Сводные влюбленные

14

Полетт, 19 июля

На следующий день после того, как мы с Максом «познали друг друга», необходимость приобрести новое постельное привела нас в отдел хозяйственных товаров универмага «Гроу». И вот спустя две недели мы блуждали по соседнему отделу электроники. На этот раз в поисках мороженицы из списка желательных подарков на свадьбу Лоис и Бена.

Не то чтобы мы затерялись в магазине на две недели. Просто данное заведение зарекомендовало себя с хорошей стороны: в прошлый раз нам уж очень быстро подвернулось изумительное постельное на замену старому. А замена была необходима, ведь простынь выглядела как шедевр абстракциониста: белое полотно с размашистым красным пятном посередине. Держу пари, вывесь ее в картинной галерее, нашлись бы «ценители», что разглядели в ней «глубокий смысл». Ну, если вы понимаете, о чем я.

Держась за руки, как и полагается влюбленным парочкам, мы бродили меж рядами приспособлений для кухни в поисках нужного нам. Меня заинтересовал блендер с целой горой сменных насадок. Наш с мамой в последнее время начал подозрительно тарахтеть. Я замедлила шаг, но опомниться не успела, как меня рывком оттащили назад.

— Ты что творишь? — возмутилась я, дергая плечом и потирая запястье, которое так резко сжал Макс.

— Прости, прости, — нашептывал он, поглаживая мою покалеченную конечность. — Я не рассчитал силу.

— Да уж, — буркнула я и хотела было вернуться к стенду, но Макс меня не пустил.

На этот раз его движения были осторожными, касания мягкими, но все равно настойчивыми и неуместными. Я нахмурилась, слабо понимая, от чего он меня прячет. А он именно прятал, потому как то и дело выглядывал из-за стеллажа, скрывая при этом меня своим телом.

Я постучала пальцем по его спине, но ответом мне было вопросительное мычание. Пришлось изогнуться так, чтобы его руки больше не могли препятствовать мне в оценке выражения его лица. Макс, щурясь, наблюдал за парочкой в дальнем конце узкого прохода.

Девушка с длинными рыжими волосами показывала парню мультиварку, а он потирал подбородок, явно размышляя над рациональностью покупки. С такого расстояния сложно было разглядеть их лица, но если бы я не знала, что семейство Бенкс сейчас дышит свежим воздухом неподалеку от горы Шилдс, то сказала бы, что это…

— Бен и Лоис, — шикнул Макс, оправдывая попытки вернуть меня обратно за спину.

— Нет, не они, — сопротивлялась я. — Бен и Лоис сейчас в Теннеси, гостят у родственников.

— Уверена, что они не могли вернуться на денек?

— Как и в том, что ты ведешь себя дико, — кивнула я. — Даже будь это они, с каких пор мы суем голову в песок при виде друзей?

Вполне резонный вопрос остался без ответа. Вместо этого Макс указал пальцем на стеллаж с мороженицами и молча направился туда. Его взгляд то и дело возвращался к парочке с мультиваркой.

— Они в курсе, что мы собираемся дарить, — догадалась о причине сего цирка я.

— А? — обернулся ко мне Макс.

— Мы выбирали подарок из списка, который шел в комплекте с пригласительными на свадьбу. Лоис очень переживала, что никто не выберет мороженицу, поэтому Келли лично проинформировала ее, когда я застолбила этот пункт.

— Я даже не видел этот список, — все так же рассеянно чесал затылок парень.

— Потому что оба приглашения пришли ко мне. Выдохни, Макс, — ободряюще улыбнулась я, поглаживая тыльную сторону его ладони. — Это я люблю сюрпризы. Вот мне их и будешь готовить.

Уголки любимых губ подпрыгнули вверх, он поцеловал меня в макушку и больше не занимался шпионажем. Да и шпионить больше было не за кем: парочка клонов Бена и Лоис пропала из виду, оставив мультиварку на месте.

Пальцы мы, правда, так и не сплели вновь, но не столь важно. Это ведь никак не может быть связано с опасениями, что Бен и Лоис увидят нас в качестве пары. Макс ни за что не стеснялся бы быть замеченным со мной. Сейчас нам обоим тяжело ошарашить близких новостями о видоизменении отношений, но всему свое время. Мы же не будем скрываться вечно. Это было бы глупо, и Макс это понимает. Просто нужно подготовиться морально, выбрать удачный момент…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Макс, 27 июля

Первый месяц испытательного срока на работе шел как по маслу. Вернее, это мне было до лампочки, что приходилось по десять раз переделывать макеты для сайта. У нас с Этти все шло настолько хорошо, что так и подмывало петь и плясать. Собственно, я занимался первым: напевал себе под нос, вырисовывая на графическом планшете очередную эмблему, когда по моему плечу кто-то постучал.

Одним движением я скинул массивные наушники и обернулся к Филу. Парень кивнул в сторону, приглашая сделать перерыв.

— Не уверен, что смогу выбраться, — бубнил я, надеясь отвертеться от корпоративной вылазки.

— Да брось, ты не знаешь, от чего отказываешься, — уговаривал мой коллега, активно дуя на подкрашенный кипяток, который именовал «кофе». — Звучит, конечно, отстойно, но на деле это отличная возможность отдохнуть на природе, поесть за счет компании и познакомиться с парой красавиц, — заиграл бровями Фил.

— Так ты со своей женой познакомился? На одном из корпоративов? — ухватился за шанс сменить тему я. — Как она поживает, кстати? Как опера? Вы же ходили на нее вчера, так?

— Хорошая попытка, — указал на меня пальцем Фил.

Еще бы, учился у мастера перевода стрелок — Лоис.

— Так просто тебе не отделаться, Макс. Мы еще вернемся к этому. Но да, мы ходили на оперу. «Кармен».

Парень наморщил нос так, что серебристое колечко в левой ноздре дернулось с ним.

— После Дельфия наорала на меня за то, что я заснул и «запачкал слюнями ее платье». Для справки, я сам выбирал это платье и потратил дохе… В общем, не в моих интересах было его «поганить».

Фил отхлебнул дымящейся жижи, резко выдохнул и высунул обожженный язык.

— Понимаю тебя, дружище, — сочувственно кивнул я, размешивая сахар в чашке. — Как-то Этти потащила меня на балет. Я начал читать книгу на телефоне. Думал, это лучше, чем заснуть. Так вот она со мной сутки не разговаривала.

— О. Так у тебя уже есть девушка.

— Она сестра, вообще-то, — ляпнул я и прилепился к чашке, стараясь не встречаться с Филом взглядом.

Он сдавленно засмеялся, видимо, все еще удрученный ссорой с женой:

— Женщины. Чего не сделаешь, чтобы им угодить, а? И все равно будет мало.

— Говорят, первый год семейной жизни самый тяжелый, — попытался ободрить я.

Фил почесал затылок.

— Я уже был женат, и скажу так: притирки привычек — это ерунда. Все получается, если вы до этого научились идти друг другу навстречу. Ссор все равно не избежать, но… Не знаю, похоже, есть вопросы, которые становятся костью в горле отношений и остальное уже не лезет, как не пытайся. Понимаешь?

— А почему вы развелись с первой же?..

— Так. — Фил хлопнул ладонью по столу — и мы снова перескочили на тему корпоратива.

Основной проблемой этой вылазки была приписка «+1» в приглашении не как возможная, а как обязательная. Я не мог пойти один, но и взять Этти не получалось.

Каким образом, спрашивается, ее представлять? Она точно обидится, если я назову ее сестрой, но и обнародовать отношения нам нельзя. Стоит пригласить Памелу в качестве подруги, как мне объявят забастовку. И не просто молчаливую. С тех пор, как мы с Этти начали спать вместе, у нее появился дополнительный — и весьма действенный, к слову — рычаг давления. Она быстро научилась им пользоваться.

Единственным вариантом было проигнорировать приглашение. Казалось бы, что сложного? Только вот Фил был до тошноты настойчив. И я все не внимал, почему.

— Приводи сестру, — предложил он, когда отмазка с неимением сопровождающего дала трещину.

— Она не любит подобные сборища.

— Но она любит тебя.

— Что?

— У родственников так принято, разве нет?

— А, — облегченно вздохнул я. — Точно.

— Думаю, если бы Дели вцепилась в диван и отказалась идти, я бы уболтал брата составить мне компанию. Так почему бы тебе не поговорить со своей малой?

Я насупился, силясь вспомнить, когда упомянул о том, что Этти младше, но быстро переключился на генерирование очередной отговорки.

— Кажется, — чесал нос я, — она собиралась везти кота к ветеринару на следующих выходных. Будет лучше, если я поеду с ней. Она так переживает за эту мор… кота. Мы все переживаем.

— Что-то серьезное?

— Гипо…элеко-лейкимия.

Фил хмурился, а я продолжал вешать ему на уши лапшу о серьезности заболевания неподыхаемой пушистой сволочи. Боюсь, когда Пон-Пона сморит возраст, он придет по наши мозги.

— Надеюсь, ее кот поправится, но, к счастью, корпоратив на этих выходных, — торжествующе засветил ровными зубами Фил. — Поэтому можешь брать сестру и…

— А я сказал, что прием на следующих выходных? Имел в виду, на этих. Да, бедняга-кот вот-вот испустит дух. Нельзя медлить ни дня.

Отчего-то прищуренный взгляд Фила меня насторожил, но, как только он кинул: «Дело твое», я расслабился. Одной проблемой меньше. И все же, уверен, она не последняя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Сейчас у нас с Этти все прекрасно, но, чтобы наши отношения однажды не испустили дух, как тот самый выдуманный бедняга-кот, нам нужно как можно скорее уехать из города. Куда-нибудь, где не будет друзей и знакомых, ведающих о нашей родственной связи. Куда-нибудь, где мы сможем быть парой. Где мы будем только вдвоем.

Полетт, 6 августа

— Я не могу так просто наплевать на семью, Коллинз, — стенал МакКензи, провожая меня домой.

— Как ловко ты умудрился перекрутить мои слова! — Я восхищенно хлопнула в ладоши. — Только вот я говорила: «Признайся родителям, что ты гей, — жить проще будет».

Он остановился у соседского забора и строго посмотрел на меня:

— Говорит та, которая трусит признаться родителям об отношениях с братом.

— Ничего я не трушу!

МакКензи недоверчиво хмыкнул, подняв бровь, и я скорчила гримасу. Неприятно было признавать, но его правда. Я так упорно продвигаю отказ от страха осуждения общества в отношении друга, но сама страдаю от той же фобии.

— Я расскажу родителям сегодня. — Уверенно вскинула подбородок.

— Ну-ну.

— А ты расскажешь своим.

— Не пойдет, Коллинз.

Я сложила руки у груди, виляя локтями вверх-вниз — изображая курицу, которую гоняла в детстве на ферме бабушки с дедушкой.

— Надо же, в точности ты минуту назад, — издевался над моим кудахтаньем МакКензи, за что я и «клюнула» его в руку. — Хочешь признаться родителям? Это похвально. Только не впутывай меня. Это моя жизнь, моя ориентация и только мне решать, когда и кому в ней признаваться.

— Так хорошо сказал, что даже язык не поворачивается спорить, — с досадой признала я.

У меня есть теория, по которой МакКензи будет тянуть резину с каминг-аутом [63], пока не встретит человека, которого захочет познакомить с семьей. Он убеждает себя, что на данный момент нет острой потребности в принятии родней довольно важной части его личности, хотя на деле просто боится быть отвергнутым. И в том, чтобы подготовиться к этому не только морально, есть рациональное звено.

Если он прав, и родители могут после признания отгородиться от «неправильного» сына, выставить из дому или попросту лишить его финансовой поддержки, как бы наказывая за то, каким он родился и как хочет прожить свою жизнь, то лучше прежде встать на ноги самому. Обрести тот денежный и профессиональный спасательный круг, который поможет ему остаться на плаву, когда категоричность родителей камнем потянет на дно. Главное на пути обретения такого рода независимости не начать самостоятельно забивать в дальний угол свою суть.

«Маленькие шажки, — напомнила себе я. — Давлением делу не поможешь».

МакКензи уже сдвинулся с мертвой точки: он попытал шанс с профессором. Да, у них была всего пара поцелуев. Да, они не пришли к компромиссу, оба отстаивая право на роль ведущего в отношениях. Да, их роман был искрой, что вспыхнула и погасла в одночасье, но он был. И это уже что-то. Это первый шаг, и я буду рядом, когда МакКензи сделает остальные.

— Люблю тебя, мой гомосексуальный друг, — вздохнула и прижалась к нему в объятиях.

— И я тебя, моя курочка-а-а…

Легкая щекотка в районе ребер поменяла его обращение:

— Коварная, очень коварная подруга.

Мне не хотелось отступать от решения быть откровенной касательно нас с Максом. Ополоснув лицо заодно с руками, я взглянула на себя в зеркало. Неведомо откуда в теле появилась уверенность, и она явно читалась на лице.

— Mon petit, — заулыбалась мама, когда я присоединилась к ней за раскаткой коржей для «Наполеона».

Одежды на ней было мало. Оно и понятно: дома практически никого, а с работающей духовкой жарко.

— Я не слышала, как ты пришла.

Это тоже не удивительно. Песня «A Different Way» в исполнении DJ Snake буквально кричала, побуждая меня рассказать о том, что и я своего братца люблю иначе [64].

Я глубоко вздохнула, намереваясь положить первый кирпичик истины в наш с Максом замок отношений. Без сомнений, на роль фундамента для этой истины лучше всего подходят родители. Хотя и мамы будет достаточно. Стоит проболтаться о чем-то ей, и папа будет знать все к утру, если не раньше.

— Мы с Кевином никогда не встречались. Сперва я думала, что он хотел со мной встречаться, но оказалось, нам двоим просто было выгодно притворяться парой. Когда это выяснилось, стало намного проще. Мы сдружились, правда сдружились, — на одном дыхании выдала я, поглубже вдохнула и продолжила: — Никогда у меня еще не было такого близкого друга. Если не считать Макса, но он ведь брат. Сводный, попрошу заметить. Значит, не родной. Не кровный. Это не считается…

Я прикусила губу, понимая, что меня занесло, и подытожила:

— Мы с Кевином всегда были просто друзьями.

— Быть друзьями не просто, — и бровью не повела мама.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты знала?

— Главное, что вам хорошо вместе, — пожала плечами она. — Он очень милый мальчик, и Грейс тоже… своеобразная.

— Но как ты?..

— Я была в том же возрасте, когда начала встречаться с твоим папой, малышка. Когда мы журналы читали, — мама выразительно посмотрела на меня, — это создавало колебания.

Я покосилась на люстру в гостиной, которая сто процентов колыхалась только в тот раз, когда Пон-Пон взбесился, и мы с МакКензи ловили его добрых минут десять.

— Я даже усомнилась в своих догадках однажды, но потом вы пришли промывать порезы. Кстати, как там тот, на животе Кевина? Шрама не осталось?

— Увы. Его пресс изувечен, — все еще слегка ошарашенно пробормотала я.

Теперь ясно, как маме удалось так быстро успокоить папу на семейном ужине, где Макс самым наглым образом оклеветал нас с МакКензи.

— Мы с Генри тоже не знали, что нас может выдать люстра, пока папа, твой дедушка, не постучал в дверь моей комнаты лопатой. Грозился, что она ему скоро понадобится.

Я вырезала пару тонких круглых полотен теста, присыпала противень мукой и отправила коржи печься в духовку. Понаблюдав немного, как они надуваются, собралась с духом и призналась:

— Я лишилась девственности с Максом.

Если сейчас в меня полетят копья, скажу, что это какой-то другой парень. Со школы, или, может, я познакомилась с ним в стенах UNC, в кафе, в кино… Да мало ли вообще Максов по миру ходит?

Скалка под мамиными руками остановилась на пару секунд — самых долгих в моей жизни, — но тут же продолжила катать коржик. На лице родительницы не дрогнул ни единый мускул.

— Так и знала, что внуков у меня будет меньше, чем изначально предполагалось.

Я стояла с раскрытым ртом, пока эта дивная женщина как ни в чем не бывало посыпала все вокруг мукой и доставала свои волосы, прилипшие к тесту.

— Вы только не торопитесь с этим, хорошо? — обернулась ко мне она. — Я еще не готова приобрести статус бабушки.

Наверное, так и становятся заиками. С легкой руки прогрессивных родителей.

О, левый глаз дернулся. Видимо, нервничала я больше, чем хотела признавать.

Долго залипала на сырые куски теста, планомерно раскатываемые деревянной скалкой, и думала, как рассказать об этом диалоге Максу. Мама же в это время хвасталась тем, как давно «вычислила нас», а после наставляла меня о необходимости визита к гинекологу и подборе противозачаточных.

Нет, пожалуй, эту пилюлю никак не подсластить. Так и рубану с плеча: «Мама благословила нас, братец. Раздевайся!»

8 августа

Полетт

В моих волосах запутались лепестки роз, которые Макс вырезал из гофрированной бумаги. Приглушенное освещение обеспечивали маленькие светильники, внешне напоминающие свечи. Играющая на фоне песня никак не вписывалась в формат музыкального сопровождения интимных сцен в мелодрамах, но подходила под ритм движений Макса. Ненавязчиво пахло не афродизиаками, а орхидеями, которые как нельзя лучше дополнили комнату.

Кто-то назвал бы это фарсом, но, на мой взгляд, все было идеально.

Дело ведь не в восковых свечах или еще минуту назад живых лепестках. Не в дурманящих ароматах, навязанных услужливыми парфюмерами, или саундтреках к романтическому кино. И, если уж на то пошло, не в шелковых простынях, по которым скользят руки, за которые цепляются пальцы в попытках сдержать волну, нарастающую внутри.

Важно лишь то, с кем ты делишь момент. В чувствах, что связывают вас. Сплетают не только тела, но и души.

— Это было…

— Приятно.

— Я хотел сказать «восхитительно», — засмеялся Макс и коснулся губами моего носа. — Но и «приятно» — уже прогресс.

Обняв парня ногой вокруг талии, я уложила голову ему на грудь и прислушалась к тому, как бьется сердце. Макс гладил мою ногу, то забредая на бедро и, ожидаемо, сжимая его, то ныряя пальцами в мои полосатые носочки.

И почему только у женщин принято заставлять мужчин снимать носки перед сексом? Лучше бы и себе надели. В них порядком теплее и комфортнее.

— Я снова цеплял за волосы во время секса, да? — тихо спросил Макс.

Кажется, «удовлетворить Этти» — теперь приоритетная цель в его списке, и он не успокоится, пока не проанализирует новый опыт.

— Все замечательно, Макс.

— Но ты не достигла… Ну, знаешь… Хочешь, я попробую закончить языком?

Кажется, его щеки покраснели пуще прежнего. И вот за какие заслуги он мне такой милый достался?

— Не сегодня, — мягко улыбнулась я и потерлась о него как кошка. — У меня нет нужного настроя. Видишь ли, дело не в твоих действиях. Просто сложно расслабиться, когда голова забита.

— И что тебя тревожит?

«Песня о тайной любви» [65] меня тревожит. Играет фоном и раздражает какой-то отдаленный участок сознания. Поют Little Mix, конечно, не совсем о нашем случае, но последствия ведь те же. Ни поцеловать, ни обнять при честно́м люде…

— Может, время пришло? — тихонько начала я.

— Для чего?

— Мы достаточно скрывали от близких то, что происходит между нами.

Макс продолжил упираться взглядом в потолок, и я начала играть с единственным волоском цвета пшеницы на его груди.

— Мы ведь уже не раз поднимали эту тему, — вздохнул он. — Мне нужно чуть больше времени, я все устрою.

— Знаю, это не так просто. И не известно, как они воспримут наши отношения вначале, но ведь мы говорим не о чужих людях. В итоге они поймут и обязательно поддержат.

Макс

— Откуда такая уверенность? — насупился я.

Как показывает мой опыт, реакция близких будет в лучшем случае нейтральной, как у Пэм. Тактичное увиливание от щекотливой темы небратской любви между братом и сестрой. Чаще же я встречал слова о том, как это мерзко испытывать более чем платонические чувства к сестре и даже именовать объект страсти сестрой, пусть и не кровной. Лучше не рисковать, не рушить то, что есть. Уехать из этого штата и начать все с чистого листа.

Я ведь об Этти забочусь. Надеюсь сохранить в ее жизни отношения, которыми она так дорожит. Да, они будут на расстоянии, но никто из близких ей людей не посмотрит с осуждением, не скорчит гримасу отвращения, не скажет обидных слов. Никто не разобьет ее доброе сердце.

— Я бы приняла выбор друзей… или детей, сойдись они подобным образом, — донеслось до меня тихое, и я нежно улыбнулся девушке:

— Так ты же у меня особенная.

Сейчас еще рано нагружать Этти мыслями о переезде. Этот разговор лучше начать после свадьбы Бена и Лоис.

Полетт

До сих пор не подвернулось удачного момента, чтобы поставить Макса в известность касательно познаний родителей. После того вечера на кухне мне почему-то показалось, что я совершила глупость. Стоило дождаться готовности Макса и открыться вместе, а не срывать маски в одиночку. Вдруг он разочаруется, узнав, что я действовала за его спиной?

С другой стороны, я сделала это ради нас. И все прошло на удивление хорошо. Может, такой поворот событий даже предаст ему уверенности в том, что нам стоит довериться остальным?

Не успела и рта открыть, как в повисшей тишине отчетливо раздался щелчок замочной скважины и два поворота ключа.

— Это Бадди? — зашептала я, резво подскакивая на локтях.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Они с Келли собирались в кино, — растерялся Макс. — Его не должно быть еще часа два, не меньше.

Непонятно, зачем мы вообще говорили так тихо, ведь Бадди не услышал бы даже пожарной сирены у собственного уха. Скорее всего, дело было в подсознательной потребности вести себя скрытно.

Вот он, наглядный пример, почему нужно признаться друзьям. Мы вечно будем действовать втихаря?

— Он же сюда не зайдет, верно?

Макс виновато поморщился:

— Я не повесил кепку…

Макс

Этти нырнула под одеяло, когда дверь распахнулась и в комнату вошел Бадди. Я пригладил рукой горбик, образовавшийся в районе бедер, и обрадовался, что мой друг не мог слышать недовольного пыхтения Этти.

Почему ты не в кино? Показал жестами я и постарался не морщиться от толчка в ногу.

У Мэй освободился вечер, поэтому Келли все отменила. Угрюмо пояснил он, шагая к моему рабочему столу.

Пока Бадди стоял ко мне спиной и искал на полке нужную ему книгу (ту, которую дал мне пару недель назад, и которую я так и не прочитал), я приподнял одеяло и выразительно взглянул на Этти. Она, как уже понял, пинала и щипала меня отнюдь не случайно.

— Что? — одними губами спросил хулиганку.

— Говори вслух, — прошептала она, боднув меня еще раз локтем.

Бадди обернулся, все еще утыкаясь взглядом в книгу, и мне пришлось как можно быстрее скрыть Этти. Судя по писку, в спешке я выдрал у нее пару волосинок. Н-да, мне аккуратности еще учиться и учиться…

Бадди посмотрел на меня, нахмурился, а затем положил книгу подмышку и спросил:

А чего это ты в постели? Нездоровится?

— Все в порядке, — озвучивал свои жесты я, качая головой. — Просто решил вот…

Этти чихнула, и доселе не особо заметный холмик постельного белья подпрыгнул. Что, разумеется, не осталось незамеченным.

Взгляд карих глаз упал на свечки, расставленные по комнате так, чтобы создавать достаточно настроя для Этти и освещения для меня (хотелось видеть все ее изгибы); скользнул по «лепесткам роз» на мятых простынях и переместился на прикроватную тумбу, где лежала открытая пачка презервативов. Белозубая ухмылка друга достигла ушей.

Прости, не буду мешать. Смял губы он и поспешил ретироваться из спальни.

Любопытство, однако, остановило его в дверном проеме.

Есть шанс, что если я приготовлю что-нибудь на кухне, ты меня с ней познакомишь?

Я кивнул на дверь, сопровождая это жестом, означающим «вали».

Полетт

Словно школьники, тайком проникшие ночью в кабинет директора и скрывающиеся от охраны, мы молча сидели (точнее, я-то стояла, заслоненная дверью шкафа) в ожидании, когда Бадди пойдет по делам. Тишина в комнате была вынужденной не обстоятельствами, а обидой.

— Этти, — поглаживал мою ногу Макс. — Я думал подождать и рассказать все после свадьбы Бена и Лоис, но… Тебе понравится мой план, это точно. Сейчас прогуляемся, возьмем мороженого, подышим свежим воздухом, и я тебе все расскажу.

— А чего ждать? — огрызнулась я. — Может, мы просто в окно выпрыгнем? Или нет? Там тоже кто-то из знакомых, кто не должен застукать нас вдвоем?

— Да брось! Не можем же мы просто взять и вывалить такое на Бадди. Плюс еще пять минут назад ты была голой. Неужто и этим с ним хотела поделиться?

— Я определенно не хотела, чтобы меня прятали между ног и по углам.

— Между ног ты сама залезла.

— Потому что кто-то не повесил кепку и не объяснил лучшему другу, что такое «личное пространство», — шикнула я, а после услышала шаги в направлении входной двери, хлопок и два щелчка. — Надеюсь, твой план тянет как минимум на восьмерку.

Я поднялась и хотела было идти, но Макс обхватил мое запястье.

— Давай подождем пока Бадди выйдет из здания, — предложил он и кивнул на окно.

— Тогда — твердую десятку.

Макс

Этти всем своим видом выказывала недовольство: шагала на расстоянии вытянутой руки, кидала на меня косые взгляды и демонстративно отворачивалась, стоило мне приоткрыть рот. Вот только обсуждать волнующую обоих тему я не спешил: знал, что сперва нужно вывести мою злючку из состояния обиды. Поэтому, купив нам по рожку ванильного мороженного с шоколадной крошкой, завел разговор о том, о чем Этти просто не могла не говорить.

— Значит, ты будешь учиться не только парикмахерскому искусству, но и визажу?

— Да, — кивала она, доедая хрустящий рожок. — Там еще есть курс вечерних причесок. Он идет отдельно и не считается обязательным, но я пойду на все, что только можно. Правда, на дополнительные курсы моделей нужно искать самому, но я уже договорилась с мамой, Лоис, Келли и Евой. Грейс грозилась руки мне моими же ножницами покромсать, если я набедокурю с ее шевелюрой, поэтому ее оставлю напоследок. Сперва поднаторею немного. Тем более, волос у нее сложный для укладки, может, лучше право не трогать ее и вовсе. Еще думала поговорить с Памелой. Она утверждала, что не злится на меня за торт. Может, если я сделаю ей пару красивых причесок, того гляди, вообще забудет о том инциденте. Ух, аж руки чешутся! Поскорей бы начать учиться!

Голубые глаза Этти сияли от предвкушения, а потому моя улыбка вышла кривой. Не ту тему я выбрал, не туда диалог завел. Надеялся свести все к идее того, что раз она решила не идти в университет, то место учебы ее не держит, а в итоге мы снова говорим о друзьях. Да и центр обучения девушка, оказывается, уже присмотрела в Чапел-Хилле.

Я тянул с разговором о переезде, чтобы на свадьбе Бена и Лоис Этти не смотрела на них с ощущением потери. Чтобы у нее была возможность принять тот факт, что мы будем видеться с ними реже, без особо трогательных моментов в связи с созданием нового брачного союза. Чтобы их объединение не сыграло на контрасте и не отяготило наше отдаление от близких. Но, судя по тому, какую сцену Этти устроила мне с Бадди, дальше тянуть не выйдет.

— Знаешь, — начал осторожно, — я слышал в Сан-Диего есть много подобных центров. Обучение там на высшем уровне.

Вранье да и только.

Нет, конечно, не исключено, что центров обучения визажа там много и квалифицированных преподавателей тоже немало, однако наверняка мне это не известно. Решил, что, как только останусь один, проведу разведку — спрошу Гугл.

— Уверен, моделей для практики там больше, чем у нас, — продолжал импровизировать я. — Нет необходимости ограничиваться только кругом подруг.

— А дальность этих центров тебя не смущает? — снисходительно улыбнулась Этти. — Разве ты хочешь, чтобы я училась так далеко от дома, девчонок, МакКензи, тебя?

От кого-кого, а от МакКензи — определенно, да.

— Я поеду с тобой.

— А как же твоя работа?

— Испытательный срок заканчивается меньше чем через месяц, а я сразу предупреждал, что дольше не задержусь.

— Тебе не нравится там работать? — насупилась Этти.

— Нравится, — не стал лукавить я. — Но мне понравится где угодно, если ты будешь со мной, поэтому мы можем начать собираться после свадьбы Бена и Лоис. Я уже присмотрел жилье и…

— Присмотрел жилье? — Этти остановилась посреди дороги. — В Сан-Диего? Зачем?

— Чтобы мы были вместе.

Я потянулся к волосам девушки, наспех заплетенным в объемные косы, но она отшатнулась и скрестила руки на груди.

— Я могу учиться здесь. А ты — работать дальше вместе с Заком. Келли сказала, что ей Ева на йоге говорила, что Заку рассказывали после одного из заседаний касательно проекта, над продвижением которого работает ваш отдел, мол, должность оставят за тобой.

Я мотнул головой, соединяя воедино цепочку, которую выстроила Этти. В должной мере обрадоваться данной новости, увы, не смог.

— Мы все равно можем поехать в Калифорнию, — настаивал я, пытаясь добродушной улыбкой смягчить настороженность любимой. — Уверена, что не хочешь туда? Я думал, теплый климат придется тебе по душе. Но, если ты против, можем выбрать что-нибудь другое.

Откинул сожаления о потерянной должности в Сан-Диего и долгих поисках достойного жилья по сносной цене. Закрыл глаза, вспоминая, какие еще вакантные места работы казались мне наиболее выгодными.

Однако девушка отклоняла один вариант за другим, и в итоге я перешел на последовательное перечисление разных уголков страны и мира. Искусство — оно и в Африке искусство. Я найду работу где угодно. Главное — чтобы Этти было там комфортно.

Полетт

— Остановись, Макс, — попросила я, прикладывая ладошки к его животу. — Горы и водопады — это здорово, но… Айдахо? Серьезно? Хочешь уехать на другой конец страны, чтобы нас потом еще лет на десять закрыли за сексуальную связь между родственниками?

На лице парня буквально было написано: «А вот об этом я не подумал».

— Но я же усыновлен, разве это…

— Нет, всем до лампочки. Тебя усыновили еще в пеленках, никто не будет заморачиваться с бумагами двадцатилетней давности.

Я уже думала об этом. Тот факт, что биологическая мать Макса не возжелала даже числиться таковой, все усложняет. В его свидетельстве о рождении родителями записаны Генри и Джинет Коллинз. Возможно, удастся опровергнуть наше родство, если подключить маму с папой, поднять архивы агентства по усыновлению, которое нашло ту украинку, или роддома, в котором она рожала. Да и ДНК-тест будет не лишним…

При желании можно все уладить, но на это нужно время и данные, которые все здесь. Словом, не о том Макс сейчас думает.

— Может, Квебек? — не унимался он. — Там тоже есть водопад и архитектура поражает своей…

— Боюсь, в Канаде мы столкнемся с той же проблемой, что и в Айдахо.

Блондин щелкнул пальцами и обернулся ко мне с торжествующим блеском в глазах:

— Как на счет Японии?

— Что? — Я была слишком шокирована, чтобы выдавить из себя нечто большее.

— Можем полететь в Токио, например. Ты ведь любишь этих… поющих парней с цветными волосами. Как их там?

— Они корейцы. И Келли фанатеет от BTS значительно больше моего, вот ее и тащи на другой материк.

Я глубоко вздохнула и уже спокойнее добавила:

— Также напомню, что мне еще нет двадцати одного. В Японии мы оба должны быть старше этого возраста, чтобы все было легально.

Недолго я гордилась способностью держать себя в руках. Уже после первых слов Макса мне захотелось этими руками сжать что-нибудь да посильней.

— Тогда мы можем пока перебраться во Францию, — заявил он. — Или даже окончательно обосноваться там со временем. Родители будут у нас гостить, бабушка с дедом так вообще только рады новому поводу периодически возвращаться на родину. И язык мы уже худо-бедно знаем.

— Макс!

Он выставил ладони перед собой, явно чувствуя потребность защититься и быстро продолжил:

— Нет так нет. А если в Швецию?

— Хватит, Макс. К чему все это?

— Я предлагаю варианты стран, в которых инцест не преследуется по закону.

Он выглядел таким невинным, что мне стало стыдно за повышенный голос.

— Мы можем уладить все тут, в Каролине. К чему эти переселения?

Макс

— Я просто хочу лучшей жизни для нас, Этти, — честно признал, пожимая плечами.

Девушка громко втянула воздух и, так же громко его выпустив, свела брови домиком. Выражение ее лица тут же смягчилось, когда ко всему прочему добавилась еще и улыбка.

— Мне будет комфортно учиться и здесь. — Тонкие пальцы заскользили вниз по моей руке и сжали ладонь. — Не нужно так все усложнять. Макс, я хочу учиться, а после и работать в Чапел-Хилле. Что толку от обучения в Сан-Диего, Бойсе, Токио… да где угодно, если мы все равно вернемся сюда? К чему нам дополнительные хлопоты с переездами и скачками по рабочим местам?

Неужели она не понимает, что тут мы не можем быть вместе?

Полетт

— К тому, что в другой стране мы сможем начать все сначала.

Я нахмурилась, слабо понимая, о чем идет речь. Пальцы замерли, упрятанные в широкой ладони Макса.

— Не будем представляться братом и сестрой, — продолжал он мягким, успокаивающим голосом. — Будем жить как пара. А если на всеобщее обозрение и поднимутся документы, в этих странах никто не прицепится к нам, хотя с юридической точки зрения мы действительно брат и сестра.

До меня медленно доходил смысл его слов. Макс продолжал перечислять варианты потенциальных мест жительства, предлагая «увидеть мир», а на деле — жить на чемоданах, перемещаясь из страны в страну каждые полгода. Португалия, Бельгия, Нидерланды…

«Там мы сможем начать все сначала. Не будем представляться братом и сестрой. Будем жить как пара». — Вот, что крутилось в моей голове.

Он хочет уехать не потому, что закон не позволяет нам быть вместе, а потому, что не хочет, чтобы кто-то из знакомых узнал о наших отношениях. Он не боится за нас и не выбирает место работы или обучения получше. Он стесняется быть со мной. Настолько, что готов лишить меня семьи и друзей, лишь бы уехать подальше от мест, где мы можем быть узнаны.

Макс не ждал подходящего момента для признания. Оно никогда не сойдет с его уст.

— А как же родители? — прервала монолог парня, вынимая свои руки из его и делая шаг назад.

На секунду он замешкался, а после пожал плечами:

— Мы будем их навещать. Да и интернет не заканчивается за пределами штатов.

— А что с?..

— С друзьями тоже будем поддерживать связь, — заверил он, явно довольный тем, что предугадал мой вопрос. — Если для тебя так важно оставаться в США, можем жить в Нью-Джерси, например, причем на постоянной основе. Недавно там легализовали браки между кровными сиблингами, так что нам вообще ничего не грозит. Да и к родителям будем ездить чаще.

— И что мы скажем им? Не сейчас, — поспешно добавила я, завидев готовность Макса ответить. — Лет через десять-пятнадцать. Что, если к тому времени у нас будут дети? Будем говорить, что их отец — инфантильный урод, я — самодостаточная мать-одиночка, а ты — чайлдфри, поэтому на дополнительных отпрысков они могут не рассчитывать?

— Эм, ну… — чесал затылок парень.

— Ну что? — требовала я. — Жениться будем под покровом ночи и с бумажными пакетами на головах? Заранее будем учить детей называть тебя «дядя Макс»?

— Так далеко наперед я не забегал, — честно признал он и, немного повременив, спросил: — А почему сразу «дядя Макс»? Разве не может быть «тетя Полетт»?

Я чуть не задохнулась от возмущения. Уже собиралась высказать все, что думаю о нем и его дурацкой идее великого переселения, совершенно не обременяя себя нормативной лексикой, когда за моей спиной раздался женский оклик:

— Хей, Макс!

Макс

Памела споткнулась под острым взглядом Этти и сделала неуверенный шаг назад, к гогочущей компании. Скрещенные руки, сомкнутые брови, стиснутые челюсти, гром и молнии в чистых голубых глазах… От такого и навернуться — дело плевое.

Я надеялся, что Пэм ограничится приветственной любезностью. Она ведь уже давно догадалась о том, что происходит между мной и Этти. И пусть мы ни разу это не обсуждали, я был уверен, ей хватит такта оставить нас наедине. А потому помахал рукой, стараясь, чтобы улыбка выглядела непринужденно:

— Привет!

Враждебная позиция Этти отпугнула бы кого угодно, поэтому я не особо удивился, когда блондинка обогнула ее и решила сперва обнять меня. Но мне стоило насторожиться, ведь Памела не из тех, кто сторониться насупленных подруг. И она вряд ли общалась бы с моими школьными друзьями, а, как оказалось при более близком рассмотрении, из них и состояла свита девушки.

Блондинка чмокнула меня в щеку и повисла на руке, сетуя на то, как давно мы не виделись.

— Пэм? — с надеждой спросил я, уже понимая, что вляпался по самые уши.

— Попробуй еще раз, — игриво прищурилась Мэйбл, и лицо Этти вытянулось.

Рэй Флинн (пронырливый как черт), Джефф Уайтхед (именованный Белоголовым за фамилию [66], хотя волосы у него черные и кудрявые, как у всех афроамериканцев), Мэтью и Энн Бэйкер (за время учебы сходились и расставались раз тридцать, но таки поженились после выпуска). Все они разом поприветствовали Этти, которая даже не думала натягивать фальшивую улыбку, и двинулись ко мне. Мэйбл не отлипала, пока я жал руки парням, и решила, что не лишним будет обняться вместе со мной и Энн.

— Я пыталась дозвониться тебе, но ты был вне зоны доступа, — сказала она. — Бадди написал, что у вас обоих свои дела, поэтому вы не можете к нам присоединиться. И вот ты здесь. Ну не чудно ли?

— Мы с тобой действительно давно не виделись, Мэйбл. Но с Этти и того дольше… — Я отодвигал руки девушки, надеясь сместить фокус ее внимания. — Не хочешь?..

Все оказалось хуже, чем я думал: Мэйбл кинула Этти «Привет», помахав рукой и сверкнув зубами лишь на миг, а затем снова начала искать повод коснуться меня. Впрочем, быстро выяснилось, что повод ей не так уж и необходим.

Казалось, будто мы снова очутились в старшей школе. Четверо ребят из команды по баскетболу, девушки двоих из них и моя младшая сестра, порой оказывающаяся в нашем коллективе. Для полного состава не хватало только Синклера.

Полетт

Компания Макса со старшей школы и главная звезда вечера Мэйбл, текут-слюни-отключаются-мозги, Маклин собственной персоной. Только этого нам не хватало.

Гнездо золотистых некогда-кудрей, растрепанных ветром. Большие зеленые глаза с наращенными ресницами размером с крыло птеродактиля. Короткое белое платье, юбка которого периодически танцевала на воздушных потоках: под особым углом было видно ее красное исподнее.

Что ей не сиделось у себя в Нью-Йорке? Неужели по Таймс-сквер недостаточно свободных мужиков ходит? Нужно обязательно к чужим приставать?

Макс

Около десяти минут мы говорили о четырех годах обучения в разных штатах. О том, как изменилась жизнь. Не сказать, что я обрадовался, когда речь зашла о моей.

Пэм до сих пор не помирилась с сестрой — ясное дело, Мэйбл ни сном ни духом о моей личной жизни. И уж конечно, ей невдомек, что Этти, стоящая напротив нас, молчит лишь потому, что шокирована подобной бесцеремонностью.

В очередной раз убрал ладони Мэйбл со своей талии и отстранился, но она совершенно не придала этому значения. Не запнулась и не сбилась от моих движений, продолжая топить вопросами:

— Я слышала, издательство «Илмор» в Сан-Диего предложило тебе место художника. Это правда?

А вот в этом вопросе она осведомлена. Как так вышло-то?

— Что? — еле слышно спросила Этти, и у меня в горле образовался ком.

— Уму непостижимо! — с ноткой восхищения произнесла Энн.

— Так у тебя все схвачено, а? — Белоголовый стукнул меня плечом.

— Парень не промах, — хмыкнул Мэтью. — Уж если Макс и занимается чем-то, то серьезно. Пусть даже малеванием.

— Это не «малевание», Мэтти, а искусство, — наставляла Мэйбл. — Дело непростое.

Забавно. В школе она была согласна с ним касательно перспективности данного занятия.

— Он будет иллюстрировать детские книжки, — продолжила блондинка, обводя присутствующих отчего-то самодовольным взглядом. — Помогать развивать подрастающее поколение. Как мы мечтали в школе.

Она сплела пальцы замочком, прижала ладони к груди и, склонив голову на бок, стрельнула глазами на меня. В былые годы после такого жеста, я мог рассчитывать на «семь минут на небесах» в школьной кладовой на втором этаже или на парковке у моей машины.

Этти это знала.

Я взглянул на нее, жалея, что не могу телепатически передать, как мне самому сложившаяся ситуация противна. Как досадно оттого, что не рассказал ей об издательстве раньше. Что не рассказал о нем сам.

— Это ты мечтала о том, чтобы я иллюстрировал книжки, Мэйбл, — поправил девушку, все еще глядя на Этти. — Не я и уж точно не «мы».

По мнению Мэйбл, это единственное применение моих навыков художника, которое действительно принесло бы пользу человечеству.

— Но ты все же взялся за это, — указала на меня пальцем блондинка, игриво сощурившись и сверкая своей идеально ровной улыбкой. По ней можно было сразу определить, что это не моя Пэм. У той один передний зуб немного заходит на второй. Будь я чуть внимательней или расторопней…

— Неужто былые чувства еще находят отголоски в настоящем? — ухмыльнулся Рэй.

Я мотнул головой:

— У вас неверная информация. Я отказался от этой должности.

Вернее, откажусь. Но это уже решено, а значит, факт.

— Отказался от такой возможности? — Черные брови Энн подскочили к корням волос. — Но ведь это такое завидное место!

— Может, еще не поздно все исправить? — предположил ее муж.

— Да, Макс, подумай. Твои работы увидели бы не только в США — во всем мире. Дети читали бы книжки и рассматривали твои рисунки. Они познавали бы мир твоими глазами.

— Звучит недурно, — признал я, — но у меня слишком весомые причины для отказа.

Конечно, досадно терять это место. Я потратил много времени (ночного, к слову), чтобы сделать тестовое задание. Уговорил профессора Флетчера написать мне рекомендательное письмо. Профессора Авербах так и вовсе пришлось умолять.

Словом, я приложил массу усилий, но нашел, как мне казалось, идеальное место. Достаточно удаленное, со стабильным приличным заработком и возможностью карьерного роста. Мне даже согласились дать фору на переезд. И пусть иллюстрирование по срокам не лежит мне к душе, я бы делал это без единого сожаления.

Я нашел возможность построить новую жизнь, но готов был начать поиски заново ради Этти. Все, чего я хотел в этот момент, так это, чтобы она поняла меня и обняла, как только Мэйбл соизволит вспомнить, что мы расстались не просто так, и нас с Этти оставят наедине.

— Значит, ты еще не отказался? — ухватилась за мои слова Энн.

— И можешь принять верное решение, — улыбнулась Мэйбл.

— Может, сестра его убедит, что такими предложениями не разбрасываются, — кивнул на Этти Белоголовый.

— Что скажешь, малая? — улыбнулся ей Рэй. — Зря парень воду мутит?

— Как бы на иле не навернулся и не потонул, — скрипнула зубами моя девочка, но, кроме меня, искренней злобы в ее словах никто не услышал.

— Ах, Макс, — прижалась ко мне Мэйбл, смеясь вместе с остальными. — Ты все так же нерешителен, как и прежде. Мне не хватало твоих метаний.

Полетт

Мэйбл поправила волосы Максу — и меня физически передернуло. Не потому, что она испортила то, что я так долго выстригала и укладывала. И не потому, что до этого они вместе с Энн восхваляли его карьерные перспективы.

Я-то знаю, что картины масляными красками и иллюстрации на графическом планшете Макс любит делать для души, а не заказчика. По велению сердца, а не графика. Для близких, а не толпы неизвестных. Мэйбл так вообще всегда поверхностно относилась к его увлечению искусством как таковым.

Нет, мерзко мне становилось от другого. Дело было во взгляде Мэйбл: таком кокетливом, что охота было отвернуться. В улыбке: такой завлекающей, что хотелось разрисовать черным маркером. В жесте: таком собственническом, что тянуло поблевать.

Макс уворачивался от ласк ее рук вместо того, чтобы сообщить, что занят и прекратить весь этот фарс, а я стояла и смотрела на него. Обездвиженная, обиженная, а через пару минут окончательно униженная.

Макс

— Макс, так, а… ты сейчас свободен? — поинтересовалась Мэйбл.

— Нет. Мы гуляем с Этти. Вы можете продолжать тусоваться без нас. — Во мне поселилась надежда на их скорейший уход.

Не то чтобы я не был рад их видеть или не хотел пообщаться чуть больше. Но в конкретный момент для меня куда важнее было договорить с Этти. Разрешить все имеющиеся вопросы, закрыть тему переезда и двигаться дальше. Желательно, уже начав паковать чемоданы.

— Это я заметила, — хихикнула Мэйбл. — А мы с ребятами направляемся в бар и действительно были бы рады пополнению компании. Но я знаю, что ты не пьешь, а Полетт еще маленькая, словом…

Она прикусила губу, перекатилась с пяток на носочки и, чуть понизив голос, сказала:

— Я говорила о свободе в другом плане. — Ее зеленые глаза устремились на меня из-под опущенных ресниц. — Романтическом.

Стыд мне и позор: я растерялся.

— Ты с кем-то встречаешься?

— Я? Эээ… Ну… все сложно.

«Типичный Макс», «Года идут, а этот парень все так же безнадежен», — гоготали мои «повзрослевшие» школьные друзья.

— Серьезно? — улыбнулась Мэйбл, видимо, как и большинство, списав мою реакцию на стеснение от нахождения рядом с ней.

Конечно, в старшей школе я млел под ее взглядом, нес полнейший бред в ее присутствии. Мои ладони потели от близости с ней, а биение сердца было слышно за милю.

Теперь же все это было от нервозности. И волновала меня не Мэйбл, а Этти. Один неверный шаг, одно слово — и крах. А хуже всего то, что мне было невдомек, какое слово или действие приведет к этому самому краху.

— И с кем же у тебя все сложно?

Я перевел взгляд на Этти: она подняла бровь.

Позже, прокрутив эту ситуацию сотню-другую раз, я понял, что это было призывом к решительным действиям. Однако в тот момент посчитал, что ей просто интересно, как я увернусь. Смогу ли укрыть нас от любопытной Маклин. Выйдет ли у меня закончить этот диалог как можно скорее и продолжить наше с Этти общение без посторонних.

Беда в том, что даже эту задачу я провалил.

Полетт

— Ты ее не знаешь, — просто, без напряжения в хоть одной, пусть даже самой маленькой, мышце лица произнес Макс в ответ на вопрос Мэйбл.

Вот так с легкой подачи взял и воткнул мне гвоздь в сердце.

— Так говорят о несуществующих девицах, — с глупой ухмылкой подначивал Рэй.

— Ага, — поддакнул Джефф. — Своей всегда хочется похвастаться.

— Его красотку мы тоже лично не знаем. — Мэт кивнул в сторону Джеффа, обнимая жену. — Но на фотках видели.

— Шикарная, конечно, — подтвердила Энн.

— А твои соцсети пусты, Макс, — упрекнула его Мэйбл.

— Не люблю публичность личного, — отмазывался он.

— Так хоть в галерее телефона фотки покажи, — попросила Энн. — Интересно же.

— Полетт, может, ты сдашь брата? — обратился ко мне Джек, и шесть пар глаз воззрились на меня.

Одни — пытливые, другие — оценивающие, третьи — дразнящие… но все до единого видящие во мне источник информации о Максе. Его младшую сестру, которая околачивается неподалеку. Возможность утолить любопытство, только и всего.

Рэй по-свойски положил руку мне на плечи, наклонился, чтобы наши головы оказались на одном уровне, и спросил:

— Колись, малая, есть у него кто-то?

Я подняла глаза на Макса, чувствуя, как их защипало от подступающих слез. Нос и губы теплели от приливающей к ним крови. Дрожь в последних — и меня не остановить. Я не могла позволить никому из присутствующих увидеть это шоу.

— Да. — Жесткой волей я держала голос ровно, хотя он и норовил сорваться на всхлип. — Я знаю эту девушку. Но слышала, она бросила его. Так что… никаких сложностей у них больше нет.

— Во-о-оу, — протянул Рэй, втягивая в этот гул остальных, а я резко развернулась и ушла.

Мне казалось, что тем самым гвоздем в сердце кто-то ковыряется. Кровь из раны стекает вниз по легким и пищеводу, а последний трещит по швам от желчи. Она бурлит, грозится разъесть меня изнутри. Расплавить остатки достоинства, которое Макс только что втоптал в грязь.

Макс

Две косы орехового цвета мелькнули рядом, когда Этти крутанулась на месте и зашагала в противоположную от меня сторону. Времени на вежливое окончание беседы с друзьями, на обрисовку ситуации, которая и для меня самого оставалась не особо ясна, не было.

— Мне надо бежать, — кинул я на ходу, проталкиваясь через ребят. — Был рад вас повидать!

Догонял Этти под шум из «Пока» и «Бывай».

— Позвони мне! — крикнула Мэйбл вслед, когда я уже почти достиг своей цели.

Этти ускорялась по мере моего приближения и в конечном счете перешла на бег. Три больших шага — и я преградил ей путь. Она стукнулась своим маленьким носом о мой живот и злобно пискнула. Я хотел было извиниться, коснуться ушибленного места, но девушка пихнула меня, прикрывая нос одной рукой, и снова бросилась наутек. На этот раз я не ставил за цель поймать Этти — боялся покалечить. Оставалось только трусить за ней, ожидая, пока она устанет.

Ждать пришлось недолго. Уже через полмили она запыхалась. Но вместо того, чтобы приземлиться на лавочку и отдышаться, девушка обернулась ко мне.

— Почему бы тебе просто не оставить меня в покое?

Ее лицо было красным ни то от бега, ни то от нахлынувших эмоций.

— Нос цел? — виновато спросил я.

— Не благодаря тебе, — фыркнула она, задирая тот самый нос.

— Этти, прости меня…

— Простить?! — взвизгнула девушка и огляделась по сторонам, так как явно не рассчитала громкость. — Зачем тебе просить прощения у той, которую никто не знает? Что толку от прощения того, кого не существует?

Я сделал шаг навстречу, но понял, что поспешил с этим, когда Этти сделала ответный шаг назад.

— Ты же знаешь, я не мог иначе, — оправдывался я, уже сообразив, что именно ее задело. — Это как переезд. Вынужденная мера. Сейчас она тебе не нравится, но…

— О-о-о, нет, — очень нехорошо протянула девушка. — Я в восторге от идеи с переездом! Вали! На все четыре стороны! Хоть в Айдахо, хоть в Мумбаи, хоть в Киргизстан. Открытки можешь не присылать.

— Этти, у нас нет другого выбора.

— Это ты не оставляешь нам выбора, Макс.

— Наша ситуация довольно… нестандартная.

— Думаешь? А я более чем уверена, что мы не одни такие. Не знаю, как там у остальных, а я не собираюсь быть чьим-то секретом, который прячут в чулане, ясно?

Я сделал глубокий вдох и сложил руки перед собой, надеясь достучаться до рассудка этой упрямой особы.

— Переезд — единственно верное решение, Этти. Сокрытие факта наших отношений от близких — единственный способ сохранить нормальные отношения с ними же. В глубине души ты это знаешь. Тебе просто нужно время, чтобы смириться с тем, что придется реже видеться с друзьями, родителями. Я понимаю и готов ждать.

Этти завертела головой еще в начале моего монолога, но резкость этого движения все увеличивалась по мере того, как он подходил к концу.

— Если бы ты действительно так думал… — Ее голос дрожал, по щекам текли слезы. — Если бы верил, что иначе быть не может… ты не тянул бы так с рассказом о своем идиотском плане мне. Ты бы не… не опасался реакции. Не пытался задобрить этим хреновым климатом или еще чем.

— Я не хотел тебя ранить.

— Но ранил.

Попытался приблизиться, но Этти не дала. Она отходила все дальше, обнимая себя руками вместо меня. Сердце ныло от невозможности прижать ее к груди, утешить. Забрать ту боль, которую сам же причинил.

— Не могу видеть, как ты плачешь, — признал шепотом.

— А я тебя видеть не могу.

[63] Каминг-аут — процесс открытого и добровольного признания человеком своей принадлежности к сексуальному или гендерному меньшинству, либо результат такового процесса.

Выражение «каминг-аут» является прямым заимствованием устоявшегося англоязычного выражения «coming out» (сокращенно от «coming out of the closet» — буквально «выйти из шкафа», по смыслу «выйти из потемок; открыться»).

[64] Слова песни «I swear I'll love you in a different way» дословно переводятся как «Я обещаю, что буду любить тебя иначе».

[65] Речь идет о композиции Secret Love Song (с англ. «Песня о тайной любви») в исполнении Little Mix и Jason Derulo.

[66] Фамилия Уайтхед (в ориг. Whitehead) с англ. дословно переводится как «белая голова».