Свет на вулкане

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Мая была бы потрясена, если б узнала, что Ирина считает себя глубоко несчастным человеком.

Ирина с горечью подумала об этом, когда, сходя с крыльца штаба экспедиции, увидела пустынную дорогу назад, дрожащие первые огни в бухте.

Она тихо шла по острову, отделенному сотнями километров воды от Владивостока. Сколько же почти космических пространств отделяло остров от Москвы, от улицы Огарева, где вот сейчас начиналось голубиное утро. И в пятиэтажном доме просыпались ее отец и мама, готовили завтрак. И в открытое окно не по радио, а непосредственно с Красной площади — через Манеж и улицу Белинского — каждые четверть часа долетали удары курантов.

Ирина с магической ясностью представила заботливое мамино лицо: «А как там сейчас моя доченька?»

Захотелось курить. Несколько пачек «Лайки», взятых с собой для таких вот минут, лежали в общежитии, в чемодане.

И есть захотелось чертовски.

Навстречу по деревянному щелястому тротуару топали, как на параде, двое солдат с карабинами.

— Не скажете, где тут у вас можно поужинать?

Солдаты остановились, оглядели ее с ног до головы.

— Пройдете двести метров, слева будет столовая, — сказал один.

— Спасибо.

— Стойте! Что за труба? — подозрительно спросил другой, указывая на длинный футляр с чертежами.

— До генерала дослужитесь, — усмехнулась Ирина. — Засекаю атомные подводные лодки. Ясно?

Солдаты молчали.

Ирина повернулась и пошла дальше, с интересом прислушиваясь, застучат за ней сапоги пограничников или нет. Было тихо.

Вскоре на одном из приземистых домов она разглядела надпись: «Столовая». В окнах было черно. Ирина перешла дорогу, потрогала ржавый замок на дверях…

Ни у нее, ни у Майки ничего съедобного в чемоданах уже не оставалось, и если Мая не проявила инициативы, то не придется есть до завтрашнего утра. Наверно, так и будет, потому что Майка все-таки раздражающе наивна и бесхозяйственна при всех своих прочих отличных качествах. Хорошо хоть, разберет чемоданы и можно будет прийти и нормально лечь, а не заниматься раскладыванием вещей.

Быстро темнело.

Ирина невольно ускорила шаг. Она думала о том, как повезло с Майкой. Хорошо в незнакомом месте быть с человеком, который тебя знает, знает твой дом, каков он ни есть, и ждет, волнуясь, когда же ты наконец вернешься. И ты тоже заботишься об этом человеке. Это и есть дружба, которая сильнее всего. Хотя Майка еще маленькая. Не все понимает. О Майке надо заботиться, оберегать ее. И это чудесно. От этого забываешь о себе.

Деревянный мостик через ручей как бы светился в сумерках. У перил виднелась чья-то невысокая фигура, вздыхал огонек папироски.

— Не скажете, далеко еще до общежития? — на всякий случай спросила Ирина у огонька и испугалась, потому что только сейчас увидела, что это — мальчик.

— Иди прямо, увидишь — конь белый пасется, вертай налево, а после вверх на сопку…

— Где я тебя видела? — спросила Ирина и тут же вспомнила.

— Я тебя тоже. Днем к мамке моей приходили кровати отбирать.

— Правильно. Что ж ты тут куришь?

— Остываю, — странно ответил мальчик, перегибая через перила нечесаную белокурую голову.

— Тебя как зовут?

— Васькой. А тебя?

— Ириной… Вася, кстати, послушай, у тебя найдется еще одна папироска?

Мальчик нехотя вынул из кармана расстегнутой телогрейки мятую пачку, протянул:

— Только с отдачей.

— Хорошо, — согласилась Ирина, ухватив пальцами папироску-гвоздик. — Спички давай!

Васька чиркнул спичкой о коробок, поднес огонь, чуть не опалив Ирине подбородок. Закурили.

— А вот скажи, — проговорил Васька, снова перегибая голову через перила, — если окурок вниз кинуть — куда поплывет?

— По течению ручья, в бухту, в океан.

— А ну кинь! — сказал Васька. — Я тебе другой дам.

Ирина послушно бросила папироску через перила в воду. Окурок развернулся и светящейся лодочкой неожиданно поплыл вверх по течению.

— Ни хрена не знаешь! — со злорадством сказал Васька. — Вся вода обратно повернулась, с океана прилив идет!

— Ну конечно! Я просто забыла.

— Ладно врать! Скажи уж: не знала. Я тоже не знал. У нас в Глинке такого нет.

— Где это?

— Отсюда не увидишь! В Брянской области. Ну ладно… Ты иди. А я еще постою.

И она послушно пошла дальше, чувствуя, что за спиной остался мужчина, чуть ли не земляк, отчего пустынная дорога на ночном острове показалась не такой уж долгой. На повороте дороги к сопке пасся белый конь.

…Войдя в комнату, Ирина увидела, что Майка уже спит, а на столе лежат два бутерброда с плавленым сыром.