Сводные влюбленные

4

Полетт, 16 лет

Из журнала, который выписывает моя мама, я узнала, что женские фигуры классифицируются. Есть яблочки, грушки, песочные часики, а есть я — «счастливица» с типом фигуры «банан». Это когда и грудь, и попа какие-никакие, но есть, а от талии — одно название.

Я собиралась на двойное свидание в кафе: крутилась перед зеркалом, оценивая лиловое платье, в котором должна была почувствовать себя красивой. Нет, сногсшибательной. По крайней мере, так утверждала Диана. Только вот я не могла выполнить должного. В платье, что прилегало как вторая кожа, едва прикрывая ноги, я чувствовала себя голой. Кому как, но меня перспектива расхаживать голышом по улицам не воодушевляет.

Возможно, моя подруга не оценит подобного решения, но я все же переоделась. Мой выбор остановился на шифоновой блузке и юбке с завышенной талией — образе, в котором Макс назвал меня красавицей.

Он обещал приехать завтра вечером. Наши тайные ночные встречи воодушевляют и заставляют улыбаться.

Эх, если бы он еще на них не на мотоцикле приезжал. Того гляди, однажды не доедет…

Я запихнула пачку влажных салфеток в сумку. У нормальных девушек там лежит переносная косметичка, а у меня — перцовый баллончик от брата и шокер от папы. Пригодятся, если мясо будет пресным или не прожаренным. Ну, или если Коул Скотт окажется маньяком.

Коул Скотт учится в другой школе, но хорошо общается с парнем Дианы. Подруга устроила это двойное свидание в надежде, что я «не останусь старой девой» в мои-то шестнадцать лет. Я не особо сопротивлялась.

Во-первых, я единственная из нашей группки, у кого нет парня. Даже Нелли встречается с Андерсоном. Хотя он ботаник, а Диана говорит, что это не считается.

Во-вторых, в нашей школе со мной, вроде как, побаиваются встречаться. За это нужно отвесить низкий поклон моему драчливому братцу. Если бы не Макс, возможно, я была бы сейчас с МакКензи. Теперь он просто невероятно привлекательный, а еще весь из себя такой загадочный и неприступный.

— Привет, Полетт! — Диана помахала мне рукой, окидывая недовольным взглядом наряд, и представила нас с Коулом друг другу.

У него длинноватые волосы и нос, зато милая улыбка. Неплохое чувство юмора и умение поддержать разговор парня скрасили вечер, но за ужин я платила сама, так как этот «джентльмен» как-то совсем уж не по-джентльменски намекал на мой «непомерный аппетит». Это ведь только первое свидание, а он уже считает, сколько салата я съела и не прихватила ли лишнюю ложку мороженного. Подумать только!

Жаль, но ничего у нас не выйдет. Хотя нет, вру, не жаль. Как раз наоборот — домой шла в на удивление приподнятом настроении.

Диана и Кларисса будут пускать пену изо рта, когда узнают о моем решении. В конце концов, одна из них устроила это свидание, а второй я, видите ли, перед глазами маячу и статус порчу своей нетронутостью. Зато я знаю, кто меня поймет.

Братец. Моя тихая гавань. Моя нерушимая стена.

За последние пару лет он знатно возмужал и окреп. Надо этим воспользоваться! Попрошу, чтобы покатал на ручках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Макс, 20 лет

— Поверить не могу, что ты снова это сделал! — причитала Этти. — Тебе нужно записаться на уроки контроля гнева или к психотерапевту. Сколько можно? Из-за тебя я останусь престарелой девственницей!

Как по мне, так довольно неплохая перспектива.

— Ты еще маленькая, чтобы таким заниматься.

— Мне семнадцать! И чтоб до этого дошло, нужно хотя бы в отношения вступить. А ты мне не даешь! Нельзя избивать всех, кто ко мне прикасается! — Она ткнула в меня пальцем.

— Этот козел отделался малой кровью, — стоял на своем я. — Ему нужно было зубы повыбивать, чтобы он их своими грязными руками собирал, а не девушек за задницы лапал!

— Да не успел он меня как полагается полапать!

— Как полагается?! Ему не полагается даже дышать в твою сторону!

Я попытался остановить Этти, ухватить за локоть, но она отскочила в сторону и продолжила дуться.

На улице было темно. Мы ушли слишком далеко от шумного дома, из двери которого лился свет и вываливались пьяные тела. И только луна создавала переливы на заплетенных волосах сестренки, отбрасывала тени на тело, прорисовывая плавные изгибы.

— Как от меня так ты всех отбиваешь, а как самому глазки строят — так на, пожалуйста!

— Да брось, Этти. Тони — плохой выбор. Ты же знаешь, у парней в этом возрасте одно на уме.

— Ты в этом возрасте, — прищурилась она.

— Именно.

Грудь сестренки раздулась пуще прежнего, а челюсть сжалась плотнее. Она смотрела на меня так, словно я снова покрасил ее кота в розовый цвет.

Пончик, если ты меня слышишь, знай, я сожалею!

— Этти, я ведь о тебе забочусь.

Я сделал шаг к сестренке и потер маленькие плечи, пользуясь тем, что от меня не отбиваются. Напряжение сделало ее тело менее пластичным, но кожа осталась мягкой. Мне так хотелось и дальше касаться девушки, однако она стряхнула мои руки, перекинула обе косы за спину и, гордо вздернув подбородок, зашагала в направлении дома.

За всю дорогу ни один из нас не проронил ни слова. Родители беззвучно задали вопрос: «Что с ней?», когда Этти, не удостоив их внимания, убежала к себе в комнату. Я тяжело вздохнул и почесал затылок:

— Гормоны, наверное.

До меня донесся хлопок двери, от звуковой волны которого у Пон-Пона шерсть встала дыбом. Он начал носиться по дому так, словно у него бешенство. Весь в хозяйку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Полетт, 17 лет

Мама вечно разгуливает по дому в одних трусах. С тех пор, как Макс уехал в университет, этот беспредел усугубился. Хотя порой даже забавно наблюдать, как она начинает метаться по дому, когда раздается звонок в дверь.

На этот раз звонили Лоис и Келли. Они были неподалеку и предложили вместе посидеть в кафе.

— У него такой величественный профиль, — мечтательно помешивала кофе Келли. — Точеные скулы, в меру пухлые губы и такие мясистые плечи!

— А кожа цвета твоего американо, — поддакнула Лоис, кивая на мою чашку. — Погоди, ты разве не латте заказывала?

— Да, его. Пойду поменяю, а как вернусь, расскажите еще об этом красавчике-профессоре.

Не успела подняться, как «юная Холли Берри» с извинениями поменяла мою чашку.

— Большое спасибо! — улыбнулась я, надеясь снять напряжение официантки.

— Вернемся к МакКуину, — громче сказала Лоис, одергивая меня за руку.

— Ты чего? — удивилась я.

— А ты чего такая добрая? Она же твой заказ перепутала.

Келли прищурилась, изучая спину официантки, а спустя мгновение выдала короткий смешок и уткнулась носом в чашку. Я кинула на нее вопрошающий взгляд, но ни одна из девушек не удосужилась объяснить мне, что произошло. Они просто продолжили рассказывать, как пары по высшей математике реабилитировались в глазах студенток университета Северной Каролины.

— Хорошо, что можно поговорить об этом с вами, девочки. А то Джим на прошлой неделе, в Сочельник, заявил, что больше не хочет слушать «девичью» болтовню. — Келли закатила глаза и покачала головой, словно говорила о безнадеге. — Вот вы себе такое представляете?

— Если ты и ему так же восторженно повествовала о томном голосе лектора, то я его понимаю.

— Погоди, — прыснула со смеху Лоис, — ты же не делала так, верно?

Келли задумалась, а мы с Лоис засмеялись, в душе сочувствуя Джиму. Ну, где-то глубоко-глубоко в душе.

За три года знакомства с Лоис и Келли не было такого, чтобы последняя оставалась одна дольше чем на месяц. Свято место тут же занимал один из десятков претендентов на внимание девушки, выстраивающихся перед ней в ряд.

Как вышло, что в последний раз из всех них Келли выбрала Джима Никсона — одному ежику известно. Замечала ли она, что Бадди, например, давно взял талончик в этой очереди и только и надеется не упустить шанс показать себя?

— А как продвигается борьба с демонами?

Я насупилась. Не думала, что Макс рассказал им о своих сеансах.

— Да, как там Кларисса? — похлебывала из чашки Келли.

— Оу, эта борьба. Она проиграна, — сухо констатировала я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Макс, 21 год

Мне всегда казалось, я довольно наблюдателен, поэтому неосторожное вторжение во время любовных утех Бадди и Руби этим утром попытался списать на нервы в связи с приближающимся началом последнего учебного года.

Я быстро захлопнул за собой дверь в надежде остаться максимально незамеченным и стереть из памяти картинку живого порно. Носок на двери заставил меня скривиться от вины. Как я мог его не заметить?

Вместо самобичевания, которое, по мнению доктора Карр, пагубно влияет на мое психологическое здоровье, я принялся анализировать последний из наших сеансов.

Пожалуй, от них есть толк. Как минимум в том, что Этти снова начала со мной разговаривать. Правда, наше общение с доктором Карр было бы куда приятнее, если бы она называла вещи своими именами и отвечала на вопросы.

Ее «Что вы почувствовали в этот момент?» и «А на ваш взгляд, что это было?» уже порядком приелись. Она как Лоис. Та тоже постоянно увиливает, задавая встречный вопрос. И как им только это удается? Я попытался сделать так на паре по высшей математике — профессор МакКуин вышвырнул меня из аудитории.

В свою защиту скажу, я пошел туда только разок, чтобы подменить Бадди. Сидел на месте друга, прямо напротив преподавательского стола, и кропотливо писал конспект. Не моя вина, что этот профессор оказался жутким занудой. Нужно было скотчем приклеивать веки ко лбу, чтобы глаза оставались открытыми.

В итоге слышно было лишь девичий смех. Пришлось подстеречь одну из студенток у двери, чтобы уговорить поделиться конспектом оставшейся лекции. Кажется, к МакКуину только девчонки и ходят. Знать бы, почему.

— Воу, кто тут у нас стал свидетелем непотребств? — налетела на меня блондинка.

— Что?

— У меня было такое же лицо, когда две девушки занялись сексом в соседней душевой, — хохотала Памела.

— У вас в душевых таким занимаются?

— Очевидно, да. Не уверена, что они знали о моем присутствии. От этого еще более неловко. Жизнь в общежитии совсем не в радость после того, как почувствовал кайф жизни в собственной квартире. Хотя я делила ее с Денни, а он тот еще засранец. Ты в курсе, что он женится? Мне три года рассказывал, что брак — пережиток прошлого, а с этой через полгода бежит под венец. Эй, Макс, да расслабься ты! — Девушка легонько ткнула меня кулаком в живот. — Знаешь, сколько раз меня заставали за этим делом? После пятого уже даже не стыдно. Не кори себя, с кем не бывает. Давай же, обними меня и скажи, что знаешь, как пройти в нужную мне аудиторию.

Я засмеялся, прижал подругу к себе и не намеревался отпускать пока не услышу жалостливый писк.

По шкале от одного до десяти насколько странно дружить с сестрой бывшей девушки, учитывая, что она точная копия той самой бывшей? Лишь внешне, разумеется. Характером Памела Маклин не так уж и схожа с Мэйбл. В противном случае эта болтливая блондинка не хрустела бы сейчас от силы моих объятий.

— Отлично! — высвободившись, разминала спину Пэм. — А теперь веди нас. Мне нужно передать эти папки какому-то МакКуину и быстренько умчаться к себе на кафедру. Чего ты так кривишься? Ты меня все лето не видел, но, похоже, совсем не соскучился.

— Да и ты сходу перешла к делу, — с улыбкой укорил я.

— Только потому что меня сюда по делу прислали.

— В мое общежитие?

Пэм пропустила подначивание мимо ушей:

— В ином случае я бы позволила тебе ломать мне кости чуточку дольше. Вот, посмотри. — Она протянула мне бумажку с номером аудитории.

— Требую встречу в кафе на неделе, — начал торговаться, разглядывая листок.

— Я свободна сегодня и давно изнываю по местным стейкам. О, Макс, я так соскучилась по мясу! Мама решила, что вегетарианство — ключ к долголетию, поэтому визит к родителям превратился в зеленый ад. Папа сказал, что лучше умрет от инсульта, чем будет жить как козел. Мама сказала, что он уже козел и не важно, что он при этом ест… Когда я уезжала, они все еще обменивались оскорблениями. Зачем, спрашивается, снова сходились?

— МакКуин наверняка сейчас сидит на кафедре, — поспешил сменить тему я. — Только мне к нему заходить не охота, лучше подожду снаружи. Сама справишься?

Пэм размашисто кивнула.

— Чур пойдем не через главную лестницу. Там Лоис и Бен… — Девушка закружила ладошками перед лицом, сопровождая это причмокивающими звуками.

— Круто, что они все же сошлись, да? — Улыбка потянулась к ушам сама по себе, когда я вспомнил, как на радостях за них танцевала Этти.

— Оно-то так, но у меня такое ощущение, будто я подсмотрела за их сексуальными игрищами, — вздохнула Пэм. — И да, в роли наблюдателя, а не наблюдаемой в этой ситуации мне, почему-то, все еще не по себе.

Полетт, 18 лет

Старшая школа — это поле боя.

Тут многие ежедневно наносят боевой раскрас и все без исключения пытаются выжить: не попасть под обстрел оскорблений и издевок, не подорваться на мине поголовного развращения и выдержать подмогу атакующим в виде танка морального давления со стороны преподавательского состава.

Ко всему прочему, присутствует соответственное разделения общества. В авангарде числятся девушки модельной внешности и зачастую стервозного характера, а также парни привлекательной наружности, из которой выпирает раздутое эго. Арьергард же полон серых мышей, занимающихся своим делом в надежде выбраться из этой мышеловки пока им не переломали хребет.

В числе последних есть вероотступники, которых выпроводили из авангарда за недостаточное раболепие, сделав по совместительству еще и маргиналами. И вот в этой социальной ячейке числюсь я.

История моего падения длинная и скучная, как документальный фильм о развитии почтовых марок, потому нет смысла углубляться в подробности. Важнее то, к чему меня это привело.

С середины прошлого года, когда власть в старшей школе захватила Кларисса — узурпаторша несчастная, — мой былой круг общения переменился. Часть моих подруг переметнулась к Клариссе, часть — разбрелась по другим группкам. Я же получила отдельное и изолированное место за столом, а также возможность не напрягать свои голосовые связки, ведь мне удалось достичь невероятного: большую часть времени все притворяются, будто меня нет.

Преподавателей это, к сожалению, не касается. Я была бы более чем довольна, если бы они забыли о моем существовании на пару-тройку контрольных работ.

С другой стороны, можно сказать, что старшая школа — это каторга. Тюрьма, в которой все мы коротаем срок.

Прошлый, весенний, семестр я сидела в одиночке. В этом же семестре подобного можно избежать, ведь военные действия, прикрываемые знаменем образовательного процесса, еще не окончены. Однако у меня нет никакого желания отвоевывать место под солнцем, рядом с которым когда-то была. Сейчас мне просто не хочется стать пушечным мясом.

Старшая школа — это одна сплошная баталия, и ты никогда не знаешь, вернешься ли домой. Собственно, именно поэтому я так не хотела покидать тот самый дом сегодня.

— Мамочка, ну пожалуйста! Ты ведь самая лучшая мама на свете!

— Нельзя пропускать школу, Полетт. Не в выпускном классе уж точно. — Она погладила меня по голове, когда я демонстративно выпятила нижнюю губу. — Сегодня первый день, разве ты не соскучилась по друзьям?

— Ты хотела сказать, по моему столику в кафетерии? Уверена, и он по мне скучал, но у нас с ним довольно устойчивые отношения. Он меня дождется.

— Mon petit, ты ведь можешь общаться с людьми.

— В теории, но не хочу. Когда они открывают рот, оттуда вылетает какая-то гадость.

— Раньше ты находила общий язык со сверстниками. Знаю, Руби в этом году уехала в университет. Но как на счет Нелли и Дианы? Вы уже целую вечность никуда не выбирались.

— Нелли погрузилась в мир ботанов с тех пор, как заполучила внимание Адама.

Физике он ее учит, как же. Они уже как минимум год то и дело наблюдают принцип преобразования кинетической энергии во внутреннюю в результате трения двух тел. С таким же успехом можно сказать, что Андерсон по ней анатомию изучает.

— А Диана потеряла мое уважение, приклонив колено перед новой королевой.

— Клариссой? — уточнила мама. — Несмотря на то, что та измывалась над девочкой в кафетерии?

Я кивнула:

— Теперь Бернар так издевается над всеми глупышками, которые хотят присоединиться к их группке.

У кого дудка, под песни того и пляшут. В нашем случае: у кого руководящие помпоны в руках и один из главных заводил под боком, тот и задает принцип поведения правящей группки девчонок.

Кларисса Бернар не знает, что такое демократия. К слову, она много чего не знает, но ее красота мешает остальным обращать на это внимание. Нацепила на себя корону — или Уилл водрузил ее ей на голову — и принялась устанавливать свои порядки.

На место за столом рядом с ней и баскетбольной командой теперь есть конкурс, и наиболее подходящим претендентам выдвигается испытательный срок. Кларисса назначает симпатичных девчонок на должность прислуги, гонца и шута в одном лице. Я лично не видела, но слышала, что они и домашнюю работу за нее делают.

Что уж сказать, есть в школе сплетники, которые не брезгуют делиться свеженьким даже с маргиналами вроде меня.

— Полетт, я рада, что у тебя есть убеждения, и ты не опускаешься до стадных нападок на других, но не закрывайся ото всех, прошу тебя. Этот год последний, повеселись, хорошо?

Я выпустила воздух носом, но кивнула.

Есть люди, от которых нужно закрываться, если не хочешь, чтобы твои внутренности залили грязью, но для некоторых нужно проявлять гостеприимство, чтобы их омыли целебными водами. Я могу попытаться объяснить маме, что последние у меня уже есть: это Макс, Бадди, Лоис, Келли и Бен. Но какой в этом смысл? Выйдет доказать, что этого мне достаточно, или нет, я все равно сделаю по-своему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Осталось меньше года мучений. Меньше пятидесяти двух недель — и я отправлюсь жить в студгородок Чапел-Хилла, к Максу. Меньше трехсот шести десяти дней — и мое сердце снова будет дома.

Макс, сентябрь

— Никакие укладочные средства не спасают от этой влажности, — сетовала Ева, приглаживая непослушные каштановые волосы.

— У меня есть на примете пару средств, которые могли бы тебе помочь, — включилась в беседу Келли.

— Оу, — со шкодливой улыбкой протянула Лоис. — Походу, тебе придется раскошелиться, Зак.

— Красота требует денег, — пожал плечами лопоухий.

— И времени, — поддакнул брату Бен, косясь на Лоис, что сосредоточенно оттягивала кожу под глазами. Видимо, поправляла тушь.

— А еще боли, — пробубнила Этти в чашку с кофе.

Ее услышал только я, и в ответ на вопросительный изгиб брови одними губами произнесла: «Эпиляция». Я понимающе кивнул, совершенно не понимая, о чем она.

— Никогда прежде я не была так похожа на одуванчик, — засмеялась Ева. — И все же это лучше, чем когда они напоминают солому после мороза в минус двадцать пять.

— Минус пятнадцать по Фаренгейту, — поспешил перевести нам ужасающие цифры Зак.

Глаза Этти округлились:

— Разве в Теннеси такие холодные зимы?

— Я переехала в США чуть больше пяти лет назад. В Теннеси такого нет, а вот у меня дома…

— Дома? Откуда же ты?

Корпус сестренки навис над столиком кафе, когда она с интересом вытянула шею. Чем дольше мы сидели, тем ближе девушка придвигалась к нашей новой знакомой — жене старшего из детей Бенксов, которая, как оказалось, родом из Украины.

Я прекрасно понимал, что вызвало такую степень любопытства Этти: папа как-то раз сказал, что моего генетического отца они не знают, а вот мать как раз из родины Евы.

Обхватив девушку за плечи, я притянул ее ближе к себе. Этого хватило, чтобы напора у Этти поубавилось и она перестала засыпать шатенку вопросами, как дотошный преподаватель нерадивого студента.

Может, когда-то мне и хотелось знать, в кого уродился, но я стал тем, кем являюсь сейчас, благодаря Джинет и Генри Коллинзам — других родителей мне не нужно.

— Пока мы снова не углубились в рассуждения о разности менталитетов и цен на недвижимость, — начал Бен, поднимаясь, — у нас с Лоис есть небольшое объявление.

Этти заерзала рядом со мной, предвкушая новость. Собственно, она намекала мне на кольцо, украшающее безымянный палец Лоис, с того момента, как мы пришли.

Из присутствующих парней лишь Бадди улыбался без передергиваний в мимике. Предупреди меня кто-нибудь, я бы надел беруши, а так пришлось морщиться от девичьих воплей и надеяться, что на свадьбе Лоис и Бена мне не понадобиться слуховой аппарат.

— И вот почему ты не можешь жить здесь? — ворчала Этти, когда я провожал ее домой. — До университета ехать-то всего-ничего.

Я собирался попрощаться на крыльце, но сестренка открыла двери, вошла в тихий дом (родители уже спали) и направилась в свою комнату, не оставляя мне иного выхода, кроме как следовать за ней.

— Мама с папой правы, Этти, мне нужно было пережить сепарацию. Ты знала, что я научился готовить яичницу так, чтобы не приходилось потом записываться к дантисту?

Она тихо похлопала в ладоши и спросила:

— А ты не нарушаешь течение сепарации, приезжая ко мне? Не сейчас, конечно. Я имею в виду в общем. Ну…

Ее голос стал ниже:

— Когда ты приезжаешь сюда тайком.

Я приложил палец к губам, и сестренка поспешно кивнула, поджав губы.

На самом деле мои приезды — давно не тайна для родителей. Меня поймали еще на первых порах, но препятствовать не стали. Теперь Этти — единственная в этом доме, кто верит в сказку про неведающих родителей. Ей нравится толика опасности в наших встречах, иначе я бы не стал это от нее скрывать.

— Сомневаюсь, что для взросления нужно отдаляться от лучших друзей, — зашептал я.

И более чем уверен, что отдаление от тебя сделало бы мою жизнь невозможной.

Этти усадила меня с собой на кровать, положила голову на мое плечо, а руку на грудь.

— Хочу, чтобы мы всегда были вместе, — сказала она еле слышно. Так мягко, что тепло разлилось по моему телу.

— Будем, сестренка. — Я поцеловал ее в лоб. — Люблю тебя.

— Взаимно, братец.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Полетт, сентябрь

Если бы «Мисс Вселенная» могла забеременеть от женских эротических фантазий, то у нее родился бы Кевин МакКензи. Конечно, при подобном описании в голове у каждой возникнет своя картинка и не все согласятся с моим описанием этого парня, но он настолько приятной наружности, что лично мне оторвать от него взгляд порой сложно, и это факт.

Возможно, к лучшему, что он был замечен только с девушками из других школ. С одной стороны, это немного разочаровывает, а с другой — ни у одной из десятков влюбленно вздыхающих девчонок нашей школы не чешутся руки, чтобы повыдирать патлы его избраннице.

Парень сел за мой столик в кафетерии, закинув ноги по обе стороны от лавочки. Он провел рукой по волосам (черным, как сама ночь) и начал переминать пальцы.

— Чем обязана? — поинтересовалась я, пережевывая свой ланч.

— Почему ты сидишь здесь?

Продолжила жевать, внимательно изучая его лицо. МакКензи терпеливо ждал ответа, а я не спешила.

— Я тут уже давно. Спасибо, что заметил.

— С каких пор младшая Коллинз заделалась отшельником? Я думал, этот акт протеста исчерпал себя еще в прошлом году. Ты собираешься пробыть в изоляции до выпуска?

Кивнула и вернулась к еде. Сиди я сейчас на привычном месте, за столиком баскетбольной команды, вероятно, подавилась бы желчью, которую выделяет Кларисса.

— Пойдем. — МакКензи взял меня за руку. — Сядешь рядом со мной.

— Я буду сидеть тут, — упиралась я. — Хочешь, садись рядом, но я не сдвинусь с места.

— Я уже сижу рядом, но тут довольно уныло.

— Тогда не задерживаю.

Парень тяжело вздохнул, достал яблоко — даже знать не хочу, откуда, — и начал хрустеть им у моего уха. Должна признать, я рассчитывала на другую реакцию.

— Почему я? — спросила неожиданно для самой себя.

— Ты была в центре внимания всю школу, — пожал плечами МакКензи. — Я не совсем понимаю, с чего вдруг все поменялось за пять минут до выпуска, и подумал…

— Нет, почему ты поцеловал меня тогда, в седьмом классе? В школе есть еще куча привлекательных девушек, но, насколько мне известно, целовался ты только со мной.

— Понятие «привлекательность» для каждого свое. У тебя, например, помимо внешности, крайне привлекательный язык.

— Ага, — ухмыльнулась я, — именно поэтому ты решил пустить свой с ним в пляс?

— Я говорил как раз об этом. Редко встречаются девушки, которые могут так легко смеяться над поцелуями.

— Ну, это возможно в двух случаях: а — парень тебе не нравится; б — нравится, но вы достаточно давно вместе, чтобы об этом можно было шутить без удушающего эффекта смущения.

— Интересная теория.

МакКензи поднял одну бровь, отчего стал просто ослепителен. Ни одной компании не нужно было бы тратить миллионы на рекламу, если бы у них был МакКензи. Ему достаточно поднять бровь — и все, девушка купит из его рук даже набор для ардуино [13].

— Значит, я тебе не нравлюсь? — спросил он после небольшой паузы.

— Мм? — нахмурилась я.

— Я тебя не привлекаю?

— Ты всех привлекаешь, — пожала плечами я. — Даже парней. Уверена, если бы собаки или кошки могли высказать мнение, то и их можно было бы добавить к этим «всем».

Он засмеялся, и этот смех стал еще одним упущением гигантов на рынке услуг. На этот раз в проигрыше мультимедийные компании. Они могли бы записать смех МакКензи и продавать как музыку для медитации, лекарство от разбитого сердца и даже как фоновое музыкальное сопровождение для более крепкого и здорового сна.

— Но я должен относиться к одной из категорий. Мы не встречаемся — значит, остается вариант «а». Ты не рассматриваешь меня как потенциального возлюбленного.

Он сказал это как факт, но с некой долей любопытства в голосе. Конечно, для МакКензи, должно быть, удивительно, что существуют девушки, не желающие стать его.

— И ты это уточнил, потому что?..

— Просто забавно, — улыбнулся брюнет. — Ни ты мне не нравишься, ни я тебе, но первый поцелуй у нас был общим.

— Ты назвал меня привлекательной, — напомнила я.

— Как и ты меня, — парировал он.

— Что ж, тогда хорошо. В любом случае, мое сердце занято, — заявила так, будто сообщила, что собираюсь уйти в монастырь.

— Да неужели? И кем же? — прищурил карие глаза парень.

— А вот это уже не ваше дело, мистер. Мне пора. — Я встала из-за столика, сгребая остатки ланча. — Спасибо за компанию, МакКензи.

— Встретимся на тригонометрии, Коллинз.

Макс, октябрь

Я сидел на полу, опираясь спиной на основание кровати, и наблюдал за Этти. Она никак не могла усесться — верный признак того, что ей не по душе происходящее на экране.

— Как Лоис может это нравится?

— Многие любят эту историю, — сказал я, поглощая попкорн.

— И ты в том числе?

— Творение Лукаса [14] — классика, такое знать нужно.

Сестренка неодобрительно хмыкнула и попыталась лечь ко мне на плечо.

— Нет-нет-нет, — увернулся я. — На меня нельзя ложиться.

— Еще как можно! Вот смотри… — Она ухватилась за мою руку и обтерлась лицом о плечо, устраиваясь поудобнее.

— Я знаю, чем это заканчивается, — смеялся я, отодвигая девушку от себя.

— Я не засну! — нагло врала она.

— Мы смотрим, Этти. Смотри.

Сестренка надула губы и сложила руки на груди. Через двадцать минут она повторила попытки улечься, а еще через десять решила поговорить:

— Я рассказывала тебе о новой девушке в школе? Грейс Ларсен. У нее кучерявые волосы, чуть выше плеч. Явно свои, без химии. Я за версту вижу волосы, которые не подлежат расчесыванию, и, ах, они восхитительны! Даже челка, и та вся кудрявая. А еще у нее пирсинг в ушах и брови. Угадай, какого цвета ее волосы.

Я промолчал, и она начала тыкать в меня пальцем, пока не дождалась ответа:

— Черные?

— Слишком банально.

— Синие?

— Нет, хотя ей бы пошло. В тон глазам. Ух, к слову о глазах. Миранда стала рисовать такие стрелки, что их можно было бы использовать при стрельбе из лука.

— Зеленые?

— Увы, — покачала головой сестрица. — Зато Сенди покрасила корни в зеленый. Копирует Айлиш, но ей не очень идет. Кажется, будто наружу лезет ее инопланетная сущность.

— Знаешь, Этти, в сплетнях нет ничего хорошего.

Девушка нахмурилась и перестала делать вид, что смотрит фильм:

— А я и не сплетничаю.

— Ты обсуждаешь девушек за их спиной. Как это называется?

— Популярность? Когда я была в центре внимания, меня обсуждали постоянно. Да и сейчас периодически судачат о «дворняжке Полетт» [15]. Я же не жалуюсь.

— Тебя так называют? — Я поставил фильм на паузу и положил руку на кровать, огибая спину Этти.

— Дурацкое прозвище, — тихо сказала она, разглядывая свои полосатые носки.

— Кто?

Сестрица покачала головой, и я повторил вопрос.

— Может, не будем об этом?

— Почему тебя так называют, Этти? — спросил я так мягко, как мог. Во мне закипало желание наплевать на сеансы контроля гнева с доктором Карр и податься в мстители.

— Я выбилась из стайки и теперь отшельничаю, — сдавлено хихикнула сестренка.

Она положила голову мне на колени и провела моей рукой по своим волосам. Я понял намек и начал их гладить.

— Если хочешь, чтобы мне стало лучше, останься сегодня со мной.

— Хорошо, останусь. А ты собираешься спать со мной на полу? — подначил, намекая, что пора бы поменять местоположение, а то ведь она уже во всю зевает.

Этти потянулась и перевернулась так, чтобы я мог видеть ее лицо.

— Моя кровать мягче, — вновь сладко зевнула девушка.

Вероятно, я слишком долго глядел на нее, потому что в какой-то момент она заулыбалась. Надо ли говорить, что это лишь усложнило и без того нелегкую задачу оторвать от нее взгляд?

Уложив Этти в кровать, я попятился, но меня остановили цепкие руки.

— Останься со мной, Макс, прошу.

— Да, я тут, просто расстелю место у кровати и…

— Я могу лечь тебе на плечо, включим твою классику и ну… ты знаешь, чем это обычно заканчивается.

Я улыбнулся и вернулся обратно, подгребая сестрицу под бок. Она заерзала щекой по моей груди, оплетая меня ногами.

— Спокойной ночи, Макс.

— Сладких снов, Этти.

Сон пришел ко мне быстрее обычного, а на утро я вспоминал технику переключения внимания. Физиология, чтоб ее! Проснись Этти чуть раньше или спросонья опусти руку чуть южнее, было бы жутко неловко.

Полетт, октябрь

Глядя на Клариссу Бернар, сложно поверить, что это создание может делать что-то, кроме как скакать по ромашковому полю на своем единороге, используя при этом радугу как арку. Но эта субтильная особа с ликом чистоты весьма опрометчиво причисляется к святым.

Уверена, если бы она не берегла свои идеальные белые зубки, то уже сожрала бы конкуренток целиком и при этом, естественно, ни на грамм не поправилась. Впрочем, для расправы у нее есть ногти. Иначе зачем, как не с целью выцарапать кому-то глаза, она нарастила их до орлиных размеров?

— Какое интересное плетение, — елейным голосом протянула узурпаторша, заскользив рукой по моей косе. — Мне мама плела такие колоски в детском саду. Жаль, я больше не могу их себе позволить. Когда вырастаешь достаточно, чтобы кататься без родителей на аттракционах, лишаешься таких детских радостей.

Ее свита захихикала, а мои пальцы плотнее впились в поднос.

Удивительно, как Кларисса вообще продержалась неделю, ни разу не подстегнув меня. Хотя у нее и без того достаточно кукол, которым она может откручивать головы.

Я высвободила свою косу из длинных белоснежных пальцев и перекинула ее за спину.

— Знаешь, года идут, появляется много других прелестей жизни, — с блеском в глазах продолжала платиновая блондинка. — Возможно, однажды найдется парень, который захочет быть с тобой. Вот он тебе их и покажет. Ну, когда повзрослеешь чуток.

— Я тут подумала, раз тебе так нравятся мои косы, — сладко улыбнулась стерве, — могу накрутить их вокруг твоей шеи, хочешь?

Я бы хотела. И пусть Келли стоит на том, что оранжевый [16] — не мой цвет, ради такого я согласилась бы поносить его годик-другой.

— Не стану задерживать, Полли. Тебя, верно, заждались за столиком.

Девушка повернулась в сторону моего места, и подлизы за ее спиной — в том числе и Диана, которую я раньше по ошибке считала подругой, — в очередной раз начали прикрывать ладошками рты, заглушая смех.

— Ах, да, — с деланным разочарованием выдохнула Кларисса, — дворняжку Полетт ведь некому ждать. Смотри только, не рыдай долго в туалете, а то опоздаешь на матч.

Блондинка в форме черлидирши двинулась в сторону стола баскетбольной команды, и стайка девчонок последовала за ней, как утята за мамой-уткой. Я закатила глаза и направилась к своему месту, игнорируя посмеивающиеся «дворняжка Полетт» из уст мелькающих школьников.

Ко мне подошли две девушки, одного взгляда на которых было достаточно, чтобы понять, они только перешли в старшую школу. Попросив разрешения сесть рядом, новенькие начали расспрашивать обо всем на свете, а также надеялись на опровержение мною мифов.

— Но ведь не все болельщицы такие зазнавшиеся стервы, да? — с надеждой спрашивала одна.

Я провела рукой по собственной форме, намекая на исключительность, но затем пригнулась ближе к ним.

— Вообще мы хорошие. Только вон та, — шептала я, указывая на Клариссу, — деспот в юбке.

Конечно, не было смысла подговаривать повстанцев, ведь и я, и Кларисса скоро закончим школу. Однако теперь как минимум две девочки не попадут к ней в рабство. Да и их поддерживающее кивание немного подняло мне настроение.

Осталось совсем немного. Всего сорок шесть недель.

[13] Arduino — торговая марка аппаратно-программных средств для построения простых систем автоматики и робототехники, ориентированная на начинающих пользователей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍[14] Речь идет о медиафраншизе «Звездные войны», которую создал Дж. У. Лукас-младший.

[15] Игра слов. «Polett Pooch» с англ. «Полетт дворняжка».

[16] Форма заключенных в США имеет оранжевый окрас, хотя во многих тюрьмах ее используют только при перевозках заключенных.