Сводные влюбленные

8

7 января, православное Рождество

Макс

Лоис Лестер меньше чем через восемь месяцев планировала сменить фамилию на «Бенкс», но при этом сидела на полу их с Беном квартиры, расчесывая волосы кукле и напевая что-то о «милой Хлое» себе под нос.

— Пусть поиграет, — шепнул Бен, заметив мой взгляд.

Я поднял руки вверх, хотя разглядывал скорее не его невесту, а куклу: ее сходство с Памелой немного пугало. Впрочем, подобное поведение несвойственно Лоис — за этим тоже было любопытно наблюдать.

Бен вернулся к коду, внедряя обновленный дизайн в приложение, а рядом с его ногами и мятой кофтой на кофейном столике очутилась Келли. На ее шее висел кулон — подарок Бадди. По крайней мере, теперь у парня будет алиби, если он решит поглазеть на грудь блондинки, а то история с косоглазием давно потеряла свою убедительность.

— Ну что, Лоис, — окликнула Келли подругу, — отошлем Трэйси приглашение на свадьбу?

— С чего бы? — прервала свою песенку та.

— Эпопея с куклой ведь разрешилась.

Лоис прижала игрушку к груди:

— Мне ее Бен подарил.

— Я бы не нашел точную копию твоей Хлои, если бы не Трэйси, — отозвался друг.

Лоис фыркнула и вернулась к расчесыванию, причитая о каких-то видео и растяжках, а я был рад отвлечься на сообщение Памелы, так как не улавливал нити беседы.

«Меня в сочельник преследовал эльф Санты. Только высокий и совсем не милый. Почему люди вообще считают милым то, что кучка мужиков мастерит детям подарки, а самый толстый из них потом еще и лазит ночью в их дома?

В общем, я спряталась за ребятишками, которые пели колядки. Они как раз заканчивали свой поход — пришлось с ними скидываться. Полсотни баксов с меня сторговали. Полсотни, Макс! Напомни, что ты там говорил о рулетке?»

Я быстро напечатал ответ:

«За ней мужики бегают, а она еще жалуется. Забудь о рулетке. Боюсь, ты будешь отвлекать крупье».

«Ха-ха. Кстати, о бегающих мужиках и девушках, отвлекающих внимание. Кера еще у родственников?»

«Да. Ее соседка помогла мне спрятать подарок у нее в комнате».

«Изобретательно. Уверена, она оценит».

Этти бы точно оценила. Только вот сюрприз ей сделал МакКензи, и я даже не знаю, что это был за сюрприз. Либо из меня никудышный разведчик, либо из Этти — отличный конспиратор. В любом случае сейчас она отправилась на ужин в дом к этому сюрпризному хмырю.

Они дошли до стадии знакомства с родителями. Пускайте титры — пусть эти двое уходят в закат.

Полетт

— Ничего не понимаю, — вздохнул МакКензи. — Зачем так заморачиваться, если можно просто выбрать симпатичный кулон и все?

— А я думала, все геи — романтики.

— Видать, не все.

Теперь уж вздыхать пришлось мне:

— Келли находит увлекательной астрологию, нумерологию, хиромантию и прочую муть, хотя и не полагается на это без оглядки, как ее мама. Как ты знаешь, науки это не точные…

— И не науки вовсе, — резонно заметил МакКензи.

— …поэтому Бадди обратился к миссис Бенкс, чтобы выяснить, какой камень считается талисманом для ее дочери. Воспользуйся он интернетом или возьми наобум, скорее всего, прогадал бы. А так она счастлива, — подвела итог я и ткнула в экран телефона с перепиской касательно нового украшения. — Вот, видишь? Келли пишет, что он теплый.

Парень скривился.

— Это значит, что выбрано с любовью, — поясняла очевидные вещи я. — Мол, она чувствует теплую энергетику. Просто признай, что Бадди молодец, и закончим на этом.

— Да, парень явно очень хочет ее.

Я прокашлялась.

— Быть с ней, — поправился брюнет и получил мой одобрительный кивок.

Машина остановилась на подъездной дороге около двухэтажного дома, сразу за синим зверем, что заставил меня тихонько присвистнуть. Здоровый, блестящий, с решетками на бампере и крыше, которые добавляли брутальности и без того впечатляющему внедорожнику.

— А чей это? — кивнула на него я.

— Моего кузена Чарли, — ответил МакКензи и заглушил авто.

— Механика Чарли? — уточнила, запихивая свой восторг куда подальше. — Того, который несколько лет назад попал в мою немилость после обеспечения Макса мотоциклом?

Парень кивнул, и я тут же буркнула:

— Интересно, что бы Фрейд сказал о владельце такой здоровенной тачки.

— Что тот очень скучает по отцу, ведь эта тачка досталась Чарли после его кончины, — повел бровями МакКензи, заставив меня прикусить язык. — Я так понимаю, вы не ладите.

— Да мы не то чтобы не ладим… — Я неловко пожала плечами. — Просто мотоцикл…

— Чарли отличный парень и мой брат, Коллинз. Единственный из семейства, кто знает о моей ориентации и поддерживает меня. Прошу, хоть на вечер убери его из черного списка, хорошо?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я поспешно согласилась и отстегнула ремень безопасности. Дверь оказалась все так же заперта, поэтому я обернулась к другу, ожидая, что еще он хочет обсудить.

— Отец не будет в подряснике и с крестом на груди, но пусть рассказы о его преподавательской деятельности тебя не дезориентируют: он все еще проводит воскресные службы в православной церкви и отпевает покойников между лекциями по социологии в университете Чапел-Хилла. Поэтому сегодня мы с тобой говорим правду, договорились?

— О твоих гомосексуальных наклонностях и моей тяге к инцесту?

— Только, — выделял каждое слово парень. — Об отсутствии. Между нами. Интима.

— А они могут об этом спросить? — поморщилась я.

МакКензи обреченно вздохнул:

— Бог их знает.

— Это уж точно.

— Никаких двусмысленных шуток и сарказма, — наставлял он. — Справишься, Коллинз?

Послушно кивнув, я деланно-невинно пролепетала:

— Мистер и миссис МакКензи, у вас такой благовоспитанный и заботливый сын! Я все пыталась его развратить, а он сказал, что будет молиться за меня, и подарил вибратор.

— Не заставляй меня жалеть об этом, — засмеялся парень.

Выбравшись из машины, я захватила еще теплый рождественский кекс с сухофруктами, и мы направились к дому. Нас встретила обладательница тех же волос цвета воронова крыла, что и МакКензи.

— Привет, мам!

Забавно было наблюдать, как его улыбка подрагивала от нервов.

— Это Полетт.

— Мм, стало быть, тут мы обращаемся по имени, Кевин, — шепнула я ему, когда миссис МакКензи попросила следовать за ней.

Она также предложила называть ее «Изабель» и принялась знакомить меня с остальной семьей. Папу друга я сперва назвала по чину, «отец Джон», но он почему-то засмеялся и сказал: «Просто Джон, дитя». Вечер начинался очень странно: я была в доме МакКензи, но не могла обратиться так ни к кому из присутствующих.

Макс

Бен закончил с кодом вскоре после того, как Келли и Лоис ушли за посылкой на почту. Ближайшее отделение было за углом, но друг предложил, пока их нет, посмотреть фильм, прозрачно намекая, мол, то был только предлог для девичьей прогулки. Он включил ужастик, который я уже видел, но протестов не последовало, так как мне хотелось продолжить делать одно из заданий по дизайну на графическом планшете.

— Как продвигаются дела с Керой? — поинтересовался Бен спустя полчаса.

— Нормально.

— Ясно.

— А как у вас с Лоис?

— Они с Келли часами выбирают необходимое на свадьбу. Я привязал карту Лоис к своему счету, поэтому согласовывать каждый шаг нет необходимости, но мы договорились, что я буду участвовать в ключевых моментах. И, как выяснилось, понятие «ключевые моменты» мы трактуем по-разному. Меня уже выворачивает от дегустации тортов… Август кажется таким далеким.

— Крепись. — Я толкнул его кулаком в плечо.

— Ты тоже.

Я вопросительно выгнул бровь, и друг добавил:

— У тебя еще все впереди.

— Свадьба мне в ближайшие годы не грозит.

— Она и не будет «грозить», когда созреешь. Но это не освободит тебя от мучений подготовки к торжеству.

Какое-то время звучала лишь аудиодорожка фильма, пока я собирался с духом, чтобы задать интересующий вопрос. Не был уверен, сколько рамок приличия при этом пересеку, но попробовать стоило.

— Бен, а что нравится Кере?

— Хм… Проводить время с братом; вегетарианство, когда речь не заходит о мороженном; фильмы с этим лохматым… Как его?.. — щелкал пальцами у головы друг.

— Паттинсоном?

— Да, точно.

Об этом я уже знаю: четвертый круг ада (соответственный просмотр пентологии «Сумерки») позади. Впрочем, имей я возможность исключить из памяти три предыдущих киносеанса, не разделил бы всеобщей ненависти к данной саге. Оказалось, и «Помни меня» довольно неплох, а воплощение Робертом юного Дженковски [41] понравилось мне куда больше клыкастого.

— А еще ты ей нравишься, полагаю. Но это тебе и так известно, верно?

— Угу. Меня интересовала другая область ее предпочтений.

Бен насупился, и мне все труднее было держать невозмутимый вид. Смущение пробивалось наружу с завидным усердием.

— Что она предпочитает в…

— Сексе?

Шоколадные брови друга взлетели вверх, когда он понял, что озвученная после долгой паузы догадка верна.

— О таком не принято говорить, Макс.

— Знаю, но, может, ты мог бы дать наводку? Я не то чтобы… разбираюсь в этом.

— Во-первых, я удивлен, что вы до сих пор не продвинулись по базам [42]. Во-вторых, вкусы Керы специфичны, конечно, но у кого нет? Я тебе так скажу, у многих женщин есть фантазии, похожие на ее, просто не все в них признаются. Некоторым нравится оставлять это в голове и только. Ты главное не забывай: твоя задача в том, чтобы хорошо было ей. Будь внимателен и обходителен — Кера сама тебе все покажет. И игрушками, если что, снарядит.

Отлично. Только этого мне не хватало.

Сам факт физической близости с Керой пробуждает во мне страх. У нее уже был опыт, причем среди ее бывших Бен, который довольно умел. Я же в этом полный ноль, все познания которого сводятся к медицинской литературе и порно — такой себе набор данных. А уж теперь, после слов друга, мой страх облажаться сменился страхом облажаться «специфично».

Бен закинул в рот немного попкорна и вернул взгляд к экрану.

— Она может быть у меня первой, — после долгой паузы признался я.

Шатен так медленно повернул голову ко мне, что я засомневался, не зажал ли кто кнопку снижения скорости в мире.

— Первой? — повторил он так же неторопливо.

Может, и вовсе не стоит этого делать? Девушка, с которой я уже много лет хотел бы разделить близость, весьма вероятно, вскоре разделит ее с другим. С тем смазливым идиотом, которого доктор Карр назвала моим личным «триггером» [43]. Мне никогда не быть с ней, но я не могу выбросить ее из головы. Правильно ли будет в таком случае двигаться дальше второй базы? Честно ли по отношению к Кере?

— Она очень милая и понимающая, — размышлял я вслух, — с ней хорошо. Мои отношения еще никогда не заходили так далеко, и я боюсь все испортить. Если я должен знать что-то, скажи, прошу.

— То есть, говоря о сексуальных предпочтениях Керы, ты даже не знал, в какой области они находятся?

— Честно говоря, я даже сейчас боюсь предположить.

Бен долго смотрел на меня, словно настраивал мысленные весы, которые позволили бы ему оценить разумность выдачи секретных материалов.

— В первый раз она не станет на этом настаивать, — решил молчать он. — И все поймет. Ты прав, Кера мила́. Поэтому она что-то вроде омута с чертями. Как Полетт. Не то чтобы я говорил о сексуальных вкусах твоей сестры, — поспешно добавил друг, а после закрыл глаза и мотнул головой: — Черт. Нет, не так. Просто… Порой хорошие девочки хотят чего-то несвойственного им. Кера раскрепощается в постели, а Полетт, например, с охотой огрызается.

Бен поджал губы и обернулся к экрану. Героиня фильма начала кричать и отбиваться, пока мужчина придавливал ее телом к стене, расстегивая блузку. Именно в этот момент должен был ворваться вандал с бензопилой и отрубить голову извращенцу.

— Кера завелась во время этой сцены, — внезапно вспомнил я наш с ней просмотр. Она практически успела раздеться, пока не испугалась части с бензопилой.

Бен оценил шок на моем лице, и беглая улыбка тронула его губы.

— Скажи ей открыто о том, что она у тебя первая, Макс. Вопреки расхожему мнению, девушкам необязателен твой богатый опыт. Им приятно быть первыми, исключительными… А вот на второй раз лучше прихвати веревку.

— Мы пришли! — пропела Келли.

— И принесли себя любимых. — Лоис перегнулась через спинку дивана и поцеловала Бена в щеку. — Ну, о чем болтаем?

Она прищурилась, глядя на мою виноватую гримасу, перевела взгляд на жениха, который выглядел так, словно говорил о погоде, и выдала с легким шипением: «Кера».

— Я говорил, что люблю тебя каждой клеточкой своего тела? — улыбался ей Бен.

— Рассказываешь другу, как не задохнуться, ныряя в ее грудь? Потому что имей в виду, Макс, если ты умрешь от удушья грудью Керы, Полетт не будет плакать на похоронах.

Я хотел было задать ряд тупых вопросов вроде: «С чего ты взяла, что она не будет плакать?» и «Разве можно задохнуться, уткнувшись носом в грудь?», но Бен начал улюлюкать, стараясь усмирить бурю, что бушевала в карих глазах его невесты. Жаль, поблизости не было представителей комиссии из Книги рекордов Гиннесса: этот парень определенно побил рекорд по количеству отвешиваемых комплиментов в секунду.

Вскоре девушки присоединились к просмотру, сменив ужастик на последнюю часть «Людей в черном». Я мысленно поставил галочку «Показать Этти» и поток сознания переключился на нее. Точнее, слова Бена о ней.

Порой хорошие девочки хотят чего-то несвойственного им.

А чего хочет Этти? Она это получает? Справедливо ли будет пару раз соединить череп МакКензи со стеной, если нет? А если получает, имею ли я право все равно желать воссоединить эти два объекта? Делает ли это мои вкусы специфичными?

Полетт

Когда Изабель и Джон МакКензи с удивительно серьезными лицами интересовались, стоит ли нам с их сыном покаяться в грехе блуда, не засмеяться оказалось труднее, чем я думала. На языке крутилось: «Лишь в мыслях прелюбодействовала я, святой отец. Да и то с братцем сводненьким», но я сдержалась. Ради друга, напряженно-смущенный (совершенно ему не свойственный) вид которого умилял и забавлял одновременно. Благо, мы довольно быстро перешли к свободной для улыбок теме.

— Полетт — это ведь французское имя? — интересовалась Изабель. — «Маленькая».

Значение имени она сказала так мягко, как это сделала бы моя мама, поэтому, когда МакКензи уже намеревался заступиться за меня, противницу звания «маленькой» вне дома, я накрыла его ладонь своей.

— Да, мамины родители французы. Они одними из первых получили грин-карту в сороковых. А папа мой — смесь европейских кровей.

— Как и Кевин, — улыбнулась женщина.

— Моя мама родом из Беларуси, — согласно кивнул Джон, поясняя каким чудным образом умудряется вести службы на старославянском.

— А у нас с Изабель прадедушка — чех, бабушка — полячка, — дополнила Хелен, сестра Изабель и, если я ничего не напутала, мать Чарли. — Мама итальянка по дедушке, испанская кровь у нее от бабушки, а вот папа — шотландец. Откуда и фамилия.

— Которую ты так любезно позаимствовал, — поддразнила мужа Изабель.

— Ты же настаивала, — сощурился мужчина с улыбкой на губах.

— А килт вы у него случайно не позаимствовали? — подала голос я. — С радостью взглянула бы на Мак… Кевина в амплуа шотландца.

МакКензи так резво выпрыгнул из-за стола следом за матерью, что скатерть поехала за ним, и я чуть не обезобразила свое платье эгг-ногом [44]. Совершенно безалкогольным, увы.

— Мама, прошу, не позорь меня! — доносился до меня удаляющийся голос друга.

— У нее есть целый альбом, в котором собрано свыше полсотни фотографий Кевина в килте, — прояснил ситуацию Джон.

— Вы не шутите? — Я довольно хлопнула в ладоши.

— Она наряжала его как минимум раз в год с тех пор, как он научился стоять.

— Погодите-ка, — нахмурился Чарли, втыкая вилку в свой кусок говядины. — Это тот самый альбом, в котором она хранит и мои детские фото?

Вот и механик сломя голову рванул за Изабель.

Что за женщина — за ней то и дело со всех ног носятся обворожительные молодые люди!

Мы с МакКензи сидели в машине, уже попрощавшись со всеми, но не желая заканчивать вечер, а потому просто смотрели вслед уезжающему механику.

— Он не ладит с мамой, — тихо сказала я парню, когда внедорожник его кузена скрылся за поворотом, но мерный рык мощного двигателя все еще доносился до нас.

— С Хелен? — уточнил МакКензи. — Она его мачеха. И да, есть такое.

— А в чем драма?

— Не мне это рассказывать.

— Это из-за отчима, Картера, да?

МакКензи пожал плечами, хотя точно знал ответ. Отставать я была не намерена, ведь слова Чарли никак не шли у меня из головы.

«Да, Полетт, не все в этой семье святоши», — едко заметил он, когда речь зашла об их с МакКензи дедушке — владельце стриптиз-клуба. При этом шатен, как ни странно, буравил взглядом мачеху и отчима.

— Он с обоими держится довольно холодно, — подталкивала друга к разговору я. — Сперва я думала, что дело в смерти отца, но прошло четыре года, Хелен ведь не обязана оставаться скорбящей вдовой вечно. И я очень сомневаюсь, что они с Картером как-то причастны к той трагедии, что лишила Чарли отца, Джона — брата, тебя — дяди. Я бы сочла это типичным поведением Чарли, если бы не то, как он общается с тобой и…

— Коллинз, комар, — оборвал меня МакКензи.

— Это новое стоп-слово?

— Именно. Для тех случаев, когда кто-то лезет не в свое дело.

Я виновато опустила голову, сжала губы и изобразила на них замок, воображаемый ключ от которого теперь вертела между пальцами.

Как и в случае с Грейс, мне хотелось разобраться во всем из благих намерений. Чтобы понимать, как оказать поддержку. Хотя, если быть до конца честной, в большей мере мною двигало крайне невежливое любопытство.

Но лучше я приду домой и почитаю любовные романы. Вот уж где можно лезть в чужие жизни, не испытывая при этом угрызений совести.

МакКензи завел машину и вернул мне хороший настрой:

— Спасибо тебе огромное за вечер, Коллинз. Ты лучшая подруга-фейковая-девушка, которую только можно найти.

— Таких, как я, вообще больше нет, — заулыбалась скромняшка в моем лице.

— Надеюсь, когда Макс это осознает, я не лишусь тебя.

— При всей своей неповторимости я похожа на жвачку в волосах, поэтому на этот счет можешь не переживать.

Порой, когда МакКензи смеется — вот так, как сейчас, — я немного жалею, что он гей. Или что я девушка.

Макс, 18 января

Никогда прежде я не проводил субботний вечер в месте, похожем на это. Чего удивляться, что щеки мгновенно потеплели от подступившего к ним румянца, а глаза не могли сфокусироваться, пока я сомневался, стоит ли смотреть на пленительные движения полуобнаженных танцовщиц.

Бадди похлопал меня по плечу и указал в сторону кресел, место на которых намеревался занять. Все еще не в силах совладать со смущением, я кивнул головой в сторону бара и показал жестами:

Пойду поищу Пэм.

Без понятия, почему я чувствовал себя таким виноватым. Кера знает о моем решении в кои-то-веки составить компанию Памеле у бара. Она уверяла, что не против, и, готов поспорить, в отличие от меня, сейчас не прикрывает глаза ладонью на девичнике у подруги, а вместе с остальными засовывает банкноты в белье какому-то «копу». Я передернулся: так негигиенично.

— Мне нужна Пэм, — отчеканил я, как только практически вслепую добрался до бара.

— Грейс! — крикнул бармен в другой конец стойки. — Где Памела?

— Непутя́чей нет, — отозвалась девушка, вальяжно приближаясь к напарнику. В ее голосе слышались хриплые нотки. — Я за нее.

Барменша была похожа на барашка, кудри которого оставили только в обрамлении лица и выкрасили в насыщенный винный цвет. Довольно красивого барашка, надо признать. Даже в полумраке клуба ее глаза горели синим, а черты лица притягивали мягкостью, несмотря на то, что местами их протыкал пирсинг.

— Займись теми неандертальцами, — кинула она парню и обратилась ко мне: — Чего надобно?

— Я тебя где-то видел.

Недовольная гримаса держалась на лице девушки, пока я шевелил извилинами. Заиграла песня, что тут же напомнила о Хэллоуинской ночи, и я довольно щелкнул пальцами:

— Черная Вдова!

Красивое лицо расслабилось, и барменша пробежалась взглядом по моему:

— Алый бегун?

— К вашим услугам, — отсалютовал я. — Ты утащила у меня Пэм на той вечеринке. Вы подруги, верно?

— Вроде того. Я тут по ее просьбе, — ответили мне, поглядывая на стриптизерш. — Сегодня не моя смена.

Барменша внимательно проследила за тем, как неловко я выпутался из поглаживающих рук подошедшей танцовщицы, как дрожали мои пальцы с протянутой ей купюрой, и, растянув пухлые губы в улыбке, уставилась на меня:

— Если ты пришел конкретно к Непутячей, то я тебя разочарую: этой ночью ее здесь не будет.

— Да уж, — протянул я и осторожно глянул на Бадди, стараясь не встретиться ни с кем взглядом.

Он выглядел невероятно счастливым, хотя его шея и грозила сломаться — так сильно он запрокинул ее, подыскивая лучший ракурс для разглядывания девушки.

— Выпьешь? — предложила Черная Вдова, протирая поверхность стойки.

— В прошлый раз кончилось плохо, — покачал головой я, — спасибо.

Постукивая костяшками пальцев по дереву, придумывал для друга предлог, чтобы поскорее уйти, но мое внимание привлекла танцовщица, которая теперь сама выкручивалась из рук какого-то обормота.

— Эй, — гаркнула на него красноволосая барменша, — у нас такое запрещено! Я сказала, лапы убрал, козел!

Мужчина, явно принявший на грудь лишнего, не реагировал на слова ни одной из девушек, а на угрозы барменши вызвать охрану и вовсе рассмеялся. Ради приличия я так же сделал замечание и, когда он послал меня в места не столь отдаленные, уже со спокойной совестью сделал то, чего жаждал с момента лицезрения сего инцидента: зарядил ему по носу.

Кровь потекла по лицу невменяемого, а танцовщица отскочила и, как кузнечик, упрыгала на своих длиннющих каблуках подальше от назревающей драки. Я уже готовился к очередному мозгокопанию доктора Карр с целью установления приступа чесотки в моих кулаках, но барменша действительно позвала охрану. Громила притянул ворот моей рубашки, когда из-за стойки донеслось бескомпромиссное:

— Блондина на место и его выпивка за твой счет, Грег.

— С какой такой радости? — возмутился охранник, швыряя меня обратно к бару и все еще держа одной рукой буйного.

— С такой, что он выполнил твою работу, а тебе, насколько я знаю, за нее платят, — ответила красноволосая, крутя тряпку для протирки стойки в руках.

Громила проворчал что-то невразумительное и поволок нарушителя к выходу.

— На самом деле я собирался уходить, — сказал, склонившись ближе к барменше.

— Посиди. — Она похлопала меня по ладони. — Работай тут Фил, эта образина и рот открыть не успела бы, но он снова женился и теперь вне игры. Пока ему не нашли замену, на страже порядка один только Грег. Этот частенько ворон ловит, а сегодня еще и смена не самая удачная. С тобой будет безопаснее. И я не шутила на счет выпивки.

Я бы не назвал это просьбой, но что-то во взгляде синих глаз было уговаривающее. Что-то, чему я не смог отказать.

— Можно мне воды?

Не решусь утверждать, что у всех барменов есть аура, снимающая печати с потаенных тем, но с Памелой я делюсь почти всем, а с красноволосой решил поделиться толикой, тем самым «почти».

— Она моя сестра. Вернее, она мне как сестра, — поспешно исправился я. — Что-то вроде того. Нечто похожее, как бы, она для меня…

— Мерзость, — скривилась девушка. — Если это была оговорка по Фрейду, то мерзость в квадрате. Хотеть сестру — это сдвиг по фазе, парень. Никогда не называй ее сестрой.

Казалось бы, это должно было меня остановить, но мой язык продолжал выливать накопившееся. Варианта два: либо я слишком долго держал это в себе и теперь просто так «дамбу» не заштопать, либо в принципе проще открываться человеку, обмена именами с которым так и не произошло. Я склонялся к первому варианту, так как даже вероятность последующей осведомленности Памелы меня не особо волновала.

— Ладно, давай назовем ее Милдред.

— Не пойдет, — капризничала барменша.

— Пусть будет Хлоя.

— Она кукла, что ли?

— Этти, — ляпнул я.

— Странное имя, — не предала этому значения девушка.

— Почему?

— Никогда не слышала его прежде. Этти-конфе́тти [45].

Я потер лицо руками и продолжил:

— Как ее не называй, она не выходит у меня из головы. Я тряс перед ней погремушками, когда она только родилась. Учил плавать по-собачьи, когда впервые оказалась в воде. Она моя лучшая подруга, мои сны и фантазии, но мы не можем быть вместе. Это было бы…

— Не к месту? — предложила собеседница.

— Люди не поймут, — кивнул я и отпил еще холодной воды из стакана.

— А должны? Ты с людьми отношения строить собираешься или с этой девушкой? Послушай, мистер «У меня все сложно», если она тебе нравится, а ты нравишься ей, то только вам решать, можете вы быть вместе или нет.

— Ей нравится другой. И она с ним. Вернее, у меня тоже есть девушка, но…

— Так, — остановила меня красноволосая жестом руки, — ты изменяешь своей девушке?

— Нет, ты что! — возмутился я. — Вовсе нет.

— Ментально, и еще как да.

Живот предательски скрутило. Может, она и права. Я говорю с Керой, а в мыслях голос Этти. Целую Керу, но и тут лицо Этти всплывает у меня перед глазами.

— Это нечестно по отношению к ней, — прошептал я самому себе, после чего мою ладонь сжали и синие глаза больше не грозили штормом.

— Так будь честен, — мягче сказала барменша, — с обеими девушками и с собой. За часы нашего знакомства ты показался мне неплохим парнем. Даже совесть в наличии, что лично я приветствую. Поэтому намотал сопли на кулак, разобрался с кавардаком в голове и сделал то же в жизни.

Я улыбнулся синхронно с красноволосой, но не успел сказать и слова, как ее глаза сощурились, и она указала пальцем куда-то за мою спину:

— Но сперва нацелься своим сопливым кулаком вон на того мордастого.

— Понял, — принял «заказ» я, и двинулся в сторону очередного представителя быдла.

Полетт, 5 февраля

Прошло достаточно (по убеждениям Келли) времени, чтобы я могла вновь надеть образ с желтым свитером. Я ждала этого дня как Рождества, а потому с момента облачения не могла перестать улыбаться. Забавно, как яркие вещи порой могут скрасить не только твой внешний вид, но и день.

Грейс Ларсен стала рядом на очереди в кафетерии, окинула меня оценивающим взглядом и скривилась:

— Мерзкий цвет.

— И тебе привет, Кучеряшка, — ухмыльнулся МакКензи, глядя на девушку поверх моей головы.

Он водрузил на наши подносы напитки, взял мне йогурт, а себе — буррито.

— Не-е-ет, — тихо застонала я. — У тебя потом снова будет крутить живот, а мне с тобой носиться.

— Но они просто объедение, — обворожительно гримасничал парень. — Дай мне порадоваться. Когда начнется пост, придется есть одну траву, а ведь я не козел.

— А я тебе не нянька. И у тебя сегодня еще тренировка, не забыл?

— Объедение говоришь? — Грейс сосредоточенно изучала мексиканскую лепешку.

МакКензи нахваливал этот животоворот, заставляя щеки поварихи покрываться румянцем, когда Френк Мейсон приобнял Грейс со спины, утыкаясь носом в ее вишневые кудри.

— Лучше возьми что-то другое, сладкая, — ворковал он ей на ухо, — скрутить тебя могу и я.

Глазом моргнуть не успела, как Френк согнулся вдвое, кряхтя и оберегая руками зону в районе паха.

— Чтобы я была как ты сейчас? — сухо поинтересовалась Грейс, добавляя буррито на свой поднос.

— Без рук, — предупредил МакКензи Френка, когда тот, матерясь себе под нос, вновь вернул взгляд к девушке.

— Что ты о себе возомнила, Ларсен? — огрызнулся парень.

— Так удивляешься наличию у других людей самоуважения? — вмешалась я.

Френк дернулся в мою сторону, но МакКензи безапелляционно перекрыл мне вид.

— Остынь, Мейсон.

— Ага, — закатил глаза он, — пропусти меня к Ларсен.

Обернувшись, я поняла, что и Грейс выглядывает из-за спины МакКензи. Она оставила поднос на металлических перилах, сложила пальцы обеих рук так, чтобы предоставить взору Френка средние, и с ядом в голосе выплюнула:

— Катись в ад, убл…

Как-то раз за подобные выражения в отчем доме родители перекрыли мне доступ к компьютеру на двое суток.

— …юдок недоношенный.

— Доиграешься, тварь, — рыкнул этот самый недоношенный.

Всего на секунду по обычно невозмутимому лицу Грейс тенью проскользнула настороженность.

— Полетт, дорогая, — обратился ко мне МакКензи, словно мы были престарелой супружеской парой, — напомни, в каком отделении полиции работает твой отец?

Я злорадно улыбнулась:

— Хотел бы познакомить с ним этого домогающегося? Если мне не изменяет память, приводы у тебя уже были, Мейсон, но этот будет покруче прочих.

— Что? — гаркнул Френк. — Какой, к черту…

«Чертом» я заменила изысканную ненормативную брань, на которую лично мне бы фантазии не хватило.

— …домогающийся?!

— Эмм, — протянула я, делая вид, что сопоставляю в уме факты, — не ты ли минуту назад отнюдь не скромным образом терся об не желавшую того девушку?

— А после отпора жаждешь продолжения насильственного контакта. — МакКензи склонил голову, играя со мной в детективов.

— Смейся-смейся, белобрысая, — шикнула Грейс. — За подстрекательство тоже есть статья.

Смех стих, улыбки сникли. Френк, Кларисса и пара ее подруг стояли в молчании, силясь придумать достойный ответ. Впрочем, в их случае о достоинстве речи идти не могло.

Что можно говорить о моральных устоях парня, зажимающего девчонок (не всегда на то согласных) по углам? А как на счет девушки, создающей грязные сплетни о неугодных ей личностях и прогибающих их чужими руками, не чураясь при этом даже самых низких способов?

— Ты должен испариться на счет три, — начал отсчет МакКензи, — два…

— Один, — довольно кивнула я, любуясь удаляющейся спиной Френка.

Грейс глядела на нас с нечитабельным выражением на лице. МакКензи наклонился так, что его губы практически касались моего уха, и зашептал:

— Найдем для нее место за столиком?

Я коротко кивнула, но принимать наше предложение Грейс не стала. Вместо этого девушка сгребла свой буррито и свойственной ей изящной походкой направилась к выходу из столовой. Она задержалась возле нас с МакКензи всего на миг, чтобы буркнуть: «Спасибо».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

[41] Речь о фильме «Воды слонам» с Робертом Паттинсоном в главной роли.

[42] Бейсбольная метафора о сексе, активно применяющаяся в США. Есть несколько интерпретаций, но большинство сходится на том, что первая база — французский поцелуй, вторая — касание эрогенных зон (в том числе груди) без одежды, третья — оральный секс, хоум-ран (выигрыш) — вагинальный секс.

[43] Триггер (с англ. «trigger» — «спусковой крючок») — событие, вызывающее у человека с посттравматическим стрессовым расстройством внезапное репереживание психологической травмы и тяжелые негативные эмоции.

[44] Эгг-ног (англ. eggnog, egg-nog) — традиционный рождественский напиток родом из Шотландии. Особенно популярен в США и Канаде. Обычно он состоит из яиц, сахара, молока и/или сливок, алкоголя — рома, виски, бренди — в алкогольной версии напитка, а также специй: корицы, мускатного ореха или других, по вкусу.

[45] Игра слов. С английского Ettie-sweetie (Этти-свитти) переводится как «Этти-милашка» или «Этти-конфетка». «Этти-конфе́тти» было выбрано автором с целью передать не только суть, но и некую поэтичность прозвища.