хок.

— Прекрасно! Если Алекс пришел к нему в гости, это совсем другое дело. Эмброуз сгорал от желания похвастаться своей новой берлогой. — Вы не могли бы проводить его в сад? Спросите его, может быть, чего-нибудь принести. Может, он чего-нибудь хочет?

— Наверняка он чего-нибудь хочет, сэр.

— Яиц, может быть? Или скорее лимонов.

— Лимонов?

— Он ест лимоны.

— Сэр! Лорд Хок звонит вам по телефону!

— Господи милостивый! Так почему же вы сразу не сказали?

Миссис Первис покачала головой и вернулась на кухню. Эмброуз пошел вдоль дальней стены дома по розовому саду, бормоча что-то себе под нос, через наружную дверь зашел в кабинет, схватил трубку и плюхнулся в старое кожаное кресло.

— Алло, Алекс?

— Эмброуз, какие у тебя планы на обед?

— Я его рисую.

— Бросай это дело. Ты должен встретиться со мной у Гарри в час.

— У тебя расстроенный голос.

— Кто-то пытался убить меня вчера ночью. Но, к счастью, попытка сорвалась. Я тебе все расскажу за тарелкой спагетти. Да, кстати, Брик Келли вернулся. Он хочет нас видеть. Это срочно.

— Нас?

— Он особо подчеркивал, что хочет, чтобы ты присутствовал. Ты прочитал материалы парижского дела из папки, которую я тебе дал?

— Прочитал.

— Ну так что подсказывают тебе твоя отточенная логика и сверхъестественные способности к дедукции?

— Полно нестыковок. Некоторых страниц не хватает. Кое-что затерто. Нераскрытое убийство, которое нужно раскрыть. Пожалуй, я мог бы прокатиться в город на своем «моргане».

— Отлично. Увидимся в час.

— Подожди? Кто пытался тебя убить? Ты же не можешь бросить меня, ничего не рассказав?

— Еще как могу, mon ami, — сказал Хок и повесил трубку.

Бар Гарри располагался на одной из самых ухоженных улиц Лондона. Это был частный клуб без таблички с названием на двери. Возможно, именно этому факту клуб обязан был полным отсутствием дурной славы. Джентльмен в черном галстуке проводил Конгрива к укромному столику в дальнем конце первого зала. Стены бара были выкрашены светло-желтой краской и увешаны страницами старых комиксов из журнала «Нью-Йоркер». Это могло показаться странным, но эти картинки создавали оживленную и уютную атмосферу. Подойдя ближе, Эмброуз увидел погруженных в беседу Алекса и Келли. Он был абсолютно уверен, что Келли зарезервировал все соседние столики, и если кто и появится с претензиями на соседство, то это будут вооруженные сотрудники правительства Соединенных Штатов.

— Эмброуз! — Келли встал и пожал Конгриву руку. — Мы с Хоки только что о тебе говорили.

У высокого стройного Келли манера поведения была изящная, но слегка резковатая. Эмброуз прекрасно знал, что за этим слащавым джефферсоновским обращением скрывалась холодная сталь. Но Брик Келли лучше лопнет, чем это покажет.

— Привет, Брик, — ответил Эмброуз, пожимая руку. — Я только что услышал по радио про французского премьер-министра. Хонфлера. Еще одно убийство на самой верхушке правительства. Горячая новость, СМИ прямо надрываются.

— Из-за подобных международных потрясений запросто может начаться война. Ну да ладно. Я очень рад, что ты пришел. Поговорим за обедом. Ты можешь очень сильно помочь нам в этом деле, Эмброуз.

— Поздравляю, констебль Конгрив, — произнес Хок, улыбаясь и пожимая ему руку. — А как сегодня утром чувствовали себя на шоссе и дорогах вы и ваш любимый «ле-мони сникет»?

— «Лемони сникет»?

— Твой новый автомобиль.

— Я называю его «Желтая гроза», Алекс, и ты это прекрасно знаешь. И чувствовал он себя на дороге просто превосходно. Замечательный агрегат. А что, черт возьми, случилось у тебя с головой?

Метрдотель отодвинул единственный пустой стул, и Конгрив сел. Хок легко и равнодушно относился к белой марлевой повязке у себя на голове. Только Хок мог придать подобному ранению легкий пиратский оттенок. Не хватало только черной повязки на глазу.

— Я как раз рассказываю Брику, — пояснил Алекс. — Удивительно. Странное дело. Моя знакомая пыталась застрелить меня вчера ночью. Одна пуля задела висок. Рана поверхностная, но вырубила меня. Если верить доктору, который меня зашивал, останется внушительный шрам. Эта чертова дамочка явилась в мой дом под липовым предлогом и принялась палить.

— Она промахнулась, — внес ясность для Конгрива Келли. — Я пытаюсь выяснить почему.

— Я первый ее зацепил. Стулом. Поранил ей руку. Но она меня переиграла. Она сдала матч и испарилась прежде, чем я успел вызвать местных констеблей.

— Это было не совсем так. На самом деле он забрал у нее пистолет и выставил из дома. И не мог вспомнить, звонил в полицию или нет. Конечно, он собирался — случившееся в достаточной мере его встревожило, но, учитывая состояние, в котором он пребывал, Алекс не был уверен, что сделал это. Просто он не хотел показаться мягкосердечным в такой компании.

— Ты ударил женщину стулом? — полюбопытствовал Эмброуз.

— Да, ударил. И горжусь этим, — отозвался Алекс.

— Одна из твоих бывших пассий? Она что, охотой увлекается? — спросил Брик.

— Если вернется, значит, настоящая охотница. Сейчас она просто зла, как черт. Между прочим, констебль, она китаянка. Нас обоих преследуют восточные женщины с намерением убить.

— Скажи, Алекс, это неприкрытое совпадение вызывает у тебя вопросы? — Эмброуз, потягивая воду из стакана, открыл меню. Он жутко проголодался.

— Да, — сказал Хок. — Ты думаешь, это простое совпадение?

— Нет. Может, они сестры? Близняшки?

— Сестры? А это мысль. Кажется, я что-то припоминаю про… А, ладно, забыл.

— Сестры. Да. Не просто сестры, близняшки, — повторил Эмброуз. — Можно даже сказать, злокозненные близняшки. Одна пытается убить тебя, другая — меня. Будь осторожен, Алекс. У меня очень нехорошее предчувствие. По-моему, мы все страдаем каким-то китайским синдромом.

— Мы с Бриком как раз подходили к этой теме, — заметил Алекс. — Тебе будет интересно послушать, какая у него есть информация о наших загадочных китайских друзьях.

— Послушаю, — сказал Конгрив. — Как только мы закажем напитки.

Келли махнул одному из маячивших в некотором отдалении официантов. Пить коктейль, похоже, никто не собирался, поэтому Эмброуз тихонько заказал себе «Кровавого быка». Никаких сельдерейных палочек, оливок, ничего такого, что сигналит окружающим о выпивке, прошептал он на ухо официанту. Весь мир мог, конечно, и прекратить пить спиртное на ланч, но это не значит, что ты должен обязательно поддаваться стадному рефлексу. Эмброуз Конгрив давно решил, что не изменит своим привычкам, хотя будет об этом помалкивать и все делать тихо.

Директор сложил пальцы домиком, посмотрел на них поверх ладоней своими ярко-голубыми глазами и сказал:

— Давайте-ка я вам расскажу, что происходит на нашей маленькой планете. К сожалению, мы имеем ситуацию, которая резко ухудшается. И Америка занимает в этом деле крайне опасную позицию. Если излагать вкратце, Китай использует этот новый французский режим в качестве прикрытия, а на самом деле собирается покуситься на наш самый ценный товар. Это может привести на край пропасти.

— Война? — сказал Конгрив, и Келли мрачно кивнул.

— Может дойти и до этого, если мы поведем себя неумно.

— Давай начнем с Франции, Брик, — вступил в разговор Хок. — Сегодня утром я слышал по телевизору, что вдобавок ко всем недавним громким политическим убийствам они еще и собираются послать войска в Оман. В ответ на прямое приглашение султана, который, между прочим, исчез сразу после этого заявления.

— Что? — удивился Эмброуз. — По-моему, это называется вторжением.

— Когда вас приглашает хозяин страны, это не вторжение, — ответил Келли. — Но я этому приглашению не верю. И президент тоже. Я думаю, что кто-то, а именно этот псих Бонапарт, приставил к голове султана пушку и вынудил его пойти на этот шаг. Конечно, я не могу этого доказать. Вот здесь-то вы и вступаете в игру.

— По-моему, чертовы французы окончательно свихнулись, — сказал Эмброуз. — Это просто возмутительно! Ни в какие ворота не лезет.

Перед тем как заговорить, Келли несколько секунд смотрел на Конгрива. В его глазах была мягкость, которая крайне редко там появлялась.

— У нас, американцев, очень давние и сложные отношения с Францией, — протянул Келли со своей фирменной дипломатичностью и заговорил еще тише. — Госсекретарь сравнил эти отношения с двумястами годами походов к советнику по вопросам семьи и брака.

— Это не сработало, — сказал Хок, потягивая воду. — Кто-нибудь, позовите Рауля Фельдера.

— Кого? — не понял Эмброуз.

— Это очень известный американский адвокат, специализирующийся на бракоразводных процессах, — рассеял туман Хок, улыбнувшись Брику.

— Дело прежде всего, Алекс, — сказал Брик. — Бонапарт куда-то дел султана. И его семью. Мы должны его найти и выбить из него правду. Решить эту шараду прежде, чем французские войска войдут в Оман. Спасти их от самих себя, если только нам это удастся.

— Ты хочешь, чтобы я узнал, где султан?

— Именно. Мы полагаем, что Бони где-то его спрятал. И что-то подсказывает мне, что это «где-то» — очень далеко. Ты должен найти его и выбить из него правду. У Америки сейчас в Заливе проблем хватает — Ирак, Иран, Сирия. Мы не можем позволить себе засветиться в такой ситуации.

— Да ладно тебе, Брик, не впервой. Я знаю, как все устроено.

Келли кивнул и сказал:

— Полагаю, вы знаете об аварии на подводной лодке неподалеку от Шри-Ланки?

— Что там случилось, Брик? — спросил внезапно помрачневший Хок.

— Это произошло вчера. Подлодка США «Джимми Картер» — одна из штурмовых субмарин класса «Морской волк», на которой понатыкано больше оружия, чем на какой-либо еще. И к тому же лучшая субмарина-разведчик. Изготовлена специально для спецназа ВМФ в качестве испытательной площадки для некоторых ультрановых технологий шпионажа. Она могла подключаться к подводным линиям, когда на них натыкалась, и прослушивать переговоры.

— И? — сказал Хок.

— Пошла ко дну вместе со всем экипажем.

Боже! Несчастный случай? — спросил Конгрив.

— Бог его знает, пока нет никакой информации. С лодки пришло несколько невнятных радиограмм, а потом мы потеряли с бортом радиосвязь, и с гидролокатора она тоже пропала. За несколько секунду до исчезновения ее преследовала «Агоста-Б» — французская субмарина нового поколения, которую Франция пытается толкнуть в Пакистан.

— Так что же там случилось, Брик? — спросил Алекс.

— Обычная игра в кошки-мышки. Не было произведено ни одного выстрела. И надо отметить, что французы действительно помогают нам с поисковыми работами. Возможно, это была трагическая случайность. Но учитывая настроение в Вашингтоне, ситуация крайне напряженная.

Принесли напитки, и директор замолчал, пока официант их обслуживал. Отпив, Конгрив продолжил прерванный разговор.

— Бедные парни, — сказал он и поднял бокал. — И у всех них есть матери. Что меня больше всего поражает, так это невероятная наглость этих французов. Они потрясают во все стороны кулаками и ведут себя, как сверхдержава — супермены поганые! Без предупреждения стреляют в Алекса. Кто-то должен хорошенько им надавать по заднице, чтобы они успокоились.

— Я готов взяться за это задание, — серьезно сказал Хок.

— Ты уже взялся, Алекс, — отозвался Келли. — Для начала было бы неплохо найти султана и выжать из него правду.

С минуту Келли молчал, переводя взгляд с одного на другого и собираясь с мыслями.

— Ты ухватил самую суть. Францию нужно хорошенько встряхнуть. И сделать это быстро. Но мы не можем их отшлепать, как ты предлагаешь, не поставив при этом весь этот гребаный мир под угрозу.

— Почему не можем? — поинтересовался Эмброуз.

— Это очень легко объяснить. Можно даже одним словом — Китай.

— Я думал об этом, Брик, — протянул Алекс.

— Давай, выкладывай, — Брик махнул рукой, предлагая Хоку продолжить.

— Французы свалили из Евросоюза, потому что до чертиков устали, что их постоянно мешают со «старой Европой». Они испытывают уже физические мучения из-за десятилетий политической импотенции и используют Китай, чтобы снова утвердиться в мировой политике. Обеспечивают их экономическими и ядерными мускулами, так сказать. Вот в принципе и все, как я это понимаю.

Брик кивнул:

— Точно. Пятьдесят лет, когда Америка и СССР устанавливали правила игры, сильно лупили по французскому самолюбию. Но их новые отношения с Китаем, Алекс, они более сложные. Китай и Франция подпитываются друг от друга. Но у штурвала не Франция, а Китай. И взбирающийся на гребень Китай использует восставшую из пучины морской Францию, направляя международные интересы обоих в выгодное русло.

— Предельно просто, не правда ли? — сказал Конгрив. — Китай хочет нефти, а Франция — власти. Вуаля!

— Да, Эмброуз, и если им удастся задуманное, Америке придется ввязаться в войну, чтобы защитить свои интересы в Заливе.

— Франция мечтает оседлать тигра, — заметил Хок. — А тигры кусаются.

— Да, — сказал Брик. — Франция может оказаться всего лишь безвольной пешкой в этой игре. Китай готов пожертвовать ею при первой же возможности. Но сейчас, как ты говоришь, Алекс, Франция просто устала быть на вторых ролях. Сейчас она в центре всеобщего внимания, и это именно то место, где она и хочет быть.

— А Китай остается в тени, именно там, где он и хочет быть, — согласился Алекс.

— Да, сейчас в Париже идет отчаянная борьба за власть. Два дня назад было совершено покушение на Бонапарта, вчера убили премьер-министра. Я думаю, что корни этих преступлений следует искать в Пекине. Прямо у самой верхушки Коммунистической партии Китая — могущественного гонконгского ставленника — генерала Сан-эт Муна.

Конгрив изумленно захлопал глазами:

— Коммунистическая партия Китая убрала Хонфлера. Господи, зачем?

— Чтобы очистить дорогу для своего протеже — ужасного принца Бонапарта.

— Расскажи подробнее, Брик, — попросил Хок.

— Пока мы ничего не можем доказать, — сказал Келли. — Но полагаем, что китайский агент, работающий на Муна, убил директора «Сотбис» прямо в его личном кабинете, окна которого выходят прямиком на Елисейский дворец. Потом застрелила Хонфлера из снайперской винтовки. К счастью, султан Омана при этом нападении не пострадал.

— Ты сказал «застрелила» директора? Это была женщина?

— Да, точнее женщина с китайскими дипломатическими вверительными грамотами. Она ускользнула в последовавшей за убийством суматохе.

— Надо же, черт, — сказал Хок, глядя на Конгрива. — Кажется, на наш берег высадились целые толпы китаянок-убийц. Брик, у тебя есть свидетель, который сможет ее опознать?

— Да. Человек, работающий секретарем в приемной парижского офиса «Сотбис», выжил во время взрыва, который прогремел на улице за несколько секунд до убийства. Он снабдил нас подробным описанием киллера. Женщина лет семидесяти, прекрасно одетая — во все французское, причем от кутюр. Пришла покупать очень дорогие драгоценности. Ее проводили наверх в кабинет директора для частного просмотра коллекции, где она и убила бедолагу директора каким-то оружием с отравленным наконечником. Могу добавить, что наконечник она вонзила ему в пах.

— Мило, — Конгрив поморщился. — У нее случайно с собой зонтика не было?

— Прекрасная мысль, — одобрил Келли, улыбаясь Эмброузу.

— Оружие массовой дедукции, — вступил Хок, похлопывая Эмброуза по плечу.

— Ты слишком любезен, — прокомментировал Эмброуз и сделал глоток из своего бокала.

Хок потер покрытый легкой щетиной подбородок.

— Где во время всего этого кровавого действа был Люка Бонапарт?

— Он был в своем новом кабинете в Елисейском дворце.

— Разбирался с крайне взволнованной прессой? Грядущее вторжение Франции в Оман произвело настоящий фурор.

— Французская пресса в ярости? — спросил Конгрив с кривой усмешкой.

— Шутишь? Французская пресса в экстатическом восхищении. «Пари суар» вышла с заголовком «Франция идет вперед!» Весь остальной мир понимает, что они совершают вторжение, а французы говорят, что их «пригласил» султан. Мои парни думают, что Бонапарт как-то надавил на султана. Ну, там пригрозил расправой ему или его семье, или, может, в каком-то виде присутствовал шантаж. Другое объяснение придумать трудно.

— Я найду его, Брик! — пообещал Хок.

— Да. Но строго неофициально. На этом задании, приятель, ты действуешь, как агент НЗК. Повторяю, Соединенные Штаты ни в коем случае не могут себе сейчас позволить вмешаться во французские или в арабские дела.

— Но я могу в это вмешиваться? — сказал Хок. — Тихо? Конечно, можешь. В конце концов ты же британец. У тебя за плечами лет триста-четыреста вражды с французами. Я хочу, чтобы ты вмешивался в это себе на радость.

— Я тоже люблю вмешиваться, — сказал Эмброуз. — Это у меня в крови.

Келли улыбнулся:

— Я как раз собирался переходить к вам, старший инспектор. С виду Бонапарт просто неуязвим. Сейчас он представляется всем спасителем Франции. Черт возьми, да он настоящий новый Наполеон! Он столь же умен, обаятелен и харизматичен, как великий император. Но он запачкан, Эмброуз.

— Деньги? Да они все уже много лет берут взятки! Саддам и «Эльф Аквитан» и тому подобные дела. Это ничуть не помешало карьере ни одного из них.

— Я думаю, что Люка Бонапарт вынудил Оман согласиться на это вторжение. Китаю нужна нефть, а нефть — значит деньги. Много денег. Он всех знает. Черт, да он же был министром внешней торговли Франции. И вокруг него витают слухи о том, как он убил собственного отца, когда ему было пятнадцать. Мы проверяем его по обоим этим направлениям. Если нам повезет и если вам удастся выполнить миссию, у нас есть шанс свалить его, не применяя огнестрельного оружия.

— У тебя есть какие-нибудь новые доказательства этого убийства? — спросил Эмброуз.

— Пока нет. Именно здесь ты и вступаешь в дело. Ты читал материалы. Это убийство тридцатилетней давности. И в ведомостях французской полиции оно все еще значится как нераскрытое. Мы думаем, что Люка тогда хотел вступить в «Союз Корсики». И мы думаем, что он обеспечил себе членство в этой организации, убив отца. Американская мафия, которая в те дни воевала с «Союзом Корсики», была как-то к этому причастна.

— По-моему, я понимаю, куда ты клонишь. Если тебе удастся это доказать, ты сможешь свалить его тихо и при минимальном международном скандале, — сказал Эмброуз. — Люди очень редко прощают отцеубийство.

— Да, в этом весь смысл. Мы недавно обнаружили старые записи Французского управления национальной безопасности. Очевидно, что к убийству приложили руку два американских мафиози. Мой офицер в Нью-Йорке, который занимается этим делом, полагает, что нашла возможных подозреваемых. Они оба уже в солидном возрасте. Вероятно, живут в Нью-Йорке.

— Когда начинать? — спросил Конгрив, потирая руки. — Ничто так не отвлекает от своих забот, как чужая загадка.

— Я записал тебя на военный самолет, который вылетает из аэропорта в Аксбридже. И прилетает в Нью-Йорк к ужину. Пойдет?

— Чудесно.

— Хорошо. Теперь ты, Алекс. Когда ты будешь готов ехать?

— Завтра утром.

— Хорошо. Я собираю срочное совещание по странам Персидского залива на борту «Линкольна» завтра в тринадцать ноль-ноль. Я хочу, чтобы ты был там. В Лэнгли сейчас находится в стадии разработки одна операция. Идею подал Брок. Хорошая идея, между прочим.

— Мы полетим на «Линкольн» вместе?

— Нет. Я полечу раньше. Но не расстраивайся. Я приготовил для тебя самолет, который встает на вооружение войск совместного реагирования. Машине необходимы усиленные тренировки. Я говорю об Ф-35, Алекс.

— Что?

— Ты правильно расслышал, Хоки, — Брик улыбнулся. Он знал, что Хок мечтал вернуться к полетам. Друг Брика Келли — министр обороны Британии — сказал ему несколько недель назад, что ищет первоклассных британских пилотов с опытом ведения боя на реактивных истребителях-штурмовиках укороченного взлета и вертикальной посадки. Они понадобились, чтобы оценить новый истребитель, который должен был заменить ФА-2.

Лицо Алекса просветлело:

— Ф-35? Я никогда о таком не слышал.

— Не удивительно. Так получилось, что я даю тебе вариант нового истребителя для совместных ударов США и Великобритании. Сконструировали его в Штатах, это самый современный самолет. При его создании были использованы новейшие технологии. Он твой на все время операции. Сможешь попрактиковаться в ночных засадах. Может, даже в стрельбе, если повезет.

— В стрельбе?

— После того как отчитаешься о своих впечатлениях от Ф-35 перед инженерами, отправишься в Залив. Мы планируем полет для предотвращения операции в закрытой для пролета зоне над Северным Оманом. Все подробности узнаешь на «Линкольне». Брок поможет тебе найти султана. Давайте закажем чего-нибудь поесть, а?

Хок механически заказал и сжевал прославленную пасту Гарри, но думать он мог только о том, что военно-морской флот (наверное, его друг Брик их немножко подтолкнул) принимает его обратно в строй. И не на каком-нибудь там полуигрушечном самолетике вроде того, на котором он летал во время войны в Заливе. А на сверхзвуковом разведывательном штурмовике для одного пилота, только что вышедшем из ангара разработчика.

Боже мой, да ведь человек мог на таком самолете улететь прямо в небеса!