Сводные влюбленные

16

25 августа, Свадьба Лоис и Бена

Полетт

Номер невесты в отеле был забит девчонками, которые крутились вокруг виновницы торжества, словно пчелки вокруг распустившегося бутона. И хотелось бы мне сказать, что Лоис и впрямь расцвела, но всему свое время. В данный момент я старательно выкладывала карамельные завитки один к одному, придерживая вертящуюся голову локтями, а карандаш для губ в руках визажиста то и дело выходил за контур, потому что моя конопатая подруга без устали бухтела.

— Когда же это все закончится? — Она опустилась в кресле и тут же взвизгнула.

— А нечего ерзать, — переложила на нее вину за выдранную прядь я. — И все только начинается, Лоис.

Памела, стоящая наготове со шпильками и фатой, согласно кивнула:

— Ну, подумаешь, хочет тебя свекровь скорее в невестках иметь — тоже мне горе.

Лоис встрепенулась, обернулась на блондинку, игнорируя боль у корней волос и показательные вздохи визажиста, а я предусмотрительно отступила. Лучше дать ей выговориться. Коктейль из волнения, предвкушения и недовольства качает Лоис из стороны в сторону, как штормовые волны хлипкую лодочку. Стоит просто дождаться штиля, и она даст нам наконец подготовить ее к церемонии без лишних телодвижений.

— Ну вот зачем, скажи мне, подговаривать священника провести свадьбу в десять, если церемония должна начаться в одиннадцать? Разница всего в час. Час, Пэм. Один. Чертов. Час.

— Действительно, — сдалась визажистка. Кинув нюдовый карандаш в пухлую косметичку, она оперлась на столик для макияжа. — Что решат какие-то несчастные шестьдесят минут?

— Бен за них состарится на год, — хихикнула Ева, покачивая на руках дочь Пола — маленькое кудрявое создание с соской в форме сердечка во рту.

— Ненавижу брачный возраст Бенксов, — рыкнула рыжая, скрещивая руки на груди.

Беда пришла откуда не ждали: бракосочетание выпало на день рождения жениха, а его матери оказалось позарез нужно спровадить влюбленных под венец до того, как Бену исполнится двадцать шесть.

Конечно, я иронизирую. О склонности Роуз Бенкс полагаться на магию чисел было известно задолго до помолвки и уж тем более, до выбора даты свадьбы. Несложно было догадаться, какими баталиями грозило двадцать пятое августа в фигуристых приглашениях с золотистыми загогулинами по краям. Делалось это, однако, с благой целью: уберечь от одержимости возрастными ограничениями младшую из Бенксов, у которой, по меркам матери, уже не так много времени на поиски супруга. Или супруги — там уж как пойдет.

И, казалось бы, бой проигран: осталась пара часов, а Бен еще не остепенился, но Роуз не сдается. Запихнула вот отца Грэма с проповедью к Лоис в номер. Бедняжка покраснела, как помидор на солнышке, когда тот лицезрел ее в нижнем белье ручной работы, которое создано враз поднимать мужское настроение. Только вот планировалось поднимать его отнюдь не священнику. Тот зажмурился, перекрестился, резко развернувшись, врезался в дверной косяк и сбежал, только пятки сверкали.

Следующие десять минут мы слушали о кознях коварной миссис Бенкс, которая то за рождественским столом «детишек» повенчать пыталась, то от них же детишек ждала, подсовывая Лоис разнообразные чаи для повышения фертильности, посылая по почте малюсенькие носочки и ползунки.

Уже на четвертой минуте Пэм отправилась за мороженным, которое должно было хоть ненадолго утихомирить Лоис. И пока Маклин бегала за сладким, мы с сетований касательно нарушений личных границ перешли на обсуждение предсвадебных сует, а после — сложностей организации медового месяца.

Если коротко: пока Лоис и Бен выбирали идеальное место для отдыха, профукали бронь отеля — цивилизованных мест для ночлега там не осталось; второй вариант отпал из-за отмены авиарейсов; третий — из-за резкой смены погодных условий; четвертый — все тех же отелей; пятый — берегов, усыпанных дохлыми медузами (наша конопатая, оказывается, их жутко боится)… В общем остановились они на девятом варианте, но и там все не так гладко, поэтому путешествие новобрачных пришлось отложить до октября.

— А тут еще Роуз подливает масла в огонь, мол, нельзя ехать в отпуск, пока Меркурий ретрограден. Я ей говорю, это всего лишь оптическая иллюзия…

— Да и гравитация далеких тел в принципе не может влиять на нашу жизнь, — кивнула Ева, прикрывая ушки девочки, чтобы та не проснулась от громкости возмущений рыжей.

— Вот именно! — вскочила невеста, а, завидев малютку, споро перешла на шепот. — Но нет же. Мало того, что с датой этой свадьбы всю душу вытрясла, так еще и тут палками по моим колесам…

Я погладила плечи девушки и убрала волос, прилипший к ее влажным от бальзама губам.

— Ты же знаешь, Роуз не со зла, — вступилась за свекруху Ева. — Она искренне во все это верит.

— Да, но…

— Переживает, как бы у вас все было хорошо.

— И что теперь? — уперла руки в боки Лоис. — Я должна сидеть в бункере, пока Марс не войдет в третий дом?

— Для начала, дыши, Лоис, — предложила Ева, подавая пример размеренных глубоких вдохов. — Дыши. Это не твоя забота, Бен все уладит.

Рыжая фыркнула и получила уже более настоятельное:

— Дай своему мужчине позаботиться, решить возникшую проблему самостоятельно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Правильно, забудь! — воинственно вскинула подбородок Келли, которая до того второпях набирала на телефоне одно сообщение за другим.

Малышка на руках Евы разлепила огромные глазищи, поддернутые сонной дымкой, и девушка быстро направилась в дальний угол комнаты — успокаивать дитятко.

— Выкинь это из головы, Лоис! — Блондинка стремительно приближалась к подруге. — Мамины звезды могут велеть все, что угодно, но не сегодня. Не на моей свадьбе!

— Келс, это же моя свадьба, — не сдержала улыбку невеста.

Младшая Бенкс не ответила. Светлые брови встретились у переносицы, губы плотно сжались, а глаза забегали туда-сюда по экрану телефона.

— Чтоб его! — выругалась она тихо. — Они доставили не те цветы.

— Нет же, — переключилась в режим успокоителя Лоис, послушно сев в кресло. — Я видела композиции на столах. Точь-в-точь те, что мы заказывали.

— Их было мало, — качала головой Келли. — Только что привезли недостающие. Бадди прислал фото, и они обмотаны не теми лентами!

Я на мгновенье отпустила локоны невесты и заглянула через плечо блондинки.

— Лиловые, — констатировала, держа шпильки в зубах.

— А должны были быть лавандовые! — смерила меня взглядом подруга и, грозно топая, покинула номер.

Нервное это дело — свадьба. Я и сама была немного на взводе, ожидая встречи с Максом. Опасалась тешить себя надеждами на открытое признание, но не могла перестать прокручивать в голове варианты развития событий.

Что, если братец вообще не придет? Два часа осталось, а от него ни весточки. Макс, конечно, мастак опаздывать, но не до такой же степени…

Макс, полтора часа до церемонии

Сперва мотоцикл рычал, потом кряхтел, а теперь и вовсе заглох. Я обхаживал его и так, и эдак уже минут пятнадцать, но все зазря. Без инструментов (да и рук опытного механика) дело с места не сдвинется. А вот мне двигаться необходимо. Нужно попасть на торжество и поскорее.

Всю прошлую ночь я мерил шагами комнату, тщательно продумывая речь. Выверял каждое слово, искал хитро-мудрые обороты и благозвучные сравнения. Пытался предугадать, что именно должно быть сказано, чтобы Этти кинулась ко мне в объятия, цепляясь руками за рубашку, как та самая обезьянка.

Ладони неизменно обливались потом, пока я ехал сперва в отель, а после и к камерам удаленного хранения. Перчатки не давали рукам соскользнуть с руля, потерять управление и позволить мне расшибиться в лепешку, но теперь нужда в них отпала. Я стянул кожаные изделия и смахнул пот со лба. Жара стояла не августовская: в горле пересохло, на белой рубашке проступили мокрые следы, а галстук неизменно давил. И единственное, что я мог сделать, это стянуть хотя бы его.

Огляделся: трасса пустовала, по обе стороны дороги едва заметную тень откидывал сосновый лес… До города еще ехать и ехать. И вот угораздило же меня так вляпаться!

Впервые в жизни пришел не то что вовремя — заранее примчался. Оно и понятно: не было нужды тратить время на пробуждение, да и цистерна кофеина подгоняла меня круче любого допинга. Первым очутившись рядом с женихом, я получил важное, секретное задание. И именно выполняя его, очутился в таком la merde [69].

Прошу простить за мой французский, но это слово наиболее емко описывает положение вещей.

Забрать содержимое ячейки из хранилища на окраине штата — плевое дело, думалось мне. Но вот я здесь, за чертой города, один на один с папкой Бена, сломанным мотоциклом и двадцаткой в бумажнике. Телефон издал два гудка и отключился, а я, в очередной раз гулко застонав, схватился за голову.

Что теперь делать? Бежать на своих двоих? Тогда папку Бен увидит в лучшем случае часам к пяти, а, я так понял, она ему нужна значительно раньше. Да и сердце щемит вот так вероломно бросать мотоцикл на обочине. Я мог бы повезти его за собой, но тогда о беге речи быть не может, так что приду и вовсе за полночь.

Погладил блестящий корпус, нашептывая: «Не бойся, парень, я тебя не оставлю».

Оптимальный выход — поймать попутку. Если за час в этом не преуспею, добегу до ближайшей остановки общественного транспорта и… выходит, впервые совру неодушевленному предмету.

Картине передо мной не хватало только перекати-поля. Ловить было некого, но я все же свесил пиджак через плечо, сунул папку под мышку, обернулся боком и протянул руку вперед, ожидая направляющихся в город автомобилей.

Леди Удача все же удосужилась повернуться ко мне передом — ждать пришлось недолго: первая же машина, зачуханный пикап с загруженным кузовом, притормозила около меня. Из окна высунулся мужчина почти черный от загара и с широченной лыбой от уха до уха.

— Чего, малец, подкинуть надобно?

— Да, мотоцикл сломался. — Я кивнул за спину, подходя ближе.

Из-за широкого плеча водителя рукой мне помахала женщина с пушистыми светлыми волосами. Послышался детский смех, возмущенные «Дай мне глянуть!» и «Подвинься!».

— Простите, — тут же попятился я, — не стану вас теснить.

— Не глупи! Если кого из моей мелюзги судьба так же на окраине кинет, — дернул на меня подбородком мужчина, — не хочу, чтобы и от них простые люди отмахивались.

Белокурые головы высунулись с задних сидений. Ребятня открывала себе обзор, отталкивая друг дружку чуть ли не ногами, — так горел в них интерес к потенциальному пассажиру. Здоровяк вылез из машины, подтянул рваные джинсы, заправляя в них пузо, и окинул меня оценивающим взглядом.

— Куда это ты в таком виде направлялся?

— У моего друга свадьба в Чапел-Хилле, — вздохнул я. — Слушайте, я буду очень благодарен, если подбросите до ближайшей автобусной остановки, а там я уж как-нибудь…

— Мы и сами едем в Чапел-Хилл, парень, — сказала, по всей видимости, жена водителя. — На ярмарку.

— Ту, что в центре? — воодушевился я.

— Ага, — подтвердил отец семейства и сплюнул на землю неподалеку от моих новых ботинок. — Только мы там прежде не были. Коли направишь, довезем тебя и сами не заплутаем.

Так и порешили, без лишних слов потащив мотоцикл к остальному багажу. Пространственное мышление у меня хоть куда, поэтому я уверенно заявил, что между ящиками, банками да склянками места недостаточно. Но Стэн (так звали здоровяка) не дослушал предложения о водружении мотоцикла поверх дальних балок и лихим движением втиснул его в узкий проем.

Раздался жалобный скрип. Точно сказать не могу: было это из-за образования громадной царапины на всю раму или так простонала моя душа.

— Залезай! — Меня хлопнули по спине так, что я чуть позвоночник не выплюнул. — Не робей!

Стэн еще раз харкнул и двинулся к водительскому месту. Я осмотрительно обошел плевок, вспоминая, ради чего все это делаю. Мысленно начал прокручивать в голове заготовленную для Этти речь, но сбился, когда начал забираться в салон.

Специфический запах, едва исходивший от Стэна и перекрываемый душком сырого мяса в кузове, тут был усилен стократно. Потребовалось три секунды, чтобы его распознать. То был тончайший аромат навоза. Отборного, коровьего. У дедушки с бабушкой в деревне так пахло.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ах, детство… как хорошо, что ты прошло!

Раздавшееся справа хрюканье меня уже не удивило. И даже то, что девчушка с косичкой прижимала к груди поросенка, накручивая на пальчик хвост-завитушку, не казалось странным. Но я все же застыл, опасливо косясь на двух других чертенышей, изучающих меня с дырявыми ухмылками.

Прийти в себя не успел: дверь захлопнулась, и машина рванула с места, рассыпая сено по салону, а меня самого впечатывая в обшарпанное сиденье.

— Пристегнитесь, дядя, — посоветовала девочка со свинкой, и я послушался.

Веселая намечается поездочка.

Полетт, час до церемонии

На затылке объемную косу невесты придерживал гребень в форме изящной серебристой веточки, усыпанной нежными лепестками и малюсенькими жемчужинками. Плавно, точно цвета на закатном небе, коса переходила в крупные карамельные локоны. Они переливались на солнце, опускаясь вниз по усыпанной веснушками спине.

Я гордилась проделанной работой, глядя, какая улыбка украшала губы Лоис, как блестели карие глаза. Она была невообразимо прекрасна в один из самых важных дней в своей жизни.

— А вот чокер нужно снять! — уверенно заявила Келли.

— Как же так? — надула губы пока еще Лестер. — Я на своей собственной свадьбе и без чокера?

— Мы так не договаривались. Он даже не подходит к платью.

Действительно, ажурное украшение на шее плохо сочеталось с драпировкой из белого кружева, оплетающего лиф и подол платья сливочного оттенка, но это элемент стиля Лоис. Недаром она его рукой прикрывала, будто опасаясь, что ее ценность вероломно похитят прямо из-под носа. К тому же, за самой Келли был замечен недочет в образе, чем незамедлительно и воспользовалась невеста:

— Ты-то кулон не сняла, хотя он явно не в тему.

Блондинка опустила взгляд на подарок Бадди, что зиждился меж хрупких ключиц как влитой. Хмыкнув, девушка позволила подруге вольность, а сама сняла цепочку и спрятала в глубоком декольте. Сделала она это в уголочке, оглядываясь по сторонам как неопытный воришка.

Неопытный оттого, что я-то заметила, хотя виду не подала и прикрыла улыбку чашкой с кофе. Пусть Келли и блюдет образ модницы, а камушек-талисман Бадди оставила у сердца. Что это, если не любовь?

Ева, с горечью вздыхая, двинулась вниз, сдавать курчавую малютку законным родителям.

— О, — остановила ее у двери Келли, — а ты можешь проверить, готова ли Мисси разбрасывать цветы?

— Это кто? — насупилась Ева.

— Девятилетняя сестра, — помахала рукой Лоис и принялась вертеть кольцо на безымянном пальце. — Должен же быть от плодовитости моего папаши какой-то прок.

Сестер по отцу у Лоис действительно хоть отбавляй. Самая старшая из них Трэйси как раз сидела со мной на диване, обмахивая веером то себя, то время от времени приближающуюся к ней Лоис. Та вышагивала по номеру взад-вперед, вытирая пол шлейфом пышной юбки.

— Спроси Бена или Уильяма, — инструктировала Еву Келли. — Кто-то из них должен знать, где девочка. А корзинка с лепестками была у Лиама. Как раз отдашь ему дочь в обмен на корзинку.

Келли стала значительно спокойнее, когда Бадди забрал на себя последние организационные хлопоты. Быстро войдя во вкус, девушка развалилась на одном из кресел и переложила еще парочку заданий на «тунеядствующих» подружек невесты. Проверить аппаратуру и музыку для первого танца, например, Бадди не мог, и это поручение доверили Грейс.

Виновницу торжества к последним предсвадебным хлопотам не приобщали. Вроде как берегли, а зря. Накрученная до предела, она не знала, куда себя деть. То возмущалась — то слезно извинялась; то непринужденно беседовала с мамой — то дышала так, словно ей сейчас рожать, а не замуж выходить.

— Лоис, присядь, расслабься, — предложила я, поглаживая место на диванчике рядом.

Девушка только громче выпустила воздух носом и продолжила наматывать круги по номеру, стараясь вызвать у меня головокружение. Может, это у нее ритуал такой? Помнится, перед защитой диплома она делала нечто подобное, а потом долго смеялась, говоря, мол, так ее мозг еще не имели. Будет чудесно, если эндорфины выплеснутся в кровь Лоис и после церемонии, но ведь до нее еще нужно дожить. И где только Маклин с мороженным шастает?

— Я нашла его!

Помяни черта, как говорится.

Памела влетела в девичье царство с банкой фисташкового мороженого в одной руке, туфлей в другой… и с птичьим гнездом на голове. Последнее было, увы, не фигурой речи. Перья повсеместно усыпали всклокоченные золотистые пряди, а на щеке виднелся отпечаток перепончатой лапки.

— Что нашла? Курятник? — уточнила Лоис, забыв на мгновение о мандраже, и с интересом осмотрела подругу.

Та сдула перышко, что упало ей на нос, и с улыбкой протянула баночку холодного лакомства невесте. Стряхнув то ли крошки, то ли зерна с груди, она хихикнула и прикусила губу.

— Забавная история вышла. В соседнем зале тоже свадьба. И у них живые голуби!

— Которые приняли тебя за свою и решили надругаться? — скептически подняла бровь Трэйси.

— Там был один симпотяга… — не обратила внимания на колкость Памела, продолжая мечтательно вертеть туфлю на болтающемся каблуке. — Эрик. Такой… галантный, улыбчивый, так ловко управляется с птицами. Сказал, что самая прелестная птичка — это я.

Птичка иль нет, а опериться успела. Я принялась вычищать волосы Маклин от следов голубиной атаки, пока она делилась историей «любви с первой пташки». Ее зеленые глаза блестели, щеки пылали, а платье нуждалось в швее. Благо у нас такая имелась.

Лоис штопала, я орудовала утюжком для волос, Келли клеила туфлю, а Трэйси сыпала ехидными замечаниями, когда в дверь постучали. В проеме показалась сперва бутылка шампанского, а потом и кудрявая голова моей подруги.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Спешу отчитаться о положении внизу, — с ноткой укоризны начала Грейс, демонстративно переворачивая пустую склянку. — Еще немного и падре будет в стельку. Любопытно знать, что это вы, девицы-красавицы, с ним сделали?

Все тактично промолчали. Ларсен понятливо ухмыльнулась и спросила, откуда может пополнить запасы алкоголя.

— Но ведь празднование еще не началось… — удивилась Лоис.

— А бухло уже закончилось, — развела руками Кучеряшка.

— Было целых три ящика!

— Всего три ящика? — фыркнула Трэйси. — На один тост, что ли?

Келли кинула в эту язву недоклеенную туфлю и, прихватив Грейс, помчалась разбираться с пьянчужкой-священником. Стоило двери за ними захлопнуться, и у нас вновь разгорелся спор о радикальности в отношении выпивки. Сестра Лоис заявила, мол, если та пить не умеет, нечего других мордовать. А я, памятуя утро после Хэллоуина, решила встать на сторону невесты.

— Не жужжи, Трэйси. Ты всегда такая заноза или только пока не приняла на грудь?

— Всегда! — с жаром кивнула мне Лоис.

— А мне кажется, и без алкоголя хорошо… — Памела все еще пребывала в эйфории, хотя я более чем уверена, у нее-то в загашнике найдется немного красного сухого. — Внизу музыка такая задорная, народ весело болтает, цветы благоухают… Зачем нам вообще пить?

— Для настроения, — буркнула Трэйси и стрельнула глазами на Лоис: — Погоди-ка… ты что, беременна?

Все разом обернулись на брюнетку.

— Вот почему свадьбу играете вскоре после начала отношений и возвращаете сухой закон! — ликующе возвестила она, словно разгадала тайну египетских пирамид.

— На каком тогда, по-твоему, я должна быть месяце, если свадьба планируется уже год? — нехорошо прищурилась Лоис.

— Не знаю… — Трэйси скользнула взглядом по затянутому в корсет животу сестры. — На пятом?

Вскинув голову к потолку и гулко простонав, невеста прокляла тот день, когда решила пригласить Трэйси Броуди на свадьбу и уже собиралась вытурить ее за дверь, но брюнетка принялась обороняться туфлей.

— Спокойнее, львица, не руби с плеча. У меня для тебя кое-что есть.

Под грозный топот модных лодочек невесты Трэйси достала из сумки голубой «кирпичик», перевязанный атласной лентой.

— Что это? — стушевалась Лоис.

— Дополнение к подарку на свадьбу лично от меня. Колин Типпинг «Радикальное прощение».

С непрошибаемым оптимизмом и белозубой улыбкой выдержав взгляд из-под лба, Трэйси получила второй шанс и вопрос: «А что в основном подарке?».

— Чайный набор.

— Н-да, — закатила глаза Лоис, — эта книженция мне явно пригодится.

Макс, полчаса до церемонии

Семейство фермеров пело задорно и до того громко, что мои барабанные перепонки стали молить о пощаде, голова пригрозила лопнуть, а левый глаз предательски задергался. Поэтому, когда Грэта, жена Стэна и по совместительству его двоюродная кузина, предложила сделать перерыв и поболтать, я чуть не выпалил: «Ну наконец-то!». Говорить, однако, женщина решила со мной, и — визгливый поросенок по кличке Толстяк не даст соврать — даже папины допросы не столь результативны, как ее, а ведь стаж в полиции у него о-го-го!

Мы ехали менее часа, а эта шепелявая женщина выведала про меня и Этти все: от первой встречи до грядущего откровения перед народом. Отчего-то мне казалось, что наша история подлиннее и рассказа о ней хватило бы, ну, скажем, на приличный такой роман… Ну да ладно.

Пожалуй, на счет допроса я перегнул палку. И хотелось бы сказать, мол, партизанил и слова из меня вытягивали силками, но это было бы все равно что соврать. Нет, я довольно быстро сдался и воспользовался возможностью выговориться любопытной незнакомке как тренировкой перед выступлением на свадьбе.

Раз за разом признание дается все легче. Не знаю, оттого ли, что родители и друзья уже приняли мою слабость к Этти, но уверенность в том, что ничего дурного в этом нет, крепчает с каждым словом.

Когда Грэта схватилась за трясущуюся на ходу грудь (не биолог, но где-то в той области должно было быть сердце), узнав, что мы, «родные души», росли как брат с сестрой, я повеселел. А когда благословила нас «и на хатку, и на сарай, и на выводок здоровый» — неловко улыбнулся и призадумался. Не сразу до меня дошло, что последнее было о детях. Хотя, честно говоря, конкретно их со Стэном дети действительно чем-то напоминали выводок. Визгливые, бойкие, кусачие…

Я одернул руку со следами редких зубов, кинул осуждающий взгляд на одного из шалопаев, а после оттянул ворот рубашки и подул на грудь. Жарко было, как в печи, куда вот таких вот проказливых мальчишек запихивают ведьмы из сказок. Стыдно признать, но я начинаю понимать коварных старух.

— Хочесь соколадку? — точь-в-точь мать говорила девочка, протягивая мне надкушенную конфету.

Улыбнулся и покачал головой, а она, слопав остаток одним махом, начала взбираться по мне, как по пальме, цепляясь липкими руками за рубашку.

— Твою ж… — Я прикусил язык, завидев на некогда идеально белой ткани коричневые следы.

— А?

— Свою ж конфету, говорю, зачем по мне размазываешь?

Девчонка хихикнула, устраиваясь поудобнее на моих плечах. Я попытался ее снять; намекнул на правила безопасности, желая пригвоздить непоседливое создание к месту ремнем безопасности, но девчонка начала хныкать. Скрипя зубами, согласился поиграть с ней, если она не станет лазать по салону и пристегнется. Слезы вмиг испарились, а все еще грязные руки потянулись ко мне.

— Хосю сделать слоника!

— Какого еще слоника? — испугался я, не зная, какую часть тела прикрывать.

В прошлый раз она хотела «сделать комарика» и ухватилась за мой нос. Да так, что чуть не сделала из меня того, кого нельзя называть.

Быстро стало ясно, что на сей раз пострадают мои уши. Когда они почти онемели от планомерного вытягивания, с переднего сидения к нам обернулась Грэта.

— Однажды ты станешь чудесным папой, — прокляла она, с улыбкой глядя, как ее чадо меня пытает.

Я воздержался от комментариев. Терпел, успокаиваясь девичьим смехом, и гадал, каким доеду к Этти. Грязным и вонючим — это точно. А, походу, еще и лопоухим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Полетт, 15 нервных всхлипов до церемонии

«Он не приедет, — параноила я, прилипнув взглядом к экрану телефона. — Наверняка лежит сейчас на обочине, придавленный этой дурацкой железякой, и истекает кровью!»

— Иди, я побуду с Лоис, — похлопала меня по плечу Трэйси.

Я резко обернулась и сощурилась:

— Что это ты удумала? Не нужны свидетели убийства?

Девушка засмеялась, а вот невеста промычала что-то невразумительное, но определенно несогласное с подобным раскладом. Ее рот был занят мороженным, поэтому расшифровать слова было задачей не из легких. В бумажной баночке оставалось всего пара ложек, после которых Лоис впору бы попросить ослабить корсет.

— Ты переминаешься с ноги на ногу уже минут десять, — ничуть не оскорбилась моими догадками Трэйси. — Иди в уборную. Я побуду с Лягушкой.

Еще одно мычание-ворчание пронеслось в ответ на обращение, по всей видимости, родом из детства, а я вновь взглянула на телефон. Абонент вне зоны доступа. Знать бы, почему.

Сегодня Макса видел только Бен, и он утверждает, что братец вернется с минуты на минуту. Только вот уже с получаса на час, а то и на все два. Нет, определенно что-то стряслось. Не авария — что бы не твердил мой зараженный всеобщей нервозностью рассудок, — но намеченный Максом план пошел криво-косо, попой чую.

Ложка стукнула пару раз о дно баночки, и Лоис совершенно неподобающим для культурной, практически замужней дамы образом собрала пальцем остатки мороженного, слизала его, а после облизала и губы, прихватив вместе с холодным лакомством немного помады.

— Мда, — протянула Трэйси, оглядывая сестру то ли с отвращением, то ли с жалостью. — А папа еще на мои манеры грешит. Не хочешь повторить это на камеру? Я пришлю ему видео по почте.

Пустая коробочка полетела в брюнетку и попала точно в колено.

— Метко! — похвалила я.

— Я целилась в голову, — буркнула Лоис и шмыгнула носом.

— Ох, только не начинай реветь! — Трэйси прикрыла глаза, потирая переносицу. — Как же Бен выносит твое общество больше десяти минут?

Не успела я вступиться за подругу, как она и впрямь начала реветь. Келли увидит — прибьет. Не Лоис, меня. Это же я поручилась, что «водостойкая» тушь продержится хотя бы до застолья.

— Тише, тише! — Побежала к невесте, вытаскивая на ходу пару сухих салфеток из пачки на тумбе. — Дать успокоительного?

Вернее, пустышку под видом успокоительного. Хватит с нее на сегодня лекарств: и так полпачки втоптала. Еще немного седативного, и плакать она перестанет, зато начнет сопеть.

— Все, — Трэйси отпихнула меня, сгребая Лоис за руку, — мне надоел этот цирк! Мы идем к Бену. Пусть он с тобой разбирается.

— Но…

— Никаких «но», — строго оборвала сестру брюнетка. — Хотел плаксу в жены? Пусть успокаивает и невесту.

Я согласно хмыкнула: если кто и сможет сейчас унять дрожь в теле Лоис, так это Бен. Уже от одного только упоминания Бенкса, девушка сморгнула пелену слез, переменилась в лице.

— Жених не должен видеть невесту до свадьбы, — пожаловалась она и грустно свела брови, как дошколенок, которому не дают торт вперед овощного супа.

Дуя губы, рыжая искоса смотрела на Трэйси, будто надеясь, что сейчас та перестанет гримасничать и выдаст решение проблемы. Так и произошло: закончив безмолвную молитву (поэтому ведь она в потолок так долго пялилась?), девушка вздохнула, огляделась и с довольным «Такс…» схватила бумажный пакет.

— Могу я поинтересоваться, — с опаской начала Лоис, наблюдая, как брюнетка выкидывает содержимое пакета на диван, — что ты задумала?

— Можешь. Но лучше помолчи и делай, как я скажу.

Не встретив особого сопротивления, Трэйси напялила пакет на голову сестры и довольно прикусила губу, оценивая результат.

— Тебе так даже лучше.

Невеста приглушенно ругнулась, не спеша, однако, стягивать «головной убор».

— Да шучу я, — закатила глаза Трэйси. — Шагай!

— Я же ничего не вижу, бессовестная ты хамка!

— Положись на меня, язва моя полуродная, я доведу.

— До срыва ты меня доведешь, — фыркнула Лоис, но все же сделала неуверенный шаг вперед. — Полетт!

— Я тут! — откликнулась, выйдя из шока от происходящего, и подбежала к невесте.

— Проследи, чтобы эта мегера не била мною о дверные косяки, пока будем идти.

В этот момент Трэйси действительно не вписалась в дверной проем, прикрыв себя сестрой. Я так и не поняла, было это в отместку за недоверие или это девицы так развлекаются, потому что Лоис ничего не сказала: лишь впилась ногтями в поддерживающую ее руку. Тонкое поскуливание и тихое бухтение попеременно сопровождали зигзагообразное шествие этих двоих к номеру жениха.

— Все ноги оттоптала, кобылка, — причитала Трэйси, как-то уж очень бережно поправляя шлейф платья, укладывая набок рыжие локоны.

Я постучалась и, получив утвердительное «Входите!», отворила дверь. Брови Бена взмыли к корням шоколадных волос, но уже через мгновение его губы затряслись и растянулись в улыбке. Кривоватой, робкой, как у Макса, когда он в третьем классе пытался рассказать Санте стишок. Но братец с малычку боялся публичных выступлений, а вот Бена я таким взволнованным прежде не видела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Трэйси потянула меня к выходу. И хотя я понимала, что надлежит оставить влюбленных наедине, не могла отвести от них взгляд. Пальцы Бена, едва касаясь, скользили по плечам, рукам, кистям Лоис. В карих глазах было столько восторга, нежности, трепета…

Дверь номера захлопнулась у меня перед носом.

— Знаю, да, — улыбнулась Трэйси, протягивая мне пачку салфеток, — на голове Лоис бумажный пакет, а Бен… он все равно смотрит на нее так, будто она смысл всей его жизни.

Я смахнула появившуюся невесть откуда слезу. Вот бы и Макс так посмотрел на меня еще хоть разок!

Макс, пока те двое венчаются

Когда вестибулярный аппарат ни к черту, длительные поездки становятся пыткой. Все эти виляния, дрязги и мельтешение за окном вызывают острую потребность вывернуть желудок наизнанку и тихонько умереть. Так вот я подобным не страдаю, но из машины вылез с таким энтузиазмом, словно выбрался из личной душегубки.

Жадно втянув свежий воздух, застонал от удовольствия, размял затекшие ноги, пару раз хрустнул шеей и чуть не потерял равновесие, когда кричащие варвары, именуемые детьми, в ходе игры налетели на мои ноги. Они такие маленькие: самый старший мальчуган даже до пояса мне не достает. Что, если бы я таки не удержался? Раздавил бы, скорее всего. И отправился бы не на свадьбу, а за решетку за непреднамеренное убийство.

— Эй, малец, чего стоишь столбом? — окликнул меня Стэн и махнул рукой, подзывая к себе.

Оказалось, в ходе поездки мотоцикл пострадал не меньше меня. А обидно за него, пожалуй, было даже больше. Раму будто наждачной бумагой оприходовали, по одному из зеркал пошла трещина, между спиц на колесах то там, то тут виднелись щепки.

— Дядя, ты сто, плачес? — дернула меня за штанину девочка, когда я мысленно оценивал ущерб. Видать, эмоции были на лицо.

— Чуть подрехтовать — и будет как новенький, — бодро заявил отец крохи, хлопая меня по спине.

Я промолчал. Дареному коню в зубы не смотрят. А если тебя, неприкаянного путника, довозят из сосновой глуши буквально к дверям нужного места, то не подобает нарекать на условия для багажа.

— Спасибо, что довезли, — выдавил улыбку я, лазая по карманам. — Вот, это все, что есть, но, если вы подождете, я поднимусь наверх за кошельком.

Грэта сжала мой кулак, пряча в нем протянутую им с мужем купюру.

— Не нужно. — А вот она улыбалась искренне. Мне бы так!

— Нам было не сложно, — поддержал женщину Стэн и между делом сплюнул на обочину.

Часть сморчка попала на переднее колесо мотоцикла. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— А, мозет, мы оставим его себе?

Покосился на беззубое создание, которое висело на моей руке, и отчего-то засмеялся. То ли лестно было; то ли до того нелепо, что мило. Хотя, скорее всего, это уже нервное.

Еще раз поблагодарив семейство за помощь и надышавшись пылью из-под колес удаляющегося пикапа, я с тяжелым сердцем и скрипящими зубами оттащил мотоцикл на свободное парковочное место. Выглядел он жалко, конечно: в таком виде на него бы никто не позарился, но сохранить остатки былого величия железного коня — мой долг как владельца.

Новая напасть не заставила себя ждать. В здание меня не пустили. Понимаю, да, видок не самый презентабельный, но отнеслись ко мне и вовсе как к голодранцу.

— У моих друзей тут свадьба! — возмутился я и взглянул на часы. — Она уже идет, я должен быть там. Может, вы проверите какие-то списки приглашенных…

Безмолвные бугаи прихватили меня за плечи, когда я, не дождавшись ответа, в очередной раз испытал судьбу — попытался нагло прошмыгнуть. Кулаки мои рефлекторно сжались, а мозг вмиг оценил положение. Я уже даже рассчитал, в каком порядке производить удары и изворачиваться, чтобы таки достичь пункта назначения, но потом вспомнил о цели этого чудесного путешествия и сбавил обороты.

Если я приду на церемонию с расквашенным носом и дышащими в затылок охранниками, это не сыграет мне на руку. И гости будут в шоке, и невеста с Келли, чего доброго, погрустнеют. А главное — Этти разочаруется. Не лучшее начало для примирительной беседы.

Я поднял вверх раскрытые ладони и, когда меня отпустили, попятился назад. Стоило смотреть, куда иду, ведь пристально следя за мужчинами, я совсем не заметил, как уперся в одну из машин на парковке. Сигнализация выбила меня из колеи — пришлось споро покидать зону видимости охраны.

Зайдя за здание, я завертел головой по сторонам, и взгляд остановился на пожарной лестнице, так удачно расположившейся вблизи мусорного бака. От мысли, что придется лезть по этой ржавой конструкции на пятый этаж, мне стало дурно, но иного пути нет.

Я обмотал пиджак вокруг пояса, закрепил папку с бумагами Бена за ремнем, засучил рукава рубашки и вскинул голову, намечая маршрут.

Уже за один этот подвиг Этти просто обязана согласиться снова стать моей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

[69] «La merde» с франц. «дерьмо».