«Были не морды, но лица у лошадей…»

Были не морды, но лица у лошадей,

с человеческим взглядом и выражением,

осмысленным не менее, чем у всадников, у горожан,

подносящих королю, победившему их, ключи

от города, видимого, конечно, на заднем

плане с его башнями, шпилями,

под густо-синим, в глубине светлеющим, небом;

и особенно у одной из них, единственной, повернутой не

в профиль, но лицом к зрителю — грустное,

насмешливое, смешное, и какое-то благосклонное

(и к королю с его мантией,

и к горожанам в их белых рубахах,

и к тебе, смотрящему на них) выражение

человеческого лица. Мы вышли затем на площадь,

где, в разноцветных пончо, из Колумбии или Перу,

                     музыканты

играли свои хриплые, дальние, никому на этой площади

ненужные, в общем, мелодии; и выпили кофе, глядя

на башни и шпили города, темно-синее небо.

Я часто думаю: родись я на пятьдесят

лет раньше, я был бы, к моим сорока трем,

               давно уже мертв,

или, в лучшем случае, доходил бы где-нибудь на Колыме.

3 августа 2003

Загрузка...