Свет на вулкане

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Что-то переменилось.

Мая раскрыла глаза. И тотчас зажмурилась. Их больно заломило от света, ударившего из иллюминатора.

Она снова открыла глаза. Отсветы освещенной солнцем воды радужно играли на низком белом потолке твиндека.

Судно стояло.

Повсюду с верхних полок недвижно свисали девичьи руки, простыни, одеяла. Нарастающее чувство непонятного восторга сбросило Маю с постели. Она глянула на верхнюю полку.

Ирина спала.

Торопливо одевшись, Мая без куртки, в одном свитерке, быстро двинулась к выходу.

Высокий матрос сидел у дверей на крайней койке спиной к Мае и, кажется, целовался с какой-то девушкой в сатиновых шароварах.

Мая испуганно замерла, потом пролетела мимо, заметив красное курносое лицо студентки с круглыми глазами и чуть заметными усиками.

Скорей вверх по гулкому ржавому железному трапу! Поворот. Дальше вверх по отвесной железной пароходной лесенке!

Палуба. Пустая. Еще мокрая от вчерашнего дождя.

Зеленоватое чистое небо.

И громадная синяя туча, треугольником встающая над сине-зеленым уступчатым островом, изрезанным узкими туманными заливами.

Да это вулкан! Это — Курилы!

В утренней морской тишине слышен лишь пронзительный крик белых чаек, патрулирующих между вулканом и стоящим на рейде пароходом, да рокот удаляющегося за синий мысок катера.

— Боцман, боцман, что ж не выбираете якорь? Снимаемся. Снимаемся. Давайте скорей выбирать!

Мая огляделась и увидела, что голос принадлежал моряку, высунувшемуся с рупором сверху, из окна высокой пароходной надстройки.

На носу, повизгивая, начала работать лебедка, загрохотала якорная цепь.

Споткнувшись о высокий порог входа, Мая кинулась обратно вниз, в твиндеки, застучала туфлями по ступенькам трапа. Вниз, вниз… Поворот. Снова вниз по головоломно крутой пароходной лестнице. Твиндек № 1. Твиндек № 3. Вот и твиндек № 5. Рванула на себя тяжелую дверь, влетела в сонную тишину:

— Девочки, вставайте скорей! Вулкан! Курилы!

Матрос неловко вскочил на ноги. Метнулось круглоглазое лицо усатой студентки.

Над полками взлохмаченные, сонные головы.

— Что? Где?

— Сколько времени? Что случилось?

— Зачем вставать? Рано еще. Семь часов.

— Ой, матрос! Ой, девчата, прячьтесь скорей! У нас матрос! Вон он, с Танькой Путиловой!

— Где?! Где?! — Тут же вскочили и те, кто еще спал на полках.

Оттолкнув Маю, матрос ринулся к выходу, круглоглазая Путилова с головой нырнула под одеяло.

В твиндеке раздался хохот.

— Глядите. Правда вулкан! — закричала вдруг какая-то девушка с двумя куцыми косичками и спрыгнула с койки к иллюминатору.

Минут через пятнадцать все, кроме Путиловой, уже были на палубе и, теснясь вдоль всего левого борта, разглядывали остров с вулканом.

Но «Кулу» уже быстро набирал ход.

— Девочки! Красотища!..

— Смотрите, облако какое розовое над самым вулканом!

— Это от рассвета! Солнце встает!

— Мая, что ж ты не смотришь?! Иди скорей! Это же потрясающе!

— Да, — бросила Мая Ирине и почувствовала, что среди этих воплей ей почему-то уже неинтересно любоваться вулканом и островом.

На палубу высыпали солдаты и матросы.

Пробираясь сквозь толпу гомонящих пассажиров, Мая краем глаза заметила вчерашнего собеседника — Ильченко. Тот высматривал кого-то среди студенток. Болтать сейчас не хотелось, и Мая быстро свернула в дверь надстройки, откуда поднимался незнакомый трап с деревянными ступеньками и ярко начищенными медными поручнями.

Трап вывел Маю на самый верх, на узкую площадку, откуда хорошо была видна носовая палуба со всем народом и зеленый простор моря впереди и вокруг.

Мая замерла на месте.

Лишь заметив справа от себя за стеклянной дверью широкое помещение с огромным деревянным штурвалом, за которым стоял невысокий, курчавый парень, похожий на белокурого Пушкина, Мая поняла, что находится рядом с рулевой рубкой. «Рулевая рубка. Посторонним вход запрещен», — прочла она табличку, и запретный мир потянул ее к себе как магнит.

За стеклом двери, в сумрачной чистоте помещения, парадно поблескивали медные части приборов…

Внезапно снаружи, в противоположном конце рубки, сверкнув, раскрылась такая же застекленная дверь. С биноклем на шее появился человек в морской фуражке.

— Курс сто шестьдесят пять, — сказал он, склоняясь над картой, расстеленной на столике.

— Курс сто шестьдесят пять, — повторил рулевой, немного повернув колесо штурвала.

— Придется включать локатор. Минут через полста войдем в молоко. — Человек хотел было взяться за бинокль и тут заметил приникшую к стеклу Маю.

— Это еще что?! — Раскрыв дверь, он стоял перед ней на пороге рубки. — Кто дал право подниматься на мостик?

— Это и есть капитанский мостик?! — с детским восторгом спросила Мая.

— Ну и что? Написано же «Вход запрещен» русским языком. Каждый раз кто-нибудь залезает! Давайте-ка спускайтесь вниз!

— Послушайте, товарищ капитан, вы человек или кто? Я тихо постою. Пять минут. И пожалуйста, уйду…

— Я штурман, девушка! И есть инструкция, чтоб посторонних на мостике не было. Понятно? Чешите отсюда!

— Теперь понятно. Я думала, вы капитан, а вы только штурман. — И, холодея от собственной дерзости, Мая стала спускаться по трапу.

— Вот черт! Слова сказать нельзя! Тебя же и облают… — услышала вслед Мая и улыбнулась.

Она все же побывала на капитанском мостике. И первая увидела вулкан. И остров. День начинался интересно.

И когда через полчаса она поднялась после завтрака на палубу и увидела, что «Кулу» из мира солнца и полной ясности входит в мир моросящего тумана, Мая нисколько не огорчилась. Правда, ей не хотелось спускаться в твиндек за курткой, но она тут же придумала выход. Она вспомнила, что на корме стоят самосвалы. «А что, если кабины не заперты? Там можно прекрасно устроиться».

По опустевшей палубе Мая прошла на корму, пробралась к одному из грузовиков, влезла на подножку, нажала на ручку дверцы.

Дверца неожиданно легко поддалась, и Мая увидела, что в кабине восседает громадный бородатый парень с книгой.

— Испугались, да? — сочувственно сказал парень, захлопывая книгу. — Скворечник занят, кто бы мог подумать…

— Я никогда ничего не боюсь, — отрезала Мая, чувствуя, что сваливается с высокой подножки.

— Ну, если так, садитесь, гостем будете!

— Спасибо. — Чтоб не упасть, Мая бросила себя на свободное место сиденья. Дверца захлопнулась.

Положение стало совсем глупым. Бородатый парень с насмешливым любопытством взирал на нее. Стекла кабины были в мельчайших каплях воды. За стеклами стояло молоко тумана.

Бросила взгляд на книжку в могучих руках бородача. «Уолден, или Жизнь в лесу». Не читала.

«Кулу» дал низкий, протяжный гудок…

— Разве снова стоянка? — удивилась Мая, радуясь поводу нарушить молчание.

Парень посмотрел на нее, терпеливо объяснил:

— Туманные сигналы все время будем давать, чтоб не столкнуться.

И действительно, пароход проголосил опять, низко и протяжно. Было что-то печальное в этих равномерно повторяющихся гудках.

— Туманные сигналы… — повторила Мая. — Красиво.

— Очень, — подтвердил бородач. — Великий или Тихий — тоже шикарно звучит.

— Да, — кивнула Мая.

— Ничего. Завезут на островишко — узнаете, чем пахнет настоящая жизнь.

— А вы уже там были?

— Приходилось. О чем только думали папа и мама, когда отпускали в наши края?..

«Кулу» прогудел снова.

— От тумана все стекла в каплях, — сказала Мая, — штурман даже радиолокатор включил. Там, на капитанском мостике.

— Туман скоро сядет, — буркнул бородач, задумавшись о чем-то своем. — А вы хотя бы знаете историю посудины, на которой плывете?

— Хочу узнать!

— Голландской постройки. 1916 года. Грузовое судно. После революции возил жратву, спирт, стройматериалы на Север, Камчатку, Сахалин. В тридцать восьмом был переделан из грузового в пассажирский. Передан «Дальстрою». В твиндеках возили людей с материка.

— В этих самых? — поразилась Мая.

— Тут все это самое, — зло сказал парень.

— Вы тоже по вольному? Интересно, куда?

— Сайру ловлю.

— А мне показалось — лесник.

— Почему? — удивился парень и тут же сообразил: — Борода, что ли?

— И книжка такая — про жизнь в лесу.

Парень покровительственно улыбнулся.

— В дровяном колледже не учился. А книгу на острове дам прочитать. Как зовут?

— Мая.

— Георгий. — Он положил правую руку на спинку сиденья и дружелюбно обнял девушку за плечи.

Мая сбросила его руку.

— Я думала, вы человек, а вы…

— Ну, кто? — Он с интересом пригнулся к ней.

— Салага! — неумело выговорила Мая.

Бородач улыбнулся настолько добродушно, что Мая едва сохранила строгое выражение лица.

— Послушайте, Георгий, неужели там, за Краем Света, действительно больше ничего нет?

— Зачем? Есть кое-что: океан, другое полушарие — Америка, Дальний Запад, ковбои… Читали Джека Лондона?..

— Майка! Ты тут?! — Распахнув снаружи дверцу кабины, Ирина потянула Маю за рукав свитера. — Вылезай сейчас же! Киты!

Стоя на высокой подножке самосвала, Мая увидела, что туман почти исчез и справа по борту далеко в открытом море вспыхивают на солнце два небольших фонтана…

— Неужели киты? — поразилась Мая, ухватив Ирину за шею, чтоб не свалиться.

— Киты! Ура-а!.. — гремела палуба, снова забитая пассажирами.

Тон задавали девушки. Их оживленные, юные лица виднелись везде — у правого борта, на трюмах, в проходах…

Дул сильный, свежий ветер.

— Внимание! Пассажирам, следующим до Края Света, приготовиться к выгрузке. Команде занять места согласно швартовому расписанию, — произнес усиленный динамиками голос пассажирского помощника капитана.

— Ура-а! — снова загремела палуба.

— Ну, пока, — торопливо кивнула Мая бородачу, спрыгивая с подножки.

Он улыбнулся из темноты кабины:

— Ну, пока…

— Майка, в чем дело? Ты с ума сошла? Укрываешься с каким-то типом в машине, — поразилась Ирина, пока они спускались в твиндек за вещами.

— Да это рыбак. Интересный человек.

— Все у тебя интересные!

Отделившись от остальных пассажиров, девушки со своим багажом взволнованной толпой снова собрались на нижней палубе.

Ветер свежел. Нагонял справа крутую волну с высокими, распадающимися на лету белыми гребнями пены.

— Молодка, молодка, пособи подтащить!

Мая обернулась.

Эти слова предназначались не ей, а другой девушке, в синем берете. Но та или не услышала, или не захотела услышать низкую тетку в зимнем бобриковом салопе, которая, надрываясь, волокла по палубе сразу огромный узел и фанерный ящик с дырочками.

— Давайте я, тетенька! — Мая подбежала к ней и ухватилась за узел.

— Волочи, волочи! К стеночке, к стеночке… — задыхалась тетка.

Дотянув узел до борта, где рядом с Ириной стоял и ее чемодан с учебниками, Мая, разгибаясь, улыбнулась тетке.

— Неужто добровольно к нам? — переводила дыхание тетка. — Ох, деточки, деточки… И цунами вы не боитесь. И витаминов там совсем нету…

— Витаминов нету?! — испуганно сунулась студентка в модной синтетической шляпке «грибом» и сатиновых шароварах. — Слышите, девушки?!

Мая узнала в ней круглоглазую Путилову.

— А ты думала? Вон туфли с каблуком понадевали, а Край Света, он покажет себя…

— А вы, тетка, прекратите агитацию! — неожиданно прикрикнула Ирина, которая действительно была в изящных туфлях с узким, высоким каблуком.

— Девушка, можно вас на минутку? — поманил издалека какой-то маленький матросик.

— Меня? — с готовностью спросила Мая.

— Нет, — протестующе замахал руками матросик. — Ее, ее… Ага, вот вас. На минутку.

— Что вам? — шагнула к нему Ирина.

— Девушка, дайте ваш адрес, — просительно сказал матросик, раскрывая записную книжку.

— Но зачем вам? — удивилась Ирина.

— Переписываться будем, — важно объяснил матросик.

Ирина засмеялась.

— Пожалуйста. Край Света. До востребования.

— А кому писать? — почтительно спросил матросик.

— Ирине Сергеевой.

— Девушка, а ваш адресок?

Мая уже не хотела даже оборачиваться, но оказалось, что это именно к ней подступал красавец старшина с раскрытой записной книжкой, где было уже полно только что записанных адресов.

— Вы хотите мне что-нибудь сказать? — удивилась Мая. — Скажите так. Зачем адрес?

Матрос смешался.

— Ну, переписку затеем.

— Эй, старшина, а мой адресок не нужен? — Невдалеке, засунув руки в карманы бушлата, стоял Лева Ильченко.

Старшина смерил его взглядом, хмыкнул, но равнодушно отошел.

— А я искал вас… Сходить собираетесь? — протянул руку Ильченко. — Вот вы уже и приехали.

— Где? — поразилась Мая.

Оказывается, с другого, левого, борта надвигалась новая туча вулкана.

— А нас на Север куда-то везут, — грустно сообщил Ильченко, — предполагаю, что на Камчатку.

— Да-да, — невнимательно согласилась Мая, прислушиваясь к стрекочущей языком тетке, которую окружили притихшие девушки.

— …И цунами. И чего-чего только не бывает, — рассказывала тетка. — Прошлый год еще был случай. Бык напиться воды вздумал, забрел в ручей, где он в океан впадает, попил. А выйти не может. Мычит, будто режут. Тут, говорят, шофер ехал. Удивился: чего скотина мучается, из воды не выходит? Стал помогать, веревку быку на шею привязал и к грузовику. Сел в грузовик да как дернул грузовиком быка на берег! Дернул да и выдернул. Глядь, а у быка на задних ляжках восьминог громадный присосался…

«Кулу» подходил к острову.

Плоская вершина вулкана, отсеченная длинным облаком от подножия, казалось, безмятежно парила в солнечной дымке над океаном. Уже было ясно различимо, как снизу скатываются на отвесный скалистый берег зеленые валы, расшибаются в пыль и на миг откатываются назад, оставляя льющиеся со скал пенистые водопады.

Уже никто не кричал «ура». И даже тетка в салопе примолкла. Оробело глядели все на приближающийся берег. Там не было видно ни крыш, ни пристани, ни даже столба какого-нибудь — никаких следов человека. Бесконечной стеной тянулись угрюмые скалы с гротами — прибежищем страшных осьминогов. Стал слышен реактивный гул ударяющего о скалы прибоя.

Мая поискала взглядом бородатого Георгия, но его нигде не было видно.

Пароход заворачивал за мыс.