Светская львица за одну ночь

Глава 29

Люси смотрела из окна лимузина, стискивая косметичку. Она почти не разговаривала во время короткой поездки, всецело поглощенная тем, как красив Уайет и как близко он сидит рядом с ней на заднем сиденье. Рука девушки вспорхнула, чтобы поправить волосы, забранные замечательной бриллиантовой заколкой в форме бабочки в стиле ар-деко, которую Уайет прислал в отель днем.

— Я никогда ничего подобного не видела, — сказала она. Крылья бабочки были раскинуты, словно в полете, бриллианты сверкали на фоне темно-каштановых волос.

— Эта вещица принадлежала моей прапрабабке, — отозвался Уайет, любуясь Люси. — Я знал, что подарок тебе понравится.

Люси взглянула на него.

— Подарок? Я думала, что получила ее на один вечер. Нет, Уайет. Я не могу принять такую ценную вещь.

— Если ты согласишься, я буду просто счастлив. Ты ее заслужила. Ты очень старалась, Люси, и сегодня твой день. И потом, она тебе идет.

Уайет говорил необычайно горячо. Тронутая его щедростью, Люси поцеловала Уайета в щеку.

— Не знаю, как и благодарить тебя, — прошептала она, задержавшись на мгновение дольше необходимого. — Ты изменил всю мою жизнь — как и обещал.

Но ее движение достигло, скорее, обратного эффекта. Уайет старательно отводил глаза, совсем как маленький мальчик, который не желает целовать тетю Эдну. Люси, униженная, отодвинулась.

— Я здесь ни при чем. Ты — звезда вечера, — быстро сказал он. — Вот мы и на месте.

Люси заставила себя улыбнуться.

— Посмотри на журналистов. Они бдительны, как сумасшедшие птицелюбы в Центральном парке, и прекрасно знают, кто достоин щелчка фотоаппарата. На сей раз их больше интересуют женские особи — и неудивительно. У них более яркое, хорошо заметное оперение.

Колени у Люси задрожали.

— Не мог бы ты на минутку позабыть о зоологии?

— Прости, — Уайет взял ее за руку. — Не нервничай. Сегодня ты должна блистать. Я буду ждать наверху, с шампанским. Ты справишься, Люси.

Прежде чем она успела опомниться, дверца лимузина распахнулась. Когда Люси поставила вторую ногу на красную дорожку, то услышала, как десятки папарацци зовут ее — громко, словно болельщики на стадионе. “Ошеломление” — слишком слабое описание того чувства, которое охватило Люси, сделавшую первый шаг на глазах у толпы фотографов. Безумные вспышки камер слепили глаза, и невозможно было понять, кто кричит: “Повернитесь! Постойте! Улыбнитесь!” И откуда все они знают ее имя? У Люси перехватило дыхание: она уже несколько раз ходила по красной дорожке, но сегодня вокруг царил сущий ад. Один фотограф потянулся, чтобы схватить девушку за руку, но дюжий охранник немедленно оттолкнул его.

— Спасибо, — сказала Люси, ощущая себя в окружении хищников, и охранник кивнул. Ничего себе. Уайет хорошо подготовил свою ученицу, но она впервые увидела своими глазами операторов, которые яростно царапались и толкались локтями, пытаясь занять место поудобнее. Все объективы были направлены на Люси. Точнее, на ее платье.

“Вот оно, — подумала девушка, — все или ничего. Если платье получит хорошие отзывы, я стану на шаг ближе к карьере модельера. Если нет — меня навеки заклеймят как жертву моды”. Она сделала глубокий вдох, пытаясь казаться уверенной, и кокетливо улыбнулась. Несколько шагов вперед, под прицел объективов — и толпа навалилась на черные канаты, за которыми стояли пиарщицы и охрана. Люси осторожно прошла мимо, не сводя глаз с величественного здания музея, которое занимало пять кварталов. Его тоже разукрасили ради такого события. Парадную лестницу с математической точностью застелили алым ковром, огромные белые прожекторы освещали легендарный каменный фасад.

— Люси! Люси! — закричал молодой человек, автор репортажей о церемонии вручения “Оскара”. Он так перегнулся через канат, что верхняя часть его туловища вытянулась почти параллельно земле. — Кто ваш модельер?

Оператор, из-за спины которого помощник тянул микрофон, навел камеру на крупный план.

— Я сама, — ответила Люси, смакуя каждое слово. Она неделями предвкушала эту минуту, не говоря уже о том, что мечтала о ней годами.

— Погодите… вы сами сшили платье, которое на вас надето? — молодой репортер недоверчиво взглянул на девушку и даже указал пальцем. — Вот это платье?

В кои-то веки ее заученная улыбка стала искренней.

— Да. Я придумала его, а потом сшила — с помощью верной подруги. Вам нравится? — игриво спросила Люси.

— Вы отлично выглядите! Я отдам за вас свой голос в номинации “Лучшее платье”!

Этот короткий обмен репликами пробудил горячий интерес среди прочих журналистов, которые принялись стремительно засыпать Люси вопросами. В общем гаме она ничего не слышала, а потому вежливо помахала и зашагала дальше. Пусть их любопытство останется неутоленным. Так всегда говорил Уайет. Люси надеялась, что он не ошибся, — он ведь никогда не учил ее дурному. Она сделала еще несколько шагов, купаясь в лучах прожекторов. “Настал мой звездный час, — подумала Люси. — Я вступаю в жизнь, о которой мечтала…”

— Лю-ю-ю-юс!.. Люси Джо! Сюда, детка, посмотри сюда!

О нет, нет, нет, нет, нет.

Голос Риты, с тем самым неприятным акцентом, от которого Уайет неделями отучал Люси, пробился сквозь оглушительный шум. Услышав его, Люси как будто задохнулась. Она увидела мать, которая стояла по ту сторону канатов. Рита, втиснутая в чудовищное платье, расшитое блестками, пробилась через ряды фотографов и о чем-то горячо спорила с высокой девушкой из пиар-агентства, стоявшей на страже.

— Она меня не пускает, хотя вот билет! — запустив руку в огромное декольте, Рита выудила золотисто-зеленое приглашение. Точь-в-точь такое же, какое получила сама Люси, — в красивом конверте ручной работы, из настоящих листьев, прошитых золотой ниткой. Люси мысленно застонала.

— Не знаю, кого вы ограбили, чтобы его раздобыть, но вы сюда не пройдете! — огрызнулась пиарщица.

Она повернулась к Люси с хищной улыбкой на хорошеньком лице.

— Иначе мне устроят “маргобой”…

Блистательная Марго вызвала к жизни новое слово, означавшее основательную, хоть и безмолвную порку.

“Держи ситуацию под контролем”. Люси пожалела, что с ней нет Уайета. Он бы решил проблему, и она бы вновь пошла улыбаться перед камерами. Люси взмолилась, чтобы Рита не проболталась об их родстве и не ляпнула чего-нибудь столь же чудовищного.

— Детка, скажи ей, что ты меня знаешь! Скажи, что я твоя…

— Рита! — рявкнула Люси, испугав обеих. — Э… можно тебя на пару слов? Куда-нибудь в сторонку.

Она быстро взглянула на пиарщицу, словно говоря: “Моя маникюрша сошла с ума, но я такая добрая, что даже в этот знаменательный вечер готова потратить на бедняжку несколько минут”. Девушка озадаченно пожала плечами.

Люси, изящно подобрав подол с обеих сторон, перешагнула через канат и отвела мать в сторону. Меньше всего ей хотелось, чтобы их сфотографировали вместе. К счастью, только что прибыли Жизель и Том Брэди и временно привлекли всеобщее внимание.

— Клянусь, ты не ожидала увидеть меня сегодня, а?

Прическа Риты напоминала замысловатый букет, корсаж состоял из настоящих гвоздик. И платье, достойное королевы бала пенсионного фонда. В довершение всего, на шее у Риты висел неуклюжий фотоаппарат, а под мышкой она держала пачку глянцевых фотографий.

— Ты знаешь, что сегодня ждут Джорджа Клуни? — мать помахала фотографией. — Я попрошу у него автограф. Пусть напишет: “С любовью Рите, лучше которой и не ищите”. Круто, правда? Боже ж ты мой, звезды здесь кишмя кишат!

— Рита, что ты тут делаешь?

За пределами толпы воздух был холоднее, и Люси задрожала. Рита попыталась испортить ее звездный час. Самый худший, самый эгоистичный поступок из всех, что мать когда-либо совершала.

— Я пришла ради тебя.

Люси едва сдержала вопль. Рита, кажется, гордится собой?..

— Я не всегда была хорошей матерью, но я здесь, чтобы поддержать мою девочку.

— Каким чудом ты раздобыла билет?

Люси не на шутку испугалась. Мать умудрилась достать приглашение на бал, оставив с носом сотню богатейших финансистов?

— Я не могу раскрыть тайну, — притворно серьезным тоном ответила Рита и жестом показала, что запирает собственный рот на замок и выбрасывает ключ.

— Тебе нельзя здесь быть, — прямо сказала Люси.

Рита вздрогнула, но тут же оправилась.

— Я буду держаться в сторонке. Я думала, ты обрадуешься, что я пришла. Я решила тебя поддержать…

“И меня даже не будет мучить совесть”. Люси как никогда была близка к успеху — и тут появилась Рита.

— Слушай, тебе здесь не понравится. Не хочешь поехать в “Карлайл” и расслабиться? — она старалась говорить негромко, но атмосфера накалялась. — У меня там номер. Отель всего в нескольких кварталах отсюда. Можешь заказать еду, принять горячую ванну с пеной…

Рита покачала головой и рассмеялась.

— И пропустить все самое интересное? Да ни за что в жизни!

На мгновение ее лицо помрачнело, когда она поймала взгляд Люси.

— Или ты не хочешь меня видеть?

Люси оглянулась через плечо. Только что приехавшие Либет и Анна наслаждались вниманием прессы. Терпение, между тем, иссякало. Люси не хотела, чтобы прилипчивая Рита помешала Уайету выиграть пари, разрушила ее будущую карьеру и испортила самый важный вечер в жизни. Неужели Люси просит слишком многого? Почему Рита всегда ведет себя как капризный ребенок? Неудивительно, что Люси с такой охотой в течение последних трех месяцев принимала заботу Уайета. Впервые в жизни ее опекали.

— Ну? — раздраженно спросила Рита.

Люси взглянула на красную дорожку, потом перевела взгляд на мать.

— Позволь мне хоть раз в жизни насладиться вниманием! — прошипела она. — Почему ты и твои желания всегда должны быть важнее всего?

Ошеломленная Рита быстро заморгала, потом резко выдохнула.

— Ну и наслаждайся… — нижняя губа у нее задрожала. — Ты изменилась, Люси Джо. Раньше ты была хорошей девочкой и понимала, что такое семья. А теперь я тебя не узнаю. Ты, конечно, разоделась в пух и прах, но прежняя Люси Джо была намного лучше.

Напоследок окинув дочь укоризненным взглядом, Рита пробралась через толпу на улицу.

Люси стояла молча, подавляя желание броситься вдогонку. Но вместо этого она медленно повернулась к красной дорожке и проглотила ком в горле. Преодолевая оставшиеся ступеньки, она услышала оклик фотографа, обернулась с безупречной улыбкой и приняла позу, которую так долго заучивала. Вскоре вокруг вновь защелкали фотоаппараты, словно вспышки сверхновых звезд. Люси слегка развернулась, чтобы журналисты смогли запечатлеть легкие складки платья в движении. Она позировала, как будто от этого зависело ее будущее.

Так оно и было.

“Я искуплю вину перед Ритой”, — уверила себя Люси, готовясь присоединиться к самому важному празднику в своей жизни.