Свет на вулкане

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Ночной мир океана был полон скрытой жизни.

Под двумя длинными люстрами, выставленными с правого и левого борта, виднелась лишь бегущая назад фосфорически-зеленая вода с взлизами белоснежной пены.

Но скопления глубоководных водорослей, собранных течением в узкие бурые ленты, да всегда неожиданные мощные всплески в стороне заставляли угадывать и ночной поход ската, и глубинную битву осьминогов с китом — всю тайную жизнь потревоженной светом океанской толщи.

В рубке «Космонавта» было полутемно. Лишь слабый отблеск лампочки, освещающей картушку компаса, падал на спокойное лицо Георгия, стоящего у электрического штурвала, на капитана, время от времени приникающего к резиновому раструбу локатора. Кроме них, в темном углу у своего прибора угадывался очкастый гидроакустик с наушниками на голове — ждал, когда сайра скажет ему: «Я под килем!»

— Курс сто семьдесят один, — негромко сказал капитан.

— Курс сто семьдесят один, — повторил Георгий, нажимая кнопку электрического штурвала.

Пощелкивал эхолот.

Тесная ходовая рубка была до предела насыщена современной техникой. Ирина стояла в темноте у окна и хмурилась: все эти приборы не решали главной проблемы, зато создавали иллюзию полной вооруженности.

Судно изменило курс, и в свет люстр вдруг попали две морские уточки-глупыша. Они с трудом замахали крыльями и, глиссируя по воде, едва улепетнули вбок, в темноту.

— Налопались рыбы, — сказал капитан, снова приникая к локатору. — Товарищ Сергеева, в шести милях по курсу сто шестьдесят девять скопился весь наш сайровый флот. Хотелось бы и нам…

Ирина подошла к локатору, прижала лоб к тугой резине раструба. По круглому, черному, как космос, экрану кружил зеленый лучик развертки, высвечивая скопление зеленовато-желтых зернышек. Это и были десятки промысловых судов, видимо напавших на место скопления сайры.

— Курс сто шестьдесят девять, — сказала Ирина.

— Уже взят, — насмешливо отозвался Георгий.

Грохот дизелей усилился. Капитан включил рубильник, и по обе стороны борта празднично загорелись все длинные люстры с ослепительно синими лампами. Сейчас «Космонавт» стал похож на летящую сказочную галеру с высоко вскинутыми над водой светящимися веслами.

— Пишем сайру! — сказал Паша, который неслышно появился из штурманской и теперь держал в руках ползущую с катушки эхолота широченную розовую ленту с лохматыми коричневыми полосами.

— Гидра! — неожиданно гаркнул Георгий. — Слетай в кубрик, буди этого сукиного сына, всегда вахту просыпает!

Очкарик послушно скинул наушники и бросился вниз по трапу.

В это время капитан отодвинул вбок стекло, взял рупор, высунулся наружу и крикнул столпившимся на носовой палубе рыбакам:

— Прожекторист, на мачту!

В тот же миг темная фигурка человека вскарабкалась вверх по фок-мачте на небольшую площадку, откуда сразу вспыхнул толстый столб света и стал стегать по ночной воде впереди по курсу «Космонавта».

— Ого! Эхолот пишет!.. — послышался голос вошедшего тралмейстера. Он подмигнул Ирине, хлопнул ее по плечу и добавил: — Сейчас возьмем рыбки от и до. Это я вам говорю!

— Средний вперед! — сказал капитан.

Двигатель сбавил обороты, и теперь стали слышны удары волн по корпусу судна.

Сквозь стекло рубки впереди возникло видение разноэтажного ночного города с мерцающими светом домами.

— Так держать! — сказал капитан.

— Так держать, — буркнул Георгий и громко спросил: — Ты что, в детском саду или на судне?

Вопрос его относился к Вадиму, тому самому морячку, который «до сих пор не нашел своего идеала». Сейчас он действительно был спящим ребенком, которого насильно оторвали от сладкого сна. Не заметив Ирины, он встал вместо Георгия на толстый коврик у штурвала, зевнул, извлек из наружного кармана курточки сигарету, закурил ее и поежился от холода.

Георгий подошел к локатору.

— Ну, гидра, послушайте, что там у вас? — спросил капитан.

Вернувшийся с Вадимом акустик включил свой прибор и только начал надевать наушники, как оттуда на всю рубку запищало по-воробьиному.

— Это сайра! Сайра! — взволнованно крикнул акустик.

Но его тут же перебил крик с мачты.

— Сайра! — кричал в рупор прожекторист.

Тралмейстер загремел вниз по трапу.

— Малый ход, машина! — сказал в переговорную трубу капитан. — Даю аврал!

По всем помещениям судна раздался тревожный перезвон аврального сигнала.

И в эту же секунду нечеловеческий вопль рулевого пронзил рубку. Огни судов впереди резко шатнулись вправо.

Ирину швырнуло на шкафчик с компасом, ударило о локатор, Георгий крепко ухватил ее за плечи.

— Задний ход! — рявкнул капитан в машинное отделение.

Георгий отпустил Ирину, кинулся к рулевому, оттолкнув его от штурвала.

Судно дернулось. По нему прошла судорога.

Рулевой ладонью утирал пот со щеки, в другой руке дрожала дымящаяся сигарета.

— Ты что?! — крикнул капитан, вглядываясь через закрытое окно рубки в темноту ночи.

— Чуть не столкнулись… — выдавил из себя Вадим, не попадая в рот сигаретой.

— Где? С кем?! — снова крикнул капитан, не оглядываясь на Вадима.

— Огонь… Прямо по курсу…

— Ты что, остолоп?! На милю вперед никого нет! — крикнул Георгий.

— А вот он! Снова огонь!.. — завопил рулевой, выбросив вперед руку.

Действительно, впереди в темном стекле рубки совсем близко мерцал красный огонек.

Георгий с размаху ударил рулевого по руке.

Огонек пропал.

— Салага тихоокеанская, это ж отражение твоей сигареты!

Капитан со свистом перевел дыхание.

— Возвращайся на курс сто семьдесят, — тихо сказал он Георгию и передал в машинное отделение: — Малый вперед!

— Сайра! Сайра! — снова донеслось с мачты…

Ирина раскрыла дверь рубки и вышла на правое крыло мостика. Ухватившись за мокрый от брызг поручень, она увидела, что в скулу сейнера бьют размашистые, высокие волны. Оттуда, из насквозь просвеченных люстрами зеленоватых волн, выскакивали узкие, сверкающие ножи. Это была сайра.

Серебряное, мерцающее облако рыбы клубилось вокруг сияющего лампами «Космонавта».

На палубе, кренясь, но привычно удерживая равновесие, суетились рыбаки.

— Гасить левый борт! — перекрывая гул Волн, крикнул с палубы тралмейстер.

Одна за другой погасли все люстры левого борта.

Теперь бесформенное облако рыбы перешло под играющий огнями правый борт «Космонавта». Оно то приближалось к глазам Ирины, когда судно кренилось на правый борт, то отдалялось.

— Отдать сеть-ловушку! — скомандовал тралмейстер.

Загрохотала лебедка. И длиннейший вьетнамский бамбуковый шест с пришитым к нему внешним краем красной капроновой сети стал опускаться за борт, закачался на волнах и начал отплывать. Сеть тянулась за ним, увлекаемая грузами вглубь, — будто круги красной крови расплывались над серебряным облаком сайры.

— Мостик, вырубай правый!..

Вот и люстры правого борта угасли одна за другой.

И сейчас же над затопленной сетью вспыхнул красный, как в фотолаборатории, свет.

Сайра обезумела. Совершая двойные сальто, узкие рыбы сотнями стали выпрыгивать из воды, маниакально стремясь к источнику красного света…

Капитан и Георгий, натягивая штормовки, загрохотали сапогами вниз по трапу.

Завыла лебедка, подтягивая на канатах бамбуковый шест обратно к борту, чтобы сеть-ловушка закрылась.

Сверху Ирине было видно, как волна бьет рыбакам в глаза едкой солью, потоками стекает по зеленым широкополым зюйдвесткам. Теперь началось самое тяжелое — «подсушивание» сети. Растянувшись вдоль всего правого борта, рыбаки равномерно подбирали мокрую и тяжелую от многопудового улова сеть так, чтобы она провисла у самого борта гигантским мешком.

Это была медленная собачья работа. На миг среди рыбацких зюйдвесток мелькнула всклокоченная борода Георгия, фуражка капитана… Обдаваемые злой волной, в свете красной лампы все эти люди казались истерзанными кровавыми дьяволами.

«Вот оно, — со злостью думала Ирина, — то, с чем они, мужики, примирились…»

Ей вовсе не хотелось броситься им на помощь, как наверняка сделала бы Майка. Ей хотелось курить.

В рубке не было никого, кроме притихшего Вадима.

— Дай закурить, — попросила Ирина.

— Да нет больше. Та была последняя…

В радиорубке ее встретил доносящийся из аппарата знакомый, грузный голос:

— Ну, давайте, «Космонавт». Слушаю вас, Палыч, как всегда, доложите обстановочку. Прием.

Капитан, утирая мокрое от брызг лицо, ответил:

— Обстановочка нормальная, нормальная. Как обычно, берем рыбку, берем рыбку. Делаем первый подъем. Сейчас делаем первый подъем…

Радист дал Ирине папиросу, и она снова прошла на правое крыло мостика, представляя себе, как Ковынев сидит сейчас у себя в штабе с микрофоном у рта.

С гулом налетела косая волна, накрыв палубу и всех, кто на ней находился. Но тралмейстер не прекратил работы, потому что двое дюжих рыбаков крепко держали его за ноги. Огромным сачком на длиннейшей рукоятке он, с помощью лебедки, вычерпывал из сети улов, переливая рыбу в деревянный лоток, откуда она скользила в трюм, в ящики со льдом.

Снова ударила волна.

Ирина отвернулась. Вошла в рубку. За окном качались огни других сейнеров. Сейчас там шла такая же адская работа.

— Слушай, Дима, ну и сколько за ночь можно провести таких подъемов?

— От силы восемь — десять. Всякий раз распугиваем. После снова приходится накапливать светом. А то переходить, искать в другом квадрате. А что?

— Ничего, — сказала Ирина. — А можно курить в рубке?

— У нас курят, — ответил Вадим и насупился.

Минут через двадцать сюда, тяжело дыша, поднялся Георгий. На ладони его появилась кровавая ссадина.

— Подите залейте йодом, — сказал капитан, проходя к локатору.

— Ничего. Заживет, как на собаке. — Георгий кивнул Ирине: — Ну, теперь видели, как рыбка достается?

— Глупо достается, — сказала Ирина, косясь на его рану. — Это все равно как плавать сейчас на плотах через океан. Пора отказываться от сетей. Средневековый, безнадежно устаревший способ… А руку вы все-таки йодом залейте.

— Брать рыбу без сети? — устало сказал капитан. — Этого навряд ли наука достигнет. Я не доживу.

— Разве что на удочку, — ухмыльнулся Георгий, обматывая руку носовым платком. — Как кумжу.

— На днях должен прибыть наш электрик с генераторами. Переоборудуемся. И будем ловить сайру без всякой сети, — ответила Ирина. — А кумжу можно и на удочку.