Светлая ведьма для Темного ректора (СИ)

Глава 32. Корзинка

– Это произошло спустя всего пару-тройку месяцев после того, как не стало моего брата и как Рейнард указал мне мое место. Я была раздавлена. В учебе не все ладилось, потому что я не могла справиться с навалившимся на меня грузом.

Данте сидит и буквально впитывает каждое мое слово. Он тянется взять меня за руку, но останавливает свое движение и наоборот отодвигается подальше. И я ему благодарна.

Рассказывая то, о чем долгие годы не знал никто, я будто снова переживаю ту ночь.

***

Только вернувшись в свой остывший за день дом, я даю волю слезам обиды и тоски. За окном уже непроглядная темнота. Я даже свечи не зажигаю, только чуть-чуть протапливаю дом камином, чтобы не тратить лишние дрова – сейчас взять их неоткуда.

С деньгами негусто, работать мне некогда, и так с учебой еле справляюсь. Искренне говоря, я даже всерьез рассматриваю вариант бросить академию и пойти помощницей зельевара в лавку целительных настоек.

Из камина пахнет золой и прогретой смолой. Как в детстве. Только так, как тогда, уже никогда не будет. Папа всю жизнь скрывал своего зверя. Успешно настолько, что ему удалось погибнуть под колесами незакрепленной телеги, а не от того, что его поймали инквизиторы.

Мама не вынесла жизни без папы и достаточно быстро ушла за ним в страну вечной радуги. В старых сказках было что-то про истинные пары драконов. Если они встречаются однажды, то больше жить не могут друг без друга. Чахнут и умирают.

Брат… В общем, брат не был настолько же силен, как папа. А я… Не успела. Это я виновата, что теперь его нет рядом.

Прошел еще один день, когда я возвращаюсь домой, где меня никто не ждет. Опустошение и холод в доме ровно такие же, как в моей душе. Я плачу, рычу в подушку. А легче не становится. Вот уже несколько месяцев.

Я уже собираюсь спать, когда раздается несмелый стук в дверь. Я вздрагиваю – никого не жду в столь поздний час. Чувствую, как от испуга немеют кончики пальцев. Проносится мысль, что я, светлая ведьма, одна и вряд ли смогу себя защитить. Если там, за дверью кто-то с плохими намерениями.

Беру с камина кочергу и, стараясь ступать как можно тише, подхожу к двери.

Оттуда сначала не доносится ни звука, а потом раздается тихий младенческий писк. Обман? Способ заставить меня открыть дверь?

Приходящие в голову мысли заставляют сомневаться. Но писк повторяется, уже громче.

Я медленно поворачиваю ручку и, держа кочергу на изготовке, приоткрываю дверь. Сердце колотится как бешеное. Кто там?

А там – никого, только маленькая белая плетеная корзинка. В ней младенец. Выглядываю дальше, выхожу на дорогу, просматривая улицу в обе стороны. Но никого нет.

Младенец снова издает тихий недовольный писк. Дрожащими руками я заношу корзинку в дом. Малыш забавно причмокивает губами и медленно моргает. Крошечный, совсем как игрушка.

В голове бесконечный поток мыслей, который моментально прекращается, когда он крепко-крепко хватает меня за палец. Как будто что-то щелкает в груди. Сердце сжимается от нежности и любви. Хочется прижать к себе этого малыша и не отпускать. Ни на секунду.

В той же корзинке нахожу письмо, которое меняет всю мою дальнейшую жизнь.

– Данте, из-за чего вы поссорились с моим братом? – глядя на кусты, скрывающие от нас Аллана, спрашиваю я.

– Банальная ревность, – глухо отвечает он. – Глупая братская ревность. Сейчас понимаю, насколько это было мелочно.

– Ведь они с твоей сестрой по-настоящему любили друг друга, – вздыхаю я. – Ты правильно понял. Аллан— твой племянник. Ну, и мой, соответственно.

Наконец, нахожу силы перевести взгляд на Данте. В его глазах отражение моей боли, раскаяние и надежда. Он пару мгновений пристально смотрит на меня. Мне кажется, он смаргивает слезы и отворачивается.

– Я не знал причины, по которой родители внезапно выдали ее замуж. Но уже через полгода она потихоньку начала терять силы. Никто так и не смог понять почему, – Данте тяжело вздохнул и потер ладони друг об друга. – Как думаешь, могут ли быть рассказы про истинность правдой?

Я пожимаю плечами и некоторое время мы молчим, погруженные в свои мысли. Если истинность действительно существует, и у каждого дракона есть истинная, то, возможно, жена Рейнарда и есть она. И ушёл он от меня тогда именно потому, что почувствовал это. Могу ли я тогда его винить в этом?

– А кто записан в документах родителями Аллана? – выдергивает меня из раздумий Данте.

– Я. Мне тогда помог один знакомый, – пожимаю плечами.

Я долго тогда пребывала в растерянности. Пока случайно не познакомилась с Филом. Уже позже я стала работать с ним и его ребятами. Долг платежом красен.

– Не скажу, что это было самое прекрасное время в моей жизни, – невесело качаю головой. – Академический отпуск, переезд, оформление документов, быт, а потом восстановление в академии, где на меня все смотрели как на падшую. Одна с ребенком. Сам понимаешь, какие ходили слухи.

– Да… – Данте не поднимает взгляда от своих рук. – А с появлением нового ректора у тебя хлопот добавилось. Пойдешь сейчас к нему?

Я закусываю губу и отрицательно качаю головой. Нет. Я сегодня точно не готова встречаться с ним. Тем более, находиться в одном замкнутом помещении и разговаривать. Радует то, что завтра выходной.

– Сейчас погуляю с Алланом, а потом пойду к себе в комнату, – я с облегчением улыбнулась.

Наконец-то я смогла хоть с кем-то поделиться этой историей. И у Аллана появился еще один родной человек.

Леди Конуэлл остается с нами до самого позднего вечера, даже несмотря на то, что я не на работе. Она с таким удовольствием возится с Алланом, что я не могу ей в этом отказать. И хотя в груди все еще ноет от досады на себя и на Рейнарда, засыпаю я почти спокойно.

***

С Данте мы встречаемся у входа на Ярмарочную площадь. Тут еще нет такой толкучки, но уже есть праздничное развлекательное настроение. Данте уже успел закупиться сладкой ватой, и сразу идет с козырей, подкупая Аллана с помощью угощения.

К чести сына, он сначала настороженно присматривается к новому знакомому и только тогда, когда я кивком разрешаю, берет вату и протягивает руку, чтобы поздороваться.

К своему удивлению, отмечаю, что с Рейнардом у Аллана не было такой настороженности. Он сразу к нему чуть ли не обниматься шел. Мотаю головой, чтобы прогнать эти глупые мысли.

Ярмарка встречает нас разнообразием запахов, звуков, цветов. Слышен звонкий детский смех, зазывающие крики лоточников и вдали где-то играют заводную песню музыканты.

Аллан внимательно рассматривает призы за меткое бросание зачарованных шариков, а мы с Данте просто непринужденно болтаем. И пусть мои проблемы и сомнения пока не разрешены, я рада, глядя на заинтересованное лицо сына. Хоть бы таких дней было больше в нашей жизни.

Внезапно сын вскрикивает:

– Дядя Рей! – и бежит по проходу между лотками к ректору.