У Ленки с детства выработалась дурная привычка — мешать мне, когда я работаю. Она знает, что я на это сержусь и что сердиться мне нравится, и это ей правится. Такие минуты — самые приятные в моей жизни. Вот и сейчас она ходит у меня за спиной по кабинету. Тощая, длинная и ехидная. И читает стихи торжественным, как ей кажется, а па самом деле ужасно смешным голосом:
Прекратим на мгновение спор тот пустой.
Пусть реальностью станет, во что мы не верим.
Пусть воздвигнется Светлое Здание то
И широко раскроются Райские двери.
—Ну и семейка, — говорю я. — Отец ортодоксальный марксист, один из ведущих теоретиков коммунизма. А дети почти диссиденты.
— А ты не боись, — говорит Ленка. — Мы — щенки по сравнению с канарейкинским ублюдком.
Ублюдок — сын Канарейкина, студент философского факультета (отделения научного коммунизма, конечно), редкостный болван, но уже себе на уме, секретарь комсомольской организации курса.
— У него, — продолжает Ленка, — все записи Окуджавы, Галича и Высоцкого. Книги Оруэлла, Замятина, Солженицына. И «Континент». И «Из-под глыб». И «Третья волна». «ГУЛАГ» в двух экземплярах.
— Ничего себе, — говорю я. — Если узнают на факультете, влетит. За чтение «ГУЛАГа» сажают!
— Ничего ему не будет, — говорит Ленка. — У него позиция несокрушимая: врага надо знать досконально, чтобы с ним успешно бороться! Знаешь, какая у него тема диплома? Диссиденты на службе империализма. Во как!
Пусть к живущим могучие трубы взовут
В учрежденные свыше законные сроки.
И счастливцы, обнявшись, в те двери войдут,
Отряхнув у порога былые пороки.
— Чьи это стихи?
— Один наш мальчик написал.
И в чаду справедливости и доброты,
Воплотившем прогнозы марксистского знанья,
Меня ласково спросят вожди: ну а ты?
Или наши не слышишь, стервец, приказанья?!
Что стоишь словно пень, не подымешь ноги?!
Коли в чем провинился — прощаем.
Заходи в коммунизм. И кусай пироги.
Запивай их с конфетами чаем.
— Вот что, — говорю я. — Я еще не Канарейкин. И прошу тебя, такую антисоветчину в дом не приноси. Читай дальше, чем там кончилось?
— Ой, опаздываю! Дочитаю потом! Пока! У меня ответственная репетиция.