Сводные влюбленные

13

Макс, 19 июня

В этот раз на уже традиционных дружеских сборах основной урон боксерской груше наносил Бен. И виной тому была свадьба. Не мне копаться в интригах семейства Бенкс, но, насколько я понял, отец Бена не особо жалует невестку, а мать намерена вытолкать этих двоих под венец раньше назначенной даты, чего бы ей это не стоило.

— Я все понять могу, — пыхтел Бен, отвешивая удар за ударом, — но вносить залог всем музыкальным группам, на которых метила Келли… Переплачивать той группе, с которой она уже договорилась, чтобы они… не выступали… у нас на торжестве… Это уже перебор.

— Мне казалось, — выглядывал из-за спортивного снаряда Зак, — перебор был, когда она пригласила пастора на Рождество, чтобы он между делом вас повенчал. Или в тот раз, когда она разослала приглашения, где датой проведения торжества числилось двадцать четвертое августа, а вам пришлось отправлять свои галопом. Еще и с припиской извинений за путаницу.

— Один день! — негодовал Бен. — Один чертов день разницы!

— Но его хватит, чтобы ты стал на год старше, — пожал плечами Зак и дернулся вместе с грушей от удара, что был сильнее предыдущих.

— Надо написать маме письмо. — Бен скинул перчатки.

— А телефон тебе на что? — насупился его брат. — Мы что, в средневековье живем? Эй, погоди, не убегай. Ты где голубей прячешь, Бенни?

Стоило парням пропасть из зоны видимости, как сама зона внезапно перевернулась. Бадди воспользовался моей отвлеченностью: опрокинул на землю и, придавив мои ноги своими, показал: Что у тебя случилось?

Ничего. Удивился вопросу я и столкнул его, чтобы подняться.

А если серьезно? Ты какой-то уж больно счастливый в последнее время. Лыбился друг.

Что уж тут сказать, любовь окрыляет. И нет, конечно, этих слов он от меня не дождался. Хотя наверняка и сам догадался, иначе не было бы этой довольной физиономии перед моими глазами.

Уже в раздевалке меня снова застали врасплох. Правда, на этот раз припечатать к земле не пытались, да и вопросы были деловые.

— Слушай, Макс, ты ведь все еще определяешься с местом работы, верно? — начал старший Бенкс, вытирая пот со лба футболкой. — Фил показывал мне твои иллюстрации — впечатляют.

— Сдержанно и со вкусом, — кивнул, собственно, Фил. Татуированный коллега Зака из отдела маркетинга, который уже месяц вхож на наши тренировки.

— Мы как раз подыскиваем графического дизайнера. Думаю, ты отлично вписался бы в коллектив. Если заинтересован, я могу попросить Эйприл, главу эйчар-отдела, чтобы она назначила тебе встречу на понедельник.

Я принял предложение. Дополнительное тестовое задание в любом случае хорошо будет смотреться в моем резюме, а если получу должность, до конца лета смогу работать на испытательном сроке совсем рядом с домом и за достойную плату.

Зак не воспринял мои слова о возможной капитуляции осенью всерьез. По его словам, если все пойдет как надо, я и сам не захочу уходить. Но у меня есть стойкое намерение покинуть пределы штата. Теперь, когда мы с Этти вместе, это кажется единственно-верным решением.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Полетт, 27 июня

Тут стоит написать: «Всем привет, меня зовут Полетт Джейн Коллинз, через полтора месяца мне исполнится девятнадцать лет, и я девственница».

А если без шуток, то все, что я знаю о сексе, ограничивается физиологической стороной, которую почерпнула из книг по анатомии, и эмоциональной, источником коей стали любовные романы.

Что-то подсказывает, вторая составляющая у меня косая и хромая. Ну не может каждый секс быть за гранью прекрасного. Особенно первый. Я как-то попыталась тампон чуть большего размера засунуть… Понимаете, к чему я клоню?

В общем, мне нужно было услышать мнение человека, который через это прошел. Узнать, так сказать, у бывалого рыбака, где сидит и на какую наживку рыбу ловит. Причем рыбак должен был быть успешный, с горящим взглядом и достойным уловом, а не чудик, не единожды проваливавшийся под лед в попытках поймать хоть пару мальков.

Сперва хотела спросить совета у мамы, но быстро откинула этот вариант из-за вероятных (и вполне логичных) расспросов, с кем это я планирую познать глубины своего естества. Отвечать на них честно: «Да так, с сыном твоим» я была не готова.

По схожей причине отпала возможность беседы с Лоис и Келли. Напутствие от Грейс: «Просто постарайся не реветь» меня не ободрило, а посему оставался только один вариант.

— Скорее всего, больно все же будет, — вздохнула Ева по видеосвязи.

Она лежала на кровати и вышивала узоры на очередной модели белья голубыми нитками.

— По статистике только одна девушка из десяти не испытывает боли во время первого секса. И все же это не значит, что остальные девять обречены на муки: все приходит со временем. То, что ты испытаешь во время первого контакта, будет одной сотой того удовольствия, которое сможешь получить через год.

— И этого прям никак не избежать? — печалилась я. — Ты тоже страдала?

— Я была той самой десятой, у которой все ограничилось небольшим дискомфортом, — виновато поморщилась счастливица. — Еще и попала в меньшинство, что без крови с девственностью прощаются. В Средние века мне пришлось бы несладко. Но я не могла знать, как мой организм поведет себя во время секса, до самого, собственно, секса, поэтому моя тетя дала целую инструкцию для облегчения боли. Она ведет курс по сексологии в университете. В общем, знает, о чем говорит. Могу поделиться информацией.

Спасибо Еве и ее тете, в свой блокнотик с единорогом (дабы отвести подозрительные взгляды) я записала, что в первую очередь важен физический и моральный комфорт. Не обошлось и без пунктов о романтике, создающей необходимый настрой; дыхательной технике для расслабления мышц и выборе подходящего партнера.

— Вступать в интимную близость следует с человеком, которому ты доверяешь, с которым налажен контакт, — назидательным голосом повествовала Ева. — Ты не должна делать что-то через силу. Никаких жертв. Помни, ты всегда можешь сказать «нет». А еще говорить о своих желаниях и ощущениях так же необходимо, как и слушать, что говорят тебе.

Я как могла сокращала, стараясь угнаться за лекцией по сексологии и вникнуть в россказни о копулятивном цикле и видах либидо. Впрочем, продлилась лекция недолго. Казалось бы, мы с Евой и так находились за сотни миль друг от друга, но нас все равно умудрились прервать.

Дверь позади девушки распахнулась, и Келли с Лоис быстро заняли места на кровати по бокам от нее. Удивляться было нечему: июль у Бенксов — месяц сборов, и эти двое приехали как раз вовремя.

— О чем болтаете? — широко улыбалась Лоис.

— Да так, — продолжала вышивать Ева, не имея возможности увидеть мое отчаянное мотание головой, — про первый секс.

— Уф, — скривилась Келли, — помню свои семнадцать. Мы с Йеном начинали с петтинга, основательного такого. Дошли до орального секса, и меня вырвало прям на его… достоинство.

— Ты хоть помнишь, как это было, — повела бровями Лоис. — Моим вот телом управляло спиртное, отключив при этом мозг.

— Так, может, и хорошо? — приобщилась к разговору я, довольная, что подруги ничего не заподозрили. — Немного выпить кажется хорошей идеей.

Будущая миссис Бенкс так активно запротестовала, что могла бы сойти сразу за троих активистов. По ее словам, никакой прелести в туманности сего момента нет.

— Зато ты видела все на видео. Да и не только ты, — хихикнула Келли, и Лоис стукнула лодыжкой по ее колыхающейся ноге.

— На видео? — не уловила я.

— Забудь, — махнула рукой Лоис, будто стирая эти слова с воображаемой доски и моей памяти. — Сознательность и алкоголь плохо совместимы, Полетт. В моем случае это больше смахивало на надругательство, чем на секс. Мне еще повезло, что отделалась уничтоженной репутацией, а ведь могла нахвататься заразы или получить мини-Броуди в пузо.

На последних словах все дружно сделали: «Иу», и Лоис продолжила:

— К тому же, с памятью или без, но вдобавок к похмелью у меня было ощущение, что по телу ток проходит каждый раз, как куда-нибудь сажусь.

— О, да, саднит жутко, — поддержала ее Келли и вздохнула: — В первый раз все идет как попало.

— И не только в первый. Марк как-то захотел поэкспериментировать с позами, так я чуть не заскулила от боли в одной из них. Мой гинеколог сказала, что такое бывает. Мол, к некоторым позициям ты можешь быть чисто физиологически не предрасположена. А я, дура, терпела. Ауч!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Келли ущипнула Лоис за руку.

— Ты чего? — потирала кожу в веснушках та.

— Бен просил напоминать, что не стоит ставить «я» и «дура» в одном предложении.

— А наносить мне при этом телесные увечья он тоже просил?

Я прекрасно понимала, что больше полезной информации от Евы не получу: увлеченная болтовня Лоис и Келли не оставляла другим возможности вставить и слова. Впрочем, имеющейся было предостаточно. Точно ясно, что будет больно. Но ничего, переживу, как и все остальные.

Телефон завибрировал, сигнализируя о сообщении от МакКензи. Он уже должен был вернуться со свидания и утолить мое любопытство, которое я выразила в десятке-другом смс.

«Нет, Коллинз, ты зашла в отношениях дальше меня».

«Мы только целовались», — напечатала в ответ, не веря в то, что они с МакКуином ничуть не сдвинулись с мертвой точки.

Не сказать, что я эксперт в отношениях, но так ведь можно и просто друзьями остаться.

«Именно», — пришло от парня.

Стоило мне спрятать блокнот с волшебным зверем на обложке, как смена фокуса внимания сыграла со мной злую шутку. На вопрос Лоис, начали ли мы с МакКензи снова встречаться, я совершенно беспечно покачала головой, чуть не взболтнула лишнего про профессора и пожалела, что ранее не откусила язык.

— А с кем ты тогда собралась заниматься сексом? — последовал новый вопрос.

Я прокашлялась и как можно безразличней перекинула косу за спину.

— Однажды ведь это случится. Я так, на будущее.

Не уверена, поверила ли мне Лоис, — уж очень подозрительным был прищур карих глаз, — но это не играло большой роли. Куда больше меня волновало событие, намеченное на завтра.

Чаю успокоительного выпить, что ли?

28 июня

Макс

Воскресный день мы с Этти провели вместе. Кино, кафе и прогулка по парку виделись мне довольно насыщенной программой, после которой я планировал заглянуть к родителям не более чем на чай и уйти. Однако дома их не оказалось, и Этти предложила посмотреть выпускной альбом в ее комнате. Она побежала наверх, а я остался снаряжать поднос чаем и сладким. По дороге из кухни закинул в рот пару пече́нек, и те стали поперек горла, когда я открыл дверь и попал не в комнату сводной сестры, а на съемки постельной сцены в мелодраматическом фильме.

Непривычный запах, ударяющий в нос. Кровать, застеленная так, будто на ней отродясь не спали. И десятки свечей, горящих в полумраке.

Не наступить на последние было делом не из легких. Такая себе полоса препятствий, преодолевший которую получит… что-то. И я даже боюсь предположить, что.

Мне удалось ловко проскользнуть меж свечами и поставить поднос на тумбу, после чего я покосился на Этти. Она делала вид, что ищет альбом среди стопок книг и совершенно не замечает ни плейлиста, состоящего из одной только любовной лирики; ни лепестков роз (полагаю тех, что я подарил ей на прошлой неделе) под ногами.

Альбом, к слову, лежал на столе около книжного шкафа, но это не помешало Этти полезть «за ним» на самый верх и использовать меня вместо лестницы. Язык бы не повернулся сказать, что мне была неприятна сложившаяся ситуация, но белья на Этти не оказалось, и этот факт окончательно выбил из колеи.

Мне стоило неимоверных усилий дождаться, пока этот саботаж с книжным шкафом исчерпает себя, и при этом не выдать состояния полной готовности к весьма реалистичной постановке постельной сцены. Впрочем, не знаю, можно ли считать ее полной, если морально я был весь как на иголках.

Полетт

— Ты вся дрожишь, — шепнул Макс, поглаживая мои голые плечи.

— Должно быть, от холода, — соврала я.

— Давай я достану тебе бабушкин плед, — спохватился он. — Или хочешь мою толстовку?

И как только родители умудрились воспитать из Макса настоящего джентльмена? Это ж надо: я подгадала время, когда они уедут на унылую годовщину свадьбы дяди Конора и его жены, организовала романтику по высшему разряду (чуть волосы себе не спалила этими свечами), даже трусики «забыла» надеть, а он не то что к кровати не склоняет — он в ее сторону даже не смотрит!

Я провела ладонью по мужской груди, упорно борясь с нарастающим чувством паники.

Это ведь Макс. Мой Макс. Так почему же внутри так неспокойно?

Макс

— Согрей меня, — слегка обрывисто сказала Этти, расстегивая мою толстовку, и я засомневался в том, верно ли толкую ее слова.

— Это какая-то ме… метафора или… все же тебе нужна именно… толстовка?

Девушка так резко потянула меня на себя, что в голове промелькнуло опасение ее раздавить. Мы приземлились на кровать: мои руки по обе стороны от Этти, ее пальцы распускают косы, ноги оплетают мою поясницу, губы тянутся за поцелуем.

Я был так увлечен устами девушки, что не заметил, как она оказалась полностью обнажена, а сам я уже нависал над ней без рубашки, штанов, носков (что примечательно, так как из транса я вышел, когда с меня стягивали именно их) и с презервативом в руке.

— Ты… — Язык заплетался, мысли путались. — Ты уверена, что хочешь этого?

Полетт

— Да, — не задумываясь, ответила я.

Только вот спроси он: «Готова ли?», не уверена, что ответила бы так же. Все шло не по плану.

Каким-то лядом в плейлист попала Lady Gaga с романом, который лично мне не импонировал [61]. По коже ходуном ходили мурашки, пальцы на руках и ногах потихоньку превращались в ледышки. И хотя торс Макса обладал неплохой теплоотдачей, стоило мне коснуться себя, чтобы проверить готовность, как хладные руки пригрозили запустить процесс «развозбуждения».

Макс

Дыхание девушки было прерывистым, и, во время одной из его задержек, я решил успокоить ее, коснувшись носа своим.

— Этти, мы не должны делать того, к чему ты не готова, — шептал я, каким-то отдаленным участком мозга надеясь, что она даст заднюю.

Самому мне на это силы не хватит. Страшно до чертиков, да, но Этти я хочу больше, чем боюсь оплошать. Я люблю эту девушку всем сердцем — что может пойти не так?

Она потерлась носом о мой и, закрыв глаза, выдохнула:

— Я доверяю тебе.

Как вскоре выяснилось, зря.

29 июня

Полетт

Я сидела на кровати, оплетая подушку руками и ногами, словно была одной из тех чокнутых матерей с синдромом гиперопеки, а силиконовое изделие — моим обожаемым чадом. Рядом со мной лежала Грейс, а МакКензи слушал исповедь о неудачной попытке не зачать дите из кресла неподалеку.

— Холодно, бо́язно, — сокрушалась я, — и с музыкой все наперекосяк пошло. А потом еще мое любимое платье загорелось от этих дурацких свечей с ароматом мускуса! Он мне чуть обоняние не отбил! Афродизиак, как же.

— Музыка, свечи… — Грейс зачитывала мой конспект из блокнота с единорогом. — Да, Косичка, ты провалилась по всем пунктам. А, нет, погоди. Что на счет дыхания?

— С перепугу вообще, как дышать, забыла.

— Презерватив хоть не забыла?

— Нет! — оскорбилась я предположением МакКензи.

— Тогда чего ты так переживаешь?.. Погоди. Ты все-таки рыдала, да? — заломила проколотую бровь Грейс.

Я обрывисто кивнула и теснее прижала подушку к груди.

— Как белуха или бобер, который лишился жилья?

— Ларсен! — одернул ее МакКензи. — Хоть чуточку такта, прошу.

Он сжал мое колено, но я подтянула ноги к себе, перевернулась на живот и спрятала лицо в многострадальную подушку, из-за чего последующие слова прозвучали гулко.

— Мне еще никогда так погано не было.

— Не ной, Косичка. — Грейс шлепнула меня по попе. — Потом будет лучше.

После пары вопросов до нее дошло, где именно мы с Максом обрекали меня на адские муки, и она покинула кровать с выразительным «Буэ!». Судя по звукам (вопле-шипению ободранного кота во время дворовой потасовки), она еще и руки об Пон-Пона вытерла.

— Разве Макс не снимает квартиру со своим молчаливым другом?

Снимает. И осознав, насколько глупо было устраивать все это здесь, я лишь громче захныкала.

В голове всплыл очередной позорный момент прошлого вечера, когда я второпях искала платье на замену обгоревшему, тушила свечи своей плотью и что есть духу махала на лицо руками, — скрывала от внезапно вернувшихся родителей болезненный опыт. К слову, сделать это удалось лишь потому, что Макс сказал им, мол, я устала и заснула, а после вернулся ко мне и гладил по спине, пока я действительно не погрузилась в сон.

— А я ведь не хотела плакать! — причитала я. — Не хотела. Макс начал меня утешать, а мне никак было остановиться.

— Так ты и ему кайф обломала?

— Ларсен. Такт.

— Да правильно все. — Было слышно, как в руках Грейс звенит связка ключей. — Она одна страдать должна, что ли?

— Может, ты просто слегка увлеклась романтизацией процесса? — предположил МакКензи. — Мелодрамы и женские романы врут, Коллинз: первый секс зачастую предполагает разрыв девственной плевы — приятным это быть не может априори. Попробуй в следующий раз быть более прагматичной. Как говорится, нет ожиданий — нет разочарований.

Я вылезла из постельного убежища и принялась упорно отрицать наличие на мне розовых очков:

— Я была готова к боли. Планировала этот вечер, продумывала все до мельчайших деталей. У меня буквально был расписан каждый…

— Гиперконтроль — это тоже фигово, — сообщила Грейс.

— И, смею предположить, при таком раскладе ты была не просто готова к боли, но ждала и боялась ее, — пугал своей проницательностью МакКензи. — Только больше себя накрутила.

— В следующий раз начните с петтинга. Тебе нужно расслабиться, Косичка, и головой, и телом. Пусть твой брат… Какая дикость, — закатила глаза кучерявая, качая головой. — Пусть Макс помассирует вход во влагалище до того, как попытается засунуть туда какую-либо свою часть. И не забывайте про клитор, в том числе и во время самого…

— Давайте это вы дальше без меня обсудите, идет? — перебил ее парень и направился к двери.

— Думаешь он вообще захочет быть со мной после этого? — обратилась я к непробивной по теме секса Грейс, но ответила мне не она.

— Уверен, — ободряюще улыбнулся МакКензи, вновь оборачиваясь ко мне. — То, что Максу не плевать на твое самочувствие, — это ведь хорошо. Первый раз был поганым, ну и что? Зато ты знаешь, что тот, с кем он был, заботится о тебе, а значит, дальше будет лучше.

— Правда?

— Чистейшая.

— А если не будет, у тебя есть массажер, — как бы между прочим заметила Грейс. — Ну что вы на меня так смотрите? Чувство юмора выветрилось вместе с мускусом? Будет у вас с Максом все зашибись. Красавчик прав. Даже мне во второй раз уже не казалось, будто меня режут, хотя козел, с которым я лишилась невинности, после этого предложил собрать мои слезы в ведерце и постирать в них запачканную кровью простынь.

— О, Грейс. — Я потянулась к ней рукой, желая утешить.

— Мне жаль, — сочувственно свел брови МакКензи.

— Шу-чу. — Грейс отмахнулась от моей руки.

А затем запрокинула голову вверх, прокрутила связку ключей на пальце и добавила себе под нос:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Не было у нас простыни.

Макс

Мы с Бадди сидели на лавочке в парке, общаясь исключительно жестами, что делало исповедь о моем катастрофическом провале морально проще.

А она все плакала и плакала. Виноватое выражение отказывалось покидать мое лицо. Я даже не понял, что именно сделал не так.

У нее это тоже был первый раз? Поинтересовался Бадди, тактично огибая тему тайны девичей личности.

Покачав головой, я вспомнил путаницу их с МакКензи отношений и показал: Не думаю.

А спросить не пробовал?

Я зажмурился и потер переносицу. Для человека, который отродясь не произнес ни слова, Бадди на удивление часто склоняет других к открытому диалогу.

Он толкнул меня кулаком в плечо, привлекая внимание.

Вам придется говорить о сексе. Иначе она вечно будет в слезах. Либо открыто, либо тайно. Тебе оно надо?

Друг утверждал, мол, не беседуя, понять, что именно ей нравится или нет, — задача на миллион. И уж если Бадди со своим многолетним опытом чтения лиц бессилен в этой области, то мне и подавно нужно вынести тему интима на обсуждение.

Все не так уж и плохо. Успокаивал меня он. У меня в первый раз вообще не встал. Долго пришлось Руби доказывать, что не в ней дело.

Разобравшись с моими метаниями, мы перешли к его. Оказалось, что диплом с отличием Бадди получил, а мозги ему промывают с прежней тщательностью. Только на этот раз ответственна за это другая девушка. Блондинистая и неугомонная.

Я повел ладонью, притормаживая рассказ друга и уточнил: Ты расстался с Мэдлин?

Она свято верила, что звезды не на нашей стороне. Кивал он.

Что бы это не значило, мы оба знаем, эту астрологическую муть ей в голову вбила Келли. Она как собака на сене: ни себе, ни Мэдлин не дает нормально жить.

Думаешь, она все же чувствует что-то ко мне?

Бадди выглядел удрученным расставанием, но стоило понадеяться на чувства со стороны Келли, как взгляд карих глаз посветлел.

Я кивнул, но решил прибегнуть к его же убеждениям: Пока не спросишь, наверняка не узнаешь.

Парень выпустил воздух ртом, сполз чуть вниз по лавке и принялся кидать хлеб голубям.

4 июля, День независимости США

Полетт

Папа вертелся возле дедушки Жака, в который раз пытаясь освоить искусство жарки мяса на тлеющих углях. В прошлом году поваром назначили его, и получившиеся ребрышки (розоватые и жесткие или, проще говоря, полусырые) подтолкнули деда провести «кулинарный ликбез молодежи».

Интересно, с каких пор «jeunesse» [62] употребляется в отношении возрастной группы «пятьдесят плюс»?

Мама и бабушка Симона наслаждались вином и наблюдением за этим процессом с такими похожими улыбками на лице.

А вот папины родители решили пропустить ежегодную вылазку на барбекю. Они раздобыли горящие путевки на Гавайи и в этот момент потягивали коктейли, грея кости под палящим солнцем. Я знаю об этом наверняка, потому что бабушка Берта обновляет инстаграм куда чаще меня.

Дядя Конор донимал меня вопросами о грядущем поступлении, а его жена атаковала Макса расспросами о планах в отношении карьеры. У меня складывалось впечатление, что этим двоим нужно было найти бесплатную рабочую силу для унылой бумажной волокиты и они разведывали обстановку, намечая нас с братом как потенциальных жертв.

— А как у вас дела с тем симпатичным брюнетом? — переключилась на меня тетушка Карен, придвигая ближе свой раскладной стул.

— Лучше некуда, — отрапортовала я.

— Вы уже, ну… — совала она куда не надо свой идеально сделанный нос. — Познали друг друга?

Что-то про «познание друг друга» как раз-таки МакКензи цитировал мне из Библии. Кажется, это было о деве Марии, муж которой «не знал ее», так как «носила она непорочно зачатое дитя Боже в чреве своем». Или что-то в этом духе.

По тяжелому вздоху Макса, по тому, как стремительно он отвернулся и как тетушка вопросила: «Понравилось?», я поняла, что ответа на ее вопрос не дала, а вместо этого просто сидела и светила зубами. Спохватилась и, быстро смяв улыбку с лица, замотала головой:

— Ничего такого между нами не было. Мы расстались, на самом-то деле. Остались друзьями. Пока познаю себя сама. А как у вас с мужем дела интимные? Он вас не разочаровывает?

Бедный дядя Конор поперхнулся. То ли от моей прямолинейности, то ли от собственного неумения нормально пить воду. Тетушка, видать, осознала, что перешла грань (а может, руководствовалась принципом «не можешь сказать хорошего — не говори ничего») и съехала с темы.

Будь на ее месте я, МакКензи хватило бы лишь названия кровососущего насекомого, но результат меня все равно устроил: в мою личную жизнь больше не лезли, и я могла сконцентрировать мысли на том, как намеревалась вскоре ее реабилитировать.

Макс

Волнение никак не покидало тело, даже несмотря на то, что весь день в моей голове звучал голос доктора Карр, наставляющий контролировать эмоции. Ладони прямо-таки омывались потом, что странно даже для человека, проводящего летний вечер не в Чапел-Хилле, а в адовом котле. И все же отступать было поздно, особенно учитывая, что острая потребность исправить оплошность интимного характера подтолкнула меня на похищение сестры.

Днем Бадди позвонил и сообщил, что на эти выходные уезжает к родным, оставляя меня одного хозяйничать в нашей квартире. Это стало отправным пунктом моего незамысловатого, а оттого гениального плана.

Уговорить родителей отпустить Этти со мной в центр посмотреть фейерверк было проще простого. Убедить их, что везти ее ночью нет нужды, ведь она может переночевать у меня, — шок, но тоже элементарно. В любовных связях с сестрой есть свои плюсы. К примеру, ее родителям ты определенно нравишься.

Этти бродила по квартире, поглаживая руками стены, протаптывая ногами паркет и ковер. Кофейный столик был усыпан моими карандашами, зарисовками со следами от кофе и коробками из-под китайской еды. Виной тому моя несобранность и наши с Бадди скудные кулинарные навыки. Я сгреб весь хлам в мусорный бак так быстро, как мог, а после спрятал и сам бак под раковину. Окинул взглядом содержание последней, тихо заскулил и поспешил увести Этти в уборную.

Пока она мыла руки, я то и дело менял позиции — прикрывал своим телом корзину, грязной одежды в которой было слишком много, чтобы иметь возможность ее закрыть. Все никак не дойду до прачечной.

Как только Этти закончила, я предложил ей направиться в мою спальню. Как чувствовал, вчера в ней прибрал. Сам же я помыл руки, прилизал водой волосы, ополоснул лицо (щеки пылали — хоть вместо гриля используй) и, ввалившись в комнату, закрыл дверь спиной.

— Тут мило, — осматривалась Этти. — Но чего-то не хватает.

— Разве? — немного нервно улыбнулся я. — Кажется, с момента как ты сюда зашла, все встало на свои места.

— Льстец, — игриво прищурилась она и достала альбом с полки. — Включишь музыку?

Пока Этти разглядывала мои наброски к одному из проектов по анимации, я включил ноутбук и запустил последний плейлист. Заиграла песня «Go all the way» группы The Raspberries. Я понизил громкость до значения, когда мелодия стала не более чем ненавязчивым дополнением, и заверил, что найду что-то поспокойней, имея в виду «поромантичней».

— А мне нравится эта, — сказала Этти, поправляя мои волосы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мне стоило больших усилий унять дрожь в пальцах, когда я коснулся ими нежной кожи ее щек, заскользил по шее вниз, к ключице, и мягко отодвинул лямку светло-розового платья. С трудом далось мне и ровное дыхание (или максимально приближенное к таковому), когда я касался губами ее плеч, груди, живота.

Оставшись в одном нижнем белье, Этти поспешила сравнять счет. На пол полетели мои толстовка, футболка, джинсы… Девушка так увлеклась, что даже забрала мою работу, скинув бюстгальтер самостоятельно. И хотел было возмутиться, но она принялась усыпать поцелуями мои бицепсы и грудь, поэтому я оставил замечание «В следующий раз раздевать тебя буду я» на потом и занялся ее трусами. Или тем, что было вместо них. Наряд Дюймовочки и то из большего количества ткани состоял.

На этот раз я тянул с тем, чтобы схватиться за презерватив и приступить к делу. Бен как-то говорил, что зачастую прелюдия предрешает удовлетворенность девушки от секса. О подобном заявлял и Бадди на прошлой неделе.

Сложно было сказать, появилось ли у Этти придыхание от возросшего возбуждения или от страха вследствие прошлого неудачного опыта. Одного воспоминания о том фиаско — повтор которого не просто нежелателен, а абсолютно недопустим, — хватило, чтобы я отпрянул от обнаженной девушки и замер.

Полетт

Макс навис надо мной. Разгоряченный и встревоженный. Я провела ладонью по гладко выбритой щеке, и туманная дымка синих глаз подернулась, но выражение его лица продолжало настораживать отстраненностью.

— Что-то не так? — хрипло вопросила я.

— Этти, я должен тебе кое-что сказать.

Мне не понравилось то, как виновато прозвучали эти слова. Внутри все съежилось от мысли, что следующими будут: «Это было ошибкой».

— Ты у меня первая, — выдохнул он.

Я активно заморгала, стараясь переварить услышанное.

— В каком смысле?

— В девственном.

Макс

Брови Этти сошлись на переносице, а ладонь надавила на пресс, отодвигая меня. Один взмах ресниц — и ее шок сменился недовольством, что, на мой взгляд, противоречило логике.

Разве это не должно было оправдать предыдущее провальное поползновение начать сексуальную жизнь? Разве она не должна была быть польщена собственной исключительностью? И разве искренность, что далась мне с таким трудом, не должна быть ключом к построению здоровых отношений?

— А лучше ничего не придумал? — фыркнула Этти и начала собирать свои вещи с пола около кровати. — Если не хочешь меня, так и скажи.

— Что ты такое говоришь? Конечно же, я хочу тебя.

— Хотел бы, взял бы.

— Так уже взял, — напомнил я и был награжден суровым взглядом через плечо.

— То нельзя считать полноценным сексом. Ты даже не вошел до ко… А, к черту!

— Ладно, да, в тот раз все прошло не лучшим образом. Именно поэтому я и сказал тебе это сейчас. Чтобы ты поняла, почему…

— Если ты думал, что так смягчишь удар, мол, не стоит торопиться, а лучше и вовсе отмотать назад, то знай, я предпочитаю избегать увиливаний. Мне уже не пять лет. Выдержу, уж поверь.

Я ухватил Этти за руку, сел около кровати так, что мои локти зиждились по бокам от ее бедер, и, преодолев небольшое сопротивление, забрал у нее вещи. Девушка вынужденно смирилась с тем, что мои ладони обхватили ее колени, пригвоздив к месту. Она скрестила руки на обнаженной груди и отвела взгляд в сторону. Нос ее понемногу краснел, цветом наливались и губы…

Снова до слез довел. Видимо, чтобы Этти начала плакать, нам с ней просто нужно оказаться голыми в одной комнате.

— Посмотри на меня, — уговаривал я. — Прошу, ну же, взгляни на меня, Этти.

Девушка втянула воздух так громко, как делает только когда самообладание ей приходится отвоевывать у эмоций печали. Заметит ли она по выражению моего лица, как тяжело мне осознавать, что это я причина ее расстройства?

— Я люблю тебя, Этти, — шептал я, заправляя прядь волос ей за ухо. — Всегда любил, ты же знаешь.

— Но? — Ее голос дрогнул.

— И, — поправил я, — мне жаль, что в прошлый раз так получилось. Я неопытен и сожалею, что от этого пострадала ты. Надеялся, что, возможно, если поймешь, с чем имеешь дело, то направишь меня. Мне хочется сделать все правильно, Этти. Я просто… Просто не знаю, как.

Просил посмотреть на меня — получил желаемое сполна. Наши гляделки длились так долго, что в роговице начало покалывать. Хотя виной тому могла быть острота взгляда Этти. Не будь я голым, сказал бы, что ощущал себя именно так. Эта девушка пыталась считать достоверную информацию с моего мозга напрямую через «зеркала души».

— То есть ты правда девственник?

— Это определенно не та ложь, которую хотелось бы произнести.

— Макс, — строго сказала она.

— Да, это так, — ответил я, удивляясь ее неверию.

— И ты не хочешь дать заднюю, а просто… волнуешься?

— Именно.

Когда слезы перестали грозить своим появлением, а от морщинки меж бровей сестрицы и след простыл, меня посетило облегчение. Когда же ладонь девушки коснулась левой стороны моей груди, мне не удалось сдержать улыбку. Только Этти может по биению сердца наверняка определить, что я чувствую.

Полетт

Макс нашел мой допрос странным, а я — надлежащим, ведь без него поверить, что этот парень такой же профан в сексе, как и я, было делом не из легких. Пусть даже биение сердца, исправный показатель мироощущения Макса, указывало на искренность, новой информации потребовалось время, чтобы уложиться в моей голове.

— Нет, — сокрушался парень, — не ходил я в баню.

— Так ты соврал ей?

— И почему всех смущает только эта часть моего вранья?

— А ты уверен, что у тебя нет никакой заразы?

— Вовремя ты вспомнила, — ухмыльнулся он. — Думал, раньше спросишь. Но да, я заходил к доктору Кватрокки узнать… Ну, как ты. В общем, она заверила, что мне тоже стоит пройти обследование, так что я чист. Показать справку?

Макс уж было поднялся, когда я с недовольным прищуром поинтересовалась:

— У тебя, надо полагать, и копия моей имеется?

— Увы, — неохотно признал неудачу он. — Я хотел убедиться в твоем здоровье, когда были готовы все анализы: и твои, и мои, но доктор отказалась выдавать конфиденциальную информацию. Лицензия, все дела. Пришлось верить ей на слово.

— Очаровательно. К чему там вообще я и мое мнение касательно сохранности данной информации. Кому нужные эти лишние условности?

Макс криво улыбнулся. Сложно было дуться на него за вторжение в личную жизнь, учитывая, что он делал это из добрых побуждений. К тому же, спроси он тогда меня лично, ничего бы не добился, и нам обоим это прекрасно известно. Молчаливая забастовка, она такая.

Я прошлась по щеке Макса тыльной стороной ладони и, собравшись с духом, тихо начала:

— Знаешь, на счет прошлого раза… прошлого секса. Не бери в голову. Со мной все хорошо. Более того, я благодарна тебе за заботу и терпение.

— Ну да, как же, — не согласился со мной он. — Будь я аккуратней, тебя бы не пришлось утешать.

— В первый раз все равно было бы больно, — покачала головой я.

— В первый?

— Не ты один тут относительно целомудренный.

Можно было бы проделать тот же номер с ладошкой у груди, только вот убежденность в том, что познавать прежде неведанную грань отношений мы с Максом будем вместе, успокоила меня и сердце больше не спешило так, словно меня выталкивали из самолета без парашюта.

— Я слышал вас с Кевином, Этти, — поморщился парень, напомнив об ужине с разгромом тортов и лиц. — Все нормально, я все понимаю. То, что было у вас, никак не влияет на то, что происходит между нами. Тебе не нужно выдумывать.

— Да ничего у нас не было, — нетерпеливо проскулила я.

— Но я же ви… слышал.

— Ты слышал доказательство того, что у меня есть отменный вибратор, — призналась я и не сдержала смешок. — До тебя он знал меня ближе всех.

— И ты говоришь это не для того, чтобы снять с меня вину за то, как все вышло в воскресенье?

Похоже, мнительность у нас семейная. Впрочем, прежде никто из нас ею не страдал, а сейчас ситуация, мягко скажем, нестандартная — можем списать на исключение.

— Вовсе нет, — прижалась лбом к его лбу я. — Знаю, ты мне не веришь, но мы с МакКензи действительно не…

— Верю, — перебил парень и заткнул мой рот поцелуем.

Даже не заметила, как снова почувствовала мягкость кровати под спиной и горячие руки Макса на теле. Он прошептал мне на ухо, что весь в ожидании инструкций, и я порадовалась, что не придется давать их с осторожностью охотника, который пытается не спугнуть олененка.

На днях я снова обратилась к Еве, и на этот раз прямо рассказала о проблеме. Она и бровью не повела, услышав, что вопросы ранее были не для расширения горизонтов, но мои три минуты в качестве бревна на лесопилке подтолкнули ее дать подробные практические советы не только мне, но и «моему партнеру». Немало удивило меня, что петтинг она советовала такой же, как и Грейс. Еще большим сюрпризом стало то, насколько восхитительным оказалось его применение на практике.

Макс

Я не ожидал, что Этти так охотно согласится направлять меня. Не рассчитывал и на четкие, подробные инструкции. Однако все это значительно облегчило ситуацию.

На этот раз девушка не плакала, а тихо постанывала, извиваясь под моими руками. Я готов был вечно ласкать ее так, лишь бы слышать эти сладкие звуки; видеть, как открываются ее губы и трепещут веки; чувствовать ее наслаждение на кончиках пальцев. И все же через время Этти потянула меня на себя, точно попав в начало припева песни «I Don't Want to Miss a Thing» группы Aerosmith.

Сперва равномерное и глубокое, ее дыхание участилось. Ступни скрестились на моей пояснице, а ладони остановились на животе, что давало ей дополнительный, невербальный, контроль процесса.

Я двигался медленно, постепенно проталкиваясь, все плотнее и плотнее сплетаясь воедино с девушкой, которую люблю. По телу разливалось тепло, кожу покалывало, а мысли расплывались, замещались чувствами.

Я растворялся в Этти. Замедляясь, когда она просила. Останавливаясь, когда она прижимала теснее к себе, оплетала ногами и руками. Целуя, когда она выпускала зубы из моих плеч (полагаю, это помогало притупить боль) и тянулась ко мне губами. Мягкими, нежными, идеальными.

Все тело содрогнулось от волны наслаждения, что накрыла меня с головой, но не утопила, а дала возможность дышать полной грудью. Я смотрел на лежащую подо мной Этти, яблочки щек которой очертились ласковой улыбкой и зарумянились до стадии невыразимого очарования.

— Ты так красива, — выдохнул я и завалился рядом, все еще не в силах совладать с мышцами, что превратились в желе.

Этти умостилась у меня под боком, провела пальцем по моим губам и беззвучно произнесла: «Я люблю тебя».

[61] Речь идет о песне Lady Gaga — Bad Romance (с англ. «Порочный роман» или «Плохой роман»).

[62] «Jeunesse» с франц. «молодежь».