Табакерка императора

Глава 8

Месье Аристид Горон и доктор Дермот Кинросс шли по рю дез Анж более быстрым шагом, чем хотелось толстячку-префекту.

— Какая неудача! — пыхтел он. — Маленькая мисс Дженис, несомненно, отправится прямиком к мадам Нил и все ей расскажет.

Мне это кажется весьма вероятным, — согласился Дермот.

Шляпа-котелок подчеркивала куполообразную форму головы префекта полиции. Держа в руке трость, он едва поспевал за Дермотом.

— Если вы окажете мне услугу, поговорив с мадам Нил и сообщив мне ваши впечатления, то лучше сделать это теперь. Судебный следователь будет в ярости. Я звонил ему, но он куда-то отлучился. Я знаю, что он сделает, когда услышит об этом — немедленно пришлет «салатницу», и мадам Нил придется ночевать в «скрипке».

Дермот недоуменно заморгал.

— Салатница? Скрипка?

— Совсем забыл! «Салатница» — это… — Месье Горон подыскивал нужные слова, делая выразительные, но не слишком понятные жесты.

— «Черный ворон»? — догадался Дермот.

— Совершенно верно! Я слышал этот термин. А «скрипка» — то, что в Англии называют «каталажка».

— Каталажка, — поправил Дермот.

— Надо записать. — Месье Горон достал миниатюрную книжечку. — По-вашему, я льщу себе, считая, что сносно говорю по-английски? С Лозами я разговариваю только на этом языке.

— Английским вы владеете очень хорошо. Но умоляю вас не говорить «опорос», когда имеете в виду «опрос».

Месье Горон склонил голову набок.

— Разве это не одно и то же?

— Не совсем. Но…

Остановившись на тротуаре, Дермот окинул взглядом тихую улицу, выглядевшую при вечернем свете уютной и провинциальной. Над серыми оградами садов виднелись листья каштанов.

Немногие из лондонских коллег узнали бы сейчас доктора Кинросса. Отчасти это было следствием облачения в каникулярную одежду — мешковатый спортивный костюм и поношенную шляпу. Во время пребывания в Ла-Банделетт Дермот выглядел менее усталым и зависимым от работы. Глаза блестели ярче, а смуглое лицо, на котором только при определенном освещении виднелись следы пластической операции, стало более оживленным. Впрочем, некоторая расслабленность была заметна лишь до тех пор, пока он не услышал подробный рассказ месье Горона об убийстве.

Дермот нахмурился.

— Где находится дом мадам Нил? — спросил он.

— Мы стоим около него. — Месье Горон протянул трость и коснулся серой ограды слева. — А дом напротив — вилла «Бонер».

Дермот повернулся.

Вилла «Бонер» оказалась квадратным домом с белым фасадом и грязной крышей из красной черепицы. На втором этаже было шесть окон — по два на каждую комнату. Дермот и месье Горон смотрели на два средних окна — единственных на всем этаже, тянувшихся от пола до потолка и выходящих на балкон с чугунными перилами. Серые стальные ставни были наглухо закрыты.

— Мне было бы очень интересно, — сказал Дермот, — заглянуть в этот кабинет.

— Нет ничего легче, мой дорогой доктор. — Месье Горон указал на дом Евы. Его возбуждение заметно усиливалось. — Но разве мы не собираемся повидать мадам Нил?

Дермот не обратил на это внимания.

— Входило ли в привычки сэра Мориса, — спросил он, — сидеть там вечерами с раздвинутыми оконными портьерами?

— Думаю, да. Погода была очень жаркой.

— Тогда убийца чертовски рисковал.

— Чем?

— Тем, что его увидят из верхнего окна любого из других домов на этой стороне улицы.

— Едва ли.

— Почему?

Месье Горон пожал плечами.

— Курортный сезон в нашем прекрасном городе почти закончился, — объяснил он. — Лишь немногие из этих вилл сейчас заняты. Вы заметили, насколько пустынной кажется вся улица?

— Допустим.

— Во всяком случае, виллы с обеих сторон дома мадам Нил свободны. На всякий пожарный мы наводили справки. Единственным человеком, кто мог что-то видеть, была сама мадам Нил. Но даже если мадам Нил не является убийцей, что крайне маловероятно, она все равно не смогла бы нам помочь. Похоже, у нее мания задергивать портьеры на окнах.

Дермот надвинул шляпу на лоб.

— Друг мой, — сказал он, — мне не нравятся ваши доказательства.

— Вот как?

— Например, мотив, приписываемый мадам Нил, просто нелеп. Позвольте вам объяснить.

Но объяснение не состоялось. Заинтересованный месье Горон огляделся вокруг, дабы убедиться, что их не подслушивают. Заметив фигуру, приближающуюся к ним по тротуару со стороны бульвара дю Казино, префект схватил собеседника за руку, провел его сквозь калитку в ограде виллы Евы и закрыл ее за собой.

— Месье, — прошептал он, — сюда решительным шагом направляется месье Хорейшо Лоз, несомненно также намеревающийся повидать мадам Нил. Если мы хотим чего-нибудь от нее добиться, нам нужно войти туда первыми.

— Но…

— Умоляю, не задерживайтесь, чтобы взглянуть на месье Лоза. Видит бог, он выглядит достаточно ординарно. Звоните в дверь!

Но звонить не понадобилось. Едва они поднялись на первую из двух каменных ступенек, ведущих к двери, как она внезапно открылась.

Очевидно, их появление явилось такой же неожиданностью для находившихся внутри. Из полумрака донесся приглушенный возглас. На пороге стояли две женщины — одна из них держалась за дверную ручку.

Первой женщиной, как догадался Дермот, была Иветт Латур. Массивная, широкоплечая, с резкими чертами лица и темными волосами, она тем не менее словно сливалась с интерьером холла. Удивление на ее лице сменилось краткой вспышкой злобной радости в маленьких черных глазках. Однако присутствие второй женщины — девушки лет двадцати пяти — заставило брови месье Горона взлететь почти к волосам.

— Так-так, — протянул он, сняв шляпу.

— Прошу прощения, месье, — извинилась Иветт.

— Не за что.

— Это моя сестра, месье, — представила Иветт. — Она как раз уходит.

— Пока, дорогая, — попрощалась девушка.

— До свидания, малышка, — с искренней нежностью отозвалась Иветт. — Будь хорошей девочкой и передай привет маме.

Девушка шагнула через порог.

Семейное сходство было заметным, но не более того. Девушка была стройной, одетой со вкусом — короче говоря, в ней ощущались шик, а также сочетание скромности и дерзости, свойственное исключительно француженкам. Большие темные глаза окидывали посетителей оценивающим взглядом, а на полных губах играла улыбка. Девушка спустилась на две ступеньки, распространяя вокруг аромат духов, которыми она, возможно, несколько злоупотребляла.

— Мадемуазель Прю. — Месье Горон галантно поклонился.

— Месье. — Девушка почтительно присела в реверансе и зашагала по дорожке.

— Мы пришли к мадам Нил, — обратился префект к Иветт.

— Сожалею, месье Горон, но вам придется отправиться в дом напротив. Мадам Нил пьет чай с семьей Лоз.

— Благодарю, мадемуазель.

— Не стоит благодарности.

Лицо Иветт оставалось спокойным и вежливым. Но прежде чем дверь закрылась, на нем мелькнуло выражение, в котором Дермот не смог разобраться. Возможно, это была усмешка. Какое-то время месье Горон стоял уставясь на закрытую дверь и постукивая по руке набалдашником трости, потом он надел шляпу.

— Та-ак! — снова протянул префект. — У меня возникло чувство, что этот маленький эпизод должен что-то означать. Но я не знаю, что именно.

— Я чувствую то же самое, — признался Дермот.

— Эта парочка замыслила какую-то операцию — я чую это. У нас развиты подобные инстинкты. Но догадываться о большем я не рискну.

— Вы знаете эту девушку?

— Мадемуазель Прю? О да.

— Она…

— Вы хотите спросить, респектабельна ли она? — Месье Горон неожиданно усмехнулся. — Это первый вопрос, который обычно задают англичане. — Тем не менее он задумался, склонив голову набок. — Насколько я знаю, она достаточно респектабельна. У нее цветочный магазин на рю де ла Арп. Кстати, неподалеку от антикварного магазина моего друга, месье Вейля.

— Торговца, который продал табакерку сэру Морису Лозу?

— Да. Хотя так и не получил за нее деньги. — Префект снова заколебался. — Но это ни к чему нас не приведет. Мы не можем тратить время, обсуждая, почему мадемуазель Прю навестила сестру или почему она не должна была этого делать. Мы пришли сюда повидать мадам Нил. Будет гораздо проще перейти на другую сторону и послушать, что она нам скажет.

Они услышали это достаточно скоро.

Передний сад виллы «Бонер» представлял собой аккуратный газон за кирпичной оградой. Парадная дверь была закрыта, но длинные окна справа от нее были распахнуты настежь. В половине седьмого вечера тени в саду сгущались, и в гостиной царил сумрак, но она была заряжена эмоциями, как электричеством. Когда месье Горон открыл калитку, из гостиной донесся голос молодой девушки, говорившей по-английски. Дермот мог вообразить себе колоритную фигурку Дженис Лоз так же четко, как если бы видел ее.

— Продолжай, — сказал голос.

— Я… не могу, — отозвался после паузы другой женский голос.

— Не смотри так и не молчи, — взмолилась Дженис, — только потому, что пришел Тоби!

— Послушайте, — вметался ошеломленный мужской голос. — ЧТО все это значит?

— Тоби, дорогой, я пыталась объяснить тебе…

— У меня был тяжелый день в офисе. Кажется, никто из вас этого не понимает. Бедный старик оставил свои дела в не слишком хорошем состоянии. Я не в настроении для шуток.

— Для шуток? — откликнулась Дженис.

— Вот именно! Неужели вы не можете оставить меня в покое?

— Ночью, когда убили папу, — сказала Дженис, — Ева выходила из своего дома, а когда вернулась, одежда ее была измазана кровью. У нее хранился ключ от нашей парадной двери. Осколок агата от табакерки пристал к кружеву ее пеньюара.

Подозвав своего компаньона, месье Горон бесшумно прошел по траве и заглянул в ближайшее окно.

Продолговатая гостиная вся была уставлена мебелью. Пол поблескивал, словно озеро, казавшись светлее неба. Комната выглядела уютной и обжитой, затейливо уставленная многочисленными пепельницами и безделушками. Золотисто-коричневый спаниель дремал у чайного столика. Кресла, обитые грубой коричневой тканью, белый мраморный камин, ваза с голубыми и оранжевыми астрами смутно виднелись в полумраке. Люди в темной одежде походили бы на тени, если бы не их напряженные лица.

По описаниям месье Горона Дермот легко опознал Хелену Лоз и Бенджамина Филлипса, сидящего у чайного столика с пустой трубкой во рту, Дженис устроилась в кресле спиной к окнам.

Разглядеть Еву Нил было невозможно, так как ее заслонял Тоби Лоз в сером костюме с траурной повязкой на рукаве, стоящий у камина. На его лице застыло глуповатое выражение, а одна рука была поднята, как будто прикрывая глаза.

Он переводил недоуменный взгляд с Дженис на мать. Даже маленькие усики выглядели красноречиво.

— Ради бога, — повысил голос Тоби, — о чем ты говоришь?

— Конечно, Тоби, — неуверенно промолвила Хелена, — существует объяснение.

— Объяснение?

— Да. Все из-за мистера Этвуда — Евиного мужа.

— О! — произнес Тоби, подняв брови. Это односложное восклицание прозвучало в вечернем воздухе после небольшой паузы. Оно казалось сдержанным, но для чуткого уха было многозначительным и насыщенным ревностью. — Тебе следовало бы помнить, мама, — заметил Тоби, облизнув губы, — что этот парень больше не муж Евы.

— Но Ева говорит, что он не желает об этом помнить, — вмешалась Дженис. — Он вернулся в Ла-Банделетт.

— Да, я слышал об этом, — механически отозвался Тоби. Убрав руку от глаз, он довольно резко взмахнул ею. — Но я хочу знать о…

— Мистер Этвуд, — продолжала Дженис, — вломился в дом Евы ночью, когда умер папа.

— Вломился в дом?

— У него был ключ, который он сохранил с тех пор, когда они вместе жили там. Он поднялся наверх, когда она уже разделась.

Тоби застыл как вкопанный.

Насколько можно было разглядеть в сумраке, выражение его лица оставалось неизменным — отсутствующим. Он шагнул назад, наткнулся на камин и с трудом удержал равновесие, потом стал поворачиваться к Еве, но, очевидно, передумал.

— Продолжай, — хрипло сказал он.

— Но это не моя история, — отозвалась Дженис. — Спроси у самой Евы. Она тебе все расскажет. Продолжай, Ева! Не обращай на Тоби внимания — рассказывай, как будто его здесь нет.

Месье Аристид Горон, префект полиции Ла-Банделетт, издал булькающий звук и глубоко вздохнул. Его круглое вежливое лицо стало дружелюбным. Он расправил плечи, снял шляпу и шагнул в гостиную, стуча каблуками по лакированному деревянному полу.

— И как будто меня здесь тоже нет, мадам Нил, — сказал он.