Табакерка императора

Глава 5

Кажется, что человеческое тело, с подпрыгиванием падающее с шестнадцати ступенек крутой лестницы и у ее подножия ударяющееся головой о стену, должно вызвать грохот, способный потрясти весь дом.

Но впоследствии Ева припоминала, что шума было очень мало. Возможно, причиной был шок, а может быть, ее ожидания оказались чрезмерны. Без сомнения, ее подвели и собственные нервы. Ей казалось, что прошло не более секунды с того момента, как Нед упал, и до того, как она, запыхавшись, склонилась над ним у подножия лестницы.

Ева не хотела повредить Неду. Ей никогда не приходило в голову, что красивую и добрую женщину, сочетающую изысканные манеры с, вероятно, излишней привлекательностью, могут заподозрить в каких-то зловещих мотивах. Конечно, она знала, что живет в страхе перед скандалом, но никогда не пыталась анализировать, почему тень скандала постоянно преследует ее. Все это казалось ей случайным.

Совесть снова мучила Еву. Она не сомневалась, что убила Неда Этвуда. В нижнем холле было так темно, что она споткнулась об его тело. Произошедшее выглядело подходящим завершением ночного кошмара — оставалось только открыть парадную дверь и позвать полицию. Ева едва не заплакала от облегчения, когда «труп» пошевелился и заговорил:

— Что за чертовы трюки ты проделываешь? Зачем ты меня толкнула?

Волна облегчения отхлынула вместе с тошнотой.

— Можешь встать? Ты сильно пострадал?

— Конечно нет. Хотя немного расшибся. Но что произошло?

— Ш-ш!

Нед с трудом встал на четвереньки, прежде чем смог подняться на ноги. Его голос звучал почти нормально, хотя слегка неуверенно. Помогая ему встать, Ева провела ладонью по его лицу и волосам и вздрогнула, почувствовав липкую кровь.

— Ты ранен!

— Чепуха. Ушибся — вот и все. Хотя чувствую себя странно. Плечи онемели… Так почему ты меня толкнула?

— Но твое лицо в крови! У тебя есть спички или зажигалка?

Последовала короткая пауза.

— Кровь идет из носу — я ее чувствую. Это тоже странно — ведь нос я вроде бы не разбил. Вот зажигалка.

Вспыхнул язычок пламени. Взяв у Неда, возившегося с носовым платком, зажигалку, Ева подняла ее выше, чтобы лучше его рассмотреть. В общем Нед выглядел нормально, хотя у него растрепались волосы, а костюм испачкался в пыли. Нед быстро остановил кровотечение из носа и спрятал платок в карман, потом подобрал шляпу, стряхнул с нее пыль и надел на голову.

Все это время его лицо было сердитым и озадаченным. Несколько раз Нед облизывал губы, делал глоток, словно пробуя что-то на вкус, а также тряс головой и расправлял плечи. Лицо сильно побледнело; голубые глаза смотрели сосредоточенно.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке?

— Абсолютно уверен. — Он выхватил у Евы зажигалку и погасил пламя в приступе ярости, которые у него часто бывали в прошлом. — Очень странно. А теперь, когда ты попыталась убить меня, может быть, выпустишь меня отсюда?

Да, это был прежний Нед Этвуд — призрак, который страшил ее. А в какой-то момент она почти подумала…

Они молча начали красться через темную виллу к задней двери в кухне. Ева отперла пружинный замок. Несколько каменных ступенек вели наверх, в маленький сад, обнесенный высокой каменной оградой. Задняя калитка выходила в переулок, в свою очередь ведущий к бульвару дю Казино.

Дверь негромко скрипнула. Теплый ночной воздух был напоен запахом сырой травы и ароматом роз. Вдалеке над крышами появлялся и снова исчезал луч маяка. Они задержались у подножия лестницы в сад. Ева слышала доносившиеся с улицы голоса, свидетельствующие о прибытии полиции.

— Погоди, Нед! — шепнула она. — Ты собирался сказать мне, кто…

— Доброй ночи, — вежливо попрощался мистер Этвуд.

Наклонившись, он небрежно чмокнул Еву в губы, притронулся к шляпе, повернулся, слегка пошатываясь, поднялся по ступенькам и зашагал через сад к калитке.

Ева не осмелилась окликнуть его, хотя страх подступал к ее горлу, словно сдавленный крик. Она взбежала по лестнице, игнорируя снова развязавшийся пояс пеньюара и делая яростные жесты, которые Нед даже не замечал. Вот почему она не услышала, как негромко щелкнула задняя дверь.

Еве казалось, что, как только Нед уберется из дома, опасность минует. Она сможет нормально дышать, избавившись от страха перед разоблачением.

Но этого не произошло. Смутный страх исходил из неведомого источника, но вращался вокруг Неда Этвуда. Из ленивого насмешливого парня, которого она знала прежде, Нед, словно по волшебству, превратился в вежливого незнакомца — отчужденного и немного жутковатого. Конечно, утром он снова станет самим собой. Но до утра…

Глубоко вздохнув, Ева спустилась по ступенькам, положила руку на дверь и застыла как вкопанная. Дверь не двинулась с места. Пружинный замок теперь был заперт изнутри.

В жизни каждого человека бывает день, когда все происходит не так, как надо, и по непонятной причине. С женщинами такое случается чаще, чем с мужчинами. Сначала они разбивают яйца, которые собирались приготовить к завтраку, — не катастрофа, но малоприятная вещь для женской натуры, — потом роняют что-то в гостиной, а после этого все идет кувырком. Домашние неприятности, которые неделями могут спать, как змеи в холодную погоду, внезапно просыпаются и больно жалят. Когда даже неодушевленные предметы кажутся одержимыми злобными демонами, поневоле задаешь себе вопрос: «Чем я заслужила такое?»

Именно это чувствовала Ева, яростно дергая ручку двери, которая не желала поддаваться.

Но каким образом дверь могла захлопнуться?

В воздухе не ощущалось ни малейшего дуновения. Под ясным звездным небом и ветками деревьев не мелькнуло ни единой тени…

Впрочем, теперь ничто уже не имело значения. Если, согласно какому-то дьявольскому гороскопу, все должно было произойти с ней одновременно, задавать вопросы не имело смысла. Это просто случилось. Сейчас нужно решить, как вернуться в дом. В любой момент может появиться полиция и застать ее здесь.

Постучать в дверь и разбудить Иветт? Мысль о волевом, бесстрастном лице горничной с поблескивающими на нем маленькими черными глазками и сросшимися бровями вызывала отвращение, похожее на гнев. Ева боялась Иветт, сама не понимая причины. Но как войти в дом? Окна были бесполезны — на первом этаже их на ночь закрывали ставнями и запирали изнутри.

Прижав руки ко лбу, Ева снова почувствовала липкую кровь и быстро опустила их. Должно быть, одежда тоже перепачкалась. Она пыталась взглянуть на нее, но свет был слишком тусклым. Придерживая пеньюар сравнительно чистой левой рукой, Ева нащупала в кармане пижамы ключ Неда Этвуда от парадной двери.

Одна половина ума предупреждала ее, что улица полна полицейских и идти к фасаду виллы рискованно, но другая половина возражала, уверяя, что каменная ограда виллы не даст увидеть ее с улицы. Обойдя дом сбоку, она сможет проскользнуть через парадную дверь, не привлекая внимания.

Прошло некоторое время, прежде чем Ева приняла решение. Все сильнее чувствуя себя раздетой, она двинулась вдоль боковой стены, выбралась в передний сад — и едва не столкнулась лицом к лицу с Тоби Лозом.

Конечно, он ее не заметил — хоть в этом ей повезло.

Как и предвидела Ева, они разыскивали ее. Тоби в длинном плаще поверх пижамы перешел улицу и уже открывал переднюю калитку виллы «Мирамар».

Ограда со стороны улицы имела в высоту около пяти футов. Посредине находился арочный проем с решетчатой калиткой. Высокие и тусклые фонари на рю дез Анж отбрасывали сквозь ветки каштанов призрачный зеленоватый свет на фигуру Тоби у калитки, оставляя в тени передний сад дома Евы. Никакой толпы полицейских на улице не было — только один назойливый ажан, который спас Еву от разоблачения. Как только Тоби взялся за калитку, его окликнул сзади громовой голос:

— Attendez la, jeune homme! Qu'est-ce que je vous? Vous filez a l'anglaise, hein? Hein, hein, hem?[6]

С каждым новым «hein» голос звучал все громче. На улице послышались шаги.

Повернувшись, Тоби развел руками и ответил по-французски. Его французский был достаточно беглым, хотя говорил он с отвратительным акцентом, который, как часто подозревала Ева, намеренно культивировал, дабы показать, что не имеет ничего общего с проклятыми иностранцами.

— Я иду в дом мадам Нил. Сюда! — крикнул он полицейскому и постучал по калитке.

— Нет, месье. Вам не разрешается покидать дом. Пожалуйста, вернитесь. Быстро, быстро, быстро!

— Но я же объяснил вам…

— Вернитесь, месье. Пожалуйста, без глупостей!

Тоби взмахнул руками с усталым отчаянием. Ева видела, как он повернулся под фонарем, видела его добродушное лицо с коротко подстриженными усами, теперь искаженное настолько сильными эмоциями, что они, казалось, озадачивали его самого. В том, что он страдает, не мог бы усомниться никто — тем более Ева.

— Месье инспектор, — сказал он (следует помнить, что французское слово inspecteur означает всего лишь полицейского), — пожалейте мою мать. Она наверху в истерике. Вы же видели ее.

— Да, — подтвердил полицейский.

— Она просила меня найти мадам Нил. Только мадам Нил может ей помочь. Кроме того, я не ухожу по-английски, а просто иду в этот дом. — Он снова начал стучать по калитке.

— Вы никуда не пойдете, месье.

— Мой отец мертв…

— Разве я виноват, что произошло убийство? — осведомился полицейский. — Убийство в Ла-Банделетт! Это уж слишком! Не хочу даже думать о том, что скажет месье Горон. Самоубийства в казино выглядят достаточно скверно. Но это! — В хриплом голосе послышались нотки отчаяния. — О боже, еще кто-то из них!

Отчаяние было вызвано тем, что на улице снова послышались шаги — на сей раз быстрые и легкие. Дженис Лоз в ярко-алой пижаме присоединилась к паре у калитки. Ее пушистые рыжие волосы контрастировали со смертельной бледностью хорошенького личика. В свои двадцать три года Дженис была маленькой и кругленькой, опрятной и энергичной, с фигурой (а иногда и скромностью) восемнадцатого столетия. Сейчас она выглядела ошеломленной и готовой заплакать.

— В чем дело? — напустилась Дженис на Тоби. — Где Ева? Почему ты стоишь здесь?

— Потому что этот болван говорит…

— И это тебя задерживает? Меня бы он не остановил.

Очевидно, полицейский понимал по-английски. Когда Дженис посмотрела сквозь решетку калитки — прямо в глаза Еве, но не видя ее, — снова раздался пронзительный звук свистка.

— Я вызвал моих друзей, — мрачно объяснил полицейский. — Вы вернетесь со мной по-хорошему, месье, мадемуазель, или вам нужен конвой?

Взяв Тоби за руку, он извлек из-под плаща короткую резиновую дубинку.

— Сожалею, месье! Мне это так же неприятно, как вам видеть вашего отца в таком состоянии.

Тоби прикрыл глаза ладонью. Дженис внезапно повернулась и побежала к дому Лозов.

— Но я должен выполнять приказания. — Голос полицейского стал жалобным. — Всего через четверть часа прибудет начальник, и тогда вы, несомненно, сможете повидать мадам. А пока что будьте любезны…

— Ладно, — проворчал Тоби.

Полицейский отпустил его руку. Прежде чем уйти, Тоби бросил взгляд на виллу «Мирамар». Его коренастая фигура в длинном плаще выглядела нелепо. Под влиянием обуревавших его эмоций он впал в чудовищную мелодраму.

— Прекраснейшая, добрейшая женщина из всех, которые когда-либо существовали… — забормотал Тоби.

— Кто?

— Мадам Нил. — Тоби указал на виллу.

— А-а! — Полицейский вытянул шею, разглядывая дом, где обитало такое совершенство.

— Никто не может с ней сравниться. Ее благородный образ мыслей, чистота и… — Тоби судорожно глотнул, сдержав себя с усилием, которое Ева почти ощутила. — Если мне нельзя пойти туда, — добавил он по-французски, устремив на калитку покрасневшие глаза, — вы не возражаете, чтобы я позвонил ей по телефону?

— Мои инструкции, месье, не включают запрет на телефонные переговоры, — после небольшой паузы ответил полицейский. — Вы можете позвонить. Вот только бежать вам незачем!

Снова телефоны.

Ева молилась, чтобы полицейский не остался у калитки. Она должна быть у аппарата, когда позвонит Тоби. Ей не приходило в голову, до какой степени он ее идеализирует. За такую цветистую чушь ему следовало бы надрать уши. Тем не менее сердце Евы заболело по-новому. С одной стороны, ока кипела от раздражения, но с другой — чисто женской — снова поклялась, что сделает все, дабы Тоби не узнал о ночной интерлюдии на вилле.

Открыв калитку, полицейский просунул голову внутрь, заставив Еву затаить дыхание, и удовлетворенно кивнул. Она слышала его шаги через улицу. Когда дверь дома напротив захлопнулась, Ева побежала к собственной двери.

Ее пеньюар распахнулся, так как пояс развязался опять, но она не обратила внимания. Всего несколько шагов отделяли ее от парадной двери, но ей эта пробежка казалась бесконечной. Даже чтобы вставить ключ в замок, потребовалось время, поскольку бородка не попадала в скважину, царапая металл.

Наконец Ева оказалась в гостеприимном сумраке виллы. Приглушенный стук закрывшейся двери отделил ее от гнавшихся за ней демонов. Она чувствовала — и была права, — что ее никто не видел. Сердце Евы бешено колотилось, чужая кровь снова жгла руку, мысли вращались медленно, как застревающее колесо. Пока она стояла в темноте, пытаясь перевести дух и успокоиться перед разговором с Тоби, наверху зазвонил телефон.

Но теперь бояться было нечего. Ева убеждала себя, что все будет в порядке. Должно быть! Завернувшись в пеньюар, она стала подниматься наверх, чтобы ответить на звонок.