Судоку для убийцы

Глава двадцать четвертая

Оглашение завещания произошло на следующее утро. Кейт послушно явилась в девять часов, хотя и не понимала, зачем позвали ее и Гарри.

Саймон жил на улице Примроуз-вэй, в двухэтажном каменном доме, в квартале от здания суда. Его кабинет помещался в белой деревянной пристройке. У пристройки имелся отдельный вход, к нему вела дорожка, выложенная кирпичом. По обеим сторонам двери в изобилии росли темно-золотые астры.

Когда Кейт вошла в кабинет, Гарри уже сидел на последнем стуле выстроенного полукругом ряда.

На мальчике была рубашка «лакосте» и модные летние брюки из хлопчатобумажного твида. На спинку стула повешен пиджак из коричневой кожи. «Шеф постарался», — подумала Кейт. Митчелл стоял за стулом Гарри.

«Защищает», — догадалась Кейт, войдя в комнату. Она благодарно улыбнулась шефу.

Он слегка поклонился и отошел в сторону.

Кейт села рядом с Гарри. Он застенчиво посмотрел на нее. Сейчас он казался чище и младше, чем накануне.

Почти немедленно открылась дверь, и в комнату вошла Абигейл Эйвондейл, по пятам за ней следовала Дженис Круппс. Женщины не смотрели ни друг на друга, ни на Кейт. Уселись посреди ряда, оставив между собой свободное место.

У Кейт от нервного ожидания забурчал желудок. Она положила на живот руку и стала смотреть перед собой, стараясь подготовить себя ко всему.

Через несколько минут Саймон огласит завещание. Абигейл вступит в права наследства, и музей уйдет в небытие. Что тогда будет с Гарри? Ей страшно захотелось обнять мальчика, однако она не стала этого делать, чтобы не смутить его, и еще крепче прижала руку к животу.

Почувствовала руку у себя на колене. Гарри неловко похлопал по нему и убрал руку.

Она ободряюще ему улыбнулась. Если, кроме дома, профессор оставил Абигейл и коллекцию, Кейт найдет способ выкупить ее. Они с Гарри откроют музей в другом месте. Им помогут ГАБы, Джинни Сью и Мэриан.

До этого момента она еще не приняла решения остаться, настраивала себя на возвращение в Александрию. Сейчас она знала: что бы ни произошло, ее жизнь связана с головоломками, и она сделает все, чтобы сохранить их.

Последней пришла Мэриан Тисдейл. В лиловом шерстяном костюме она выглядела очень торжественно. Мэриан села рядом с Кейт. Улыбнулась ей и, перегнувшись через нее, улыбнулась Гарри. Она не удивилась, увидев мальчика.

Неужели слухи уже разнесли по всему городу весть о его возвращении?

Саймон вошел в кабинет ровно в десять часов. Он сел за стол и оглядел собравшихся.

— Благодарю за то, что вы пришли на оглашение последней воли Питера Томаса Эйвондейла.

Голос адвоката был ровным, и он старательно избегал смотреть на кого-то в отдельности.

— «Дженис Круппс, секретарю музея головоломок Эйвондейла, за многолетнюю службу, завещаю десять тысяч долларов».

Дженис всхлипнула. Кейт не знала, был ли этот звук выражением удивления, горя, благодарности или разочарования.

Значит, Пру ошибалась: у профессора имелись деньги. Но если профессор оставил десять тысяч Дженис, то, может, он позаботился и о Гарри? Кейт тайком глянула на мальчика, но тот сидел, опустив голову, и только слабое подрагивание уголка рта говорило о его волнении. Гарри изо всех сил старался взять себя в руки.

Кейт страшно волновалась. Как только завещание будет прочитано, уйдет не только музей, но окончательно уйдет и профессор.

— «Мэриан Тисдейл завещаю содержимое депозитного ящика 213 в Национальном банке Эксетера. — Саймон перевел дух. — Мэриан, мой дорогой друг, ты знаешь, как с пользой им распорядиться».

Все, включая Кейт, повернулись и взглянули на Мэриан, но она сидела, опустив глаза.

— «Абигейл Эйвондейл…»

Кейт крепче обхватила себя руками. Она чувствовала, как напрягся подле нее Гарри. Сейчас все свершится. Но случилось не то, чего она ожидала.

— «…драгоценности ее матери. Они находятся в депозитном ящике 178 банка Гранвилля».

Абигейл поерзала на стуле и выпрямилась.

— «Гарри Перкинсу — трастовый счет, открытый на его имя под личную ответственность исполнителя моей воли, Саймона Мэка, эсквайра, в целях продолжения образования мальчика».

У Гарри перехватило дыхание. Он вжался в спинку стула, словно хотел исчезнуть.

— «Дом и участок на Хоппер-стрит, 63, все, что находится в доме, и коллекцию музея головоломок Эйвондейла, как и мои сбережения, оставляю Кэтрин Маргарет Макдональд. Она разделяла со мной мои увлечения и научила старого человека любви».

У Кейт перехватило дыхание и потемнело в глазах. Она слабо слышала возмущенное восклицание Абигейл. Но оно донеслось до нее издалека.

Профессор оставил ей музей. Невероятно. Может, она ослышалась?

— Этого не может быть! — завопила Абигейл. — Его вынудили. Откуда мы знаем, что он вообще написал это? Это — явная подделка, дело рук этой женщины.

— Мисс Эйвондейл, — вмешался Саймон.

Абигейл вскочила на ноги.

— Вы будете иметь дело с моими юристами.

Она развернулась к Кейт.

— Ты не увидишь из моих денег ни цента.

Гарри тоже подскочил.

— Оставьте ее в покое. Она была другом профессора.

— Мисс Эйвондейл, прошу вас, — увещевал Саймон.

Перед Кейт возникла чья-то тень.

— Мисс Эйвондейл, если вы не возьмете себя в руки, я вынужден буду вас вывести.

Голос принадлежал шефу Митчеллу. Может, поэтому он и пришел сюда? Не хотел скандала?

— О, не беспокойтесь. Я ухожу. Но у вас это не пройдет. Если она попытается вынести хоть одну вещь из этого дома, я добьюсь, чтобы ее арестовали.

— Мисс Эйвондейл, успокойтесь. — Такого резкого голоса Кейт никогда еще у него не замечала. — Это завещание заверено президентом и вице-президентом Национального банка Эксетера 5 февраля 2004 года. Я говорил и с тем и с другим, и они подтвердили его подлинность.

— Оно написано под чьим-то влиянием. — Абигейл схватила сумку и пальто. — Мой отец был недееспособным.

Она повернулась к Кейт.

— Только попробуйте к чему-нибудь притронуться в этом доме.

— Абигейл, — сказала Мэриан Тисдейл, ее голос был спокоен и тверд. — Пи-Ти всегда хотел оставить музей Кейт. Мне были, — она сделала паузу, — известны его намерения. Прошу прощения, но завещание подлинное.

— Это заговор. Мои юристы разберутся с этим делом.

Сумка от резкого движения ударила по Дженис, которая в этот момент вставала со стула. Абигейл не обратила на это никакого внимания и решительной походкой направилась к выходу.

Минуту спустя за нею последовала Дженис, но прежде наградила Кейт злобным взглядом.

Гарри неловко поднялся. Не сказав ни слова, неторопливо прошел по комнате, но, выйдя из дверей, бросился бежать.

— Гарри, — позвала его Кейт и встала со стула, но шеф Митчелл уже был возле дверей.

— Постойте, Кейт! Что вы обо всем этом скажете?

Саймон обошел стол и остановился перед ней.

Она покачала головой. Ей не верилось в то, что она услышала.

— Неужели это правда? Как это может быть?

— Пи-ти всегда этого хотел, — сказала Мэриан. — Музей, дом — отныне все принадлежит вам.

— Но как же Абигейл? Ведь у нее законные права.

— У нее есть право оспаривать завещание, сказал Саймон. — Но главное в этом деле — желание Пи-Ти. Он хотел, чтобы музей принадлежал вам. Жаль, что он раньше не заявил об этом. К несчастью, нам придется ждать апелляций.

— Ждать ничего не надо, — возразила Мэриан. — Абигейл не его дочь.

Повисла пауза. Саймон и Кейт уставились на нее.

Мэриан казалась страшно печальной.

— Много лет я просила Пи-Ти сказать ей правду, но… — Она грустно улыбнулась. — Сначала он очень сердился на Глорию за то, что та заманила его в ловушку: заставила жениться на себе, в то время как ждала ребенка от другого человека. Но он не хотел причинить боль ребенку. Откладывал разговор. И вот пожалуйста — в каком положении мы все остались.

Она вздохнула, стараясь успокоиться.

— Доказательство того, что он не является отцом Абигейл, находится в депозитном ящике. Я надеялась, что мне не придется этим воспользоваться, но, если Абигейл подаст апелляцию, у меня не останется другого выхода.

— Господи, — сказал Саймон. — Бедная женщина.

Кейт вышла из офиса Саймона как в тумане. Профессор оставил все ей. Она повторяла себе это снова и снова, но не могла поверить. Он ни разу не намекнул о таких планах. В последнее время они почти не общались.

Единственное чувство, которое испытала на тот момент Кейт, была жалость к Абигейл Эйвондейл. Абигейл не была дочерью профессора. Мэриан и Саймон поехали в Эксетер за доказательством. Интересно, что это за доказательство? Признание? Тест ДНК. Все это было очень неприятно. И трагично. Глория Эйвондейл разрушила четыре жизни, когда солгала профессору. Свою собственную, его, Мэриан. Она навредила дочери, солгав ей об ее отце.

Гарри и шеф Митчелл стояли возле столба с ярким плакатом. Он призывал всех желающих в музей на Субботу паззлов. Шеф смотрел на Кейт, а Гарри уставился в землю.

Его образование отныне обеспечено, и это здорово. Но до этого момента еще несколько лет. Кто о нем позаботится? К дяде его отправить нельзя, Кейт постарается лишить дядюшку опекунства. Но мальчик не может жить у нее: она не знает, как управляться с подростками.

Она даже не знала, что будет делать сама. Готова ли она бросить карьеру, вернуться в родной город, поднимать пришедший в упадок музей? Еще несколько минут назад она готова была все бросить и бороться за дальнейшее существование музея. Когда музей стал принадлежать ей, душу охватили сомнения.

Куда подевалась уверенность (она почувствовала ее, после того как ГАБы помогли подготовиться к Субботе паззлов)? А восторг, из-за того что Гарри проявил интерес к интерактивной комнате? Сейчас на нее свалился страшный груз ответственности, и ей захотелось бежать куда глаза глядят.

Потом ее поразила еще более зловещая мысль: надо расплачиваться за кредит. Кейт даже сгорбилась от такого воспоминания.

— Поздравляю.

Выражение лица Митчелла не соответствовало тому, что он произнес. Более того, в глазах у него Кейт прочла подозрительность. И кто мог бы его в этом винить?

Кейт выпрямилась, прямо встретила его взгляд.

— Я знаю, что вы хотите сказать. К перечню мотивов для убийства вы теперь можете прибавить и наследство. — У нее дрогнул голос. — Будь я на вашем месте, тоже бы подозревала.

— Я не собирался этого говорить.

— Но думали.

Он не ответил.

— Клянусь, я не знала об этом, — сказала она.

Его молчание задело ее больше, чем она хотела признать.

— Я даже не уверена, что хочу этот музей.

Гарри наконец-то оторвал глаза от земли.

— Но ведь вы хотите. Да?

Кейт пожала плечами. Она неспособна была убедить его, и даже саму себя.

— Вы испытали шок, а потому сейчас рано принимать серьезные решения. — Шеф Митчелл посмотрел на них обоих. — Судьба музея еще не решена. Абигейл Эйвондейл…

Кейт покачала головой и не дала ему договорить.

— Оказывается, она не дочь профессора. Мэриан только что сказала нам. У нее есть доказательство.

Кейт убрала прядку волос, упавшую на лицо, одновременно утерев сбежавшую слезу.

Шеф тихонько присвистнул.

— Замечательно, что у тебя теперь есть деньги на образование, Гарри.

— Да.

— Ты нормально себя чувствуешь?

— Да.

Кейт осторожно положила ладонь на его руку.

Он отодвинулся.

— Вы не должны обо мне беспокоиться. Я сам о себе могу позаботиться.

— Гарри, — строго сказал шеф.

— Разумеется, можешь, — согласилась Кейт. — Но не обязан. Я хочу, чтобы ты помогал мне в музее.

Эти слова вылетели у нее непроизвольно.

— Вы ведь сами не знаете, останетесь здесь или нет.

Кейт помолчала.

— Я остаюсь. А ты?

— Еще бы! Вернее, не знаю.

Гарри с тревогой взглянул на шефа.

— Не все сразу, — сказал шеф. И уклончиво добавил: — Посмотрим.

Он не стал вдаваться в детали, но лицо Гарри прояснилось, и Кейт стало ясно, что у шефа появился временный жилец. Она была так довольна, что готова была обнять его. Чего, разумеется, не сделала.

Шеф Митчелл отправился в отделение. Гарри и Кейт пошли в музей.

Дженис была уже там, собирала вещи.

— Я уйду отсюда не позже чем через час, — сказала она, не поднимая головы.

Кейт почувствовала, что Гарри посмотрел в ее сторону.

Она колебалась. Соблазн велик, но, если Дженис уйдет сейчас, она так никогда и не обнаружит пропавшие деньги.

И они попадут в очень тяжелое положение. Надо сначала все прояснить, а потом уже думать о следующем шаге.

— Я бы вас попросила остаться, пока не найду замену или пока вы не подыщете себе другую работу.

Ну вот, она и сказала, хотя слова эти дались ей с трудом.

Дженис взглянула на нее — не с благодарностью, как следовало бы, а с выражением торжества. Не поблагодарив, принялась класть свои вещи в стол.

Кейт жестом велела Гарри идти наверх.

Как только они закрыли за собой дверь, Кейт приложила к губам палец и на цыпочках подкралась к переговорной трубе. Закрыла отверстие и повернулась к Гарри.

— Не пойму, зачем вы разрешаете ей остаться. Мы знаем, что эти письма писала она. От нее всего можно ожидать.

— Знаю, но перед нами стоит более важная проблема. Банк вот-вот наложит арест на дом за неуплату долгов.

— Чушь какая! Профессор платит… Платил.

— Банк не получал выплат по кредиту. И я не могу найти чеков.

— А вы спрашивали старуху Круппси?

— Гарри!

— Извините.

— Спрашивала, и она сказала, что чеки у профессора. Но их у него не было. И я не смогла их найти.

— Профессор никогда не держит чеки. Он этим никогда не интересовался. Подписывал пачку бланков и отдавал ей. Она их заполняла.

— Постой, — сказала Кейт. — Ты говоришь, он подписывал пустые чеки и отдавал их Дженис… Поверить не могу.

— У гениев свои недостатки. Как мог профессор быть таким небрежным, когда в других отношениях он отличался исключительной точностью?

— Он потерял интерес к делам.

— Нам необходимо выяснить, что случилось с пропавшими деньгами. И вернуть их, если это еще возможно.

Гарри сел на край стола.

— Если не найдем, возьмите деньги из моего образовательного фонда. Мне они не нужны.

— Спасибо, — сказала Кейт, — но они тебе очень нужны. Ты же не хочешь остаться необразованным гением?

— Нет, но как же мы их обнаружим?

— Я везде посмотрела, — сказала Кейт.

— А в ее доме?

Кейт скорчила гримасу.

— Нет. Но у нас нет достаточных оснований, чтобы просить шефа Митчелла устроить в ее доме обыск.

— Я знаю, как их достать.

Кейт заметила волнение в его голосе и блеск в глазах, хотя он быстро отвернулся.

— Ни в коем случае, — воскликнула она. — Это незаконно.

Гарри сделал невинные глаза.

— Это опасно.

— Не-а.

— Ты живешь в доме шефа полиции.

Гарри пожал плечами.

— Я спасаю деньги налогоплательщиков. Меня легко найти, если будут ловить. Но меня не поймают.

— Нет! Я запрещаю тебе делать что-либо опасное или незаконное. Кроме того, мне нужно, чтобы ты сделал кое-что еще.

— Что? — подозрительно осведомился Гарри.

— Закончить оформлять интерактивную комнату. Мы с Джинни Сью начали, но там еще полно работы. А сейчас у нас появился реальный шанс устроить Субботу паззлов, и комната должна быть в лучшем виде.

Похоже, Гарри она не убедила.

— Кто-то должен посмотреть вещи профессора. Может быть, чеки в его квартире.

— Я займусь интерактивной комнатой, — быстро сказал Гарри. — Если не возражаете.

— Я тебе буду очень обязана.

Кейт стояла возле двери квартиры с ключом в руке. Боялась войти. Боялась, что ей будет слишком тяжело. Слишком грустно. Все окажется очень знакомо. Или совершенно непохоже. Она думала о десятке других причин, из-за которых ей не следовало туда входить. Правда заключалась в том, что ей не хотелось окончательно распрощаться с профессором.

Вставила ключ в скважину, повернула, дверь легко отворилась. Увидела большую просторную комнату. Стены были бледно-голубыми, и Кейт невольно подумала о небе. Этот цвет не сочетался с темной мебелью и декором остальной части дома.

Кейт прошла внутрь. Справа от нее, в алькове, была кухонька и небольшой диван под скатом крыши. Остальная часть комнаты была пустой, за исключением большой медной кровати под лоскутным покрывалом. На двух прикроватных тумбочках стопки сборников со сканвордами, между двумя мансардными окнами старомодный гардероб.

Кейт закрыла дверь и увидела перед собой викторианское зеркало, помутневшее от времени и почерневшее в нескольких местах. Рядом с ним — бюро с выдвижной крышкой. Крышка была закрыта.

Кейт осторожно села на стул и медленно подняла деревянную крышку.

В этом отделении царил порядок, бумаг не было. В торце — только бутылочка с чернилами и изгрызенная ручка, посередине — чековая книжка. В ней на каждой странице — по три чека. Их можно было оторвать по перфорации и отделить от основания.

Кейт не думала так быстро найти книжку, и пальцы дрожали, когда она ее открыла. Увидела в ней корешки толщиной в полдюйма, все — подписанные знакомой профессорской закорючкой.

Кейт покачала головой. Любой человек мог взять эти чеки и написать на них любые суммы. То есть любой человек, у которого был доступ к книжке. Насколько Кейт знала, доступ к ней был только у Дженни и профессора. Приходила ли она сюда за чеками? Или профессор сам их ей приносил?

«Скорее всего, сам», — подумала Кейт. Она не могла представить себе, чтобы профессор пускал ее в свою квартиру. Даже для того, чтобы подписать чеки. Кейт знала, что никто к нему не приходил. Разумеется, в то время, когда она была его ученицей.

Она начала просматривать корешки чеков, заполненные профессором. Текст втиснут в узкие пространства, но рука несомненно профессорская. Коммунальные расходы, подписка на журналы, счета за продукты. Нашла она и корешки трех пропавших чеков по выплате кредита.

Это было уже некоторое подтверждение. Если бы найти чеки! Кейт испытала чувство облегчения: по крайней мере, профессор намеревался заплатить по кредиту. Значит, остается одна возможность — Дженис.

Но таким доказательством не воспользоваться. Ей надо каким-то образом соединить Дженис с пропавшими чеками.

Кейт встала, оглядела комнату. Алоиз свернулся в клубок на кровати, на одной из подушек. Кот нехотя взглянул на нее. Кейт подошла к нему, погладила и увидела на прикроватной тумбе обрамленную фотографию, почти скрытую стопкой книг. Поднесла к глазам.

На ней был запечатлен молодой человек, профессор. Он держал за руку девушку. Молодые люди улыбались друг другу, забыв о фотографе. Кейт смотрела на снимок. Ей было интересно, на какой женщине он был женат, но глаза, улыбавшиеся профессору, принадлежали не Глории Нил. Они принадлежали Мэриан Тисдейл. Кейт поставила фотографию на место, смутившись оттого, что заглянула в интимный мир других людей.

Рядом с этим снимком увидела собственное изображение. Фотографию сделали, когда ей было десять или одиннадцать лет, в Хеллоуин. Кейт была одета как Пеппи Длинный Чулок. В волосы вставлена проволока, чтобы косички торчали в разные стороны. А вот и Гарри, совсем еще маленький. Он был похож на сорванца из «Оливера Твиста».

Кейт подошла к гардеробу, открыла обе дверцы. С одной стороны — деревянные ящики с нижним бельем и носками, с другой — брюки, рубашки и пиджаки. Все очень аккуратно сложено.

Кейт провела рукой по его любимому твидовому пиджаку. А затем сделала то, чего никогда не позволяла себе раньше, сунула руки в карманы. В одном кармане нашла сборник судоку в бумажной обложке, в другом — скомканный список бакалейных товаров. Кейт методично проверила всю одежду, вынимала клочки бумаги, на которых профессор записывал что-то, и положила их на столе. Напоминание — купить еду для кота, подстричься. Ничто не дало ей ключ к убийству.

Ал спрыгнул с кровати, подошел к ней и стал выписывать восьмерки возле ее ног. Она села на пол, положила кота к себе на колени. Он был тяжелым, теплым, родным.

— Он не вернется, Ал.

Кот ответил жалобным писком. У Кейт дрогнули губы.

— Извини.

Зарылась лицом в его мех. Сидели так, пока мех Ала не промок от ее слез. Потом Кейт тяжело вздохнула и спустила Ала с колен.

Кот немедленно вернулся на профессорскую подушку и, свернувшись в клубок, заснул.

Кейт открыла дверь маленькой кладовки. Там висело зимнее пальто и стояли картонные коробки. Кейт сняла верхнюю коробку и поставила на пол. В коробке оказались кубики Рубика — большие, маленькие, пластмассовые и старые, деревянные прототипы. Она вынимала их по одному, держала в руках и ставила рядом с собой на ковер.

Под кубиками оказался старый альбом в кожаном переплете. Кейт положила его на пол, уселась рядом, перелистала. Увидела фотографию родителей профессора. Профессор в коротеньких штанишках и матроске. С Джейкобом Доннели в подростковом возрасте во время шахматного турнира. Мэриан, Вилетта, Джейкоб и профессор 15 белой летней одежде. Еще один снимок — улыбающиеся лица, выглядывающие из прорезей в фанерном щите с нарисованными красотками в пляжных костюмах и их телохранителями.

Газетная статья и фотография шестерых молодых людей — среди них Джейкоб и профессор, члены интеллектуального клуба Бостонского университета. Профессор был президентом клуба, а Джейкоб — вице-президентом. Может, тогда и началась между ними вражда? Джейкоб всегда был вторым, а профессор — первым. Может, всему виной ревность? На следующей странице она увидела университетский диплом профессора.

Несколько страниц посвящались газетным статьям. Еще одно проникновение в частную жизнь наставника. Должно быть, головоломки он начал собирать уже в колледже. Кейт увидела статью об открытии музея головоломок в Великобритании, другая статья была посвящена украденному потиру, еще две рассказывали об обнаружении каменных головоломок в древнем китайском захоронении. Кейт внимательно прочитала статьи. Ее интересовало все, что составляло жизнь учителя.

Дошла до пустой страницы и заметила на ней маленькие черные уголки. Догадалась, что оттуда вырваны фотографии.

На следующей странице Кейт обнаружила статью об открытии музея головоломок и сопровождающую ее фотографию. На снимке профессор наблюдал за тем, как на здании устанавливают надпись — «Музей головоломок Эйвондейла». Профессор — высокий и красивый, хотя и немного грустный. Дата не была проставлена, но Кейт догадалась, что это произошло после его женитьбы на женщине, которая его не любила, и потери женщины, которая любила.

Кейт судорожно вздохнула. Может быть, числа все-таки лучше, чем люди. По крайней мере, они надежнее. Да, порой ей хотелось плакать от усталости, зато сердце у нее билось ровно.

На следующей странице она увидела приглашение на свадьбу Мэриан Тисдейл и Артура Комптона. Свадебной фотографии и снимков семейной жизни профессора Кейт не увидела.

Она перевернула страницу и увидела себя. Несколько страниц были посвящены ей. Вот она, с кое-как заплетенными косичками, стоит в лабиринте, сжимая в руках кубик Рубика. Она не помнила, когда он ее фотографировал. А вот она и профессор стоят по обе стороны гигантской тыквы.

Им удалось точнее всего определить ее вес. «Сто шестьдесят три фунта», — вспомнила Кейт. Она выиграла соревнование по разгадыванию головоломок и удостоилась звания лауреата.

Профессор сохранил все, что она когда-либо сделала.

На следующей странице она увидела Гарри, снятого полароидом. Мальчик с гордостью демонстрировал шифр, который ему удалось разгадать.

После этого опять пустые страницы. Снимков должно было быть больше, гораздо больше, ведь Гарри рос под покровительством профессора. Кейт показалось это страшно несправедливым.

Она закрыла альбом, убрала в коробку и накрыла сверху кубиками Рубика. Отключившись от прошлого, прижалась лбом к крышке.

Шорох заставил ее поднять голову. Гарри стоял возле открытой двери, а рядом с ним — Брэндон Митчелл. Лицо шефа было бесстрастным, как всегда.

Кейт поднялась и почувствовала боль в ноге.

Гарри подбежал к ней.

— С вами все в порядке?

— Я просто отсидела ногу.

Голос дрогнул. Кейт смутилась.

Ей хотелось, чтобы они ушли и оставили ее со своими воспоминаниями.

— Шеф пригласил меня в пиццерию. Мы думали, что и вы захотите пойти. В четверг вечером пиво бесплатно.

Кейт сомневалась, что это была идея Митчелла, ну да ладно: можно и сходить.

— Четверг? О, нет!

— А в чем дело? — спросил Гарри.

Кейт поморщилась. В четверг у нее свидание: она пойдет на боулинг с Норрисом Эндельманом. Надо же, чуть не забыла.

— Извините, я бы с удовольствием, но у меня другие планы.

Гарри выглядел разочарованным.

Шефу Митчеллу, судя по всему, было совершенно все равно. Он понимал, что означают «другие планы». И она точно знала, что он думает о женщине, идущей на свидание, когда ей следовало быть в трауре.

Да черт с ним! Если бы он прислушивался к сплетням, а не был таким формалистом, то знал бы, что это — затея тети Пру.