Свет на вулкане

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Ветер ровно дул в лицо, относил тяжелый запах в бухту. Ветер играл полою распахнутой курточки, щекотал прядь над бровью. Руки казались не своими. И ноги, оказывается, устали тоже.

И все-таки в этой толпе Мая была, наверное, самым счастливым человеком.

Когда из попадающихся навстречу полузнакомых пароходных лиц (шла заступать вторая смена) кто-то крикнул: «Ну как там? Выполнили норму?», Мая, смутно улыбаясь, ответила: «Я еле полнормы сделала. Начинайте укладывать сбоку и сразу прижимайте! Требуйте, чтоб вам каждой показали!»

Идти одной из многих после немудреной, но трудной работы! Как и тогда на пароходе, среди поющих солдат, Маю приподнимала тайная прелесть жизни. Пахло йодом. Океаном. Над кратером вулкана стоял дымок.

— Майка, черт, постой!

Догоняла Ирина. Догоняла, выделяясь среди всех красной курткой, ростом, красотой. Нельзя было ее не любить.

— Иринка! — Мая ухватила ее за локоть.

— Ну как?

— Здорово! Хоть норму не выполнила. А у тебя?

— Упираются. Не хотят никаких экспериментов. Завтра ухожу с ними на ловлю.

— Завидно! А я завтра во вторую смену!

— Ты в столовку?

— А тебя, конечно, накормили?

— Я отказалась. Бежим скорей вместе!

Но в столовой было уже полно. Очередь длинным хвостом спускалась с крыльца.

Подруги нерешительно остановились. Торчать в очереди не хотелось.

— На материке еще настоимся, — решила Ирина. — Майка, айда обследовать местный магазин! Накупим еды, дома сварим.

— Айда! — азартно поддержала Мая. — Я ведь аванс получила, бешеные деньги — тридцать рублей.

— Это полезно, — заметила Ирина. — Мне дали только половину командировочных, остальные техник должен привезти.

И они двинулись к магазину. Он находился наискосок — в бараке на другой стороне улицы.

В магазине оказалось два отделения.

Сначала, не сговариваясь, направились вправо. Здесь продавались сервизы, магнитофоны всех марок, «Спидолы», часы, электробритвы, японские плащи и обувь, всевозможные пудры и кремы, книги и журналы.

Ирина с Маей померили дорогие японские плащи, удивились, что среди парфюмерии нет ни духов, ни одеколона, прошли налево.

Здесь свободно можно было купить: хлеб, масло, сахар, соль, спички, папиросы и сигареты ленинградской фабрики имени Урицкого, сгущенное молоко, жирную копченую колбасу, консервы всех видов, болгарский клубничный конфитюр и, конечно, сайру.

Девушки купили прямоугольную буханку серого хлеба, двести граммов масла, банку болгарского конфитюра и банку сайры.

Подавая сайру, продавщица с нарисованными ресницами сказала:

— Чего деньги переводите? Сайру у нас не покупают.

— Да ну? — поразилась Мая. — А у нас во Владивостоке за ней очереди!

— Сайры на заводе и так полно. Мне-то что? Покупайте на здоровье, — сказала вдогонку продавщица.

Они вышли на крыльцо магазина и увидели, что за это время здесь успела расположиться та самая тетка в салопе, что ехала с ними на «Кулу». Тетка сидела на ступеньках, разложив перед собой на перевернутом картонном ящике из-под сайры груду чесночных головок и помидоров.

— А говорили — витаминов нет! — сказала Мая. — Вы что, можете продать помидоры?

— А, студентки! — с сочувствием улыбнулась тетка. — Много наработали? Помидоры, так и быть, для вас — рубль. Небось авансу еще не получили?

— Получили! — похвасталась Мая. — Я, правда, только полнормы сделала.

— Ну ладно, тогда давай возьмем килограмм, — решилась Ирина. — У вас весы есть?

— На что весы! — дружелюбно улыбнулась тетка. — Выбирайте.

Пока девушки выбирали семь помидорчиков покраснее, за их спинами молниеносно выросла громадная очередь рыбаков.

— По-моему, здесь не больше килограмма, — сказала Мая и протянула рубль.

— Что ты, красавица, здесь не материк! Рубль штука! — грустно покачала головой тетка.

— Может, не будем брать? — опешила Ирина, доставая из кармана куртки последние деньги.

— Что, девушки, денег нет? — вмешался один из рыбаков, парень в вязаной водолазной шапочке, потряхивая густой пачкой красных десяток. — Угостим студенток?

— Спасибо. Не нуждаемся, — сердито отрезала Мая.

— Постой, постой… А за эти туфельки сколько отвалила? — спросила тетка, поспешно нагибаясь к Ирининым ногам. — Я тебе полсотни дам или же помидор полста привезу, как пожелаешь… Дай-ка померяю.

— Зачем вам эти туфли? — удивилась Мая, глядя на толстую, в три обхвата, нечесаную тетку в салопе.

Но та уже насильно сняла с Ирины одну туфлю и жадно мерила, впихивая в нее свою неожиданно маленькую ступню.

— А я, девочки, каждый год на бархатный сезон в Ялту летаю, у меня там в ресторане «Южный» хороший знакомый скрипачом работает. Вы бы меня и не узнали…

— Эй ты, Бобыриха, сволочь, — дернул ее за плечо рыбак в вязаной шапочке, — отдай студентке обувку, пока мы все твои помидоры не разнесли! Вот тебе два рубля. Берите, девушки, по помидору!

Один из помидоров он вручил лично Мае. Другой подержал, пока Ирина надевала туфлю.

…Они прошли уже мостик по дороге к общежитию. Мая в одной руке несла хлеб, в другой, как цветок, красовался помидор.

Жизнь на острове уже начала казаться привычной и даже чем-то уютной, но вулкан, который все время грозно высился перед глазами, как-то не давал забыться и успокоиться.

— Как ты думаешь, можно туда забраться? — спросила Мая.

— Не уверена, — ответила Ирина. — Я еще во Владивостоке читала — высота тысяча метров с чем-то… Да и зачем? Холодно там и дико.

В этот момент послышался дребезг нагоняющей автомашины. Девушки резко отпрянули, но машина со скрежетом остановилась рядом. Это был самосвал.

Из кабины высунулась шофер — разбитная девушка в красном беретике, посаженном на вершину пышнейших белых волос.

— Эй, красотка, где помидор взяла?

Мая в замешательстве взглянула на нее.

— Купила возле столовой.

— Там уже все расхватали, я специально гоняла. Вот черт! Ни одного помидора за лето не видела, — сокрушенно сказала шофер. — Вообще в жизни мне не везет!

— Ну, возьмите! — Мая не очень охотно протянула ей помидор.

— Всегда говорила — есть добрые люди, — сказала шофер, впиваясь в помидор зубами. — Жаль, соли нет. Помидоры — моя стихия! Вам куда? В общежитие? Могу подвезти.

— Туда же машины не поднимаются!

— Кто это вам сказал? А ну влезайте. Туда еду.

И вот они уже втроем сидели в кабине тряского самосвала.

— Ирен! — Какой-то великан рыбак стал посреди дороги, растопырив руки.

Шофер затормозила машину, высунулась из кабины:

— Чего тебе, крошка?

— Мы на лов завтра уходим.

— Ну и что?

— Я к тебе приходил — не застал. Сегодня приду.

— Хватит! — отрезала Ирен. — Ну вас всех к лешему!

— Сдурела ты, что ли? Я спирту достал.

— Хватит! Вот при посторонних говорю — хватит! Ясно тебе?

— Ладно-ладно, — сказал рыбак. — Постучу — выйдешь! А то шум будет.

— Идиёт! — сказала шофер и повела самосвал дальше.

— Вас Ирен зовут? — удивилась Мая.

— Это я так мужикам говорю. Имя красивое. А зовут меня, девушки, Дуся. Вы не думайте, я тоже студенткой была — училась в пищевом техникуме у нас в Фергане. У меня и муж был. Военный. Летчик-испытатель. Разбился в прошлом году. Его мне даже не показали. Только гроб и шапка на гробе. Все. — Дуся небрежно смахнула слезу. — Осталась у нас дочка, девочка. Пятнадцатого февраля этого года оставила я ее одну, в магазин пошла, а у нас во дворе арык проходит, она и соскользнула туда по глине мокрой, захлебнулась Диночка… Ну вот, девушки, потеряла я за один год и Костю и Диночку. Чувствую, совсем с ума трогаюсь, а тут объявление на заборе: нужны, мол, одинокие работницы на какой-то остров. Завербовалась — вот шоферю черт те где.

Мая посматривала на вулкан, на океанский простор, покрытый барашками, на Дусю-Ирен. А Дуся-Ирен продолжала рассказывать:

— Вам тут сразу расскажут, что я гуляю. Гулять не гуляю, а с мужиками встречалась, пила, хоть и сухой закон. Спирту не достану — одеколон «Ландыш», а утром башка трещит. Говорят, от духов и одеколону слепнут понемногу. Вы не знаете, правда это или нет?.. А Костя меня любил. Почти год назад, в июле это было: «Подарю, говорит, к первому августа, на день рождения, машинку. Швейную. Электрическую». И — разбился.

Самосвал свернул к сопке. Замер. Взревел. И разом поднялся по крутизне на поляну, где стояли бараки.

Здесь свободные от работы студентки, засучив рукава, убирали с территории строительный мусор.

— Спасибо, Дуся, — сказала Мая, на секунду обняв ее за плечи. — Еще, наверно, увидимся.

— А я в этом бараке и живу, — ответила Дуся.

Студентки тотчас начали бросать мусор в кузов ее самосвала.

Лишь один человек сидел на ступеньках крыльца, праздно наблюдая за работающими. В руках у него была толстая проволока, на которую были нанизаны какие-то студенистые чудища.

— Здравствуйте, а я к вам в гости, Маечка, — сказал Георгий, вставая.

Из-под бороды его, в вырезе свитера, виднелась белоснежная рубаха и черный галстук.

Мая сама не ожидала, что так обрадуется попутчику, и растерянно спросила:

— Что это у вас? Какая гадость!

— Кальмары, — ответил Георгий, подняв проволоку с прозрачными тварями повыше. — Если сварить, а после поджарить…

— Ага! Значит, нам все же повезло с обедом! — воскликнула Мая. — Да вы познакомьтесь. Ирина. Моя самая лучшая подруга.

— Знакомы, — спокойно сказала Ирина и пошла вперед, едва не споткнувшись на крыльце об огромного краба.

— Да! Вот еще краб. Его тоже придется варить. Как у вас тут с кастрюлями и сковородками?