Стихия

Глава 14

— Если вы объясните мне, какого черта на вас эта одежда, то я, так и быть, подумаю, — медленно проговорила я, замерев в дверном проеме.

— Знаю, мне не стоило приходить к тебе в таком виде, но я хотела, чтобы ты первая увидела нашу реликвию. К тому же, Хранитель Грос будет в ярости, если я покажусь ему на глаза слегка покалеченная, — ответила Грета, поморщившись, и только сейчас я заметила ее кровоточащий бок. Может, я и относилась к ней с недоверием, но держать раненого человека на пороге было не в моем стиле. Я забрала у Хранительницы сумку и пропустила в гостиную, чем заслужила исполненный благодарности взгляд.

— Спасибо, — проговорила женщина, приземлившись на диван и облегченно вздохнув.

— Нужно обработать рану, — сказала я, забирая её накидку. — Я видела здесь аптечку, сейчас принесу. Вам нужно обезболивающее?

— Нет, Ника, ничего не надо. Принеси оранжевый чай, если есть, — попросила Грета, поудобней устраиваясь на аквамариновом диванчике и прикрыв глаза. Я побежала на кухню и обшарила все шкафчики в поисках банки с оранжевыми сушеными листками. Обнаружив объект поисков, высыпала чудодейственную траву в чашку и накрыла ее рукой, пытаясь наполнить водой. Естественно, ничего не получилось. Злясь на ужасную память, заварила чай обычным способом. Когда вернулась в гостиную, увидела, что Грету охватило слабое серебристое свечение. Почувствовав мои приближающиеся шаги, Хранительница открыла глаза и протянула руку к дымящейся чашке, снова меня поблагодарив.

— Я всё тебе расскажу, если ты немного подождешь, — извиняющимся тоном пробормотала женщина, делая глоток. — Пока можешь достать из моей сумки книгу.

Значит, под словами «наша реликвия» Хранительница имела в виду книгу. Наверняка она как минимум очень древняя. Я открыла сумку и осторожно взяла в руки толстенный фолиант в белоснежной обложке. Она нисколько не потемнела, хотя с момента ее создания прошло наверняка много веков. На обложке был изображен Ангел с восьмиконечной звездой, а под ним едва заметно проступали какие-то слова. Я провела по ним рукой, и они засветились, выдавая мне древнемиртранские буквы. Заставив мозг поднапрячься, я, успевшая за дни своего заточения подучить азы языка, перевела название книги как «И подарил Святой Ангел людям Миртран». По-моему, пафосно и совсем не оригинально, но не мне судить миртранских летописцев. Осторожным движением открыв древнейшую книгу и обрадовавшись, что она не рассыпалась, я стала увлеченно ее пролистывать, но с каждой секундой моя жажда к чтению угасала: весь фолиант оказался сотворен на древнемиртранском, а моих знаний этого языка явно не хватит. Я беспомощно уставилась на Грету, которая еще не закончила самоисцеление, но выглядела уже лучше. По-моему, она даже задремала. Я облокотилась на столик и постаралась осмыслить ситуацию. Ко мне пришла раненая Хранительница в форме вражеского Воина и принесла с собой книгу о сотворении Миртрана, которая наверняка является самой древней и бесценной и которую я почему-то должна увидеть первой. Грос придет в ярость, если увидит, что Грета ранена, хотя вообще-то он должен ей помочь. Получается, что Грета пошла против воли Верховного Хранителя. Или, может быть, она вообще из Горной Долины, форма-то… И неизвестно, кто ее ранил. И зачем мне книга, если я больше не Защитник Миртрана? Тут вообще логика есть? Вот я думаю, что нет.

— Твои мысли гудят так громко, что я слышу их, даже закрывшись от окружающего пространства, — очнувшись и сделав очередной глоток, произнесла Грета. Серебристое мерцание, окутывающее ее, практически исчезло, значит, сеанс самолечения подходит к концу.

— Вы еще и от окружающего пространства закрываться умеете, — вздохнув, пробормотала я. — Есть что-нибудь, чего вы не умеете? В будущее заглядываете, мысли читаете, пророчества расшифровываете… — я загибала пальцы, вызвав у Хранительницы легкую улыбку.

— Драться не умею. А еще я плохо готовлю, — призналась женщина. — И у меня ужасный характер.

— У вас-то? — удивилась я. — А у меня тогда какой?

— Ну, был ужасный, но годы самоконтроля сделали свое дело. Я плохо помню свою жизнь до того, как стала Хранителем, но мне кажется, что мы с тобой чем-то похожи, — совершенно ошарашила меня Грета.

— Вообще-то я хорошо дерусь и неплохо готовлю, — насупилась я. — А теперь вы можете объяснить мне смысл этого маскарада?

— Как скажешь. С чего мне начать? — спросила Хранительница.

— А у меня есть право выбора и голоса? — удивилась я. — И вообще, у вашей истории несколько начал, раз вы не можете определиться?

— Право голоса и выбора у тебя есть всегда, запомни, — ответила женщина. Ну да, как же. — А начало у моей истории одно, просто по твоим мыслям не поймешь, что тебя интересует больше: моя одежда или книга.

— А вы пробовали когда-нибудь не читать мысли? — раздраженно поинтересовалась я. — Тогда бы жизнь стала намного проще.

— Я не так часто пользуюсь этой способностью, Ника, просто в твоей голове столько интересных мыслей, а ты так редко их озвучиваешь.

— Это не повод лезть в мою голову! — возмутилась я. — Раз не озвучиваю, значит, никому о них знать не надо.

— Хорошо, больше не буду читать твои мысли, если на то не возникнет острой необходимости. Так с чего мне начать?

— С начала, пожалуйста.

— Никто не знает, когда и как образовался наш мир, — заговорила Грета мелодичным голосом. Да уж, и впрямь с самого начала. — Существует огромное множество легенд, но что из них правда, а что нет, сложно сказать. Много легенд написано в настоящем времени, словно записывающий лично наблюдал за сотворением Миртрана, чего, в принципе, быть не могло. Создавший книгу мог обладать даром видеть далекое прошлое, но тогда неизвестно, какой он был расы, так как такой способности нет ни у Звездочетов, ни у Хранителей. Но и сплошной выдумкой все написанное здесь считать нельзя, наш мир, в отличие от вашего, в магию не только верит, но еще и пользуется ею, — Грета слегка усмехнулась.

— То есть эту огромнейшую книгу написал один человек? — изумилась я, снова взглянув на толстый фолиант.

— Да, книга создана одним человеком, причем наверняка он потратил на нее всю свою жизнь. Правда, разные люди вносили небольшие замечания, но они незначительны, к тому же, больше служат для приукрашивания, а не для уточнения историй. В книге говорится о том, что Миртран сотворил Святой Ангел, как ты могла догадаться по названию. Все слабые и сильные стороны, способы создания, изменения и даже разрушения Миртрана — всё описано здесь, но создатель книги так завуалировал смысл витиеватыми фразами, что иногда можно подумать, будто он издал сборник головоломок в виде красочных сказок.

— Тогда почему вы решили, что в книге действительно скрыт смысл мироздания? Может, это на самом деле сборник сказок? — задумчиво спросила я, проведя пальцами по названию, и слова снова стали еле различимы.

— Это чувствуется. Мы, то есть Хранители, можем понять, прочувствовать, что автор вкладывал смысл в написанное, желая донести его до следующих поколений. Только вот подсказок не оставил, а потомки своими поправками еще больше всё запутали.

Так, теперь с книгой все более или менее понятно, поэтому можно перейти к вопросу, интересующему меня гораздо больше, а именно какого черта Грета прикидывалась вражеским Воином. Или все-таки не прикидывалась? Я по привычке ждала, когда женщина начнет отвечать на незаданный вопрос, но она преспокойно допивала чай и ожидала, пока я проанализирую полученную информацию. Неужели действительно перестала читать мысли? Или только делает вид, что гораздо правдоподобней. Ладно, не будем искушать судьбу и терпение Греты.

— А сейчас мне очень хочется узнать, почему вы так одеты, кто вас ранил, почему Грос рассердится, и зачем я должна первая увидеть книгу? — я задавала вопросы один за другим, удивляясь своей наглости и любви к допросам.

— Восемь лет назад книга исчезла. Хоть мы и живем в мире магии, вещи у нас просто так не исчезают, тем более такие древние, да еще и из храма. Книгу украли, и подозрения могли упасть только на…

— Горную Долину, — непроизвольно вставила я. Грета улыбнулась.

— Надо же, чудеса логики. Конечно же, мы обвинили в краже Правителя Горной Долины, что так и было. Естественно, враги все отрицали, но наши видения указывали на них. Мы не знали, что именно они задумали. Разобраться во всем написанном они бы вряд ли смогли, разве что Фандиф да еще пара людей попробовали бы свои силы, — задумчиво проговорила Грета, будто снова пытаясь разгадать старую загадку. Меня же от одного упоминания об этом старике накрыло волной ужаса. — Прямых доказательств того, что кражу совершили люди Горной Долины, у нас не было. Осознавать свою беспомощность было жутко неприятно, в тот год Хранители постоянно находились на взводе, злость на себя самих не давала покоя. Даже уровень преступности снизился, наверное, мы только своим видом всех пугали.

— У вас и преступники есть? — снова перебила я Хранительницу. Что-то тюрьм я тут не видела. Или всех держат в подвале храма? Вполне подходящее место, кстати.

— О преступниках я расскажу позже, если тебе будет интересно, — ответила Грета, закрыв тему миртранского криминала. — Правда, была у нас копия книги…

— Вы что, переписали всю вот эту книжищу? — Я аж воздухом подавилась от такого предположения. Грета недовольно поморщилась, явно раздражаясь от моих частых перебиваний.

— Копия магическая, а как она создается, тебе знать необязательно. Так вот, копия-то была, но она, как и все копии, безжизненна, а разгадывать тайны легенд можно только при чтении оригинала, лишь тогда почувствуешь едва уловимую энергию знаний создателя, которая словно наталкивает на поиски ответов. Слабо, конечно, подталкивает, но все же старается помочь. Незнающему человеку все равно не поможет, а знающий должен уметь пользоваться любыми подсказками, насколько бы мелкими они ни были. С пропажей книги мы ожидали худшего, но, как ни странно, ничего не происходило. Год, два, три… Поиски реликвии продолжались, но никак не могли увенчаться успехом. Если честно, в наши головы стали закрадываться мысли, что правители Горной Долины не виноваты в пропаже книги, но, когда началась война и наши Воины столкнулись с невиданной мощью врага, Хранители решили, что в Горной Долине смогли разгадать тайны создателя книги и получить знания о способах обретения силы и разрушения Миртрана. Мы считали, что с помощью книги враги нашли или создали секретное оружие, противостоять которому мы не в силах. В то время мы уже знали о вашем существовании, поэтому пришлось просить вас о помощи, — Грета виновато развела руками, а я подметила, что она не ответила ни на один мой вопрос. Какая-то огромная предыстория у нее получается. — И несколько дней назад, уже после… — женщина замялась. Наверное, имеет в виду допрос.

— Я поняла, продолжайте, — ровным голосом произнесла я.

— Ну, так вот. Несколько дней назад наши Воины доставили нам новость о том, что враги хотят вернуть книгу в качестве извинения за то, что напали на нас в священный праздник!

Моя челюсть вдруг почувствовала себя самостоятельным индивидуумом и отпочковалась от головы, укатившись под диван. Что за бред? Наверняка подвох!

— Подвох? — вслух спросила я, все еще ошарашенно вертя головой от Хранительницы к книге и обратно.

— Разумеется, мы тоже так подумали. Вообще поступок врагов не слишком понятен. Если они смогли воспользоваться книгой — ведь что-то неизвестное придает им силы — то как же они могут расстаться с реликвией? А если для них книга оказалась бесполезной, зачем же так долго ее у себя держать? Вопросов и сомнений было много, но желание вернуть книгу перевесило. Понять, настоящая ли книга, может только Хранитель, и вражеская сторона об этом прекрасно знает. Мало того, что враги подтвердили кражу реликвии и нападение в праздник, так еще и захотели аудиенцию у Хранителя.

— Странные люди, — нахмуренно пробормотала я.

— Не то слово, — усмехнулась Грета. — Поверить в их раскаяние и благородство было невозможно, так как ничего подобного они не знают, следовательно, во всем этом спектакле был скрыт какой-то план. В Совете Хранителей предложили замаскироваться под Воина Горной Долины и забрать книгу. Большинство эту идею поддержало, но Хранитель Грос был категорически против и запретил кому-либо из нас воплощать идею в жизнь, правда, другого решения проблемы он не предложил, а тянуть было нельзя. Ну, я и вознамерилась проявить самодеятельность. Найти вражескую форму не составило труда, как, в принципе, и влиться в отряд Воинов. Я пробралась во временный тайник, в котором хранили книгу в ожидании прихода Хранителя. Это действительно оказалась наша реликвия. Немного поколдовав над стражниками, я незаметно вынесла книгу, но в момент, когда передавала ее нашим Воинам в довольно укромном месте, нас заметили. Самое смешное, что Хранителя во мне не распознали, а приняли за предателя-перебежчика, — сказала Грета, исказив губы в ухмылке. Слово «предатель» больно резануло слух, и я перевела взгляд на потолок, делая глубокие вдохи и выдохи. — Вражеский боец среагировал быстро, и я схлопотала ранение. Благо, у меня хватило сил переместиться сюда.

— Только не говорите мне, что вы и телепортироваться умеете, — хмуро вставила я. Женщина потерла переносицу.

— Это очень сложно, а с кровоточащей раной и вовсе невыполнимо, но, как у вас часто говорят, это адреналин, наверное. После того как я перенеслась к тебе, у меня не осталось энергии. Спасибо чаю, он помог закончить восстановление, хотя и оно было неполным. К Гросу перемещаться было бы гораздо опасней, разъяренный старый Хранитель будет пострашнее вражеского Воина, — заговорщицки прошептала Грета и звонко рассмеялась. Я удивленно посмотрела на женщину. Впервые вижу ее смеющейся, тем более, над старым Хранителем.

— Вы теперь к нему совсем не пойдете? — настороженно спросила я. — Можете, конечно, остаться у меня, но кровать я вам не отдам, хоть вы и уважаемая Хранительница.

Грета рассмеялась еще громче и облегченно вздохнула.

— Прости, давно я не смеялась, вот и… не выдержала. Я ответила на все твои вопросы?

— Вообще-то, еще один остался. Почему я должна была первой увидеть книгу? Ради расширения собственного кругозора? Я даже не Защитница больше.

— Не говори так! С утратой силы ты не потеряла свою истинную сущность Защитника Миртрана. Вот если бы Стихия сама от тебя отказалась, тогда можно было бы задуматься… Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя лишней, ненужной здесь. Прочитай ее, быть может, ты найдешь разгадки на столь многочисленные вопросы. Просто после возвращения книги в храм в твои руки она уже не попадет, а мышление юной Защитницы из другого мира сильно отличается от образа мыслей засидевшихся в храме Хранителей, поэтому ты вполне можешь помочь, — говорила Грета так серьезно, что я уже почти поверила в собственные силы.

— Хотите, чтобы я стала тылом в сочетании с мозговым центром? — уточнила я, невесело усмехнувшись. — Спасибо, конечно, я польщена, но…

— Никаких но! Считай это приказом.

— Да я не против, всё равно делать нечего, но, понимаете, тут такая штука… Я древнемиртранским в совершенстве не владею, я им вообще практически не владею, — сообщила я, постучав пальцами по белой обложке. Хранительница в задумчивости взъерошила волосы. Такой жест забавно смотрелся в исполнении взрослой женщины.

— Времени на изучение языка у тебя нет… Придется перевести все это на русский язык, но сил для этого у меня сейчас не осталось. Хм… Позвони Сержену, пусть позовет сюда Николая, — попросила Грета, сняв куртку и осторожно расстегивая пуговицы на темной блузе. Красный рубец во весь левый бок моментально бросился мне в глаза. Хранительница снова поморщилась, аккуратно ощупывая область вокруг раны.

— Так и знала. Сил хватило только на остановку кровотечения и на снятие болевых ощущений.

— А зачем звонить Сергею? Сразу Николаю нельзя? — недоуменно спросила я, не в силах отвести взгляд от рубца.

— Вдруг трубку возьмет Грос, тогда нам несладко придется. Надеюсь, ты никогда не увидишь его в гневе, — выразила надежду женщина.

— Всё, поняла.

Я позвонила Сергею и передала ему просьбу Греты, добавив от себя, что Гросу на глаза попадаться не надо, иначе война в Миртране закончится посредством исчезновения самого Миртрана благодаря пожилому Хранителю. Серега был парнем неглупым, поэтому минут через десять к нам явился еще один конспиратор в светло-сером балахоне. Оглядев не совсем обычную картину, представшую его глазам, Николай наткнулся взглядом на книгу и с выражением щенячьей радости сделал шаг в ее сторону.

— Так, стоп! — прикрикнула на него я, удивляясь, откуда у меня в голосе командные нотки. — Сначала помогите Грете, книга никуда не убежит.

Николай смутился и послушно направился к Хранительнице. Опустившись на диван, он совершил какие-то движения руками и, мгновенно нахмурившись, потер виски.

— Ты знаешь, чем они тебя ранили?

— Нет, не могу разобрать, — виновато ответила Грета. — Совсем без сил.

— Это кровь ватарниаля, — сообщил Николай таким убитым голосом, что я поняла: рану просто так не вылечишь.

— А я-то думала, что все силы на перемещение ушли, — дрожащим голосом произнесла Грета, грустно улыбнувшись. Как она может улыбаться в такой ситуации?

— Кто это такой? — тут же полюбопытствовала я, представляя себе какого-нибудь очередного монстра.

— Ватарниаль — это обитатель огромных водоемов, например, той реки, что разделяет наши Долины. Обычно его используют в качестве транспортного средства, — пояснил Хранитель, колдуя над раной Греты.

— Это… Это те самые лох-несские создания? — ошеломленно прошептала я, вспоминая, с каким восторгом их описывал Макс.

— Кто? — не понял Николай, недоуменно глянув в мою сторону, а Хранительница кивнула.

— Да, это они. Кровь убитых ватарниалей обретает полезное в бою свойство — забирает магическую силу.

Я вдохнула побольше воздуха и посмотрела в окно. Не знаю, какие слова ввергли меня в больший шок: о том, что убивают этих волшебных существ, или о том, что их кровь отбирает магическую силу.

— Но можно ведь восстановить энергию?

Николай вздохнул и, закончив исцеление, поднялся с дивана.

— Сложно ответить. Сейчас Грета совершенно пуста. Нужно вернуться в храм, собрать лучших Хранителей, Совет сможет найти решение. Не будем терять времени. Хотя подождите… Ты не переместилась в храм сразу, боясь разгневанного Гроса?

— Пережить его гнев можно, мы столько раз выслушивали его крики, — смиренно ответила женщина, взглянув на меня с промелькнувшим в глазах теплом. — Я хотела позволить Нике прочесть книгу, она вполне сможет почерпнуть много полезного. А если книга попадет к Гросу, он к ней больше никого не подпустит.

Николай бросил на меня взгляд, полный сомнения в том, что у меня вообще присутствуют умственные способности. Правда, он быстро опомнился и задумчиво посмотрел на виновницу всей заварушки, то есть книгу.

— Если ты придешь к Гросу без книги, он в тебя молниями бросаться начнет, хм… А если тебе все время, пока Ника просматривает книгу, не возвращаться в храм, о силе на неизвестное время придется забыть. Ну и как тебе выбор, Грета? Вечно у тебя все усложняется! — воскликнул Хранитель, раздраженно всплеснув руками.

— Кто бы говорил! Кто устроил пожар в доме и принялся сам его тушить, лишь бы не идти знакомиться с родителями невесты? Можно было придумать кучу других, более простых способов, но ты выбрал самый оригинальный и сложный.

Я во все глаза уставилась на Николая. Устроил пожар?! Чтобы не идти в гости? И вообще, какая невеста у Хранителя?! Как эталон справедливости и спокойствия устроил пожар?..

— Это была твоя идея! — стал защищаться Николай. Так идею еще и Грета подсказала?! Ну, ничего себе Хранители развлекаются!

— Но ты ведь согласился.

— Как будто я мог отказаться, — уже мягче ответил он, посмотрев на Грету так, что мне моментально стало понятно: я тут определенно лишняя. Хранительница смутилась и вернулась к первоначальной теме.

— Ника, так ты не будешь против, если я пока поживу здесь? Но не торопись соглашаться, если тебе будет неприятно, я сейчас же уйду в гостиницу или еще куда-нибудь.

Я вздохнула. В принципе, идея с гостиницей очень даже неплохая, но есть у меня какая-то одна странная черта характера, из-за которой ответ я знала заранее.

— Да оставайтесь, я не против.

Николай посмотрел на меня с раздражением в сочетании с удивлением.

— Ты же этого не хочешь, так зачем говоришь обратное? — в лоб спросил он, еще и лгуньей меня выставив. Грета наградила меня печальным взглядом и поднялась с дивана.

— Ника, я же говорила… — начала она, но я не желала выслушивать чьи-либо речи.

— Как же меня бесит эта ваша способность читать мысли! Вы только все усложняете! Да, я не хочу, чтобы вы здесь оставались, но на что вы рассчитывали? Думаете, я всегда рада вас видеть после….

— Ника! — прикрикнула на меня Грета, выразительно указав глазами на Николая. Я резко замолчала, пытаясь понять, почему нам мешает Николай, и вспомнила, что его не было на допросе и он уверен в моей болезни. Досчитав до десяти, перевела дух. Только собиралась все ей высказать! Если не скажу сейчас, потом может не представиться случая.

— Оставайтесь здесь, я действительно не буду против, но не из жалости к вам. Во-первых, вас может увидеть Грос, а слушать его гневные тирады мне не импонирует. Во-вторых, я хочу, чтобы вы выслушали все, что я думаю о… последних событиях и о вас в том числе. Право голоса у меня есть всегда, не так ли? — немного нагло поинтересовалась я. Николай недоуменно взирал на меня и наверняка не мог понять, как я смею разговаривать с Хранителем в таком тоне.

— Грета, ты не объяснишь мне…

— Пожалуйста, Николай, переведи книгу на новый миртранский язык. И можешь оставить нас, потом я тебе все объясню.

Новый миртранский, ха. Стырили наш русский язык да еще обозвали его по-другому. Хранитель вздохнул, покачал головой и провел пару раз ладонью над книгой. Закончив обряд, он без лишних слов покинул номер. Я бросила взгляд на фолиант: на обложке светились привычные русские слова. Грета стояла у входной двери, словно не решаясь сделать даже шаг без моего разрешения. Я злорадно ухмыльнулась.

— Можешь продолжить свою речь, — предложила Хранительница. Я подошла к окну и посмотрела на вечереющее небо. Вздохнула, обернулась и сползла по стене на ковер, переведя вымученный взгляд на женщину. Игры в гляделки сегодня по плану не наблюдалось, поэтому я очень скоро подняла глаза к потолку. Идеальный лозунг моего номера: почувствуй себя утопленником.

— А вы можете присесть, я разрешаю, а то нехорошо заставлять раненого Хранителя стоять у порога. На чем вы меня прервали? Ах, да. Итак, вы действительно думали, что после того милого допроса вы явитесь ко мне с какой-то книгой и я буду рада вашему визиту? Если так, я могу только поражаться вашему бесконечному заблуждению. Зачем вы пришли сюда, зная, что мое отношение к вам находится на грани между отчуждением и ненавистью? — спросила я, не повышая голос. Буду пользоваться методами Хранителей, а именно разговаривать спокойно. Ну, хотя бы попытаюсь.

— Я надеялась, что у тебя остались светлые мысли по отношению ко мне, которые позволят нам не ссориться друг с другом, — невинным голосом сообщила Грета.

— Светлые мысли? А откуда им, простите, взяться? Сначала вы издеваетесь надо мной на допросе, а теперь на что-то надеетесь?

— Издеваюсь? — переспросила женщина с искренним изумлением. — Допрос проводился согласно всем правилам, еще ни в одном случае мы их не нарушали!

— Вы можете говорить что угодно про соблюдение правил, кроме вас-то их никто не знает. А пощечина — это тоже по правилам? — с удивительно правдоподобным наружным спокойствием спросила я.

— Это не наших рук дело. Это магия клетки. Просто время твоего голоса действительно вышло, — ответила Грета, слегка пожав плечами. Движение вышло немного скованным, виноватым.

— Магия клетки? Звучит немного странно и не очень правдиво, если честно. Вот вдруг вы сейчас врете? Я ложь как-то не очень могу распознавать, — призналась я.

— Могу поклясться жизнью, если хочешь, — предложила Грета так, словно говорила о чем-то обыденном. У меня округлились глаза.

— И что будет в случае лжи? В вас ударит молния? Разверзнутся врата ада, и тысячи мертвяков вас утащат? По вам проедется огненная колесница?

— Я просто умру, — ответила женщина еще беспечней. Я поперхнулась воздухом.

— Да ладно? Хм… Ну, тогда погодите, я вам еще не все сказала, а там посмотрим, возникнет ли необходимость в клятве, — нагло заявила я, и своей наглостью вызвала у Греты улыбку, которой обычно награждают несносных детей. — Итак, допустим, это клетка, одно обвинение с вас снимается. Зачем нужно было применять ко мне эти пытки с извлечением воспоминаний? Может быть, вы не знаете, но это очень больно. Я бы и так все показала.

— Неужели? А ты бы точно все показала? Ты так рьяно пыталась спрятать свои воспоминания, чтобы мы трое порядком устали! Один раз ты меня уже обманула, во второй я этого допустить не могла. К тому же, такой метод тоже не противоречит правилам. Поверь, мы должны были узнать всю правду для…

— Моего же блага, да-да, я поняла. Ладно, это мы тоже пока оставим. Про поцелуй-то вы зачем сказали? Зачем?! Он теперь ненавидит меня в два раза сильнее, — срывающимся голосом спросила я. Как же сложно, черт возьми, вести беседу в спокойной манере. — Вы же просто унижали меня в течение всего допроса.

Лицо женщины вытянулось, и вечная улыбка тут же исчезла. Сейчас она в третий раз скажет, что все соответствовало правилам.

— А вот за это я прошу меня простить, Ника, — совершенно неожиданно проговорила Грета. — Я же говорила, что у меня ужасный характер, и вот, в самоконтроле появилась брешь. Просто твое предательство оскорбило нас… оскорбило меня, и я не сумела сдержать злость. Вы не знаете, как мы переживаем за вас, ведь вы еще совсем молодые. А когда тот, к кому привязываешься, наносит удар в спину… Вся наша выдержка катится в бездну.

Грета замолчала, предоставляя мне шанс осмыслить услышанное. Получается, что вот это уже точно она сказала нарочно, со злости, чтобы нанести по мне удар побольней. Так и знала, что белые и пушистые Хранители только с виду.

— То есть вы ляпнули это из-за глубокой обиды на мой поступок? — уточнила я и, получив в ответ скромный кивок, истерично хихикнула. — Вы правы. Мы с вами похожи.

Оказалось, что диван в моей гостиной еще и раскладывается, все-таки при создании номера здесь думали не только о дизайне. Пока я готовила ужин и таскала все на журнальный столик, дабы накормить почтенную гостью, эта самая гостья с любопытством осматривала мой номер.

— Я начинаю подозревать, что вы здесь никогда не бывали, — бросила я, мотаясь туда-сюда.

— Я действительно ни разу не была здесь, — призналась Грета, подойдя к прозрачному кубу и проведя по нему указательным пальцем. Пыль тут же возмутилась тем, что ее потревожили, и не преминула разлететься в разные стороны. — Ты им не пользуешься?

— К сожалению, в кратком курсе миртранского бойца, который мы прошли, не было сказано о том, как это чудо техники включается, так что… Да и меня вполне устраивает музыкальный центр. Давайте ужинать, — скомандовала я, поставив на стол последнюю тарелку. Молчание трапезы нарушила Грета, причем выбрав самую неподходящую тему.

— Ника, я знаю, что вы с Максимом…

— О, черт. Грета, нас с Максимом нет, есть истеричная предательница команды и ненавидящий ее и малость обнаглевший командир. И, предотвращая все ваши дальнейшие слова по этому поводу, хочу сказать, что он меня не простит. Я разведку провела перед… перед тем, как сбежать, — сообщила я, медленно, но верно теряя аппетит. Музыка, танец, его прикосновения, наше дыхание… Наше. Как нереально звучит-то.

— Просто ему сейчас тяжелее, чем остальным…

— Ну тут вы тоже руку приложили, уж простите. Я зарекалась не влюбляться, но не сдержала обещания, и вот, что получилось. Пообещаю себе еще раз и попытаюсь не сорваться снова, — сказала я, беспечно пожав плечами. Теперь мне уже точно кусок в горло не лез. — Да, ему наверняка сейчас несладко, но что с того? Ненависть от этого никуда не денется. И вообще, — я закусила губу и отодвинула тарелку с жареным мясом подальше, — Эрика сказала, что у него едет крыша, а от помощи Глеба он отказывается.

— Я бы отправилась к ним, чтобы хоть как-то исправить ситуацию и искупить вину, но мы с тобой схожи также в отсутствии силы.

— Слушайте, да у вас талант напоминать о самом неприятном, — сквозь зубы проговорила я.

— Прости. Но нужно принимать правду такой, какая она есть, — наградила меня еще одной философской фразой Грета.

— Принять свою инвалидность? Вот уж нет, лучше просто о ней не думать. Авось забуду.

— Авось? — переспросил женщина. — Что это?

— Ну, это слово такое, оно означает… Хм. В общем, не заморачивайтесь, — отмахнулась я, действительно задумавшись над тем, как же растолковать это слово незнающему человеку.

— Потеря силы не конец света, Ника, — пыталась до меня достучаться Хранительница. — Посмотри на меня: я ведь не убиваюсь.

— Ну так вы только сегодня без силы остались! Погодите, через недельку вы погрязнете в глубокой депрессии, — спрогнозировала я, решившись вернуться к трапезе.

— Спасибо за предупреждение, — усмехнулась женщина.

— К тому же, когда силу забирает враг — это не так больно, как если нечто подобное совершает друг.

— Он ведь тебе…

— Злейший враг он мне теперь, и давайте больше не будем об этом говорить, если вы не хотите моей слезной истерики и битья головой о стену, — отрезала я, сделав большой глоток чая и поперхнувшись. Грета потянулась ко мне рукой, чтобы оттарабанить по спине, но я молниеносно отпрянула.

— Простите, рефлексы: ваше движение почему-то показалось моему сознанию отнюдь не дружелюбным. Да форма эта еще… К сожалению, из моей одежды вам вряд ли что-то подойдет. Может, сказать Николаю, чтобы принес одежду? — предложила я, уже намереваясь направиться к телефону.

— Мне кажется, что работа посыльным не придется ему по душе, — с веселыми нотками в голосе ответила Грета. Я приземлилась на место.

— Я думаю, для вас он сделает что угодно.

— С чего ты взяла? — встрепенулась Грета порозовев. Как школьница, ей-богу.

— Вот только не нужно делать вид, что вы не вникаете в смысл моих слов. Слепой заметил бы, как он на вас смотрел, да и вы глазами стреляли только так.

— Я? Стреляла глазами? — задохнулась от изумления Хранительница, наверняка не веря в то, что какая-то девчонка сует нос в ее сердечные дела, да еще с такими поучительно-отчитывающими интонациями.

— Ну не я же. И вообще, какой такой пожар вы устроили? Вы же Хранители, не стыдно вам? И, судя по короткому разговору, между вами точно что-то было.

Грета в потрясении хлопала ресницами. Внутренний голос наконец-то смог докричаться до меня и стал занудно вдалбливать в мой мозг, что непозволительно говорить в такой манере с Хранительницей о субъекте ее симпатии. Но со своим внутренним голосом и совестью в одном лице я не в лучших отношениях, так что слушать их не стала. Женщина все еще пребывала в ступоре, что откровенно меня забавляло. Я оглядела опустевшие тарелки и поднялась на ноги.

— Можете подготовить еще одну оправдательно-эпическую речь, а я пока посуду уберу.

— Я помогу, — очнулась Грета, вернув лицу нормальный цвет кожи.

— Да сидите уже, сама все сделаю.

Когда я домывала последнюю тарелку, Хранительница зашла в кухню и принялась разглядывать журчащую воду в фонтане. Я пожала плечами и снова повернулась к раковине, вслушиваясь в шум воды и звон посуды. Обычно меня это отвлекало и успокаивало, но сейчас все внимание приковывала Грета, явно собирающаяся что-то рассказать.

— Мы начали встречаться, когда мне было восемнадцать, — заговорила женщина в тот момент, когда я выключила воду. Наконец-то среди всего этого военного и исторического бреда промелькнет романтическая история о любви. — Николаю тогда было почти шестнадцать.

Ах, она коварная девушка, влюбившая в себя наивного миртранского парня! Не зря мне казалось, что он выглядит моложе нее.

— Его родители не одобряли наши отношения, но вряд ли дело было только в возрасте. Скорее всего, их пугал мой жуткий характер. Наверное, они боялись, что я плохо повлияю на их сына. Хотя причина неприязни состояла и в том, что ему давно подыскали другую невесту. Я ее не помню, но она вроде была из довольно обеспеченной семьи, умная и скромная. В общем, ее кандидатура постоянно затмевала мою.

Значит, молодость Греты все время сопровождалась косыми взглядами и упреками со стороны родственников Николая. Да уж, в такой обстановке характер не улучшится. Надо было послать всех к чертям и сбежать с Николаем в какую-нибудь деревушку.

— Но меня это ни капли не пугало и уж тем более не останавливало. Николай тоже, несмотря на угрозы со стороны родителей, продолжал со мной встречаться. Однажды родители сообщили ему, что в скором времени состоится его знакомство с семьей невесты. Ты бы видела, как мило он возмущался, — с теплой улыбкой проговорила Хранительница, и у меня отчего-то сжалось сердце. Никогда не любила светло-печальные улыбки, у меня от них дыхание перехватывает и ком в горле застревает.

— Я ради шутки предлагала ему разные варианты того, как можно избежать встречи с той семьей, но он выбрал самый безумный и, честно говоря, идиотский способ. Тот самый пожар, о котором ты уже слышала. Свой выбор он мотивировал тем, что тушение пожара будет очень правдоподобным поводом отказаться от похода в гости. В поджоге я не участвовала, только помогала тушить, причем в нас не было ни грамма страха, мы столько смеялись во время и после тушения. Для нас было неважно, что мы делаем, важно было то, что мы делаем это вместе. Мы были похожи на безумных… — прошептала Грета и сделала паузу. Я, почувствовав, что у меня затекли мышцы, медленно села на табурет. Она так рассказывает о былых чувствах, как же она могла променять их на жизнь Хранителя? Никогда не поверю, что чувство долга смогло пересилить любовь, время-то было не военное, чтобы взывать к патриотизму.

— Пожар — это одно из многих наших приключений. Мы были молоды, влюблены друг в друга, в нашу жизнь. Но в какой-то момент для меня все оборвалось. Я не могу вспомнить, как ни пытаюсь, что же случилось. Но чувство болезненной, ледяной пустоты навечно отпечаталось в памяти. Наверное, я потеряла кого-то из родных, ничто другое не может причинить такие муки. И я решила стать Хранителем, чтобы убежать от боли, скорее всего. Или чтобы восстановить справедливость, ведь я не помню, как все случилось, возможно, это был не несчастный случай.

— А вы точно уверены, что стать Хранителем вас сподвигнула смерть кого-то из близких? — осторожно переспросила я. Все-таки я знаю, насколько тяжело говорить на эту тему. — Может, не нужно гадать и полагаться на одни только ощущения?

— Если чувства человека могут быть ошибочны и нестабильны, то ощущения Хранителя точны и очень тонки. Я практически уверена в причине своего становления Хранителем. Только вот тогда я не подумала о Николае. Мой поступок был насквозь эгоистичным, ведь я могла восстановиться, лишь находясь рядом с ним, но путь выбрала более легкий и быстрый: забыть. Как оказалось, ощущения остались. Николай до последнего не верил, что я кардинально меняю свою жизнь и в этой жизни не останется места для него. Он говорил, что это предательство, а не решение проблемы, но меня, обычно такую непостоянную, на этот раз переубедить стало невозможно. Я ушла. Память о прошлой жизни исчезла, о Николае и обо всем остальном я забыла. Странно и обидно, что любовь исчезла, а боль осталась, но жизнь Хранителя учит многому. Сейчас от вспыльчивой и раненой девушки почти не осталось следов. Через год после того, как я ушла в храм, у нас появился новый Хранитель… В первую минуту встречи с ним я собиралась лишь представиться, но следующие минут десять все воспоминания, связанные с Николаем, всплывали, сменяя одно другим. Оказалось, что, раз мы были знакомы раньше, то печать, накладываемая на нас, не сработала и разрушилась. Мы помнили все, связанное исключительно с нами, следовательно, вернулась и любовь. Но Хранителям… — Грета замялась, наконец-то посмотрев на меня.

— Нельзя, — вставила я, сочувственно взирая на женщину. Она слабо кивнула.

— Нельзя. Вообще ничего нельзя. Так и живем. Если честно, я нисколько не жалею, что стала Хранителем, но Николай… Он пошел сюда следом за мной, хотя мог прожить жизнь по-другому.

— Он просто любит вас и видит свою жизнь лишь рядом с вами, — скромно сказала я, надеясь, что не выгляжу маленькой девочкой, говорящей умные фразы, смысл которых ей неясен.

— Любит… — эхом отозвалась Грета и подставила ладонь под холодные струи воды. — Главное, что он простил меня, простил мне мое предательство. Разве это не чудо? — спросила женщина, бросив на меня слегка ошалелый взгляд. Я поднялась и неспешно подошла к фонтану, протянув ладонь рядом с рукой Греты.

— Конечно, чудо. Как же я хочу, чтобы у меня все было идентично.

— Будет. Ведь мы так похожи, не правда ли?

Первым, что я увидела, когда проснулась, оказались рваные тени, снующие по тонкому балдахину, слегка трепыхающемуся от ночного ветерка. Сложно было понять, чему эти тени принадлежали. Казалось, они существовали сами по себе. Черные пятна двигались по кругу, словно где-то вверху висел дьявольский диско-шар. Уюта они вот совсем не создавали. Я резко села, от чего перед глазами вообще все поплыло, и стала совершать идиотские движения: отгонять тени рукой. Ладно хоть еще «Кыш!» не кричала. В принципе, это помогло, и тени исчезли. К сожалению, исчез и сам сон. Я оглядела комнату, утонувшую в лунном свете. Черно-белая скука. Сидеть на кровати без дела стало неинтересно, и я тихонько ступила на пушистый ковер, щекотавший босые ноги. В ванной еле слышно журчала вода, но туда идти не хотелось, поэтому я решила проверить Грету. Заглянув в гостиную, я обнаружила расправленный диван, на котором сиротливо лежали подушка с одеялом. Блеск, куда ночью подевалась раненая Хранительница? Я обшарила кухню, выглянула в коридор и только потом услышала шум в ванной, как будто кто-то снес с полки бутылку с шампунем. Ясно, дело о пропаже Хранителя можно считать закрытым, Грета просто ушла в туалет. Тогда почему там не горит свет? Так, рано я закрыла дело. Подумав, чем бы вооружиться, но так ничего и не выбрав, я бесшумно двинулась к ванной. С каждым шагом, приближавшим меня к водной обители, живот сводило все сильнее. Вот чего мне бояться в собственной ванной, если, к тому же, там наверняка Грета? Но мерзкое ощущение страха и орущий на меня инстинкт самосохранения без устали наносили удары по нервам. Так, Ника, без паники, там же вода, а, значит… Блин, это значит, что у меня ужасная память. Собрав последние капельки самообладания, я открыла дверь и… растянулась в счастливой улыбке.

— Тран! — воскликнула я и радостно повисла на шее парня. Тот поначалу растерялся, но быстро сориентировался и заключил меня в объятия. Я втянула носом запах мелиссы вперемешку с дымом и облегченно выдохнула, радуясь чувству умиротворения, моментально окутавшего меня. Все-таки иметь родственную душу очень даже неплохо.

— Привет, синеглазая Защитница, — проговорил он своим волшебным голосом и, отстранившись, тепло улыбнулся. — Я так понял, ты соскучилась?

— Конечно! Ты почему так долго не приходил? — не преминула я возмутиться, перебравшись обратно в спальную. Тран, усевшись на стул, с любопытством разглядывал комнату.

— Прости, в последнее время я совершенно выматывался и засыпал практически в полубессознательном состоянии. Спасибо тебе еще раз, я наконец-то чувствую себя на своем месте. Хотя рядом с тобой я чувствую себя еще лучше, но это так, к слову, — поспешно добавил Тран. Только сейчас я обратила внимание на то, что он одет в форму Воина. Знак на груди напоминал карикатуру на какого-нибудь китайского дракона.

— Я рада, что смогла помочь. Наверное, служба действительно пошла на пользу, ты выглядишь… хм, более живым. Тебе идет, кстати, — я полушутя сделала парню комплимент и подняла глаза на балдахин. По нему снова бегали хищные тени. Тран проследил за моим взглядом и слегка нахмурился. Судя по его выражению лица, он их видел.

— Ты тоже видишь тени? — спросила я, уже приготовившись к ответному вопросу «Какие тени?».

— Вижу. Боишься их?

— Не совсем, но… Что они такое вообще?

— Твои сновидения, горящие желанием проникнуть в твое подсознание, а я им мешаю, вот они и сердятся, — пояснил Тран, а я уже с интересом стала вглядываться в чернильные пятна, неожиданно вырисовывающиеся в какие-то символы. Хотя это наверняка самовнушение.

— Ты сможешь их, ну, прогнать? Они мне на нервы действуют, — призналась я, поежившись и решив, что лучше буду смотреть на Трана, чем на тени. Родные ярко-зеленые глаза понимающе на меня глянули и на несколько секунд закрылись. Вскоре тени сбежали, поджав рваные хвосты, в мир сновидений. Я облегченно вздохнула.

— Спасибо.

— Да не за что… Так, подожди, я же забыл, зачем вообще к тебе пришел!

— Так ты по делу пришел? Я-то думала, что ты соскучился! — с наигранной обидой воскликнула я, обняв подушку и отвернувшись. Тран перебрался на мою кровать и тронул меня за плечо.

— Эй, Ник, ну чего ты? Естественно, я соскучился, по-другому и быть не может. Просто по всем отрядам пролетела весть, что ты заболела и осталась в столице, пока остальные участвуют в своих секретных миссиях. Что с тобой случилось? — встревоженно спросил парень. Я покрепче стиснула подушку, а потом со всей дури запустила ее в окно. Оно почему-то оказалось открытым, и атласная подушка улетела восвояси. Я сначала расстроилась, но потом вспомнила, что нахожусь во сне. Придвинулась к Трану, взяла его ладонь обеими руками и снова посмотрела в окно.

— Я ничем не болею. Максим просто отнял у меня Силу. За предательство. Теперь сижу здесь. Только не говори никому, ладно? Пожалуйста, — жалостно попросила я. В глазах парня промелькнуло крайнее удивление, сменившееся злостью, но потом взгляд наполнился прежней теплотой. Радует, что хоть что-то в этом мире неизменно.

— Какого дьявола он посмел забрать то, что по праву принадлежит только тебе? — повысив голос, спросил друг. Первый раз слышу, как он говорит на повышенных тонах, но от этого голос не потерял своей мелодичности. Тран и впрямь ожил. — Как ты теперь? Чувство незаменимой пустоты?

— Да… Как ты?..

— Забыла, что я чувствую все то же, что и ты?

— Мы ведь сейчас во сне.

— Ауру я не вижу, но ощущения не пропали. Закрой глаза, — попросил Тран, переплетя свои пальцы с моими. Я послушалась, доверившись слуху и осязанию. Через пару минут ощутила легкое покалывание в подушечках пальцев, которое переросло в чувство легкости. Пустота и одиночество растаяли, и у меня словно выросли крылья. Я счастлива, я нашла свое место в жизни, я обрела вторую половинку… Внезапно Тран отпустил мою руку, и от всех чувств остался легкий шлейф, за который я тщетно пыталась уцепиться. Открыв глаза, я расстроенно посмотрела на парня: тот в упор уставился в одну точку с раздраженно-озлобленно-грустным выражением лица.

— Тран… — проговорила я, протянув к нему руку, но тут же ее отдернув. — Что это было?

— Это просто слияние родственных душ. Потрясающее ощущение, да? Залечивает любые раны. Тебе так больно из-за него, а я хочу избавить тебя от боли, я могу это сделать! Но твоя душа все равно принадлежит ему. Не мне.

— Он ненавидит меня, — пробормотала я еле слышно.

— Это ведь ничего не меняет. Он бьет по твоим чувствам, а ты все равно… Я же чувствую тебя лучше, чем кто-либо, и я знаю… Я бы каждую секунду боролся за тебя, но тебе это не нужно.

Черт, черт, черт! Все так хорошо начиналось!

— Не с кем бороться, Тран, не с кем.

— Я пойду, Ник.

— Нет! Не уходи, прошу. Можешь не говорить со мной, не смотреть в мою сторону, только не уходи, — жалко пролепетала я, не решаясь приблизиться к Трану. Он подставил лицо лунным лучам и негромко рассмеялся, нарушая тишину ночи. Казалось, его смех излучал тепло, которое предназначалось только мне, которое обволакивало меня тонкой сеткой и дарило чувство защищенности… Это здорово затуманивало сознание, черт возьми.

— Самое обидное в том, что мне действительно не хочется уходить.

— И не надо! — поспешно ответила я, хватаясь за его слова. Правда, я тут же закусила губу и несмело взглянула на Трана. — Хотя тебе решать, уйти или остаться.

Парень наконец-то повернулся ко мне, рассеивая темноту легким отблеском своих глаз.

— Можно тебя спросить? — задумчиво проговорил он, вытащив из моих волос воздушное перышко. Сколько себя помню, перья все время самым загадочным образом оказывались у меня в волосах. Тран на мгновение закрыл глаза, а потом сдул перышко с ладони. Желание, наверное, загадывал.

— Какой угодно вопрос.

— Все девушки из двух парней выбирают того, кто проявляет к ним меньше чувств или вообще ненавидит? Или это исключительно твоя особенность?

Похоже, Тран не успокоится, пока не узнает обо мне абсолютно все. Я вздохнула и переместилась к открытому настежь окну, более того, даже безбоязненно уселась на подоконник, загородив порывам ветра проход в спальную. По коже пробежали мурашки от ночной прохлады, но сейчас ее отрезвляющий эффект был мне нужен, иначе не знаю, до чего бы меня довело притяжение между родственными душами.

— «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей…», — с легкой улыбкой пробормотала я. — Просто, понимаешь… То, что я испытываю к Максиму, — это… мое собственное чувство, оно настоящее, я помню, как оно возникло, как развивалось, менялось… А то, что я чувствую к тебе, сродни…

— Принуждению? — подсказал Тран, напряженно вглядываясь в меня, словно желая взглядом просверлить во мне дыру. Я отрицательно замотала головой.

— Нет, не принуждению, это не совсем то… Я ведь не испытываю ничего удручающего или гнетущего, просто это чувство не совсем мое. Как будто мне не оставили выбора, говоря: «Вот тебе любовь, вот тебе вторая половинка». А это неправильно, у человека всегда должен быть выбор.

Надеюсь, я смогла понятно объяснить Трану то, что думаю и чувствую. Единичная волна ветра все-таки сумела пробраться в комнату, минуя меня, и уткнулась в балдахин, который тут же решил обмотаться вокруг парня. Тот стряхнул назойливую занавеску с лица и подошел совсем близко, упершись ладонями в подоконник по бокам от меня, а глазами изучая каждую линию моего лица. Ночная прохлада, видимо, почувствовала себя лишней и смущенно слиняла, уступив место мягкому теплу. Не жару, как то было с Максом, а именно теплу, легкому, золотистому, скромному. Тран прикоснулся своим лбом к моему и закрыл глаза, я же боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть это ощущение волшебной теплоты.

— Что ты чувствуешь сейчас? — хрипловатым шепотом спросил он, замерев вместе со мной. Я, вторя ему, закрыла глаза и растворилась в ощущениях.

— Тепло. Легкое, нежное. А еще запах той оранжевой травы. И снова ощущение вырастающих крыльев, — перечисляла я, наслаждаясь всем выше сказанным.

— И ты все еще считаешь это неправильным? — задал еще один вопрос Тран, не делая попыток приблизиться больше, и было непонятно, радует это меня или огорчает. А вопрос так вообще привел в замешательство.

— Я… запуталась, — призналась я, накрыв ладони Трана своими, так как боялась, что он снова отстранится, забрав с собой все ощущения невесомого счастья. Парень громко вздохнул, явно пытаясь сохранить самообладание.

— Интересно, если убить Максима, как это отразится на твоих чувствах к нам обоим? — невинным голосом полюбопытствовал Тран. Секунды три я анализировала его слова, а когда до меня дошел их смысл, отпрянула и, не удержав равновесие, стала вываливаться из окна. Тран оказался обладателем неплохой реакции и успел подставить руку под мою спину. Правда, поднимать он меня не собирался, поэтому я так и лежала на его руке на высоте нескольких метров от вымощенной дороги.

— Что?! — возмущенно выпалила я, и мой крик долго разносился эхом по совершенно пустому городу. Обладатель хорошей реакции и удивительно красивых глаз в одном флаконе весело рассмеялся, обезоруживая меня своей улыбкой.

— Да пошутил я, Ник. Хотя… — протянул он и задумчиво посмотрел на крыши домов, спящих под ночным небом. На меня накатила новая волна возмущения, которое явно забавляло парня.

— Подними меня немедленно! — потребовала я, сама еле сдерживая смех из-за комичности своего положения. — А то я…

— А то что ты? — переспросил Тран, не переставая улыбаться. В принципе, я могла бы ему врезать, но в таком случае мы оба вывалимся из окна. Да и не очень-то хотелось его бить, честно говоря. Внезапно глаза парня утратили свой блеск, и я поняла: он сейчас уйдет. Я скрестила руки за его шеей и расстроенно смотрела в его все больше тускнеющие глаза.

— Пожалуйста, приходи ко мне снова.

Тран сократил расстояние между нашими лицами почти максимально и нежно коснулся губами моего лба.

— Люблю тебя.

Мои прощальные слова не успели сорваться с языка, дыхание перехватило, а все тело накрыла волна доселе неизвестного ощущения. Через мгновение Тран исчез, и мои руки тщетно попытались ухватиться за воздух. Я полетела вниз, приготовившись к боли от падения на холодные камни, но появившиеся из ниоткуда уже знакомые рваные черные кляксы окутали мое тело, и вместо приземления на каменную плитку я провалилась в небытие.

Открыв глаза, я уставилась в балдахин. Дежа вю. Только сейчас день сменил ночь, да тени не бегали по комнате наглым образом. И еще на кухне кто-то гремел посудой. Я сделала глубокий вдох и заметила, что сердце бьется не слишком спокойно. Ну, естественно, мне тут в любви впервые признались! Задумчиво почесав затылок, еле-еле сползла с кровати и направилась в кухню. Грета, сменившая так раздражавший меня вражеский костюм на короткий шелковый халатик, напевая себе под нос веселенькую мелодию, колдовала у плиты. Услышав мои шаги, она обернулась и растянулась в улыбке. Увидев ее с распущенными серебристыми волосами, не скрывающимися под вечным капюшоном, легкой улыбкой и веселым взглядом, я снова поразилась ее красоте и даже слегка позавидовала. Правда, когда вспомнила, что Хранительница пока не может читать мысли, настроение стало подниматься.

— Доброе утро, — прохрипела я сонным голосом, пытаясь залезть на табурет с грацией пьяного альпиниста. Вообще чувствовала я себя крайне паршиво и непонятно. Сердце никак не могло успокоиться, лицо горело, а все тело ломило, словно меня долго и методично пинали. Наконец-то взобравшись на высокую табуретку, я уронила голову на стол, облегченно вздохнув от соприкосновения с его холодной поверхностью. Может, я все-таки грохнулась на асфальт во сне, вот все и болит? Бред какой.

— Скорее уж добрый день, — поправила Грета, поставив передо мной тарелку с чем-то дивно пахнущим. — Твой завтрак, — пояснила она. Попытка повернуть голову в сторону тарелки оказалась неудачной.

— Извините, но по утрам я не ем, только пью. Чай, — добавила я, боясь, как бы Грета не подумала чего другого.

— Так день уже.

— Ну, я ведь только что проснулась, значит, утро. Кстати, вы же говорили, что плохо готовите! — вспомнилось мне.

— А я только разогрела, так что можешь не бояться отравления. — Грета поставила на стол вторую тарелку и уселась где-то неподалеку от меня. Я нашла в себе силы поднять чугунную голову и, подперев ее рукой, посмотрела кое-как сфокусированным взглядом на женщину.

— А халат вам Николай принес? — сощурив глаза, спросила я. Женщина кивнула, слегка порозовев. Я усмехнулась. — Чего-то вы покраснели.

— С тебя пример беру, — не осталась в долгу Грета, стерев с моего заспанного лица ухмылку. — Ты-то почему такая смущенно-раскрасневшаяся, да еще полуживая? — поинтересовалась гостья, и на мгновение в ее глазах промелькнуло крайнее изумление. Правда, оно тут же исчезло, и Грета тряхнула головой, словно выбрасывая лишние мысли. Я настороженно замерла, изображая подозрительного, но все-таки сонного хищника.

— Чего это вы так удивленно на меня зыркнули? — вкрадчивым голосом спросила я. Грета задумчиво на меня смотрела и будто не слышала вопроса.

— Хм… Я бы наверняка услышала, если бы кто-то пришел… — пробормотала она, и задумчивость во взгляде сменилась весельем. Мое подозрение все нарастало.

— Услышали, если бы кто-то пришел? Вы что имеете в виду? — чуть ли не прорычала я.

— Нет-нет, ничего, — поспешно отмахнулась Хранительница. — Просто ты выглядишь как после… Хм, ну, неважно.

— Да вы о чем вообще? — задала я третий вопрос подряд и в не меньшем изумлении открыла рот. Догадка молниеносно вклинилась в сознание, и все взгляды, ухмылки и намеки Хранительницы стали понятными. Возмущение захлестнуло меня огромной волной, и я наверняка из покрасневшей превратилась в багровую. — Грета, блин! И не стыдно вам? Вы вообще о чем думаете? Нет, вот чего вы ржете-то! Надо запрос Гросу сделать о разрешении Хранителям иметь личную жизнь, а то им в голову уже всякие извращенские мысли лезут! — распылялась я под хохот гостьи.

— Ну почему сразу извращенские? Вполне нормальные! — пыталась защищаться Грета. У меня даже усталость куда-то подевалась.

— Где уж нормальные! Мне тут во сне в любви признались, вот и не отошла еще, — выпалила я, сразу же об этом пожалев. Иногда мне не мешало бы укоротить язык.

— А уставшая тогда почему? — допытывалась Хранительница, не став вдаваться в подробности моего сна.

— Не знаю, — буркнула я. — И вообще, ну вас в баню, пойду лучше почитаю.

Схватив тарелку и забыв, что по утрам вообще-то не ем, я удалилась в свои покои, книгу подобрав по дороге в гостиной. Усевшись на пол и прислонившись спиной к кровати, я поставила тарелку рядом и плюхнула фолиант на колени.

— Итак, начнем-с, — пропела я, проведя по бледным буквам рукой. Они тотчас засветились, выдавая мне торжественное название реликвии. Затаив дыхание, я осторожно открыла книгу, обрадовавшись родным русским буквам. Или пока лучше картинки порассматривать? Решив, что чем быстрее прочитаю, тем раньше выпровожу Грету, принялась читать. Не успев прочесть и строчки, задумалась над тем, сильно ли мне мешает эта Хранительница. Вон даже завтраки готовит, к тому же, я ведь сама совсем недавно страдала от одиночества, вот, пожалуйста. Хотя навряд ли Хранителя, который постоянно что-то утаивает, обманывает и ведет непонятно какую политику, можно назвать прекрасным соседом. С другой стороны, Грета вполне неплохая, но этот чертов допрос… Так, вообще-то я хотела почитать.

«Бесконечная ледяная глыба камня плыла в пустоте, не зная тепла жизни…». Это по-любому про Миртран. А как глыба бесконечной может быть? Если у нее нет ни конца, ни края, то она должна была заполнять все имеющееся пространство, так куда же она тогда плыла? Хотя пустота, наверное, больше бесконечности? Тьфу ты, Ника, читай дальше и не умничай!

«Долгие тысячелетия она впитывала холод, что окружал ее, не позволяя свету далеких огненных шаров разрушить лед». Так, огненные шары — это звезды, наверное. Стоп, глыба же в пустоте плыла, откуда в ней тогда звезды? Это не пустота, получается, а космос! Хотя, может быть, летописец его и имел в виду? Надо будет спросить у Греты потом.

«Но одинокому камню после долгих лет одиночества было суждено узнать дыхание жизни, ибо (миртранцы еще и древнерусский знают) нашел его странствующий Ангел, ставший отцом и матерью, сиянием жизни и мраком смерти для нового мира, получившего в дар от Создателя имя Миртран, что означало «познавший тепло». Ангел остановил нескончаемое движение мира в небытии и обратил лед в теплую воду, которая пропитала иссушенный холодом камень, заполнила раны его и прогрела сердце глыбы, заставив его пробудиться. Гигантские волны тепла сотрясали глыбу, и стон ее перерождения заполнил всю пустоту. Раздробилась ледяная твердь, разлетелась пылью и исчезла в пустоте, уступив место мягкой земле, готовой рождать жизни и хранить их покой в смерти. Ангел посмотрел на создание свое и улыбнулся, и улыбка его указала путь свету далекого огненного шара, прозванного странником Церон — «сияние». По всему миру разлетелся свет, не покидавший Миртран ни на мгновение, и вскоре влажная земля стала иссушаться под бесконечным потоком горячего света. Нахмурился Ангел, и свет погас, снова погрузив мир во тьму. Создатель оглядел пустоту и нашел холодное светило, протянул к нему руку и притянул его свет к Миртрану. Так над миром появился Эвлар — «милосердный луч», освещая мир, но не причиняя ему страданий. Снова улыбка озарила лицо Ангела, и над Миртраном проснулся Церон. Так Создатель подарил творению своему день и ночь». Я хихикнула, представив, как по сей день Ангел сидит на каком-нибудь облаке и то улыбается, то хмурится. Он уже наверняка покрылся от такого морщинами и возненавидел весь белый свет. Так, значит, местная луна — это Эвлар. Миртран — познавший тепло, хм…

— Интересно? — спросила нарисовавшаяся в дверном проеме Грета и добавила:

— А говорила, что с утра не ешь.

Я растерянно посмотрела на тарелку и с удивлением обнаружила ее пустой. Когда только успела?

— Грета, скажите, если Миртран — познавший тепло, то что в названии как переводится?

— Мир — познавший, тран — тепло, — ответила Хранительница, подняв мою тарелку и направившись обратно.

— Тран — тепло… — эхом повторила я и, слегка кивнув в благодарность за ответ, снова уткнулась в книгу.

Дальше автор расписывал, как создавались реки, моря (кстати, где тут у них моря?), появлялись растения, животные, вырастали горы и вымывались пещеры. Ангел на все руки, однако. Правда, за сколько дней создался мир, сказано не было, но, судя по витиеватым рассказам летописца, времени на сотворение Миртрана ушло немало. Когда я пролистала неизвестное количество страниц и добралась до появления людей, за окном стемнело. Я потянулась, разминая затекшие мышцы, и, сладко зевнув, направилась в ванную. Вспомнив детскую считалочку, выбрала, какой из десяти кранов крутить. Прозрачная и ничем не примечательная на первый взгляд вода, наполняя ванну, образовывала огромные мыльные пузыри, разлетающиеся по всей ванной комнате. Залюбовавшись такой красотой, я, сделав шаг к ванне, поскользнулась на гладком полу и с криками весьма неприличного содержания чуть не въехала лбом в угол любимого джакузи. Наконец, придя к консенсусу с мозжечком и вернувшись в положение равновесия, я, слегка взбудораженная, залезла в горячую воду, замурлыкав от удовольствия. Итак.

Грета говорила, что в книге можно найти описания сильных и слабых сторон Миртрана, способов его уничтожения или изменения. Но они все завуалированы под простые сказки. Что-то мне подсказывает, что автор действительно писал простые сказки, потому что никаких знаков или намеков я в прочитанном не увидела. Например, взять то же описание появления Церона и Эвлара. Ну, можно предположить, что Миртран высохнет и сгорит, если постоянно будет светить Церон, но как враги этим воспользуются? Спутник с взрывчаткой на Эвлар пошлют? Или уничтожат его силой мысли? Ага, это так же реально, как и то, что я стану оперной певицей. Где в сказаниях подвох-то? Стоп, врагам же не нужно мир уничтожать, им нужен Проход с Серебряной Долиной в придачу. Тогда для этого в прочитанном мною точно нет подсказок. Сомневаюсь, что смогу разглядеть их и потом. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

Понежившись в заметно остывшей воде еще немного — а это где-то час с лишним — я, завернувшись в полотенце, вернулась в спальную. Свет нигде не горел, значит, Грета уже легла спать. Меня, рассчитывавшую поболтать перед сном, это расстроило, поэтому пришлось завалиться на кровать и продолжить чтение, хотя рвение узнать все до мельчайших подробностей о создании волшебного мира слегка поугасло. Еле-еле найдя страницу, на которой остановилась, я вперила взгляд уставших глаз в малость надоевший мудреный шрифт. Что у нас там на очереди-то? Точно, люди. Ну-с, сравним, где как люди создавались.

«Ангел взирал на сотворенный Миртран, радуясь тому, как красив его мир, с какой гармонией между собой существуют созданные им жизни. Но в его душу закралась едва заметная тоска. Он долгое время пытался понять, чем же она вызвана, и после размышлений нашел причину грусти: его мир замер. Миртран достиг своей высшей точки и не двигался дальше. Тогда Ангел решил сотворить тех, кто поможет миру продолжить движение. Выбор пал на людей, которых странствующий Ангел встречал в других мирах. Но он желал создать их более умелыми, могущественными, и потому подарил им часть своей силы, научив слышать свой голос и читать подсказки по разным светилам, которые он назвал звездами. Так родились Звездочеты. Они преобразили мир, вдохнули в него новую жизнь. Но Святой Ангел и в этом творении нашел брешь: Звездочеты были бессильны перед угрозами мира. Создатель решил подарить Миртрану тех, кто сможет защитить Зведочетов от опасностей, — Воинов. Они обладали разрушительной силой и применяли ее лишь в моменты угрозы жизни.

Поначалу Святой Ангел думал, что теперь его мир идеален, но снова ошибся: его новые творения, обладая безграничными способностями к магии, желали большего, чем обычная человеческая жизнь. Создатель понял свою ошибку и сотворил тех, кто был нужен миру в первую очередь, — настоящих Людей. Они не обладали магическими силами, не уподобляли себя Святому Ангелу, но могли жить и развивать Миртран так же, как Звездочеты и Воины. Именно Люди стали для Ангела идеальными, и он доверил некоторым из них самую главную миссию: беречь покой Миртрана, хранить его тайны и передавать знания потомкам. Они видели души и могли знать то, чего еще не было, получив частицу дара Звездочетов. Имя им было дано — Хранители.

Святой Ангел наделил людей мудростью, священной яростью, приветливостью и спокойствием, но наградил их также равнодушием и коварством, раздражительностью и вспыльчивостью. Он бросил на свой мир еще один взгляд и понял — Миртран идеален».

Да уж, еще как идеален, сделал из нормальных людей коварных и вспыльчивых психов и радуется. Странный, однако. И вообще, не мог сначала Людей сделать? Хотя нет, они бы тогда превратили цветущий Миртран в умирающую планету. В общем, тут тоже никаких подсказок по поводу захвата миров и тому подобной ерунде. То ли я тормоз, то ли автор и не собирался подсказывать. Мое второе Я сразу же отдало голос первому варианту, а гордость возмутилась и проголосовала за вариант под вторым номером. Не имея желания и дальше наблюдать за спором внутри моей головы, я закрыла книгу. Бросив полотенце сушиться и надев пижаму, я выключила свет и забралась под одеяло. Хотя сон приходить ко мне не собирался, к тому же, меня что-то отвлекало. Открыв один глаз, я увидела свечение, исходившее от обложки фолианта. Взяла его в руки с намерением отключить магическую подсветку, но внезапно во мне снова появилось желание продолжить чтение, ибо спать совсем не хотелось. Удивившись самой себе и списав это на воздействие реликвии, я включила свет и опять уткнулась в текст.

Прочитав про жизнь новообразовавшегося населения Миртрана неизвестное количество страниц, я добралась до главы про невесту Ангела.

— Невеста? У Ангела? Ну ни фига себе, скажу я вам, — вслух удивилась я, рассматривая картинку с изображенной золотоволосой девушкой. Не увидев в ней никакой неописуемо-идеальной красоты, начала читать.

«Бесконечно долго Святой Ангел наблюдал за Миртраном, посылая им испытания и даря счастье. Он видел, как сотворенные им люди рождались, росли, обретали свои половинки и умирали, а сам же все это время оставался одиноким в пространстве миров. И Ангел решил создать ту, которая разрушит его одиночество».

Мда, у него даже невеста собственного производства. Нет, ну, с одной стороны, можно сделать ее какой угодно, но с другой-то это вообще дикость. Хотя, наверное, выбирать Ангелу было не из чего.

«Он подарил ее волосам сияние Церона, а глазам — мягкость Эвлара. Он дал ей самый прекрасный голос и удивительную грацию. Он наделил ее, как и людей, приветливостью, мудростью, спокойствием и праведной яростью, сменявшими друг друга, но Ангел не пожелал знакомить свою невесту с коварством и раздражительностью, вспыльчивостью и равнодушием, поэтому она была чище всех любых созданий, но, в то же время, слабее их.

Святой Ангел дал ей имя — Альенар, что означало «половинка». Он полюбил собственное творение, окутывая Альенар волшебством своего чувства, и она отвечала ему тем же. Так Ангел обрел собственное счастье и умиротворение».

Сам сделал, сам полюбил, сам обалдел от собственного счастья. Гениально. И, главное, девушка-то и впрямь идеальная вышла, без плохих качеств. И не скучно им было? Горя желанием узнать продолжение, я перешла к следующей главе.

«Но однажды Альенар поняла, что ей наскучил Миртран…»

Ха, вот о чем я и говорила. Не надо было такую скучную девушку создавать, ссоры бы раскрасили отношения.

«…Она хотела узнать, как живут в других мирах, но путешествовать по пустоте, подобно Ангелу, она не могла, так как многое в ней было от человека. Тогда Святой Ангел решил создать Проход между Миртраном и другими мирами. Его мысль понравилась Альенар, и она покорно ждала, пока Ангел закончит свое новое творение…».

Так, значит, спасибо Альенар большое за создание Прохода, чтоб ей пусто было. Ей, видите ли, скучно стало, а мы теперь наш мир спасаем от вторжения выходцев из параллельной реальности.

«Открывать Проход мог только сам Создатель, но чуть позже он передал часть знаний Хранителям, так как они обладали всеми секретами своего мира. Альенар не могла открывать Проход, но не только потому, что Ангел боялся отпускать ее одну, но и оттого, что у нее не хватало на это сил. Но вскоре невеста Ангела нашла в себе силы открывать Проход и тайком от своего жениха стала путешествовать по разным мирам. Она восхищалась новыми звездами, необычными существами, непохожими на миртранцев людьми. И тогда Альенар поняла, что просто наблюдать за мирами ей мало: она хотела, чтобы они принадлежали ей. Все чаще убегая от жениха в другие миры, она подчиняла их себе, забирая жизненную энергию. Миры повиновались, но теряли свою сущность и красоту, что расстраивало и ужасало Альенар. Она думала, что виной всему ее неопытность и неумелость, и потому подчиняла миры один за другим, надеясь, что когда-нибудь у нее получится сохранить мир в первозданном виде. Потоками хлынувшая в нее энергия неизведанных миров сводила с ума, делая Альенар безумной. Она погрязла в отчаянии, пока не обнаружила еще один мир. Она чувствовала, что он отличался от всех остальных миров, она поняла, что он особенный, потому что неизведанный мир отказывался подчиняться, существуя по собственным законам. Альенар стала искать способы исследования мира, но воплотить их в жизнь она не успела: Святой Ангел нашел ее и возвратил в Миртран. Он смотрел на нее и не узнавал в обезумевшей женщине свою прежнюю Альенар. Он не мог все исправить, не мог сделать свою невесту такой, какой она была раньше, и от этого страдал всё больше. Альенар постоянно твердила про мир, который отличался от остальных и хранил какую-то тайну. Ее речь становилась бессвязной, и вскоре из ее бреда можно было разобрать лишь одно слово — Лайешин. Так она назвала тот мир. Святой Ангел видел, что Альенар уже не вернуть, и решил подарить ей покой. Она поняла, что должна уйти, и перед самой смертью попросила Ангела сохранить Лайешин в память о ней. Ее прощальный взгляд принадлежал той самой, прежней невесте Святого Ангела, и он, не скрывая слез, едва заметным движением руки отправил Альенар в пустоту. Лишь теплый ветер, гуляющий среди скал, напоминал о том, как когда-то у Святого Ангела была невеста с золотыми волосами и глазами цвета Эвлара. Ангел не смог выполнить просьбу возлюбленной и закрыл Проход между Миртраном и остальными мирами, Лайешин же он скрыл навсегда и сам лишил себя памяти о нем».

Я сама не заметила, как разревелась, и теперь вглядывалась в картинку, на которой были изображены Ангел и Альенар.

— Ой, ду-ура, мало тебе, что ли, было гулять по мирам, подчинять-то их зачем? А ты, дурак, куда смотрел, не видел, что ли, что невеста все чаще пропадает и с ума сходит? Не мог ты ей вообще другое развлечение придумать?

Святой Ангел не обращал на мои слова никакого внимания и влюбленными глазами смотрел на Альенар. Я перевернула страницу и увидела, что от этой главы осталось еще одно предложение.

«После ухода возлюбленной Святой Ангел забрал у Альенар ее имя и подарил ей новое — Эдайла, что означало «потерянная» или «запутавшаяся».

Я закрыла книгу, не забыв погасить светящиеся буквы, в очередной раз выключила свет и уронила голову на подушку. Даже если у Святого Ангела не сложилась жизнь с его любимой, то что говорить про нас, смертных? Почитала, называется, историю возникновения Миртрана! Не чтение, а сплошное расшатывание нервной системы. Еще немного поразмышляв на тему любви Ангела и Альенар, я незаметно уснула.

Проснулась я, естественно, после полудня. Чувствовала себя прекрасно, в отличие от вчерашнего пробуждения, а вот эмоциональное состояние было ни к черту. И почему у меня никогда не бывает все полностью хорошо?

— Проснулась наконец-то, — вместо приветствия произнесла Хранительница. — Как продвигается чтение? Не надоело?

— Скажите, а как переводится слово Лайешин? — спросила я вместо ответа. Брови Греты слегка взлетели вверх.

— Уже столько прочитала? Не ожидала. А Лайешин никак не переводится, в древнемиртранском нет такого слова, — ответила женщина и, наверняка заметив, какой разочарованной стала моя физиономия, уточнила:

— А ты думала, что Лайешин — это Земля?

Я расстроенно кивнула.

— Землю обнаружили гораздо позже, Святой Ангел ведь закрыл от Миртрана все миры. Лишь через очень долгое время Хранители смогли открыть Проход в ваш мир, причем совершенно случайно. Об этом уже говорится в записях Хранителей. Другие миры пока найти не удалось.

— Если бы Лайешин оказался Землей, тогда было бы понятно, почему Горная Долина так рвется к Проходу, ведь в Лайешине Альенар углядела что-то крайне необычное. Выходит, что она назвала новый мир выдуманным, не древнемиртранским словом? Зачем? Зашифровала?

— Необязательно. Может, просто придумала название, взяла любое сочетание букв, — предположила Грета, пожав плечами. Я нахмурилась.

— Нет, не думаю, что-то Альенар хотела скрыть в названии, но, раз перевода нет… Да и мира-то нет, чего теперь голову ломать, — пробормотала я, устало вздохнув. — Пойду я дальше читать.

— Ты даже чай не попила.

— Не хочется мне, все мысли только об Альенар и Лайешине. В общем, не скучайте.

Я вернулась в комнату и, привычно усевшись на полу, положила книгу на колени. Итак, продолжим.

Читала я, наверное, ещё дней пять. Почти не спала, не ела, не разговаривала, книга полностью завладела моим вниманием. Читала про Круанные озера, Пустыню Забытия, Лес Пустоты… Правда, я все больше убеждалась, что тут мало скрытого смысла, найти в тексте какие-либо зацепки было неимоверно сложно. В голове крутились яркие картинки, образы, а вот идей по поводу полезности всего этого не находилось никаких. О чем я и сообщила Грете по прочтении фолианта.

— Скажу сразу: у меня нет никаких мыслей по поводу того, как можно использовать все эти знания в нашей войне. Но это пока. Мне нужно время, чтобы все обдумать, быть может, меня что-нибудь светлое да озарит. Надеюсь, вы не разочарованы в моем вердикте? — настороженно поинтересовалась я, наблюдая за реакцией Греты. Ее улыбка была настолько благодарной, что я даже удивилась.

— То, что ты согласилась выполнить мою просьбу, уже удивительно, Ника. А если потом ты сможешь найти какие-либо подсказки, весь Совет будет тебе благодарен.

— О, отлично, будете моими должниками, я чуть позже придумаю, как вы сможете меня отблагодарить, — нагло заявила я. Грета усмехнулась.

— Договорились. Ну, я думаю, мне пора возвращаться в храм. Спасибо тебе, что приютила меня, учитывая, что ты могла совершенно справедливо выставить меня вон.

— Да все нормально, Грета, — ответила я и поняла, что вся моя зарождающаяся ненависть к ней практически исчезла. Впрочем, я была только рада, потому что постоянно пребывать в злом и нервном состоянии меня не привлекало. — Ну что, идемте?

— Идемте? А ты куда собралась? — удивилась женщина, когда я уже завязывала босоножки.

— Куда-куда, с вами! Может, мне интересно посмотреть на орущего Гроса, не одной же вам получать такое удовольствие. К тому же, я просто хочу на воздух. И, в-третьих… Не знаю, что-то мне подсказывает, что я должна пойти с вами.

— Хм… Если бы ты не была Защитницей, мы бы завербовали тебя в наши ряды, — с извечной улыбкой произнесла Хранительница.

— Это был комплимент или угроза? — уточнила я и вышла в узкий коридор.

— Всего лишь несбыточные мечты, — ответила Грета.

До храма мы добрались относительно быстро. Люди, мимо которых мы проходили, склоняли головы, словно армия болванчиков. Насколько я поняла, такие приветствия предназначались нам обеим. Только мы вошли в главный зал храма, к нам выбежал разгневанный Грос.

— Грета, где тебя черти носили?! — со всей дури гаркнул он, чуть ли не переходя на визг. Так, а в их мифологии вроде нет никаких чертей. Понабрался земных фразочек! Грета слегка склонила голову и подмигнула мне: мол, держись.

— И не стыдно вам в храме чертей упоминать! — возмущенно воскликнула я. Грос поперхнулся и устремил взгляд разъяренного быка на меня.

— Ника? Ты что тут делаешь? — тоном, который явно должен был меня напугать, спросил старый Хранитель.

— Обстановку разряжаю, — весело ответила я, подмигивая Грете в ответ.

— Немедленно покинь храм! — приказал дед, чем меня просто удивил.

— Ну, вот еще! Может, я к Сергею пришла! И вообще…

Договорить мне не дала вбежавшая в зал Миса.

— Хранитель Грос, Хранитель Грета! — воскликнула она, переводя дыхание. — Сюда прибыли Защитники Миртрана!

Весь мой боевой задор как ветром сдуло. Ребята здесь. Сколько я их не видела? Две недели, три? Грета положила ладонь на мое плечо, наверняка заметив, как на меня повлияло известие о прибытии друзей.

— Я буду ждать их в зале совещаний. Грета, переоденься и приходи, — скомандовал Грос и скрылся за узорчатыми дверьми. Грета отошла в сторону, заодно подвинув меня, и в этот момент в зал вошли мои друзья. Пока они неспешно пересекали зал, я смотрела на них с непередаваемой гаммой чувств. Бледные, растрепанные, с синяками под глазами, уставшие, со следами от ран — они просто заставляли мое сердце сжиматься в приступе щемящей боли. Глеб смотрел себе под ноги, Эрика смотрела на меня, словно с самого начала желая подойти или что-то сказать, Максим же просто смотрел вперед, но его глаза привели меня в ужас. Они постоянно меняли цвет, буквально каждые несколько секунд. То они становились красно-оранжевыми, то приобретали ярко-голубой цвет, а потом превращались в разноцветные. Макс не использовал магию, но от привычных бледно-голубых глаз не осталось и следа. Ужасающий взгляд в сочетании с растрепанными черными волосами и болезненно-бледной кожей делали его похожим на безумного злодея. Я не узнала в нем ни капли от прежнего лидера. Неужели он действительно начал лишаться рассудка?..

Когда ребята поравнялись со мной, подруга притормозила и взяла меня за руку.

— Рада тебя видеть…

— Эрика! — совершенно чужой, хриплый и холодный голос разрезал напряженную тишину, и я не сразу поняла, что он принадлежит Максиму. Боже, да что с ним стало-то?!

Больше ничего не сказав, друзья скрылись за следующими дверьми. Грета, извинившись, ушла переодеваться. А я так и осталась стоять посреди пустого зала, глядя в одну точку. Они наконец-то вернулись домой, такие измученные, уставшие, что я всей душой хотела им помочь, хотела быть с ними все это время… Но, когда ребята прошли мимо меня, я испугалась, я просто, черт возьми, была в ужасе: если они стали для меня чужими, я этого не переживу.