Глава 9

Спустя десять минут месье Горон сидел на стуле, склонившись вперед с напряжением кота, подстерегающего мышь. Он начал разговор по-английски, но от волнения запутался в цветистых длинных фразах и перешел на французский.

— Да, мадам? — осведомился префект, как будто осторожно тыкал в собеседницу пальцем. — А потом?

— Что еще вы хотите от меня услышать? — устало отозвалась Ева.

— Мистер Этвуд пробрался наверх, воспользовавшись своим ключом. И он пытался… — месье Горон прочистил горло, — овладеть вами?

— Да.

— Разумеется, против вашей воли?

— Конечно!

— Само собой, — успокаивающе произнес месье Горон. — А затем, мадам?

— Я умоляла его уйти и не устраивать сцену, так как сэр Морис Лоз сидел в комнате напротив.

— И тогда?

— Нед начал раздвигать портьеры, чтобы посмотреть, сидит ли еще сэр Морис в своем кабинете. Я выключила свет…

— Выключили свет?

— Да.

Месье Горон нахмурился:

— Простите мне мою тупость, мадам. Но не было ли это весьма причудливым способом охладить пыл месье Этвуда?

— Говорю вам, я не хотела, чтобы сэр Морис увидел!..

Префект задумался.

— Значит, мадам признает, — предположил он, — что именно страх разоблачения побудил мадам быть… скажем, несговорчивой?

— Нет, нет, нет!

В продолговатой гостиной сгущались сумерки. Члены семейства Лоз сидели или стояли, как восковые фигуры. Их лица казались лишенными всякого выражения. Тоби оставался у камина, теперь повернувшись к нему и машинально протягивая руки к несуществующему огню.

Префект полиции не сердился и не угрожал. Его лицо было обеспокоенным. Как мужчина и француз, он честно пытался разобраться в озадачивающей его ситуации.

— Вы боялись месье Этвуда?

— Да, очень.

— Тем не менее вы не пытались окликнуть сэра Мориса, хотя он мог видеть и слышать вас?

— Я не могла…

— Кстати, что тогда делал сэр Морис?

— Он сидел у своего стола, — ответила Ева, вспоминая четко запечатлевшуюся в ее голове сцену, — что-то разглядывая сквозь увеличительное стекло. С ним…

— Да, мадам?

Ева хотела добавить: «С ним был кто-то еще». Но при мысли о присутствии семьи Лоз и о том, что это могло означать, слова застряли у нее в горле. Ее воображению вновь представились шевелящиеся губы старика, увеличительное стекло и тень, нависавшая позади.

— Там была табакерка, — произвела не слишком удачную замену Ева. — Он смотрел на нее.

— Сколько тогда было времени, мадам?

— Я… я не помню.

— А потом?

— Нед подошел ко мне. Я отогнала его, умоляя не будить прислугу. — Ева говорила чистую правду, однако при последних ее словах лица слушателей слегка изменились. — Неужели вы не понимаете? Я не хотела, чтобы служанки об этом узнали. Потом зазвонил телефон.

— Ага! — с удовлетворением произнес месье Горон. — В таком случае время будет легко установить. — Он обернулся. — По-моему, месье Лоз, вы звонили мадам ровно в час?

Тоби кивнул и обратился к Еве:

— Значит, пока ты говорила со мной, этот тип находился в твоей спальне?

— Прости, дорогой! Я пыталась скрыть это от тебя.

— Да, — согласилась Дженис, неподвижно сидя в кресле. — Ты пыталась.

— Стоял рядом с тобой, — пробормотал Тоби. — Сидел рядом с тобой. Может быть, даже… — Он взмахнул рукой. — Ты говоришь так спокойно, как будто это ничего не значит. Словно ты проснулась среди ночи и не могла думать ни о чем, кроме меня…

— Пожалуйста, продолжайте, — прервал месье Горон.

— После этого, — сказала Ева, — я велела Неду убираться, но он не желал уходить. Он заявил, что не позволит мне совершить ошибку.

— В каком смысле, мадам?

— Нед считал, что я не должна выходить замуж за Тоби. Ему казалось, что если он высунется из окна и крикнет сэру Морису, что находится в моей спальне, то люди подумают обо мне невесть что. Когда Неду приходят в голову подобные идеи, он совершенно теряет голову. Нед направился к окну. Я побежала следом. Но когда мы выглянули наружу… — Ева оборвала фразу.

Дермоту Кинроссу, Аристиду Горону, любому, чувствующему окружающую атмосферу, последовавшая пауза показалась зловещей.

Ее наполняли негромкие звуки. Хелена Лоз, прижимая руку к груди, тихо кашлянула. Бенджамин Филлипс, тщательно набивавший трубку, чиркнул спичкой. Дженис оставалась неподвижной — выражение ее простодушных карих глаз свидетельствовало о постепенном осознании того, что все это может означать. Но первым заговорил Тоби.

— Ты выглянула в окно? — осведомился он.

Ева молча кивнула.

— Когда?

— Сразу после…

Ей было незачем что-либо добавлять. Послышался шепот. Казалось, голоса не осмеливаются звучать громко, чтобы не вспугнуть дичь или не разбудить призраков.

— Ты не видела… — начала Хелена.

— Кого-нибудь? — закончила Дженис.

— Что-нибудь? — пробормотал дядя Бен.

Сидя в углу, где никто его не замечал, подпирая кулаком подбородок и не сводя глаз с Евы Нил, Дермот напряженно размышлял о том, что может скрываться за ее сбивчивой, неубедительной историей.

Аналитическая сторона его ума составляла психологическую характеристику Евы. Обладает развитым воображением. Легко внушаема. Доброжелательна и великодушна — возможно, в ущерб собственному благу. Беззаветно предана любому, кто проявил к ней доброту. Да, такая женщина могла совершить убийство при достаточно эффективном стимуле. Эта беспокойная мысль болезненно пробивала броню, в которую Дермот за двадцать лет сумел заковать собственные эмоции.

Он наблюдал за Евой, сидящей в большом коричневом кресле, отмечая пальцы, время от времени стискивающие подлокотники, тонкие черты лица, плотно сжатые губы и подергивающуюся на шее жилку, морщинку на лбу — средоточие терзающих ее вопросов, серые глаза, взгляд которых мечется от Тоби к Дженис, от Дженис к Хелене и дяде Бену и снова к Тоби.

«Эта женщина собирается солгать», — подумал Дермот.

— Нет! — вскрикнула Ева, напрягшись всем телом. — Мы не видели никого и ничего.

— «Мы!» — Тоби стукнул кулаком по каминной полке. — «Мы» ничего не видели!

Месье Горон взглядом велел ему умолкнуть.

— Тем не менее, — продолжал он с угрожающей вежливостью, — похоже на то, что мадам должна была что-то видеть. Сэр Морис был мертв?

— Да.

— Вы четко его разглядели?

— Да.

— Тогда откуда мадам знает, — вежливо осведомился префект, — что это было «сразу после» того, как его убили?

— Конечно, я этого не знаю, — ответила Ева после небольшой паузы. Ее серые глаза устремились на месье Горона, а грудь медленно поднималась и опускалась. — Я только предполагаю, что это было так.

— Продолжайте, пожалуйста. — Префект щелкнул пальцами.

— Бедная Хелена вошла в кабинет и начала кричать. На сей раз я твердо приказала Неду уйти.

— Вот как? Раньше мадам делала это не твердо?

— Твердо. Но теперь положение стало серьезным, и он понял, что должен подчиниться. Перед его уходом я забрала у него ключ и положила в карман пижамы. По пути вниз он… — Казалось, Ева сознавала всю абсурдность того, что собиралась сказать. — По пути вниз он споткнулся на лестнице и разбил нос.

— Разбил нос? — переспросил месье Горон.

— Да. Нос сильно кровоточил. Я прикоснулась к Неду, поэтому кровь попала мне на руку и брызнула на одежду. Кровь, из-за которой вы так суетитесь, в действительности принадлежала Неду Этвуду.

— В самом деле, мадам?

— Зачем спрашивать меня? Спросите Неда. Каким бы он ни был, ему хватит совести подтвердить каждое мое слово, раз вы поставили меня в такое положение.

— Бы так думаете, мадам?

Ева снова кивнула и окинула присутствующих быстрым умоляющим взглядом. Обаяние этой женщины начинало препятствовать беспристрастным суждениям Дермота Кинросса. Такое казалось сверхъестественным, поскольку не происходило с ним ни разу в жизни. И все же разум подсказывал ему, что Ева — за исключением одного пункта, где она колебалась, — говорит правду.

— Вы утверждаете, — продолжал префект, — что месье Этвуд «споткнулся на лестнице и разбил нос». А других повреждений у него не было?

— Других повреждений? Не понимаю.

— Например, не повредил ли он себе голову?

Ева нахмурилась:

— Не знаю. Мог повредить. Лестница высокая и крутая, а он скатился по ней почти с самого верху. В темноте я не видела, что произошло. Но кровь шла у него из носу.

Месье Горон улыбнулся, словно ожидая этого:

— Продолжайте, дорогая мадам.

— Я выпустила его через заднюю дверь…

— Почему через заднюю?

— Потому что на улице было полно полицейских. Нед ушел, и тогда это случилось. В задней двери моего дома пружинный замок. Когда я стояла там, ветер захлопнул дверь, и я не могла вернуться в дом.

После краткой паузы, во время которой члены семьи Лоз медленно переглянулись, Хелена заговорила с мягким упреком:

— Должно быть, дорогая, ты ошиблась. Твою дверь захлопнул ветер? Неужели ты не помнишь?

— Всю ту ночь ветра не было, — вмешалась Дженис. — Мы говорили об этом, когда возвращались из театра.

— Да, знаю…

— Тогда, дорогая… — начала Хелена.

— Я тоже об этом думала. Потом мне пришло в голову, что кто-то мог… ну, нарочно захлопнуть дверь.

— Ого! — воскликнул месье Горон. — Кто же?

— Иветт — моя горничная. — Ева стиснула кулаки. — Почему она меня так ненавидит?

Брови месье Горона полезли еще выше.

— Насколько я понимаю, мадам, вы обвиняете Иветт Латур в том, что она намеренно захлопнула дверь изнутри?

— Не знаю, что и думать. Я пытаюсь понять, что могло произойти.

— Мы тоже, мадам. Продолжайте ваше интересное повествование. Вы находились в заднем саду…

— Разве вы не понимаете? Дверь была заперта. Я не могла войти.

— Не могли войти? Но ведь достаточно было всего лишь постучать или позвонить в дверь, не так ли?

— Это бы разбудило прислугу, а я боялась будить Иветт…

— Которая, по-видимому, проснулась сама и по какой-то причине захлопнула перед вами дверь. Умоляю вас не волноваться, — с сочувствием в голосе добавил месье Горон. — Я не стараюсь поймать вас в ловушку. Я всего лишь пытаюсь установить правду.

— Но это и есть правда!

— От начала до конца?

— Я вспомнила, что у меня в кармане пижамы ключ от парадной двери, обогнула дом и вошла. Не помню, где я потеряла пояс — я заметила, что он пропал, когда… ну, умывалась. Полагаю, вы нашли его?

— Да, мадам. Прошу прощения, но есть одна маленькая деталь, которую не объясняет ваш рассказ. Я имею в виду осколок агата, найденный застрявшим в кружеве пеньюара мадам.

— Об этом я ничего не знаю. Пожалуйста, поверьте мне. — Ева прижала ладони к глазам и снова их опустила. Страстная искренность в ее голосе не могла не впечатлить слушателей. — Я впервые об этом слышу. Практически могу поклясться, что осколка не было там, когда я вернулась в дом. Понимаете, я сняла пеньюар, чтобы замыть следы крови. Очевидно, кто-то позже подложил осколок туда.

— Подложил туда, — повторил месье Горон. Это прозвучало скорее как заявление, чем как вопрос.

Ева засмеялась, переводя взгляд с одного лица на другое.

— Но вы ведь не можете считать меня убийцей!

— Откровенно говоря, мадам, эта фантастическая идея была высказана.

— Я могу доказать правдивость каждого моего слова!

— Как, мадам? — осведомился префект и начал барабанить холеными пальцами по столику возле его стула.

Ева повернулась к остальным:

— Простите. Я не говорила об этом раньше, так как не хотела рассказывать вам, что Нед был в моей комнате.

— Вполне понятно, — бесстрастным тоном заметила Дженис.

— Но все это так нелепо… — Ева развела руками, — что я даже не нахожу слов. Это все равно как если бы вас разбудили среди ночи и обвинили в убийстве человека, которого вы никогда не видели. Я бы напугалась до смерти, если бы не знала, что могу доказать правдивость моих слов.

— Должен повторить свой вопрос, мадам, — сказал месье Горон. — Как это можно доказать?

— Разумеется, с помощью Неда Этвуда.

— Ах вот как.

Приподняв лацкан пиджака, префект понюхал белую розу в петлице. Он смотрел в пол, сдвинув брови.

— Скажите, мадам, вы всю неделю обдумывали эту историю?

— Я ничего не обдумывала. Обо всем этом я впервые услышала сегодня. Я говорю правду.

Месье Горон оглядел присутствующих.

— Возможно, мадам виделась с месье Этвудом в течение этой недели?

— Разумеется, нет.

— Ты все еще влюблена в него, Ева? — тихо спросила Дженис.

— Конечно нет, дорогая, — успокаивающе промолвила Хелена.

— Благодарю вас. — Ева посмотрела на Тоби. — Должна ли я говорить тебе это? Я ненавижу Неда. Никого в жизни я так не презирала. Больше я никогда не хочу его видеть.

— Думаю, мадам едва ли сможет увидеть его снова, — негромко заметил месье Горон.

Все повернулись к нему. Префект, возобновивший было изучение пола, снова поднял глаза.

— Несомненно, мадам знает, что месье Этвуд не в состоянии подтвердить ее историю, даже если бы пожелал это сделать? — Его голос стал резким. — Мадам известно, что месье Этвуд лежит в отеле «Донжон», страдая от сотрясения мозга?

Вероятно, прошло десять секунд, прежде чем Ева поднялась с глубокого кресла, уставясь на префекта. Дермот впервые заметил, что на ней серая шелковая блузка и черная юбка, контрастирующие с бело-розовой кожей и широко расставленными серыми глазами. Ему казалось, что он читает каждую мысль в ее голове, и теперь он почувствовал новую эмоцию.

Он догадывался, что до сих пор эти обвинения были для нее всего лишь нелепой скверной шуткой. Но сейчас она увидела их в ином свете и понимала, куда это может привести. Ева ощущала смертельную опасность, исходящую от каждого вежливого слова и жеста префекта.

— Сотрясения… — начала она.

Месье Горон кивнул.

— Неделю назад, в половине второго ночи, — продолжал он, — месье Этвуд вошел в вестибюль «Донжона». Поднимаясь на лифте в свой номер, он потерял сознание.

Ева прижала пальцы к вискам.

— Это произошло после того, как он расстался со мной. Было темно, я ничего не видела. Должно быть, он ударился головой, когда… — После паузы она добавила: — Бедный Нед!

Кулак Тоби Лоза обрушился на каминную полку. На вежливом лице месье Горона мелькнула ироническая усмешка.

— К несчастью, месье Этвуд, прежде чем упасть в обморок, успел объяснить, что на улице его сбила машина и он ударился головой о край тротуара. Это последнее, что он произнес… — Месье Горон провел пальцем в воздухе, словно подчеркивая свои слова. — Как вы понимаете, месье Этвуд не сможет давать показания. Он вряд ли поправится.

Загрузка...